В доме Ольшанских, такую фамилию носили члены этого семейства, в сенях стоял маленький деревянный сундучок, и предназначался он не для каких-либо вещей, а для хранения больших квадратных кусков солёного сала, вкусного, с прослойками, в крупных кристаллах соли. Сало было уложено слоями и завёрнуто в холщовые белые полотенца. Такой способ хранения придумала сама Люся, очень гордилась этим, ведь сало было предназначено не только для личного употребления, но и для продажи. А этот продукт, хорошо сохранённый и правильно приготовленный с приправами, по особому семейному рецепту, всегда пользовался спросом у покупателей. Люся понемногу откладывала деньги на дом, то с огорода излишки продаст, то в саду в удачный год всё хорошо уродится, и тоже на продажу. И мечта о своём уютном гнёздышке её стараниями приближалась медленно, но верно. У Катюхи летний день был расписан, за ней были закреплены каждодневные обязанности, но были и такие, которые она делала напеременку с братом. Когда Анюта приходила в гости, то старалась помочь подруге, чтобы осталось больше времени на игры, болтовню и даже на пение. Как выяснилось, обе девочки имели хороший слух, с удовольствием пели и разучивали новые песни. Это было общее увлечение, которое их ещё больше сближало. Катюха пела в школьном хоре, всегда участвовала в праздничных концертах, их даже приглашали в местный клуб, на мероприятия, посвящённые разным датам. А у Анюты за плечами был год обучения в музыкальной школе. Так что точек соприкосновения находилось достаточно. После того, когда дела были переделаны, девчонки забирались в сарай, где стояла железная кровать, накрытая лоскутным одеялом. Поверх одеяла лежали две тяжеленные старые перовые подушки, принадлежавшие ещё Катюхиной бабушке. Устроившись поудобней, девчонки болтали, потом начинали петь, стараясь разложить песню на два голоса, каждый куплет, начиная снова и снова. Иногда в их занятия вмешивался Гром, здоровенный лохматый пёс, чёрный, как уголь. Он начинал то громко лаять, то подвывать. Пёс был на цепи, кольцо от которой легко перемещалось по проволоке, натянутой от одного угла двора до другого. Гром не отличался большим умом, лаял на своих и чужих, на прохожих за забором, на кур во дворе, реагировал на поросячий визг, доносившийся из хлева, и на лай соседских собак. Наверное, таким образом он показывал свое рвение к сторожевой службе. А хозяева, зная его бестолковость, держали пса за устрашающий вид. Глядя на Грома, никто бы не рискнул залезть во двор, замыслив недоброе. Когда приходила Анюта, Катюха привязывала пса к будке, не давая разгуливать ему по двору и пугать подругу. На девчачье пение в сарай заглянул Сенька.
– Ну что оборались! Всех кур во дворе распугали, теперь они яйца нести не будут!
– Ты куда-то шёл? Ну и иди! Не мешай нам!
– Чем горло драть, лучше бы пошли и огород полили!
– А не жирно тебе будет, братик? Ведь сегодня твоя очередь поливать. Я свои дела сделала: кур покормила, поросятам дала, яблоки собрала, а ты где пропадал?
– Не твоё дело! Много будешь знать, скоро состаришься!
– А я всё знаю и мамке с папкой расскажу, как вы с Петькой Ягудиным стрясли яблоню у Елохиной бабы Насти! Вот тогда и посмотрим, чьё это дело! Своих яблок тебе мало!
– Вот только наябедничай! Сразу получишь!
– Кто получит, потом увидим! Иди огород поливай, пока не поздно!
Сенька ушёл, а взволнованная этой сценой Анюта не утерпела и стала засыпать подругу вопросами.
– Катюха, а ты правда скажешь родителям про Сеньку?
– И не подумаю!
– Значит, скроешь! Но ведь это воровство!
– Как ты думаешь, откуда я знаю про их делишки? До тебя к нам приходила жаловаться баба Настя, дома никого из родителей не было, была только я. А перед этим она зашла к Ягудиным. Петьку уже отец выпорол! А к нам обещалась вечером прийти. Так что всё в порядке!
– И Сеньку тоже будут пороть?!
– Ну не без этого! А там, как дело пойдёт! Папка у нас насчёт воровства строгий! Да не волнуйся ты! Пойдём лучше попьём молока с хлебом, с мёдом.
На кухонном столе Катюха расставила миски, в которые налила тягучий, янтарного цвета мёд, нарезала белый, свежей выпечки хлеб, налила из крынки прохладное молоко, которое только что достала из погреба. Стол был накрыт. За едой и непрекращающейся болтовнёй девчонки не заметили, как вернулась с работы Катюхина мама, тётя Люся.
– Девчата, полдничаете, молодцы! А Сеньку кормили?
– Сам поест, не маленький!
Натрудившись в полеводческой бригаде, тётя Люся устало присела на табурет. Но увидев на столе недоеденные яблоки, сало, которое Катюха после еды забыла положить в сундучок, молоко, разлитое по кружкам, мед, она не на шутку разволновалась.
– Девчата, а дристун на вас не нападёт?
Анюта с полным ртом, не понимая, о чём идёт речь, вопросительно посмотрела на тётю Люсю, а затем перевела взгляд на подругу. Катюха не растерялась и тут же пояснила: «Это понос по-вашему, по-городскому!» Но, как ни странно, понос не нападал. Молодой организм принимал и переваривал в таком необычном сочетании совсем несочетаемые продукты. Как уже повелось, после совместно проведённого времени Катюха провожала подругу до угла дома, стоявшего на перекрёстке соседствующих улиц.
– Сегодня вечером все наши собираются идти на колесо. Дима прочитал новую книгу про путешествие в Африке, будет рассказывать, а потом поиграем в прятки. Придёшь?
– Вечером вернётся с жалобами баба Настя, кроме яблони, пацаны у неё в огороде ещё и грядки потоптали. Вот такие дела! А после папка будет Сеньку учить уму-разуму, может, выпорет, а может, будет читать морали. Когда он его отчитывает, то всегда хочет, чтобы и я послушала, ленится это повторять два раза. Так что сегодня вечером не пустят гулять!
– А ты-то здесь при чём? Какое отношение имеешь к их поступкам?
– Ну мы же одна семья! Это чтобы и мне в голову не пришло что-нибудь такое!
– А может, всё-таки отпросишься?!
– Нет… Не получится!
Вечером четвёрка в полном составе собралась посидеть на колесе. Все ребята приходили, здоровались, делились новостями, тянули время с началом Диминого рассказа – ждали остальных. И вот на покрышке не осталось свободных мест, ребята сидели плотно плечом к плечу. Так получилось на этот раз, что Анютино место оказалось рядом с местом Димы. Это слегка смутило её, ведь этот мальчик Анюте нравился, он казался ей очень умным и начитанным. Она с удовольствием слушала его рассказы. На её взгляд, он выглядел взрослее всех ребят, и не только оттого, что был выше ростом в сравнении с остальными мальчишками, а ещё потому, что мог рассуждать очень по-взрослому, приводить убедительные примеры и отстаивать своё мнение. Этим вечером Дима, как и обещал, рассказывал об африканских путешествиях. Ребята увлечённо слушали его, потом он открыл прочитанную книгу и, подсвечивая фонариком, начал показывать фотографии, которыми сопровождался текст. На одном фото были изображены высокие худощавые туземцы. Кожа их не была чёрной, но и светлой её тоже не назовёшь. На солнце блестели их бритые головы, в руках они держали длинные посохи, а тела туземцев прикрывала ткань красного цвета. Они были запечатлены в высоком прыжке, их руки и ноги украшали многочисленные браслеты, на шее висели амулеты на кожаных шнурках, а мочки ушей у них были оттянуты, и в них вставлены крупные костяные иглы. Ребят заинтересовали эти снимки, и они начали Диме задавать вопросы: «Что за племя? Почему так необычно выглядят, и что обозначают их прыжки?» Дима отвечал, что это, скорее всего, ритуальные танцы, точнее он сказать не может, ведь в книге об этом племени очень скудная информация. Называется племя масаи, кочевники-скотоводы, и обитают они в саванне на юге Кении и на севере Танзании – вот и все сведения.
– А, вот ещё что! Сам писатель, Эрнест Хемингуэй, путешествовал по Африке и посещал племя масаи, а потом написал об этом книгу. Но этой книги у меня нет, я её не читал.
– А мы с папой читали про масаев, я не знаю, кто автор, но книга интересная. Верно, это племя скотоводов, и они разводят коров только одной породы с забавным названием зебу. Правда, слово похоже на зебру?
Все ребята повернули головы в сторону Анюты. Ей стало как-то неловко от пристального внимания, но она продолжила.
– Хоть они и скотоводы, но коровьего мяса не едят, иногда – козье, и то очень редко.
– А тогда что же они едят?
– Основное питание у них – молоко, но не просто молоко, масаи смешивают его с кровью коровы и всё это пьют.
– Фу! Какая гадость! Ну ты же сказала, что они не режут коров, откуда же кровь?
– В книге написано, что точным ударом копья масаи пробивают шею коровы и так собирают кровь.
– Врёшь!
– Зачем мне врать? О чём в книге написано, то и говорю. Папа читал вслух, и мама это слышала и сказала, что такие вещи не нужно озвучивать детям, но уже было поздно.
– Ну и дикари эти масаи, а с виду такие мирные!
– Масаи – воины и всегда воевали с соседними племенами. Они в одиночку на льва ходили, с одним копьём!
– Вот это да! Анюта, ты сказала, что они кочевники, значит, у них нет домов? Как же они живут?
– Каждый раз на новом месте они строят хижины из веток и обмазывают их глиной, смешанной с навозом. Хижинки эти без окон, низенькие, и чтобы туда войти, нужно пригнуться. Конечно, у них нет ни электричества, ничего такого, освещают помещение масляными лампами, а посуда у масаев сделана из тыквы.
Ребята возмущённо зашумели.
– В наше время, когда люди летают в космос, оказывается, что на Земле ещё есть такие племена! Просто не верится!
Слушатели продолжали активно обсуждать африканскую тему, а Дима, на правах старшего, погладил Анюту по голове и сказал:
– Вот посмотрите, какая маленькая, а сколько интересного нам рассказала! Молодец!
Вроде бы парнишка не сказал ничего обидного, но Анюта обиделась и вспылила:
– И совсем я не маленькая, ты всего на три года старше меня! Строите здесь все из себя взрослых!
– Анюта, я не хотел тебя обидеть, извини!
Ребята загалдели, уверяя, что Дима прав, и ничего обидного в его словах не было. И здесь кто-то произнёс спасительную фразу: «А давайте играть в прятки!» В один миг колесо опустело, и послышались слова считалки: «Шла машина тёмным лесом за каким-то интересом. Инте-инте-интерес, выходи на букву эс!» Все бросились врассыпную. Ближайшие места, где можно было спрятаться, были давно уже известны, и поэтому ребята стали убегать за пределы освоенной территории. Времени на то, чтобы найти укромное место, оставалось всё меньше и меньше, оно ограничивалось словами водившего: «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват! Иду, иду, никого не жду!» К концу этой фразы Анюта ещё не определилась с местом и, долго не думая, решила укрыться за горой стройматериалов у Катюхиного дома. Она присела на корточки за большими брёвнами и тут же мысленно похвалила себя за удачно выбранную позицию. Здесь её точно никто не найдёт! От бега её сердечко громко стучало, за прерывистым и частым дыханием Анюта не услышала позади себя подозрительной возни. И только когда у самого уха прозвучал зловещий рык, она поняла, что попала в беду. Не оборачиваясь, Анюта рванулась вперёд, но когти огромного пса, который, стоя на задних лапах, превосходил её в росте, вонзились ей в спину. Послышался звук рвущейся ткани – это в лапах и зубах чудовища осталась задняя часть Анютиного сарафана в нежную голубую полосочку. Только цепь, ограничивающая движение собаки, спасла девочку от серьёзных ран, а может быть, даже сохранила ей жизнь. Как можно было догадаться, пса звали Гром, и он с невероятным собачьим рвением выполнял свой долг, охраняя хозяйское добро. Босая, с болтающимися на бретельках лохмотьями, оставшимися от сарафана, Анюта бежала по улице, сначала молча, потом с жутким рёвом, который был слышен на всю округу. Бабушка, сидевшая с подругами в одном из соседских палисадников, услышав вопли, выбежала навстречу внучке. То, что она увидела, не вписывалось в рамки её понимания, но что произошла беда, она чётко осознала. Схватив Анюту на руки, баба Поля быстрым шагом, насколько это было возможно в её возрасте, поспешила домой. За ней, перебивая друг друга, желая разъяснить ситуацию, шли все те, кто принимал участие в посиделках на колесе. Дома, пытаясь успокоить Анюту, вся родня суетилась вокруг неё, бабушка обмывала травяным настоем раны на спине и в кровь сбитые коленки, дедушка, нервно прохаживаясь по комнате, грозился написать заявление в милицию. Любашка, уверенная в своих медицинских познаниях, успокаивая ревущую Анюту, настаивала на смазывании ран исключительно йодом и утверждала, что так всегда делает её мама. Саша и Юрка сидели в сторонке и молчали, чувствуя себя виноватыми. Выяснив, что и как произошло, бабушка негодовала, кляла пса и тех, кто привязал его за брёвнами.
– Это что удумали! Знают, что детишки по вечерам недалеко играются, и такое сделать, собаку свою бешеную там спрятать! Изверги! Это улица, а не частный двор! Во дворе у себя делай, что хочешь, а на улице не моги! С весны эти дрова лежат у дома! И нет дела хозяевам до этого, лень-матушка вперёд Федьки родилась! Это он такое сотворил, больше некому! Дорожишь брёвнами, найми мужиков, перетаскай во двор! А не делай такие зверства! А если бы девчонку до смерти закусала эта псина? Что тогда? Я этого так не оставлю! В правление завтра с дедом пойдём! И чтоб никто к Выскубовым ни ногой, пока не изведут эту собаку! Поняли?!
В ответ на пламенную речь бабы Поли ребята закивали, только Любашка осмелилась внести уточнение.
– Бабушка, Анюта ни у каких Выскубовых за брёвнами не пряталась, это случилось у двора Катюхи Ольшанской!
– Вот я и говорю, чтоб близко к их дому не подходили!
Здесь вступил в разговор дедушка. Глядя на притихших внуков и всхлипывающую пострадавшую, он пояснил: «Ольшанские и есть Выскубовы – это их уличная фамилия. Вы же помните, что в деревне почти у всех есть уличные фамилии. Свою знаете?» Ребята хором ответили: «Вересовы!» «Нет, уличную!» – возразил дед. «Тимохины…» – чуть слышно произнёс Саша. Дед Мишаня понял, что нужно немного разрядить обстановку, отвлечь ребят от тревожных мыслей, и продолжил разговор на уже начатую тему.
– Почти все уличные фамилии происходят от имён прадедов и прабабок. Вот наша, например, от моего отца пошла, которого Тимохой кликали. Я же Тимофеевич. А наши соседи Панарины, а по-уличному – Данилкины. Тоже от прадеда Данилы. Но есть фамилии не от имени, вот, например, Свистуновы… Это был у них такой предок, у которого при разговоре со словами из горла вырывался свист, видно, болел чем-то, а может, такой голос от природы сиплый. И прозвище ему дали Свистун, а уж все остальные из его рода получили уличную фамилию Свистуновы.
– Дедушка, это кто-то из них привёз вам из города патефон?
– Точно! Петька Свистунов, внучатый племянник этого деда!
– А как же фамилия Выскубовых получилась?
– Это я не в курсе, тоже, наверное, какая-то история есть, но я её просто не знаю.
Притихшие и немного успокоившиеся ребята слушали дедушку, привалившись к высокой спинке старого дивана, позёвывая и потирая уставшие за день сонные глаза. Баба Поля, стоявшая поодаль, подошла к деду и ласково погладила его по плечу: «Умеешь ты, Мишаня, успокоить и заговорить детишек. Вот кому надо было стать учителем, а не твоей заполошной сестрице! Ребята, давайте по койкам, и спать! А младшенькую сегодня положим одну, на большую кровать, чтоб никто не потревожил. Завтра солнышко взойдёт, будет день, и всё прояснится. Утро вечера мудреней».
Весть о том, что собака Выскубовых «порвала» внучку деда Мишани, быстро разошлась по деревне и с каждым часом обрастала невероятными подробностями. Весть дошла и до хозяев «больного бешенством пса», так деревенские распространители новостей называли Грома. С утра пораньше во дворе Вересовых появились Ольшанские Люся и Катюха. Баба Поля молча вышла им навстречу.
– Тёть Поля, здравствуйте! Мы узнали, что вчера произошло. Говорят в деревне разное, вот мы пришли узнать про Анютку, что и как?
– Пришли полюбоваться на дело рук своих?
– Да Бог с вами, тётя Поля! Разве ж я такое допустила бы! Это всё Федька, чёрт безмозглый! Ему показалось, что досок стало меньше, подумал, что воруют. Вот и привязал вчера на ночь Грома! И никому, главное, ничего об этом не сказал! Катюха как услышала, всё утро проревела! Мы пришли просить прощения! Как там Анюта, сильно пёс ей навредил? Если нужно, то Фёдор возьмёт лошадь с подводой в колхозе, отвезём в район в больницу! Сам-то он тоже за голову схватился, переживает!
– А что ж с вами не пришёл? Переживальщик!
– Стыдится! Да, по правде сказать, основательно струхнул, побоялся, что прогоните да участковому заявление напишете!
– Эх, мужики! Наделают дел, а потом за бабьи юбки прячутся! А с Анюткой могло быть и хуже! Спину ей пёс сильно когтями поцарапал, хорошо, что цепок был коротким, а то не знаю, что было бы! Я вот тебе, Люся, что скажу, баба ты хорошая, но если твой муженёк не уберёт брёвна и доски с улицы, пойду в правление жаловаться! Не обессудь!
– Не сомневайтесь! Он уже с мужиками договорился на завтра! Всё перетащат во двор. Тётя Поля, у меня к вам просьба! Вы уж девчонок, Анюту с Катюхой, не разлучайте, уж больно хорошо они дружат!
– Пусть дружат, но только не около собаки! Лучше к нам пусть приходит.
– Да у вас у самих целая орава!
– Ничего! Где четверо, там и пятому место найдётся!
На протяжении всего дня приходили проведать Анюту сочувствующие бабушкины подруги, или, как она их называла, – товарки. А к вечеру явился колхозный ветеринар Матвей Петрович, друг деда Мишани. Он принёс в баночке мазь, которая, по его утверждению, даёт стопроцентное заживление. То ли мазь и в самом деле была чудодейственной, то ли молодой организм решил, что не стоит чахнуть в дни летних каникул, но вскоре Анюта быстро пошла на поправку. А печальная история, происшедшая с ней, стала постепенно забываться.
Саша отсутствовал уже два дня, как сказала бабушка: «Отправился на побывку к родителям». Девчонки скучали по нему, но знали, что в выходные дни он вернётся, и не один, а со своим отцом, дядей Пашей. Дедушке нужна была помощь, чтобы косить траву на большом открытом участке, который начинался сразу за старым садом и заканчивался у самой реки. Возвращение Саши и его отца было шумным и радостным. Павел явился не с пустыми руками, а с подарком, который пришёлся по душе всей честно́й компании. Это была камера от большой грузовой машины, насос для накачивания колёс Павел также принёс с собой. Качали ребята по очереди, и когда сплющенная бесформенная резина превратилась в огромную чёрную камеру, то все были в восторге. Теперь можно вчетвером сплавляться по реке! Об этом ребята давно мечтали и завидовали деревенским, у которых была такая возможность и небольшие камеры, но они не шли ни в какое сравнение с той, огромной и блестящей, которая теперь принадлежала им. К сплаву готовились тщательно. Бабушка выдвинула условие, чтобы все внуки от солнца защитили головы, будь то панамка, соломенная шляпа или что-то другое. Дедушка сказал, что без питьевой воды пускаться в сплав нельзя, и отдал ребятам во временное пользование свою фронтовую фляжку. Она была зелёного цвета, слегка помятой, на горлышко навинчивалась крышка, прикреплённая цепочкой, а с боков за металлические ушки был привязан тугой шнурок. Саша вспомнил, что в сарае он видел детские пластмассовые лопатки, давным-давно привезённые ребятам для игры в песок. Он предложил их взять, чтобы при необходимости направлять движение камеры. Катюха принесла яблоки из своего сада, их положили в авоську и привязали к торчащему из камеры металлическому соску, который был в виде крючка и при первом пробном спуске камеры на воду расцарапал Юрке живот. И потому, для полной безопасности, бабушка обвязала его тряпкой. Всё было готово к сплаву! Договорились, что сплав, начинающийся на реке почти у самого дома, должен закончиться, когда река, сделав оборот вокруг деревни, потечёт мимо садов, по мелководью. Там у брода компания и сделает высадку. Дедушка и дядя Паша пришли проводить ребят и пожелать им удачного плавания, а сами вернулись в сад продолжать сенокос. Юра в путешествие взял бинокль, и ребята по очереди рассматривали всё, мимо чего проплывало их «судно». Любашка хотела, чтобы в путешествии звучала музыка, и её новенький транзистор «Альпинист» тоже был приготовлен к плаванию. Но бабушка категорически возразила против этого: «Не дай Бог, перевернётесь и утопите ценную вещь! Тридцать семь рублей – это вам не три копейки! Не дам, как хотите!» Ребятам пришлось смириться и пуститься в плавание без музыкального сопровождения. Когда миновали лиман, то оказались в том месте, где почти каждый день сами купались и прыгали с кручи. Там, как всегда, было шумно и весело. Купальщики увидели большую камеру с четырьмя пассажирами, и некоторые из них, самые хулиганистые, решив порезвиться, с криками и визгом быстро вплавь направились к путешественникам.
– Сейчас они нас перевернут! Вот и закончился наш сплав! Ребята, что будем делать?!
– Любашка, не дрейфь! Подплывут – мы будем отбиваться! Команда! Будьте готовы отбить нападение пиратов!
Каждый вооружился, как мог, в ход пошли лопатки, бинокль и даже яблоки из авоськи. Только Анюта осталась без ничего, но не растерялась и сказала, что будет отбиваться ногами, и попросила держать её, чтобы нападающие не стащили её в воду. Все были готовы к атаке. Но предупреждающий окрик с берега остановил желающих похулиганить.
– А ну, не трогайте их, это внуки деда Мишани! Кто будет к ним приставать, сразу уши надеру!
В высоком юноше, защитившем компанию путешественников, ребята узнали соседа Егора, недавно приехавшего к родителям на свои студенческие каникулы. Плавание продолжалось, и ребята были довольны, что им не пришлось сражаться и прерывать путешествие. Расположившись поудобнее, дружная четвёрка расслабилась и стала наслаждаться поеданием яблок, неспешными разговорами и созерцанием природы по обоим берегам реки. Они миновали несколько купальных мест, опасаясь, что может повториться история с плавающими хулиганами, но никто не покушался на их судно, им только махали вслед и желали счастливого пути. В такие моменты Юрка изображал из себя капитана, отдавал команды и махал в ответ потрёпанной соломенной шляпой деда Мишани. Девчонки смотрели на него и весело смеялись.
– Юра, когда там, у кручи, ты кричал: «Команда! Будь готова отбить нападение пиратов!» – то сам был похож на настоящего пирата в этой шляпе, осталось только закрыть глаз чёрной повязкой!
Юрке понравилось сравнение, и он постарался быстрее забыть причину, по которой он получил именно этот головной убор. Накануне отплытия дядя Паша предложил мальчишкам научиться делать из газеты пилотки и взять их в путешествие. Идея всем понравилась, и Павел начал обучение. Саша быстро постиг эту немудрёную науку и, ловко складывая газетные листы, предложил и девчонкам сделать такие же треуголки. А у Юры дело никак не продвигалось. Раз за разом выходило что-то не то. И тут слова дяди Паши совсем отбили у него желание мастерить: «Э-э-э, парень, да это же просто! Геометрические фигуры! Какой же ты математик!» Юра обиделся и вышел из комнаты. А бабушка, укоризненно посмотрев на сына, покачала головой. Но на следующий день перед сплавом она вынесла из чулана старую дедову шляпу, похожую на воронье гнездо, поля которой тоже были растрёпаны. И тут Павел опять не сдержался: «Мам, это что за произведение искусства? Её что, корова жевала?» Но Юрке шляпа понравилась, он молча надел её и лихо завернул с одной стороны уцелевшие соломенные поля. Плавание продолжалось. Там, где река слегка изгибалась, течение замедлялось, а по берегам заросли камышей были гуще и разрастались ближе к середине реки. В одном месте они оставили для пловцов совсем узкую протоку. И ребята решили, что миновать этот путь без помощи лопаток не получится. Они уже приготовились к прохождению трудного участка, как неожиданно из камышовых зарослей с громким кряканьем выплыла утка, а за ней целый выводок жёлто-коричневых утят. Они тоже волновались и пищали, пытаясь успеть за матерью, перебирая в воде своими маленькими перепончатыми лапками. Утка металась по протоке, но не уплывала прочь, хотя ребята отступили и освободили путь для того, чтобы утиная семья могла покинуть это место. Многодетная мать кричала и снова возвращалась туда, откуда появилась с выводком. Взволнованные малыши в испуге пытались следовать за ней. Анюта, прижав ладони к щекам, внимательно вглядывалась в происходящее и пыталась понять, почему так ведёт себя утка.
– Ребята! А вам не кажется, что с ней случилась беда и она просит помощи?
– Не придумывай! Она просто испугалась!
– А давайте подплывём к тому месту, откуда они появились!
Ребята, осторожно подгребая лопатками, приблизились к зарослям. Раздвинув руками камыши, они увидели двух обессилевших утят, которые запутались лапками в густых водорослях. Утята тихо пищали, и поэтому их не было слышно сквозь шум, который создавала их родня. Мальчишки спустились с камеры в воду и, осторожно освободив утят, передали их сёстрам. Воссоединение семьи произошло, и утка, крякнув несколько раз, спокойно удалилась, уводя за собой вереницу пушистых жёлто-коричневых малышей.
– Хотя бы спасибо сказала! Невежа!
– Она тебе и сказала! «Кря-кря» на утином – это и есть «спасибо»!
Дальнейший путь отважных путешественников пролегал через водные поля белоснежных лилий и желтоголовых кувшинок. У девчонок разыгралась фантазия, и они из этих цветов стали плести венки, делать бусы, собрали жёлто-белый букет для бабушки и обернули его в большие круглые листья. Вдалеке за поворотом показались ивы, низко склонившиеся над водой, ребята знали, что за плакучими ивами будет мелководье, проще говоря – брод. А это значит, что их плавание подходит к концу, и возвращаться домой придётся по суше. Нужно будет катить перед собой огромную камеру, и делать это с осторожностью, чтобы не повредить и на каком-нибудь сучке не проколоть её. Одного только не могли учесть юные путешественники, что весь обратный путь им придётся преодолевать босыми ногами, а это совсем не входило в их планы. Дома ребят ждали борщ, пироги с капустой и яблоками и волнующиеся родственники. Хотя путешественники устали от долгого плавания, а дедушка и дядя Паша от работы на сенокосе, разговоры за столом не умолкали, и было нарушено правило, которое бабушка постоянно повторяла внукам: «Когда я ем, я глух и нем!»
Скошенная трава должна высохнуть на солнце, и чтобы это случилось, нужна хорошая погода примерно на протяжении недели. И всю эту неделю, по несколько раз в день, мальчишки, во главе с дедушкой, ворошили сено, переворачивая его с боку на бок. Когда сено было готово, то его на тележке перевозили во двор и складывали в копну, она с каждым днём росла ввысь. И несмотря на то, что участок был ещё не полностью скошен, копна уже была примерно полтора метра. И у ребят появилась идея устроить ночлег на сеновале, осталось только получить разрешение у деда Мишани и бабушки Поли. Разрешение было получено, постель устроена лучшим образом, осталось только дождаться ночи. Каждый на сеновал пришёл со своей подушкой и одеялом, девчонки выбрали место в серединке, а мальчишки, как рыцари, охраняющие дам, легли по краям постели. Сначала лежали молча и любовались звёздным небом, потом Юра стал делиться своими знаниями о вселенной. Разговор плавно перешёл к вопросу: «Есть ли жизнь на других планетах?» Путём долгих размышлений пришли к выводу, что есть, или, по крайней мере, что обязательно в скором времени должна зародиться! Спать не хотелось, и темы для разговоров появлялись одна за другой. Под ухом стрекотали кузнечики, где-то вдалеке прокричала ночная птица, у соседей хлопнула калитка, и в ответ на этот звук глухо залаяла собака. Ночью всё вокруг казалось совершенно другим и таинственным. Предметы принимали неясные очертания и поэтому становились неузнаваемыми. После короткого молчания Юра начал размышлять вслух о том, что ждёт каждого из ребят в будущем, о профессии, которую каждый из них должен будет выбрать, о своей мечте стать математиком. Любашка перебила его затянувшиеся рассуждения.
– Вот ты мне объясни, кто такой математик и чем он занимается по жизни! Что он считает? Ему просто нравится что-то считать? Какая польза от этого? Нравится считать – иди в бухгалтеры!
– Ты ничего не понимаешь! В основе всех точных наук лежит математика! Мне очень нравится решать задачи и примеры по усложнённой программе! Вот и всё! Пока я больше ничего не могу сказать… А ты-то, кем хочешь стать?
– Я буду актрисой, как моя мама! Буду играть в театре и обязательно в «Вишнёвом саде»!
– А в другом месте, кроме как в саду, ты играть не сможешь?
– Ты правда, Юрка, такой дурак или притворяешься? «Вишнёвый сад» – знаменитая пьеса Чехова, это мечта всех артистов – получить роль в таком спектакле. Моя мама в этом спектакле играет роль Ани, дочери помещицы Раневской. И очень хорошо играет, мы с папой читали отзывы!
– Да я просто пошутил! Не злись, Любашка! Ну а ты, Анюта, чем нас порадуешь, что скажешь?
– Да мне сказать пока нечего, я ещё не решила, кем стану. Может, я буду учительницей, как бабушка Муся… А может, корреспондентом! Буду ездить по всей стране, то на север, то на юг, то на моря, то в горы. И буду делать репортажи!.. Или нет! Скорее всего, я буду писательницей… Буду писать книги, а потом по этим книгам режиссёры захотят снимать фильмы, а в них главную роль будет играть моя сестра Любашка!
Ребята весело рассмеялись, сна не было ни в одном глазу!
– А ты, Сашка, что молчишь? Или это тайна, и говорить нам не хочешь?
– Да нет, я скажу. Только дайте слово, что не будете смеяться и подкалывать.
– Неужели клоуном хочешь стать или балериной!
– Ну вот, началось! Ты, Юрка, считаешь, что только у тебя правильные мечты!
– И вправду, Юрец, помолчал бы! Говори, Саша!
– Я хочу быть космонавтом, как Юрий Гагарин.
– Эх! Куда замахнулся! Из деревни и сразу в космонавты! А ты знаешь, что прежде, чем стать космонавтом, Гагарин был военным лётчиком первого класса? И вообще, у них династия, все в родне военные лётчики!
– А вот и врёшь, Юрка! Не знаешь, а болтаешь! Гагарин из крестьянской семьи, отец у него плотник, а мать работает на молочной ферме. И родился он не в городе, а в деревне Клушино! И лётчиков у них в семье отродясь не было! Он первый! Сначала Гагарин окончил ремесленное, а потом, когда уже учился в техникуме, стал заниматься в клубе авиалюбителей. И только после армии он поступил в Оренбурге в Первое военное авиационное училище лётчиков имени Ворошилова. А через несколько лет, когда уже он был военным лётчиком, написал рапорт, чтобы его зачислили в отряд космонавтов. И то, это произошло не сразу, а только через год, в 1960-м году! А полетел Юрий Гагарин в космос на корабле «Восток» в 1961-м! Сто восемь минут вокруг Земли! Вот это подвиг, лететь там, где до тебя никто из землян никогда не был!