Тени на чёрной воде

– Да. Прощай, Катя, хорошо тебе сдать экзамены, и вообще, всего хорошего! – Алина встала, и решительно направилась к двери.

– Алина! – Катя соскочила с койки – Пожалуйста, останься!

– Так тебе же к экзаменам надо готовиться! – Алина остановилась.

– У меня сегодня был последний экзамен. Я всех обманывала, и маму, и бабушку, чтобы домой не ехать. Не хочу. Пожалуйста, останься со мной! – Катя с надеждой посмотрела на Алину.

– Хорошо, только провожу Ольгу Ивановну с Алексеем Александровичем, и вернусь.

Мы попрощались с Катей и спустились к вахте.

– Я постараюсь ещё что-нибудь у неё узнать. И мы с ней съездим к Даше вместе. Может, надо что помочь. Я позвоню вам. – Алина махнула нам рукой и пошла обратно.

Илья стоял возле входа в общежитие.

– Ну что, Катина работа? – Спросил он.

– Не именно Катина, но её родни. – Ответил Сакатов – Для чего это сделано, мне кажется, я догадываюсь, здоровье для бабки деревенской решили позаимствовать у молодой девушки.

– Вот сволочи! – Илья открыл машину – Ненавижу ведьм! Всё бы им подольше пожить за счёт других! Хочу вернуть то время, когда ведьм сжигали!

– А знак зачем было ставить? – Спросила я.

– Так может он и контролирует передачу здоровья от Даши к бабке. – Ответил Сакатов.

– Здоровья они захотели, это понятно, но почему у Даши память-то пропадает? Зачем бабке её память? – Я этого действительно не понимала.

– Может побочный эффект? – Предположил Илья.

– Или мы что-то не до конца понимаем! – Вздохнул Сакатов – Надо ехать к бабе Нюре.

– Она, поди, уж прыгает там через скакалку, накачала здоровья себе. Где она живёт? – Спросил Илья.

– В Калюткино.

– Ерунда, пятьдесят километров. Завтра суббота, можно прямо с утра ехать. А вы знаете, где её там искать?

– Нет, конечно, – ответила я – сейчас Алине напишу, чтобы как-нибудь выпытала у Кати.

– Хорошо, поедем с утра. – Согласился Сакатов – Я сегодня постараюсь ещё раскопать что-нибудь про знак паука и потерю памяти.

Вечером мне позвонила Алина.

– Ольга Ивановна, мне кажется, что бабки у Кати колдуньи!

– Нам тоже так кажется, что ты ещё узнала?

– Только то, что бабушка очень боится за Катину маму, и Кате кажется, что бабушка чувствует себя виноватой перед ней. И они иногда с ней ругаются. И бабка деревенская тоже, когда раньше приезжала к ним в гости, тоже перед Катиной мамой себя чувствовала виноватой. Кате кажется, что они на её маму что-то там раньше наколдовали.

– Может здесь что-нибудь другое. И Катя просто с предубеждением к своей бабушке относится.

– Мы завтра едем с Катей в Заречный. Повидаем Дашу. Я схожу к Кате в гости, мы с ней уже договорились, что при её бабке разговор начнём про Дашу.

– Алина, не надо. Не ходи к Кате, по крайней мере, завтра. Давай вечером созвонимся. Ты, как от Даши придёшь, набери меня. Хорошо? И ещё, мы, когда зашли к Кате, ты сказала, что она какая-то не такая. Что ты имела в виду?

– Не знаю, как объяснить. Но она будто повзрослела за это время. Изменилась она, это точно. Вот поедем с ней в Заречный, побольше пообщаемся, тогда я и пойму, что с ней не так.

 Что-то мне совсем не хотелось, чтобы Алина спровоцировала бабку на откровенный разговор. Катя и так сама бабушке скажет, что мы к ней приезжали. И бабка может запаниковать. Я поймала себя на мысли, что уж не очень ли большого я о себе мнения, и может это нам с Сакатовым впору начать паниковать?

Глава3. Калюткино.

Рано утром мне позвонил Сакатов. Ну не спится же человеку! Разве можно людям в субботу звонить в половине восьмого!

– Оля, что я откопал! Ты слушаешь? В восемнадцатом веке в деревне Сосновка, это километрах в ста от Екатеринбурга, крестьяне целую семью ведьм утопили в реке. За то, что они насылали разные болезни на их скот, и за то, что отбирали молодость у девушек! Поняла? По факту этого дела приезжали жандармы разбираться, но почти целый год длилось следствие, и жандармы признали крестьян невиновными. В резолюции на этом деле написано, что действие это они совершили в порядке самообороны, так как семья Аникиных, это фамилия утопленных женщин, вредила людям, в церковь не ходила, и неоднократно была замечена в призывах дьявола. Вот так! Не больше и не меньше! Они дьявола вызывали! Самое главное в том, что они отбирали молодость у юных дев!

– А про память что? У Даши никто молодость не отобрал, она так же на свои двадцать три года и выглядит.

– Послушай, Оля, там написано, что девушек уводили в лес, и некоторые вообще не возвращались. Я думаю, что они теряли память и не могли вспомнить, куда им надо вернуться. Потому что, когда первая такая жертва вернулась в деревню, она не домой пошла, а начала бесцельно бродить от дома к дому. И её родные не узнали, так как она выглядела, словно столетняя старуха! А когда начали её расспрашивать, кто она, откуда она, она сказала правду, но ей не поверили. Её посчитали умалишённой старухой. Но когда через некоторое время пропала ещё одна девушка, и снова появилась очередная старуха, утверждающая, что она именно та, которая потерялась, тогда все и задумались. А потом ещё две девушки вообще не вернулись. Крестьяне разоблачили эту колдовскую семейку, когда те собирались ещё одну девушку обработать, да той удалось сбежать. Она рассказала, что её они околдовали, что она даже не могла противиться их воле, и повели куда-то. А в это время гроза загрохотала, девушка и очнулась. Побежала к деревне. Вот после этого и совершили местные жители самосуд над колдуньями.

– Похоже, что наш случай не уникален.

– Совершенно не уникален. И ещё я нашёл старую историю про крестьянина Емельяна Головина. Он женился на своей односельчанке Агапе, и у них было уже шестеро ребят, когда случилась эта история. Емельян со своей семьёй жили бедно, впроголодь. Их барин совсем не заботился о своих крестьянах, выгребал всё под частую каждую осень, но зато отпускал их на заработки в город, чтоб совсем с голоду не померли. Вот Емельян осенью и ушёл с другими мужиками в город на заработки. Работал там себя не жалея, копеечку каждую экономил, чтобы домой было с чем вернуться. А к началу полевых работ, ранней весной, вернулся домой. Приходит, а жена его Агапа просто расцвела, словно снова невеста. Он подивился, но она на все его расспросы только отшучивалась, что, мол, его ждала, вот и старалась. И чтобы он в городе другую зазнобу не встретил, помоложе. Всё лето они с женой на поле работали, с первыми лучами солнца вставали, и до ночи не разгибали спину. А у Емели был младший брат, в той же деревне жил, ещё не женатый, собирался в том году жениться, и деваху себе уже подсмотрел. Емеля его спрашивает, что, свадьба-то когда будет? А брат ему и говорит, а ты что, не слышал, этой зимой у нас в деревне две девки заболели да померли. Да так странно, легли вечером здоровые, а утром их нашли замёрзшими у реки. Одна из них и была его невеста. Но мы знаем, что к смерти в древние века не так относились, как сейчас, даже когда молодые умирали. Бог дал – бог взял. И брат уже себе другую невесту нашёл. А Емельян задумался. И стал он замечать, что жена его Агапа, каждый вечер работу по хозяйству допоздна делает, ни разу с ним вместе спать не легла, и всё у неё отговорки, что, мол, работы у неё много. А Емельян за день так упашется, что только до подушки, и всё, до утра спит. И тут неясная тревога у него появилась, стал он приглядываться к жене. Вроде и его Агапа, да не его. Другая какая-то стала. Смелее, сильнее, увереннее. Это всё и неплохо, но куда денешь тревогу в сердце, какую словами и не объяснишь. Раньше-то как было, Агапа делами занимается, а по́ходя, то одного из ребятишек по головке погладит, то другого прижмёт. А сейчас ласки от неё никто и не видывал, ни Емельян, ни дети. Вот и решил Емельян понаблюдать за своей женой тогда, когда она думала, что он спит. Также с вечера лёг на кровать, Агапу позвал, она, понятно дело, сказала, что работы много. Через некоторое время он громко засопел, чтобы она подумала, что он уснул, и стал ждать. Агапа тихо подошла к кровати, послушала, удостоверилась, что Емеля уснул. Потом накинула шаль на голову и выскользнула из дома. Емельян – за ней. Она огородами, да в лес. Он – за ней. Еле успевает, больно быстра стала его женушка. Подбегает Агапа к речке. Раздевается донага и в воду кидается. Поплавали Агапа, на берег вылезла, оделась, и подошла к кромке воды, склонилась над ней и что-то зашептала. А потом говорит кому-то: « Подожди, скоро и ты так же будешь воздухом дышать, траву топтать, да на солнце греться. Потерпи немного». И убежала домой. А Емельян подошёл к тому месту, где Агапа с водой разговаривала, наклонился к воде и чуть удар от страха не схватил. На него, из тёмной пучины глядела столетняя страшная старуха, кожа на ней давно сползла с костей, глаза ввалились, губы впали, вся такая костлявая и волосы седые течение колышет. Потянулась она к нему, да Емельян соскочил с колен и побежал, что есть духу домой. Возле деревни остановился. Задумался, что теперь делать с Агапой. Ведьмой стала его любимая жена. Как теперь детишек с ней оставишь? И не она ли загубила девушек, ради красоты своей? Пошёл он к брату своему, тот удивился, что да как, вот и рассказал ему Емельян, всё, как на духу. И вместе решили они, что делать с Агапой. Когда он вернулся домой, Агапа испуганно спросила его, не случилось ли чего, где он был так поздно. Она только во двор вышла, вернулась, а я его уже след простыл. Ответил Емельян ей, что забыл он предупредить брата своего насчёт завтрашнего сенокоса, вот и пришлось к нему сходить. Агапа поверила ему. А на следующую ночь, он опять прокрался за Агапой на реку. И как только она прыгнула в реку, он спрятал одежду её. Выходит Агапа, туда, сюда, а одежды-то нет! И выходит к ней Емельян, она смотрит на него, и лицо её начало меняться. Злоба сделала лицо её похожим на ту старуху из воды, зашипела она, как змея, протянула свои когтистые лапы к нему и прыгнула на него. Он схватил её за руки, да где там! Словно разъярённая медведица напала на него, ладно брат его подкрался сзади и стукнул по голове её обухом. Потом отрубили они голову ей и бросили в воду. Вода окрасилась в чёрный цвет, забурлила, запахло тиной и болотом. Вот такой конец был у одной ведьмы, которая забирала красоту и молодость у других девушек.

– Да где ты такие истории жуткие находишь! – воскликнула я – Я нигде про такое не читала!

– Конечно, ты не читала! Все же любят про любовь, да про счастье читать. Знаешь, сколько всего на свете творилось и творится до сих пор! Не надо, как страус, голову в песок прятать. Надо с этим уметь сражаться. И мы с тобой должны быть готовы, что та ведьма, которой сейчас досталась молодость или здоровье Даши, будет сражаться за них, как та разъярённая медведица.

– Ну хорошо, поняла я. Так что мне надо делать?

– Во-первых, возьми с собой оберег. Обязательно! И ещё, ты же говоришь, что не забываешь ни одно из тех заклинаний, которым тебя научила Анна?

– Да, не забываю. Но, видишь ли, каждое заклинание к конкретной беде привязано, а против ведьм у меня нет заклинаний.

– Феломена же тебя учила огнём защищаться!

– Нет, она мне на время дала силы этим пользоваться, так сказать, напрокат. Она была рядом, поэтому я могла вызывать огонь. Но я предлагаю лучше. Газовый баллончик. У меня остался с тех пор, когда мы за Лазутчиком гонялись. Против него трудно выстоять. Я тебе дам газовый баллончик, он полный, можно им целый полк ведьм до слёз довести.

– Ага! Доведёшь их. Ладно, уговорила. Будем считать, что защиту себе мы обеспечили.

Илья и Сакатов приехали ко мне в девять часов, у меня все позавтракали перед дорогой. Илью тоже очень интересовало, как мы сами будем защищаться от ведьмы.

– Хорошо бы нам ружьё купить! С ним бы мы себя намного спокойнее чувствовали! – Мечтательно произнёс Сакатов.

– Ага, с серебряными пулями. – Добавил Илья с ехидцей – Что мелочиться!

– У нас есть баллончик, и этого пока достаточно. – Сказала я – Там же старушка, одна, еле ходит.

– Еле ходит, но летать и злодейства творить умеет! – Илья покачал головой – Надо этот вопрос будет продумать. Может нам чеснока наесться?

Мы поехали в Калюткино, так и не решив, как нам пополнить наш арсенал. Когда мы выехали из города, мне позвонила Светлана Николаевна. Дашу она записала сначала к терапевту, решила, что надо сдать анализы, а там уж терапевт сам решит, к какому специалисту её направить. Услышав, что мы едем в Калюткино, где были Даша с Катей, она сказала:

– Да, бабушка у Кати держит их с матерью в ежовых рукавицах. Когда Лена жила ещё в Екатеринбурге, мы с ней встретились случайно в магазине, она на выходные к своим приехала. Стоит возле прилавка, задумалась о чём-то, я к ней подошла поздороваться, она вздрогнула и быстро так мне сказала: «Как я хочу Катюшку увезти отсюда! Они ей так же, как и мне, жизнь испортят». Никогда раньше и никогда потом она больше мне ничего не говорила про бабушку. Но этот крик души я помню.

Калюткино – довольно большое село, хотя, как и везде сейчас, в большинстве там живут дачники. В деревне даже есть старинная церковь, стоит на холме и её видно со всех сторон, очень красивая. Сакатов назвал это уральским барокко. Он показал нам на скалы, которые возвышались над деревней:

– Базальтовые скалы, памятник природы. Очень живописные. Здесь выходят на поверхность залежи мрамора и базальта.

Илья поехал медленнее, что бы мы могли полюбоваться на них. Скалы в нескольких местах были почти гладкие. Цвет в них чередовался от голубовато-серого до ржаво-жёлто-коричневого. Особенно красивой мне показалась скала, которая состояла из трёх почти одинаковых и ровных пластов, стоявших друг за другом как тарелки в сушилке. Просто не реальный, не земной пейзаж! Прямо на скалах растут сосны, подчёркивая своей зеленью монументальность скал. Река Исеть неспешно протекает по селу, разделяя его на две половины. Со всех сторон к Калюткино подходят леса. Небо с утра было затянуто тучами, поэтому всё было окрашено в сказочные серо-голубые тона. Берендеево царство!

Бабушка Нюра жила в конце самой длинной улицы, немного поодаль от соседей. Дом её ничем не выделялся от других, такой же старый, серый, стоящий за таким же старым и серым деревянным забором. Мы поставили машину прямо напротив её окон.

– Я пойду одна. – Твёрдо сказала я – Не будем старого человека пугать такой большой делегацией.

– А если она тебя сразу в лягушку превратит? Как мы тебя узнаем? – Спросил Илья – Ты не забывай, она не простая бабка, а старая ведьма.

– Да, Оля, опасно в такое место по одному ходить. – Поддержал его Сакатов – Давай, хоть я с тобой пойду.

– Нет, я иду одна. Если что, буду кричать.

–Или квакать, смотря в каком виде ты на тот момент будешь. – Добавил свою ложку дёгтя Илья.

Я подошла к воротам и постучала в них колотушкой, висевшей на верёвке. Тишина. Я толкнула калитку. Закрыта. Я снова постучала, но уже сильнее. Рядом раздался голос:

– Иду, слышу. Видела, что подъехали.

Раздалось какое-то кряхтение, и калитка открылась. Передо мной стояла бабушка обычного деревенского вида. Длинная цветастая юбка, футболка, на голове платок, из-под которого выбиваются седые пряди. Но взгляд! Цепкий, недобрый, с хищным прищуром. Ей-богу, не шучу! Да и какие шутки, когда я про себя сразу подумала: «Ведьма!»

Видя, как я на неё внимательно смотрю, она улыбнулась, подслеповато щурясь, и сразу превратилась в милую старушку.

– Вы на одну ночь? Или на две? – Спросила она меня.

– На одну. – Я сразу поняла, что она сдаёт в наём жильё – А можно посмотреть комнату?

– Смотрите. Одна посмотришь, или все зайдёте?

– Одна.

Она повернулась, и, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, зашагала передо мной к дому. Нет, она ещё не скакала на скакалке, это точно. Во дворе у неё было чисто выметено, у стенки сарая, под навесом, аккуратно сложена поленница, напротив неё круглая клумба с анютиными глазками. Дверь в дом настежь открыта, там полнейшая темень, но она включила свет, и я увидела небольшую чистенькую веранду с двумя дверями. Она открыла правую дверь и махнула мне рукой, чтобы я туда прошла. Комната с большим окном, у одной стены диван, у другой кровать, застеленная голубым узорчатым покрывалом. Между ними круглый стол под клеёнкой. Прямо у двери узкий шкаф. Я словно очутилась в старом советском времени. Полный минимализм и давно забытый уют, не отягощённый забитыми до краёв полками с китайским ширпотребом. На полу два половика, один постелен на полу вдоль дивана, другой вдоль койки.

– Хорошо, – сказала я – а как тут у вас с питанием?

– Можете готовить, у меня баллон с газом. Кухня в избе. Посуду дам. За собой убирать только придётся вам самим, я сама видишь, еле хожу.

– А у вас тут тихо? Никто не включает громко музыку?

– Тихо, в нашем краю тихо. Так остаётесь?

– Да, остаёмся.

– Деньги вперёд. Постельное бельё чистое. Если баня нужна, топите сами и воду таскайте тоже сами. Как тебя зовут-то?

– Оля. А вас?

– Анна Фёдоровна меня зовут. Но можешь меня называть баба Нюра. Меня все так называют.

– Так вы тут одна живёте?

– Одна, а кого мне тут ещё надо?

– Так прямо у леса, хоть бы собаку завели.

– Я сама, как собака. – Она усмехнулась – Заселяйтесь.

Она повернулась и зашла в другую дверь, которая вела в дом. Я вышла из двора и подошла к машине. Сказав, что баба Нюра меня приняла за туристку и сдала мне комнату, я спросила:

– Там кровать и диван, то есть можно двоим остаться. Илья, ты можешь уехать, мы завтра на автобусе вернёмся. Ты будешь проезжать мимо остановки, посмотри расписание, мне позвонишь и скажешь.

– Не скажу, что я расстроен. – Честно признался Илья – Но я буду на связи, если что, звоните.

– Я вообще-то планировал сегодня вернуться в город, – вздохнул Сакатов – да ладно, места здесь хорошие, походим, посмотрим окрестности.

– Какие окрестности! – Возмутилась я – Мы же здесь по делу! Поезжай с Ильёй до магазина, купи лапши, тушёнки, я буду готовить на кухне и общаться с бабой Нюрой. А ты приглядывайся.

Я достала свою сумку из машины, и они уехали. Я увидела, как в окно смотрит баба Нюра. Это ж надо так ненавидеть людей! Даже не скрывает этого. Или она не понимает всю тяжесть своего взгляда? Я прошла до своей комнаты. Она вышла ко мне, и назвала сумму, которую я ей должна за два дня. Слава богу, что она реально оценивает звёздность своей гостиницы. Это меня немного успокоило.

– Уборная во дворе, за поленницей. – Бросила она мне, выходя из комнаты.

Я села на диван. Наверное, Катя и Даша тоже в этой комнате ночевали. Надо найти место, где они шашлыки жарили. Не знаю, почему мне пришла в голову такая мысль, может под воздействием сказки Сакатова, в которой ведьма бегала к речке и разговаривала со страшной старухой в воде. Я откинула покрывало на кровати и проверила простынь, матрас, под подушкой, но никаких подложных предметов там не было. Я даже под кровать заглянула. Зато под диваном лежал старый чемодан. Я оглянулась на дверь, вроде там тихо, и осторожно выдвинула его, чтобы приоткрыть и посмотреть, что в нём. Замки были ржавые, поэтому я еле его открыла. Там лежали какие-то тетрадки, исписанные неровным почерком, вырезки из старых газет, и письма. Я быстро взглянула на адрес, Томская область, деревня Чекасино. И штамп на конверте, одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год. Ого! Давненько написано. Я снова задвинула чемодан под диван, и села к столу. Любопытство просто распирало меня, но я решила не рисковать, будет время, успеем посмотреть. Сакатов любит такую старину, если я ему скажу про содержимое чемодана, он, точно, спать не будет, но всё изучит.

Я выглянула в окно, которое выходило на огород. Огромная площадь была засажена картошкой. И как бабушка, которая еле ходит, смогла засадить соток пять, а может и больше! И причём, она вся уже окучена, сорняков не видно. Ровные грядки образцово тянутся до самого забора. Вернулся Сакатов, я ему сразу сказала про чемодан с документами. Он заинтересовался, и мы решили, что я пойду готовить нам обед, а он будет изучать содержимое чемодана.

Баба Нюра сидела возле окна в комнате, и подшивала на руках какую-то тряпку, похоже, полотенце. Она, видя, что я направляюсь на кухню, сказала, чтобы я принесла воды. Колодец был напротив соседнего дома, я набрала сразу два ведра и огляделась. Всё вокруг было в кустах рябины, и только у бабы Нюры перед окнами росли две берёзки. Соседей не было видно. Прямо за огородом у неё было чистое поле, за которым начинался реденький лес. Река Исеть, которая протекала через деревню, была метрах в ста он её дома. Берег в этом месте был пустой, только трава и несколько низкорослых кустарников.

Вернувшись в дом, я поставила кастрюлю с водой на газ и присела рядом с бабой Нюрой.

– Много у вас в деревне туристов приезжает? – Спросила я, чтобы начать разговор.

– Хватает, ползают по скалам да по лесам, ищут что-то. Что им не ползать! В городе в выходные делать ведь нечего, огородов у них нет, дрова заготовлять не надо. – Ответила она нехотя.

– А как же Вы справляетесь с таким большим огородом! У Вас есть помощники? – Спросила я.

– Нет у меня никаких помощников, разъехались все. Так и справляюсь. – Сердито ответила она.

– Так можно и меньше садить, Вам одной много ли надо! Такой огород для большой семьи годится. – Осторожно сказала я.

– А на что тогда жить? Пенсия не велика у меня, а осенью я сдаю картошку, вот этим и зарабатываю, а ещё комнату летом сдаю. Вот как вам.

– А много ли у Вас тут дачников?

– Много. Посчитай, больше половины к зиме разъезжаются. Рядом со мной никто из соседей зимой не живёт. Так, на выходные иногда приезжают, дома свои попроведать.

– Места у вас тут красивые, давно Вы тут живёте?

– Давно.

– Родились здесь?

– Родилась я в другой деревне.

– А откуда вы приехали?

Она отложила шитьё и внимательно посмотрела на меня.

– А ты что так всё про меня узнаёшь? Спроси, что хочешь узнать, да не ходи рядом да около. Что хочешь узнать?

– Да ничего определённого, просто интересно.

– Ничего интересного в моей жизни нет. У тебя вода уже закипела, иди, вари.

Я сварила лапшу, обжарила её с тушёнкой и пошла в свою комнату.

Сакатов сидел, как на иголках.

– Оля, ты что так долго! Представляешь, я начал читать вырезки из газет и журналов, и они все по одной теме. Кто-то долгие годы собирал всю информацию о реках, уходящих под землю, и которые потом выныривают в другом месте!

–А что, и такие есть?

– Есть, и они у нас на Урале. Например, река Сим. Она уходит под землю резко у подножия горы, и снова выходит на поверхность с другой стороны горы. И там есть чудесное место, это ключ, который бьет прямо из скалы. И он изливается регулярными толчками. Три минуты бьёт сильно, а потом три минуты спокойно, и так всегда. А в Пермской области, рядом с посёлком Кын, ныряют под землю притоки Чусовой и потом выныривают обратно. Местные называют места, где вода ныряет под землю нырками, а где они выходят обратно на землю – вынырками. Например, река Кумыш ныряет под землю, и там проходит шесть километров, и только потом выныривает из-под скал. Но есть и абсолютный рекордсмен по подземному прохождению, это река Губёшка, правый приток Косьвы, она под землёй проходит целых десять километров.

– И что там за газетные вырезки по этому поводу?

– Больше всего про Кумыш. И фотографий этой реки много, и про грот в скалах много написано. Статья археолога Серикова об обследовании пещеры, которую пробила река. Смотри, какая необычная скала, прямо на реке стоит, словно старинный замок. Интересно. Да, ещё там сохранилось погребение каменного века. И там же найдены были предметы, относящиеся к семнадцатому веку. Археолог пишет, что в пещере приносили в жертву людей. А возле пещеры памятник, старый и ржавый. Непонятно, кому он поставлен. Знаешь, смотрю я на эти фотографии, и мне всё больше кажется, что эти скалы хранят очень большие тайны. И кто-то не просто так, не от простого любопытства так интересовался реками, которые уходят по землю, а потом снова возвращаются на свет божий. Не связано ли это, каким- то образом с той водой, в которой злые ведьмы караулят свои жертвы. У меня даже в голове появился какой-то неясный пока сюжет этого действа. Я, правда, пока не могу его ухватить, чтобы сформулировать и озвучить тебе. Просто он пока вокруг меня витает.

– Да, очень интересно.

– Оля, именно в таких местах иногда люди находят такие странные вещи, которые полностью переворачивают их жизнь, и жизнь других людей. Я тебе хочу рассказать про пещеру в горах Бадахшан, это в Таджикистане. Когда-то на их месте были ледники, которые совместно с тектоническими процессами и сформировали современный ландшафт. И следами их действия остались в горах бесчисленные лабиринты и глубокие ниши, уходящие глубоко в скалы. Так вот, в конце девятнадцатого века началось активное освоение этой территории. Тогда-то и случилась эта таинственная история. Экспедиция Русского географического общества в одна тысяча восемьсот девяносто пятом году была снаряжена Туркестанским генерал-губернатором Вревским. В команде было семь человек, и командовал там никому не известный преподаватель истории Пашенин Владимир Игнатьевич. К тому времени у него был ещё небольшой стаж преподавания, были всего две статьи в столичном издании, но коллеги его ценили, а студенты обожали. Вот и отправился Пашенин со своими лучшими студентами-историками в холодные пещеры загадочного Бадахшана. Они там изучали лёссовые толщи, которые являются настоящей летописью прошлых веков. В одном из расколов они нашли богатую коллекцию раннепалеологических орудий труда. А за водой они спускались к подземной реке, пробегающей в одной из низкорасположенных пещер. Обычно они по двое ходили, кто-то из экспедиции и мальчишка-проводник. А тут они проводника послали наверх, в свой палаточный лагерь, поэтому пошёл один студент. Набрал он воды во фляжки и пошёл обратно. Путь они везде краской на стенах отметили, чтобы в длинных и хаотичных коридорах лабиринта легче было ориентироваться. Увидел студент нишу в отвесной стене коридора, а там внутри неё что-то вроде поблёскивает. А коридор тот не был помечен краской, значит, тот ход не был изучен, и Пашенин строго-настрого запрещал соваться в такие коридоры. Но когда это кого останавливало! Студент просунул руку с факелом подальше в нишу и заглянул, чтобы посмотреть, что там отражает свет. И в это время что-то мелькнуло перед его глазами, затушило факел и укусило его за руку. Взвыл от боли студент и повалился на холодный пол пещеры. И лежал так в темноте, пока его товарищи не прибежали на крик. Посмотрели руку, рана небольшая, но глубокая, как от двух клыков. Обработали они её, а к тому времени и проводник вернулся, они раненого с проводником наверх, в лагерь отправили. На вопрос, как выглядит тот хищник, который укусил его, студент так ничего внятного и не мог сказать, что-то тёмное, большое, быстрое. И звуков от его шагов совсем не было слышно, мягко передвигался, неслышно. Пашенина тоже заинтересовал предмет, который был где-то в глубине этого нового коридора. Он со студентами спустился до самого дна коридора, который оказался тупиковым, и видят они, что там кувшин медный лежит. Длинный, примерно с метр, узкий, весь уже зелёный от старости, а выдавленное на его боку изображение какого-то животного, похожего на козла, блестит так, словно его только что начистили. Они подняли кувшин в лагерь, раскупорили его, а в нём скрученный пергамент лежит и деревянная рогатина. На пергаменте рисунок – профиль человека, следом профиль с рогатиной, одетой на нос, а над макушкой человека луна в последней фазе, и третий рисунок, профиль человека с рогами, а над ним корона. Пашенин был атеистом, как и все учёные его времени, поэтому такую трансформацию назвал выдумкой, игрой шаманов, и сказал, чтобы они не обращали внимания на это мракобесие. И сам не обратил внимания на то, что луна над ними в то время как раз была в своей последней фазе. Они снова спустились в пещеру, а раненного товарища оставили в лагере, долечиваться. Вышли они из пещеры, когда была уже полночь. Сразу заняли свои спальные места, и не заметили, что раненый в лагере отсутствует. А утром встали, начали кашеварить, потом поели и начали записывать и систематизировать находки и свои наблюдения, и тут поняли, что раненого то нет в лагере. Они обычно оставались в лагере, пока солнце не начинало печь, после этого только спускались в пещеры. А тут, какие пещеры! Начали они его звать, потом искать, но его нигде не было. Так целый день под палящим солнцем и искали его. А вечером возвращаются в лагерь, усталые, вымотанные, а там, на матрасе, на котором ранее спал раненый, лежит горный козёл, а кончики рогов его блестят, покрытые золотом. Они его гнать, а он отбежит, и опять старается в палатку заскочить. В конце концов, прогнали они его. Так они ещё несколько дней искали потерявшегося товарища. Местные подключились. А мальчишка-проводник своему деду рассказал историю о забежавшем в палатку козле с золотыми рогами. Потом он пришёл к Пашенину и сказал, что этот козёл и есть их потерянный раненый товарищ. И передал ему то, что сказал ему дед. Оказывается, у их народа давно существовала такая история, что в горах их живёт нечистый Бала, который заманивает путников в пещеры, превращает их в животных, потом сам охотится на них и съедает. Кинулся Пашенин в палатку, заглянул в медный сосуд, а там нет ни пергамента с рисунками, ни этой чёртовой рогатины. А мальчишка-проводник добавил, что дед сказал, что надо сосуд этот медный уничтожить, чтобы не было ни у кого соблазна больше в него ничего положить. Потому что именно сам этот сосуд нечистый. Его изготовили лунные духи, которые служат Балу. Пашенин хоть и не поверил, но смял молотком сосуд так, что он стал плоским, как пластина. А потом бросил в глубокий колодец, который был на самом выходе из пещеры, и был настолько глубокий, что когда они бросили туда камень, они так и не услышали, как он стукнулся о дно. А на следующий день они нашли прямо у входа в пещеру растерзанный труп этого козла с позолоченными рожками. Вот так, Оля, обернулась таинственная находка для одного из членов экспедиции.

– Стопроцентная сказка! – Засмеялась я.

– Не скажи! А как, по-твоему, появилась сказка о золотой антилопе? Слышала такую? На пустом месте сказки не появляются! Может какие-то мелочи народ и сочиняет, чтобы приукрасить историю, и чтобы интереснее она была, но событие в сказке обязательно такое было. И не спорь.

– Особенно в сказке о колобке! Ладно, пошли, поедим, а потом походим по окрестностям, то баба Нюра заподозрит нас, что мы не туристы! Я хочу дойти до тех Базальтовых скал, которые мы издалека видели. Там так красиво!