Берк, пациент которому предназначалось сердце, тоже не был образцом для подражания. Неподъемный толстый, он передвигался на специальном устройстве, которое управлялось с помощью силы мысли от датчика. Датчик вмонтировал Митчел в голову Берка во времена, когда Кейси была ещё практиканткой.
– Кейси? – голос Питера пронёсся по манипуляционной. От одного его звонкого голоса Кейси испытала раздражение. Теперь объяснять почему она здесь!
– Я думал, ты на премьере фильма, – сказал Питер, когда приблизился.
– Нет, как видишь, я здесь, – от ответа Кейси повеяло холодком, но Питера это не беспокоило. Его любопытство быстро соображало какие вопросы нужно задать, а чувство соблюдения субординации подсказывало какие из них можно произнести вслух.
Кейси просушила сердце и взяла второе, поставив в мойку рядом с первым.
– Я потеряла билет, – она облегчила задачу Питеру. Ей казалось, что теперь пытливый Питер должен успокоиться и удовлетвориться. Но по его бегающим глазам она поняла: это не так.
– А ты обращалась в инспекцию?
Кейси перестала мыть органы и повернулась к Питеру.
– Я что по-твоему совсем глупая? Конечно, обращалась. Но я даже не знаю где потеряла его и когда! – Кейси сжала губы. – Нет, я догадываюсь в какой момент это могло быть, но в этот момент я…
– Ты что? – Питер не мог дождаться завершения истории.
– Я находилась не на работе. Митчел отпустил меня, но, если об этом станет известно Верховному Совету – с работы вылетим и я, и он. Как я могу сказать инспектору просмотреть камеру за то время, когда должна была быть в клинике.
– Ну дела! И что дальше?
– Они обещали искать, но какой смысл? Премьера сегодня. И я, пропустила фильм, который должны была посмотреть. Мне его передала… – голос Кейси сорвался. Внезапно она испытала острую боль за грудиной. К её лицу прилила кровь, и она ощутила неопределённое чувство нехватки.
Питер бросил жалостливый взгляд:
– Мама?
Прилив кончился так же быстро, как и начался. Больше Кейси ничего не чувствовала. Она продолжила ровным тоном:
– Да, мама.
– Соболезную, – Питер сочувствовал потере матери, а Кейси подумала, что билету.
– Спасибо.
Питер направлялся к выходу. Но он застыл в дверях.
– Кейси, если не секрет, а где ты была, когда ушла с работы?
И Кейси испугалась: потому что не могла вспомнить.
– По делам, неважно, – отмахнулась она. Питер кивнул. И хотя ответ его и не устроил, он понял: лучше не наседать. Неважно, значит неважно. У Кейси в горле стал ком. Почему-то в глубине души она чувствовала: это важно и ещё как.
Питер ушёл, а Кейси обратила свой взор на два сердца в мойке. Слева – для её пациента, справа – для больного доктора Митчела. Не перепутать.
Кейси рассказала Питеру то, что с ней случилось. Но она упустила одну деталь. Ту самую, которая ей была противна. Именно это, согласно инструкции, предлагают инспектора или врачи в безвыходных ситуациях.
«Сходите в Комнату Конвергенции», – предложили ей в инспекции. Тогда Кейси понимала: её билет никто не найдет.
Фильм «100 лет» сняли в далёком две тысячи пятнадцатом году режиссёр Роберт Родригес и сценарист Джон Малкович. Он предназначался для потомков, причастных к созданию фильма людей. Среди них была и Кейси Хоппер, правнучка костюмера. Уникальная возможность прикоснуться к прошлому, стать частью избранного – улетела вчера из сумочки Кейси, пока она искала свой голостилус. На самом деле поговаривают, что крутить «100 лет» будут и в местных кинотеатрах, правда через два года. Но многие люди хотели бы посмотреть его сейчас! Пока коллекционеры предлагали большие суммы за заветный билет, другие мечтатели размышляли над сюжетом картины.
Кейси совершенно не интересовал сюжет. Но при этом всякий раз, когда к ней стучался охотник за билетом и предлагал кейс с коинами, Кейси просила закрыть дверь с той стороны. Она потеряла не проход на самое великолепное событие года – где прошлое встретится с будущим. Кейси утратила ту преемственность, которую обеспечивала её семья, сохраняя билет. Никто из них не продал память. Зато Хоппер успешно её потеряла.
Кейси нажала на сенсорный экран, из секционного стола выехали новые прозрачные цилиндры. Она уложила туда два сердца. Кейси прикоснулась к сенсору, на этот раз со злостью тыкнув пальцем сильнее нужного:
– Никки, подойди в манипуляционную-1, – приказала она. Кейси злилась на себя, а кроме того была почти уверенна, что кто-то подобрал улетевший билет. А значит вместо неё посмел сейчас находится там. На её месте. Кейси думала о том, как в её бабушка или мама мечтали и точно знали: их девочка пойдет на премьеру этого заветного фильма. Она должна быть там. Почему-то Кейси думая о билете, ощущала невероятную пустоту. Что-то сверхважное позабылось. Точно маленький, но сильный муравей это что-то преодолевает и хочет выйти наружу – но не выходит.
Меж тем пришла Никки – привлекательная девушка с пронзительными голубыми глазами. То, что она андроид выдавали лишь только руки – в центре ладони горело по красной лампочке.
– Забери и отнеси, слева доктора Митчела, справа для меня – отдай его Нэт.
Никки улыбнулась и прикоснулась к руке Кейси.
– Ваши параметры понижены, вы сможете сами провести операцию? – спрашивает она.
Кейси ненавидит передавать работу автоматону, но ничего не поделаешь. Никки права и сейчас Кейси не в лучшей форме. Чтобы не допустить ошибки, лучше доверить всё автоматону Скотту.
Автоматон отличался от андроидов тем, что не только не выглядел как человек, но и обладал минимальным набором задач. Автоматоны-курьеры, автоматоны-музыканты, в которых уже встроен рояль, а есть автоматоны-хирурги, как Скотт. Кроме того, автоматоны не говорят. В них заложен только один алгоритм, в каждого свой, – его и выполняют. Никки, как и Нэт, – модель медсестры, она выполняет несложные задачи. Несмотря на кажущуюся сверхмощность, её знания и умения ограничены. Не то, что у старенького Скотта.
Кейси подходит в предоперационную и снимает простынь. Под неё медно-зелёный Скотт, который совсем не выглядит как человек. У него нет глаз, а вместо рук культи. Зато в нужный момент из пустых глазниц выезжают камеры, к которым можно присоединиться и наблюдать за ходом операции. А из культей появляются необходимые инструменты. Кейси настраивает Скотта, а потом жмёт автопилот. Скотт оживает. Его шестерни на спине со звуком работают, заставляя двигать руками, а колесики вместо ног прокладывают путь в операционную.
Появилась Нэт, она внесла пронесла в предоперационную сердце. Сердце вырастили из стволовых клеток Стивена Томпсона.
Кейси глянула на автоматон, который выглядел как ржавая чугунина.
– Нэт, прежде введи моему пациенту наркоз. А то, он убежит от доктора Скотта, – попросила врач.
– Хорошо.
Кейси поднялась на этаж выше, откуда могла наблюдать за операцией. Она смотрела сверху через прозрачное окно, а также вглядывалась во внутренности Стивена с помощью специального наноскопа в глазницах Скотта. Наноскоп был привязан с помощью нейросети с голостилусом Кейси. Он выводил картинку прямо на белую стену комнаты, в которой сидела девушка.
Кейси упала в мягкое бесформенное кресло, которое напоминало ей большое желе. Её пучок давно распался, поэтому Кейси протянула руку вверх и лениво стащила резинку с волос. Они рассыпались пшеничными прядями.
Кейси переполняла злость на себя, а ещё чувство вины перед своими умершими родителями. Она не должна быть здесь, в клинике. Гремучими змеями отравленные эмоции выпускали свой яд. Но даже его не хватило, чтобы заполнить образовавшуюся в груди Кейси пустоту. Как давно зияет эта дыра?
Кейси не знала ответ. В попытках его найти, она хотела проанализировать прошедшие дни. Но ничего не помнила. Люди вообще не способны к анализу, они же не андроиды. Забыли они и как принимать решения. Вместо этого Кейси с удовольствием провалилась в сладкий сон.
***
– Очнись же, Кейси, проснись! – Хоппер тормошили, с силой потрясывая за плечи.
От прикосновений, к которым девушка не привыкла, она открыла глаза:
– Что случилось?
Перед собой Кейси увидела Питера. Она всё ещё находилась в комнате наблюдения.
«В чём дело? Я уснула?» – спохватилась Кейси.
«Но Скотт на автопилоте», – поспешила успокоить она саму себя. Её взгляд упал на окошко, которое проливало свет на операционную. В ней выключенный Скотт склонил голову над накрытым простыней столом. Из-под белоснежной простыни, чуть запачканной кровью, безжизненно свисала рука.