ПоЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Часть 4

– Проведи Игоря Владимировича во двор, – сказал ему генерал. – Организуй любую свободную машину, пусть закинет в Дарницкое, потом домой, куда тот укажет. И это… – он запнулся, глянул на меня, – скажи, чтоб эта, новенькая, из канцелярии, как ее? Инга, кажется. Пусть эта Инга ко мне зайдет с отчетом о стажировке. Но сначала пусть забежит в душ, в спортзале, и подмоется. Организуй.

***

На милицейской машине, без приключений, я добрался к Дарницкому управлению милиции.

Без лишних вопросов мне вывели и выдали помятого Егора.

– Ну что, фашист недоделанный, – зло сказал я, когда мы уселись в тот же служебный автомобиль.

Водитель – седоусый сержант – только хмыкнул.

– Всыпать бы тебе, да руки марать не хочется, – бубнил я. – Мать бы пожалел. Ты зачем на Майдан поперся?

– Там много наших.

– Дурак! Неужели не понимаешь, что вами манипулируют!

– Вы, старшее поколение – совки – привыкли жить в рабстве, – сквозь зубы процедил Егор и отвернулся к окну. – Мы так жить не можем. И не будем!

– Идейный… Ты хоть знаешь, где ваши «идеи» писаны, кем и для чего придуманы?

– Вы не понимаете.

– Зато кураторы вашей шоблы ВСЕ хорошо понимают.

Егор не ответил.

По дороге мы больше не говорили.

Я привез его домой, отдал матери. Не слушая слезных благодарностей, ушел к себе.

На душе было мерзко.

Глава двадцать пятая

Вечер 20 января – день 21 января 2014 года,

понедельник – вторник

***

Был вечер двадцать первого января. Мы с Верой замерли «ложечкой». Она тихонечко, как ребенок, посапывала и пукала губками. Она спала.

А я заснуть не мог. Я тесно прижимался к Вериной спине, почти растворялся в ней.

Мне было хорошо, и хотелось плакать от любви.

Счастливые слезы щекотали в носу, собирались в уголках глаз. Я легонечко, едва касаясь, вытирал их об Верины волосы.

Всю оставшуюся жизнь я хотел бы так лежать, чувствовать ее девичий запах, тепло ее ягодиц, изгибы хрупкого тела, щекотливые ерзанья растрепанной косички.

Мне хорошо было с Верой, и плохо без нее. Я теперь понимал несчастных андрогинов, которых разъединил злой Зевс, разбил, разметал по свету.

«Если бы он решил разъединить нас, я бы его уничтожил!

Не пожалел бы для этого миллион девственниц или младенцев…

Но лучше, я бы загадал, чтобы Зевс оставил нас с Верой в покое».

***

Вера пришла вчера – в понедельник, двадцатого – глубоким вечером, без предупреждения.

Я только выпрыгнул из душа после дневного марафона по милицейским управлениям, где выручал из камеры соседского оболтуса.

После общения с бесом-генералом, а затем одноклеточным Егоркой, я чувствовал себя выжатым лимоном и не хотел жить.

Но пришла Вера, прильнула, обняла. Я сосал ее нижнюю губу, пахнущую гигиенической помадой, и трогал под юбкой. Я ожил.

«Мой источник силы находится в ее свадхистане».

Недавние обиды на Веру казались глупостью, бойня на Майдане – маразмом, а измена с соседкой – дурным сном.

«Этого НЕ-БЫ-ЛО!

Приснилось в бреду! От передоза снотворного…

Есть лишь Вера!».

Успокоив себя надуманной правдой, безумствуя в любви и обожании, я тут же, в прихожей, взял ее сзади.

Вера смущенно тихонечко сопела, а я – на мгновение выныривая из мира блаженства в мир ощущений, приходя в сознание – вспоминал бессмертную мантру Фауста о мгновении, которое должно остановиться.

***

Это было вчера.

А сегодня, двадцать первого января, после обеда, я понял, что люблю Веру, и хочу, чтобы она стала моей маленькой женой-ребенком.

Я понял это после обеда, когда мы гуляли в парке. Вера держала меня под руку и щебетала о чем-то своем, студенческом.

На нас поглядывали прохожие, и – видимо – думали, что гуляют папа с дочкой или учитель с ученицей, или брат с младшей сестрой.

Мне было приятно думать, что они так думают, а может, они так – и в правду – думали.

Я слушал Верино щебетание, любовался румяными детскими щечками, а сам цинично и расчетливо представлял, как мы возвратимся домой, и…

«…прямо в коридоре, не дав опомниться, как вчера…».

От этих мыслей у меня до боли налилось, и уже не было желания гулять парком, а хотелось скорее возвратиться домой, к заветной вешалке.

***

Но тут случилось чудо!

Я повернулся к Вере, полюбоваться ее смехом над нею же рассказанным анекдотом, и заметил на точеном носике капельку влаги.

Сопелька висела на кончике, бриллиантово переливалась в лучах январского солнца.

Вера инстинктивно ее смахнула варежкой, и дальше продолжила свой рассказ. Но этого оказалось достаточно, чтобы опалить мое – и без того влюбленное – сердце.

Мне и раньше приходилось подсматривать за Верой, замечать разные, по умолчанию таимые, неприглядности, с нею связанные – совместное проживание к тому располагает.

И если для двадцатилетнего парня эти подглядки вели бы к незлобивым насмешкам, то для меня, сорокапятилетнего, с каждым таким разом Вера становилась все ближе.

Их было не так и много, этих милых тайн, как-то шмыганье носом, икание или нежданная отрыжка после обеда. Но самыми милыми, которые размягчали мое сердце, окутывая его теплой волной, были невольное Верины пуки и забытые в ванной девичьи трусики.

Я на пуки не реагировал, делая вид, что не слышу, а, обнаружив трусики, украдкой подносил к губам, целовал и клал на место.

С каждым таким наблюдением, я все больше влюблялся в мою земную девочку, которая сморкается и пукает. Однако последним решающим камешком на чашу моего решения стала капелька соплей на кончике ее носа.

После того, как ее увидел, я решил жениться на Вере.

***

И вот теперь, вспоминая дневное наблюдение, я прижимался к теплой Вериной спинке и думал, что завтра же сделаю ей предложение.

«Для этого нужно колечко, но я сделаю без колечка…

Так не хочется откладывать признания, тем более – омрачать светлую любовь чужой смертью».

Я не знал – почему, но чувствовал: откладывать не стоит.

Мысли мои из радужных обратились серыми. В ночной тишине, в уюте Вериного тепла, мне виделась вся хрупкость нашего положения. Виделся враждебный мир за стенами, который хочет нас разлучить. Потому, что по его законам – наша связь неправильная и вредная, и существовать не должна.

«Она бы и не существовала, если бы…».

Я не хотел об этом думать. Мысли мои почернели.

Я понимал, что никогда не смогу расплатиться за свою ошибку, за договор с Велиалом, за загубленные неведомые души.

«Перед тем, как делать Вере предложение, я должен ей обо ВСЕМ рассказать!».

Глава двадцать шестая

Ночь с 21 на 22 января 2014 года

***

Я провалился в липкую дрему, в параллельное измерение.

Там была та же комната, и диван, и спящая Вера.

В кресле сидел Велиал.

– Совет да любовь, – сказал Велиал.

Кресло, наяву протертое и шаткое, под ним казалось роскошным царским троном.

«Чего надо?».

– Сейчас узнаешь, – сказал Велиал. – На повестке три вопроса. Ты готов?

– У меня есть выбор?

– Мы на эту тему уже говорили. Потому обойдусь без предисловий и задам первый вопрос.

***

Велиал изучающе посмотрел на меня. Я изобразил внимание.

– Первый вопрос: это юное нежное создание у тебя под боком знает, что на кухонном столе, где вы обедаете и пьете чай, несколько дней назад, в непристойной позе, ты совокуплялся с пожилой женщиной?

Я уставился на Велиала. Он подмигнул:

– Ты в ЭТОМ тоже хочешь ПРИЗНАТЬСЯ? В том, что на крышке стола, на его ножках и на полу кухни, хранятся засохшие остатки твоей спермы вперемешку с влагалищной секрецией Светланы Ивановны?

– Чего… – выдохнул я.

– Тебе показать картинку? Траекторию брызг в замедленном действии? Или исходящую липким соком переспелую вагину?

– Не надо!

– Ну, вот. А еще в церковь собрался. Покаяться девушке в великих грехах хотел. Да на тебе клейма негде ставить, лицемер, развратник и лжец! Похотливый сатир!

Велиал на секунду негодующе насупился. Но потом улыбнулся и беззвучно хохотнул.

– Это я так, для проформы. Ты правильно делаешь. Женщины для того и созданы. Их нужно употреблять часто, всех возрастов, и во многих количествах. Но ПРИЗНАВАТЬСЯ им в ЭТОМ не стоит. Как и ВО ВСЕМ ОСТАЛЬНОМ. Меньше знают – крепче спят.

***

– Теперь второй вопрос. Зачем ты вмешался?

В недоумении я посмотрел на Велиала.

– Упростим вопрос: зачем ты освободил из милицейской камеры Вишневского Егора Моисеевича?

– Ах, вот…

Об этом я, действительно, забыл. После вчерашнего Вериного прихода время сместилось, и произошедшее ранее казалось неважным сном.

– Для нашей миссии нужны жертвы, – назидательно сказал Велиал. – Как с той, так и с другой стороны. Я не раз об этом говорил. Или тот сопляк особенный?

– Типа того.

– То есть, пусть на его месте будет другой девятнадцатилетний парень? Менее любимый матерью, в меньших муках ею рожденный?

– А можно без девятнадцатилетних? Вам рогулей мало?

– Нам! Сколько раз можно объяснять… А без девятнадцатилетних нельзя. Они – жертвенные агнцы. Идет Последняя Битва между двумя мирами: миром ущербного мертвого бога, и миром совершенного Люцифера. Кстати, что тебе больше по душе: ущербность или совершенство?

– Не задавай глупых вопросов.

– Так вот: идет Битва, которая предполагает жертвы – это необходимый расходный материал. Всегда так было. Во всей вашей кровавой истории. Потом убиенных назовут «героями». Разве ты не хочешь, чтобы твоего протеже назвали «героем»?

– Нет. Пусть живым возвратится к матери. Она не переживет…

– Так ты хочешь, чтобы вместо сына ТОЙ женщины убили другого парня?

– Ну… да.

– То есть, спасти сына той, которая тебе ОТДАЛАСЬ. Заменить его сыном той, что тебе НЕ ДАЛА? Я правильно понял?

– Да. Я этого хочу.

– Ладно, – хмыкнул Велиал. – Пусть будет так.

***

Он о чем-то задумался. Я насуплено ждал третьего вопроса.

– Хорошая у тебя девушка, – Велиал кивнул на спящую Веру. – Ты решил на ней жениться?

– Это третий вопрос? – зло огрызнулся я.

Меньше всего хотелось обсуждать свою личную жизнь.

– Нет. Это дружеское участие. Ты не забыл, что это я вас свел. Я у вас – вроде Амура. Возьмешь меня на свадьбу посаженным отцом?

Велиал панибратски подмигнул, но затем стал серьезным, даже, казалось, церемонно приосанился.

– И так – третий вопрос. Даже не вопрос, а приказ. Вернее – просьба.

Велиал поднял на меня серьезные глаза.

Я понял, что шутки о женщинах закончились.

– Пришла пора твоей МИССИИ, – торжественно сказал Велиал. – Собственно, ТО, ради чего я ЛИЧНО к тебе прихожу. Поверь – это ОЧЕНЬ большая честь.

Противный холодок подступил к горлу. Заныло меж лопаток.

«Начинается…».

Глава двадцать седьмая

Ночь с 21 на 22 января 2014 года

(продолжение)

***

– Что нужно – спросил я.

– Убить человека.

Сердце мое трепануло, остановилось.

– Убить! Лично?!

Я покосился на Веру – не разбудил ли. Вера безмятежно спала, поскольку находилась в ином измерении.

Велиал насмешливо смотрел на меня:

– Ты о будущем думай.

– Я не убийца!

– А кто?

– Не нужно ворошить прошлое. Это было давно. Тем более, он сам виноват. Мы обсуждали.

– Не кипятись, – попытался успокоить меня Велиал.

– Нет уж! Разве мало я убил своими ЖЕЛАНИЯМИ? Никого больше, тем более – наяву, я убивать не буду! Мы так не договаривались.

– Мы с тобою вообще конкретно ни о чем не договаривались.

– Тем более! А если я не соглашусь?

– У тебя-то и выбора особого нет. Вернее есть: ты можешь или согласиться на мое предложение, или не согласиться. Тогда Веру больше никогда не увидишь.

Я оцепенел.

Меня накрыло волной раздражения, затем злости, затем ненависти, отчаяния, бессилия…

***

– Успокойся и слушай. Последнее время ты стал каким-то нервным. Ты меня огорчаешь, – Велиал брезгливо подобрал губу.

Я устало сел на кровать.

«Я даже выгнать его не могу…».

– Не можешь. Потому, что это моя территория… И не кипятись. Во-первых, ЛИЧНО убивать не нужно. Ты будешь находиться в астрале и управлять зомбаком, который совершит убийство. Но ты будешь лично его вести в реальном времени, и отдашь приказ выстрелить. Жертву тебе укажут позже.

– А почему именно я?

На сердце отлегло. Я ожидал чего-то более мерзкого.

– Потому, – сказал Велиал примирительно. – Я не хочу тебя заставлять. Мне, в отличие от вашего бога, не интересны рабы. Мне нужно, чтобы ты сделал это сознательно. Чтобы понял. Но для этого необходима некоторая, так сказать, присказка.

***

Велиал откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, несколько секунд сидел бездвижно.

– Это давняя история. Грустная история несправедливости… – Он замолчал, изучая мою реакцию. – То, что я тебе скажу, не должен знать никто. НИКТО! Это в твоих же интересах.

Я сидел и слушал. Почти равнодушно.

«Главное, что мне не придется убивать ЛИЧНО…».

– Я хочу начать СВОЮ ИГРУ, – с прыдыхом, как откровение, сказал Велиал. – Для этого ты мне и нужен.

– Игру? – не понял я.

– ИГРУ, – повторил Велиал. – Я хочу взять развитие ситуации на этой территории в свои руки. Вернее, бильярдная партия уже началась, но нужно подправить шар, чтобы он чуть изменил траекторию, покатился в нужном направлении.

Я молча слушал. И одно знал наверняка: назад дороги не будет.

«Ее давно нет!».

***

– И в чем тайна? – спросил я.

Велиал озабоченно засопел, потер лоб. При этом, не отводил изучающих глаз.

– В том, что до некоторых событий о нашем разговоре никто не должен знать.

– Никто – это кто?

– Никто, это – НИКТО! – повторил Велиал.

– Вернее, ОТДЕЛЬНО ОТ КОГО ты хочешь начать игру? – поправился я.

Велиал насуплено помолчал, будто решаясь: сказать или нет. Все-таки решился:

– От Люцифера.

Мое несуществующее сердце трепыхнуло и остановилось.

– Ты! Друг и соратник! Хочешь вести на ЕГО поле СВОЮ игру?!

Велиал кивнул.

– Я видимо, чего-то не понимаю, – растерянно пролепетал я.

– Видимо… – сказал демон.

***

Я чувствовал, как у меня холодеет внутри:

– ОН… Он же обо всех наших поступках, даже мыслях… Знает! По определению.

– Лучезарный не всевидящий Бог, – перебил мое блеянье Велиал. – Он может ОЧЕНЬ многое, что и не снилось обычному человеку, даже бесу, даже демону. Даже мне. Но – не все. Если ты не проговоришься, то о нашем разговоре Он не узнает.

– И как ты себе представляешь: я пойду и расскажу… И как?.. Да ПОШЛИ вы со своими ИГРАМИ!

Велиал повел рукой в мою сторону. В тот же миг, будто звук отключили: я перестал слышать произносимые мною слова; осталась артикуляция, движение губ и языка, но голос пропал.

Я вытаращил глаза, испуганно уставился на Велиала.

– Не гунди, – раздраженно сказал демон. – Последнее время ты меня бесишь, – он улыбнулся удачной метафоре, – и задаешь много вопросов. Я сторонник демократии, но могу стать тираном. Пойми, букашка, червь, маковое зернышко, таких как ты – миллионы! Еще больше тех, кто готов служить мне за ГОРАЗДО меньшие блага. А я ломаю тебя, будто целку. При том – неблагодарную.

Он махнул рукой. Тиски на горле расслабились.

Глава двадцать восьмая

Ночь с 21 на 22 января 2014 года

(продолжение)

***

– Еще раз повторю, – сказал Велиал после некоторой паузы. – Если о нашем разговоре узнает КТО-ЛИБО третий, а потом проболтается… Мы с тобой не жильцы. Наши монады будут распылены и больше НИКОГДА не возродятся. Мне даже прошлые заслуги не помогут. О тебе и речи нет. И так…

Демон скорбно свел брови, глаза его потускнели. Он продолжил:

– При всем величии и могуществе, в последнее время Лучезарный сдает позиции: он утратил былую решимость, гонор и спесь, стал осторожным, до брезгливости покладистым. И, самое непростительное: он начал жалеть людей – в подавляющем большинстве своем – лживых, корыстных, лицемерных, жестоких тварей, которые готовы на все, ради наживы и причинения страданий ближнему.

Демон посмотрел мне в глаза.

Я сидел приникший, немой.

Я ожидал от Велиала многого, но только не критики Люцифера!

– И вот теперь, на этой важной стратегической территории, в колыбели восточнославянского христианства, когда давно пришла пора последней и решающей Битвы с православием – единственным оставшимся камнем преткновения на пути мирового Сатанизма – Лучезарный начал жевать сопли. Так у вас называют нерешительность?

Я кивнул. Теперь я понимал, почему Велиал предупреждал о молчании.

– Десять земных лет тому назад, Светлые Воины здесь уже пытались пошатнуть столпы православной веры, нейтрализовать Печерскую Лавру, прочие монастыри. А потом, создав форпост в Киеве, ринуться на север, прямо к ненавистной Московии: уничтожить и развеять по ветру Оптину пустынь, Валаам и прочие островки мерзкой религии, которая никак не желает поступаться и служить Лучезарному, как это сделали ее старшие и младшие сестры в Европе, да и во всем человеческом мире.

«Если можно, то короче – страх как не люблю длинных тостов и монологов».

– Да уж, – хмыкнул Велиал, и продолжил. – Десять лет назад была предпринята решительная попытка шабаша на Козьем болоте: включили обновленные ретрансляторы, подтянули зомбаков, вывели на улицы гипнотиков. Наши эмиссары из европейских лож понаехали, лично управляли. Газеты, радио и телевидение по заданной технологии обрабатывали местных обывателей. И уже казалось, что победа близка, но не хватило самой малости, последнего штриха, решающего мазка на батальном полотне. А без этой – НЕОБХОДИМОЙ – малости, великое начинание сперва превратилось в фарс, потом – в клоунаду. Бес Прыщавый, поставленный на правление, рассорился с Гекатой. Вместо уничтожения православия, они выясняли, кто из них главнее. В конце концов, их сместил бес Гопник, погнался за сокровищами земными, пошел на поводу Московии, и христианство укрепилось здесь пуще прежнего… А все – из-за мелочи, из-за ерунды, которую не одобрил Люцифер.

***

Велиал поднял на меня обиженные глаза: в них тоска, и скорбь, и раздражение.

– Что за мелочь? – спросил я.

– Для завершения операции нужна была ритуальная жертва, чтобы всколыхнуть вялое болото. Нужно было пролить кровь на жертвенник Хаоса – это бы запустило цепной механизм необратимой революции. Но Люцифер запретил – он, видите ли, был за ненасильственное свержение.

Велиал в сердцах махнул рукой:

– Десять лет насмарку!

– А теперь? – нетерпеливо спросил я. Велиаловы откровения напрягали.

– Теперь повторяется то же самое. Целое лето по стране колесили три беса-балбеса – ничего не выездили. Один из кураторов этой территории – бес Пастор-Шлаг – на расширенном заседании Светлого Воинства уверял, что все готово для перехода под знамена Лучезарного. Тот согласился, дал добро на переворот. Подтянули силы, инициировали «спящих» – в том числе и тебя, – Велиал кивнул в мою сторону. – Организовали, закрутили – даже сам Люцифер на смотр пожаловал. А теперь…

Велиал пожал плечами.

– Теперь повторяется пройденное десять лет назад: если публично не прольем ритуальную кровь, не принесем в жертву гипнотика – получится пшик. После январских праздников наметился спад революции. Даже удачные мероприятия на Крещение погоды не делают. Никто не хочет воевать.

Велиал горестно вздохнул и добавил:

– При такой вялой общественной эрекции отобрать власть можно, но удержать – нереально.

– И что ты хочешь от меня? Конкретно.

Глава двадцать девятая

Ночь с 21 на 22 января 2014 года

(продолжение)

***

– Нужно всколыхнуть толпу без разрешения Люцифера,– чуть помедлив, ответил Велиал. – Даже против его воли. А потом доложить результат. И если ВСЕ получится – а оно НЕ-МОЖЕТ НЕ-ПОЛУЧИТСЯ – Люцифер простит.

Велиал расправил плечи, горделиво, чуть театрально, вскинул голову:

– Победителей не судят…

«Кому нужен этот спектакль?».

Казалось, Велиал моей мысли не расслышал. Вдохновенно продолжил:

– Нужно, чтобы ИМЕННО Я организовал, а потом доложил Лучезарному о завоевание твердыни славянского православия. Нужно, чтобы ИМЕННО ТЫ – мой ведомый – дал команду на принесение ритуальной жертвы.

– У тебя нет более опытных и честолюбивых?

– Есть. Но я ХОЧУ, чтобы ЭТО сделал ТЫ! Потому что, ЭТО МОЕ ЖЕЛАНИЕ, – Велиал помрачнел. – Я тебя слушал, и ты меня послушаешь.

– Но я хочу знать истинные причины.

Велиал одобрительно кивнул, задумался. Затем приложил указательный палец правой руки к губам:

– Только тс-с, никому.

Я нетерпеливо кивнул.

***

Демон наклонился ко мне и скороговоркой зашептал:

– Лучезарный – очень мудрый, опытный, но… Я считаю, что пора его прошла. Эпоха закончилась. Он сделал важное дело – оторвал сердца людей от мертвого бога, пошатнул их веру, дал альтернативу. Но он НЕ СПОСОБЕН эффективно организовать Светлое Воинство в современном мире. Его косность и нерешительность погубит наше общее дело!

– Операция «Валькирия» или «Заговор 20 июля»? – сострил я.

Демон на мгновение замолчал, вжал голову в плечи, наклонился ко мне ближе, зашептал еще тише:

– Да-да-да! Но у меня нет соучастников среди НАШИХ. Я сам. Хочу повести СВОЮ игру. Хочу победить в последней войне. А потом, пользуясь этой победой и заслуженной славой, хочу занять место Люцифера! Ты понимаешь?

«Зачем этот шепот? Ты смог бы передать информацию мыслеформой…».

– Любое магическое или ментальное действие гораздо легче отследить на расстоянии, чем простой разговор, – прошептал Велиал. – Ты меньше думай, а больше говори. Мы теперь с тобой в одной лодке.

***

Он совсем по-людски шмыгнул носом, опасливо поежился.

– Ладно, вернемся к нашему заговору… Рано или поздно Люцифера сместят – в его окружении постоянные дрязги, интриги, идет холодная война за власть. Но я считаю, что более достойной кандидатуры, чем я – нет! Так зачем ждать? У нас есть прекрасный шанс! Победитель славян, а с ними – влияния Яхве в трехмерном измерении Земли – займет место Первейшего в Светлом Воинстве! Второго, после Люцифера. А потом, и заменит Его! И я хочу ЭТО сделать. И ты мне поможешь. Мы принесем ритуальную жертву. Мы разворошим муравейник и всколыхнем болото! А потом, легонькими коррекциями будем вести человеческое стадо куда НАМ нужно.

Велиал откинулся на спинку кресла, посмотрел на меня горящими глазами.

– Вот, почему именно ты. Потому, что это – МОЯ ИГРА. И ты, я надеюсь – мой ВЕРНЫЙ союзник – мой козырь, джокер, темная лошадка. Моя правая рука! Если мы победим, я лично рукоположу тебя в ранг Демона! Смотрителя над Евразией! Хочешь?

Велиал заговорщицки подмигнул:

– И все эти бесы-переростки в синих плащах: яныки, прыщавые, гекаты, пасторы-шлаки, порохи, логопеды и жеванные будут у тебя в ногах валяться и просить подаяния. Хочешь?!

– Да.

Глава тридцатая

Ночь с 21 на 22 января 2014 года

(продолжение)

***

Пока Велиал расцвечивал радужными красками перспективы моего карьерного роста в Светлом Воинстве, у меня появилась идея.

Она была вроде соломинки в страшном водовороте, который захватил и понес меня по ручейкам судьбы прямо в Преисподнюю.

Я ухватился за соломинку.

Это был хоть призрачный, но выход. Попытка разорвать страшный круг и обрести покой.

– Я все исполню. Но у меня будет условие.

Велиал с прищуром посмотрел на меня, затем демонстративно расхохотался.

– Ну, молодец!.. Тебе мало Евразии? Чего же ты хочешь? Судя по твоим желаниям и наклонностям, ты хочешь для себя повсеместного права «Первой ночи»? Я прав?

– Нет. Я исполню твой приказ, или просьбу, но…

***

Я замолчал, посмотрел на Велиала, стараясь поймать его взгляд. В черных глазницах не увидел зрачков – там стоял грязно-желтый, как серные испарения, туман.

– …но это будет ПОСЛЕДНИЙ раз. Я исполню твою просьбу, и ты меня ОТПУСТИШЬ. Навсегда.

– Конечно же, с барышней? – ожил Велиал.

– Пусть Вера сама решит: хочет она быть со мною или нет. Но пусть она ЭТОТ выбор сделает САМА, без магического принуждения.

– И это ВСЕ? – насмешливо переспросил Велиал. – А миллиард долларов в придачу. Хочешь миллиард долларов? Представляешь: десять тонн в стодолларовых купюрах. Или две трехкомнатные киевские хрущевки, снизу доверху набитые зелеными шуршащими бумажками. Хочешь?

– Я хочу, чтобы ты меня отпустил. Насовсем. И чтобы больше не приходил. Не напоминал. И оставил в покое. И чтобы с моего тела исчез «Крест беспорядка». Ну и Вера. Пусть она сама сделает выбор.

– Так много…

***

Велиал на миг задумался.

– Если не хочешь Евразии и всех девственниц мира; если тебе дороже прыщавая замухрышка в заношенном белье… – Он презрительно улыбнулся. – Ладно. Ты исполнишь мою просьбу – я твою. В конце концов, ты мне не чужой. Я к тебе привык за столько лет.

– Мы договорились? – Я не верил Велиалу! Не верил ни единому его слову. Но это был ШАНС!

– Конечно! – ответил Велиал. – Забирай свое тело, и душу, и девушку в придачу.

Он легко поднялся с кресла, сделал шаг ко мне.

– Как у вас говорят: по рукам! – демон протянул узкую ладонь.

Я тоже приподнялся с кровати – так заведено.

Мне не хотелось касаться его руки – не смотря на всю утонченность, она казалась мне холодной и мерзкой, как лягушка.

Но я не мог не ответить – так заведено. Я протянулся навстречу.

Не успел коснуться, как Велиал отвел свою кисть в сторону.

***

– Я тебя отпускаю. Вместе с девушкой. Но…

Велиал хитро сощурился и заглянул мне в душу. На этот раз глаза его были наполненными кофейной гущей, с узкими ярко желтыми вертикальными зрачками.

– Условие на условие: ты будешь свободен до тех пор, пока не загадаешь очередного ЖЕЛАНИЯ. Которое, обязательно же, исполнится: хоть миллиард долларов! хоть все девственницы мира! Но после того как загадаешь – будешь моим безраздельно. НАВСЕГДА. Без условий и рассуждений. Договорились?

Даже при этом я не мог упустить свой шанс.

– Договорились, – ответил я.

Велиал вложил в мою протянутую руку свою ухоженную ладонь. Она оказалась мягкой и теплой.

Глава тридцать первая

Ночь, переходящая в раннее утро, 22 января 2014 года, среда

***

Велиал растворился.

Не раз читал, что после Сатаны и его коллег остается запах серы. Авторы тех опусов, видимо, с пахучей братией наяву не встречались.

Мой визитер пах восхитительно. Он оставил за собою восточно-пряный аромат с нотками бергамота, кориандра, герани, мускатного ореха, белого кедра, сандала, ванили и амбры. Я ЗНАЛ состав парфюма, и даже знал его название – «Amber Sky, Ex Nihilo».

«Зачем мне оставлено ЗНАНИЕ?

Чтобы почувствовать – от чего отказываюсь?».

Если так, то Велиалу ЭТО почти удалось.

Я всегда втайне грезил о дорогом одеколоне, который после ухода владельца оставляет шлейф.

Я всегда завидовал обладателям стойких ароматов, и мечтал получить их в подарок. Но друзей, дарящих ТАКИЕ подарки, у меня не было. Купить же самому… Я даже не предполагал, сколько он может стоить.

В этой жизни у меня никогда не было такого одеколона.

«И уже НИКОГДА не будет!».

***

Без Велиала комната приняла обычный затрапезный вид.

Аромат парфюма исчез. Пахло старьем и неустроенностью.

Кресло из вычурного трона превратилось в засаленную рухлядь.

«Каждый выбирает по себе…».

– Да, уж… – сказал в голос и беззвучно рассмеялся.

Глянул на часы: два ночи. Окинул взглядом Веру, которая мирно спала, даже не представляя, кто был моим ночным гостем.

И если бы она неожиданно проснулась, то…

«Ничего бы не заметила: наша встреча происходила в астральном измерении.

Вера увидела бы возле себя беспробудно спящего пожилого дядьку, со слабым пульсом и дыханием.

Хорошо, что ЭТО скоро закончится…».

***

Осторожно, стараясь не скрипеть половицами, скользнул из-под одеяла и вышел на кухню.

Нужно было думать о предстоящем убийстве.

«А потому, можно нарушить мораторий на курение и побаловаться сигареткой.

Хорошо, что заброшенные полпачки на антресолях валяются».

Подставил табурет, нашарил сигареты. Неспешно вытащил одну.

Предвкушая сладкий ритуал, повертел между пальцами, нюхнул. Закурил. Шумно выдохнул через нос, обоняя забытый аромат. Дым отдавал горелым пластиком.

Нервно затушил, швырнул в мусор.

«Нужно бросить.

Беречь здоровье…

Зачем мне здоровье?

Не жилец я в этом измерении, в этом теле…».

Достал следующую сигарету. Без церемоний подкурил.

Затянулся: вторая показалась не такой горькой.

– Не жилец… – повторил в голос. – Да.

Велиал сказал, что ритуальное убийство я должен совершить сегодня, 22 января, перед рассветом. Немногим больше чем через три часа.

***

Выбросил окурок в приоткрытую форточку. При этом, ЗНАЛ, что никому на голову он не упадет.

Набрал в чайник воды, поставил на газ. Присел за стол, ожидая из носика белого, плотного пара.

«Хорошо хоть, не самому придется убивать, а лишь подвести зомбака и дать команду: вроде нажать на курок или на кнопку. Или щелкнуть рычажком, который освободил «Малыша» над небом Хиросимы.

К черту дурные страхи!

Ритуальное убийство, о котором говорил Велиал – вопрос давно решенный.

Если не сделаю я, то это сделает другой, менее щепетильный.

А так, выторгую себе свободу».

***

Я решительно встал из-за стола, снял закипевший чайник.

Прямо в чашке заварил крепчайший чай, почти чифирь.