– Конокрада, кого ж? – Неуверенно предположил Каллен.
– Не-ет, на людей он так не реагирует… – Пробормотал Гэбриэл, осторожно ступая вслед за своим псом. Добравшись до стены, через которую перемахнул ночной гость, Гор вскинулся, опершись передними лапами о сложенную из известнякового плитняка стену и коротко, злобно гавкнул. Голос полуволк подавал так редко, что Гэбриэл уже знал точно: происходит что-то из ряда вон. Достал кожаный футляр с листком, испачканным кровью Аякса, дал понюхать Гору, и тот яростно захрипел, вздыбив загривок. Иво, следовавший за Гэбриэлом попятам, побледнел и достал лук, принявшись поспешно снаряжать его. Гэбриэл не колебался. Три дня назад тварь была здесь – а сейчас он может быть где угодно еще! В Блумсберри, у «Золотого дракона», в Тополиной Роще, в Ригстауне – хоть где! Стиснул рукоять меча.
– Гор, за мной! – Скомандовал резко, и пес, не смотря на возбуждение и злость, беспрекословно последовал за ним.
– Чего ты хочешь? – Взволнованно спросил Иво.
– Гор пойдет по следу, а я за ним. – Ответил Гэбриэл.
– Может, лучше позвать…
– Не лучше! – Отрезал Гэбриэл. – Мы и так кучу времени потеряли, пока ездили в Блумсберри да в «Гнезде ласточки» отсыпались. Я не знаю, где эта тварь теперь! Понимаешь?! Все под угрозой – и Марта с детьми, и девчонки на Торхевнене, и даже монашки в Разъезжем! Есть один шанс, что он именно меня здесь поджидает. Он давно меня мечтает убить, как и я его. Если позовем подкрепление и станем дожидаться, он почует и уйдет. И ты знаешь, можешь предсказать, кого именно, и где именно кровь прольется?!
– Почему думаешь, что тебя?
– Потому, что убить всех Калленов, даже с их оружием – для него не проблема. Он бы кровавую бойню здесь устроил, и удрал раньше, чем стража бы подоспела. Но он напугал их и ушел. А здесь – мой конь. Понял теперь?
– Я с тобой. – За что Гэбриэл любил своего оруженосца и друга, так за почти такую же, как у него самого, способность рассуждать и принимать решения быстро. И отвагу. Иво был почти так же бесстрашен, как и он сам. При всей своей мягкости, некоторой экзальтированности и внешнем изяществе, он был слеплен из крепкого материала. Шелковая шкурка на стальной основе.
– В бой не лезь. Держись позади, лук держи наготове. Честный бой с этой тварью, как брат говорит, не важен. Главное – убить, а куртуазно, или нет – вообще пофигу.
Очутившись за стеной в том месте, где Аякс спрыгнул с нее, Гор мгновенно взял след и с рычанием бросился вперед. Местные крестьяне огораживали свои поля и выпасы широким рвом, по краям которого, параллельно друг другу, высаживали деревья и кустарник, которые защищали посевы от ветра, выдувающего с озимых снег, а в ров по весне стекали талые воды, убегая в Ригину и не подмывая почву. Во рву всегда царил сумрак, густые кроны деревьев не пропускали туда солнечные лучи, и подлеска там не было. По этому рву и удрал Аякс. Бежать здесь было легко, под ногами похрустывали хрупкие сухие сучья, а валежник полуволк и полуэльфы перепрыгивали, не сбавляя скорости. Ров закончился глубоким оврагом, где и прекратили давеча погоню крестьяне, побоявшись углубляться в Элодисский лес, начинавшийся здесь сразу за покосами. По издревле заведенному порядку, земли Поймы Ригины достались Хлорингам, как наследство Дрейдре, древней эльфийской королевы, Перворождённой, эльфы-оборотня, и расселению и деятельности подданных Хлорингов в пределах этих земель эльфы Элодис не препятствовали. Но любое покушение на малую пядь эльфийской земли пресекали безжалостно, зная, как легко люди начинают считать своим то, чем им дали попользоваться на самое малое время. В Элодисском лесу нельзя было охотиться, рубить деревья и даже собирать валежник. Леса люди побаивались. За эльфами Элодис закрепилась слава диких и опасных созданий, далеко не таких миролюбивых и разумных, как Фанна, и не таких гордых и щепетильных, как Ол Донна. Считалось – и в целом, правильно считалось, – что нравом эльфы Элодис скорее сродни лесным котам, коварным, безрассудным, диким в гневе и недоверчивым к чужакам, как и их соседки, дриады, тоже обитавшие в Элодисском лесу, хотя основная их часть жила в Дебрях на севере. И только Хлоринги, потомки их обожаемой королевы Дрейдре, которую Элодис чтили и оплакивали до сих пор, и правнуки их теперешней королевы Мириэль, могли беспрепятственно находиться в их лесу. Потому, боясь в запале очутиться на эльфийской земле, жители Голубой погоню и прекратили. Да и овраг, честно-то сказать, был страшноватый, и коварный – заросли дикой сливы, которую здесь звали дёром, и ежевики скрывали ямы и трещины-ловушки, где покалечилось и погибло немало любопытных коз и местных сорванцов. Крестьяне перегородили овраг оградой из жердей, которую Гор, а за ним и Гэбриэл с Иво, перемахнули одним прыжком. Тот, за кем они гнались, ломился сквозь заросли, не обращая внимания даже на ежевичные колючки, и проложил своим преследователям путь, правда, не самый удобный, и от колючек им доставалось тоже, но – проходимый.
В какой-то момент Гэбриэл, в азарте погони не рассуждающий и весь сосредоточенный на движении, ощутил что-то такое, что вновь подняло дыбом все волоски на коже и запустило иголки по позвоночнику: их сопровождали. Кто – он даже не понял поначалу. Зато понял Гор. Внезапно остановившись, он потоптался на месте, то ли в растерянности, то ли в смятении, потом вдруг поднял морду кверху и завыл. И тот час же ему ответили: сначала завыл один волк, откуда-то рядом, так близко, что Гэбриэл и Иво машинально качнулись друг к другу, приготовив оружие. Затем этому волку ответили другие, вой, казалось, звучал отовсюду. Выли и молодые волки, и старые, матерые звери.
– Черт! – Стряхивая инстинктивный ужас, выругался Гэбриэл. – Не ссы, блондинчик. Брат говорит, что волки Хлорингов того – не тронут.
– А не-Хлорингов?
– Тоже не тронут. – Искренне стараясь в это верить, ответил Гэбриэл. – Понять бы, чего они собрались все… Меня как-то охраняли уже волки… Когда я в Малом Городе на чьей-то свадьбе нажрался и пьяный в лесу уснул. – Он оглянулся. – Брат говорил, что чует их. Я сейчас ведь тоже того – чую. Всей кожей. Аж животик испугался. Гора бы не тронули!
Но толи волки каким-то образом понимали, что Гор тоже имеет отношение к Хлорингам, как и другой его спутник, толи Гор как-то сам с ними объяснился, но его не тронули. Волки больше не подавали голос и не проявляли себя никак, но Гэбриэл продолжал их чувствовать. Постепенно страх, унаследованный от миллионов предков, для которых волки были смертельными врагами, уступил место какому-то азартному восторгу. В его жилах бежала кровь Белой Волчицы Элодиса, и в эти мгновения, возможно, именно она проснулась и заставила чувствовать лес и все пространство вокруг как-то иначе, чем он ощущал до сих пор. Рассудок отступил перед острейшими, мощными ощущениями, которых никакими словами было не передать. Ему вдруг стал не нужен нюх Гора, Гэбриэл сам понял, где его враг. Теперь его вел сам лес: голосами лесных жителей, встревоженных присутствием опасной и чуждой твари, леденящим холодом опасности и зла. Он мчался теперь напрямик, бросив петляющий след. Не глядя, он знал, куда ступить и как уклониться; рядом несся Гор, тоже бросивший след, и Иво, чуть отстав, все же не терял их из виду.
На поляне, куда Гэбриэл выбежал почти одновременно со своим псом, валялся растерзанный олень, еще теплый – Аякс решил подкрепиться. Подойдя, Гэбриэл понял, что животное еще агонизирует. Как всегда, Аякс не смог отказать себе в удовольствии терзать еще живую жертву. Содрогнулся. В лапы этой твари могла попасть Мария с их не рождённым ребенком, Алиса, да кто угодно! Обернувшись медленно и оглядываясь, он крикнул хрипло:
– Аякс!!! Хватит прятаться, тварь!!!
– Прятаться? – Из кустов выдвинулось такое, что Гэбриэл на какой-то миг содрогнулся и чуть не попятился. Аякс и прежде был уродлив и страшен; но сейчас это было вообще что-то невообразимое. Плечи и грудь раздались, «украшенные» буграми мышц и перевитые мощными жилами; шея, и без того безобразно широкая и короткая, вообще исчезла, загривок начинался прямо от затылка. Широкая грудь переходила в длинный узкий торс, ноги стали еще короче, рука с огромной, украшенной медвежьими когтями пятерней почти доставала до земли. И все это обросло жесткой густой рыжей щетиной, стоявшей дыбом на загривке и по хребту. Рыло вытянулось, превратившись в нечто среднее между звериной мордой и уродливым человеческим лицом, и только глазки остались прежними: маленькими и бешеными. Но сильнее всего поразило Гэбриэла то, что на месте отрубленной братом руки у Аякса появилась неведомо, каким образом, новая конечность: не рука и не лапа, нечто… Словно бы кости начали обрастать мясом, но только начали, или наоборот, высохли и превратились в конечность скелета, обтянутую чем-то темным, с гигантскими, просто нереально длинными и острыми когтями на каждом из четырех пальцев.
– Прятаться! – Повторил Аякс хрипло, своим неожиданно для такой туши высоким противным голосом, который стал гораздо гнусавее, чем прежде. – От тебя, щенок?
– Щенок вырос. – Обнажив Виндсвааль, сказал Гэбриэл.
– Вырос-то ты вырос. – Осклабился, обнажив медвежьи клыки, Аякс. – Отожрался, сочненький стал, мясной. И не жирный – не люблю жирных, вкус не тот. В глотке потом сально, тьфу. Прежде-то ты тощий был, только печеночку посмаковать да кости поглодать… А сейчас есть, есть что сожрать! Жаль, нажрался, тебя поджидаючи! Но ничего, пока мы с тобою развлекаемся, я проголодаюсь. А эльфов своих зря ждешь – они меня не видят. И поляну эту не видят, и тебя на ней – тоже. Пока суетятся да вслепую топчутся, я с тобой закончу и уйду. – Говоря, он приближался, медленно, глумясь, уверенный в себе. Гэбриэл не шевелился и молчал, стиснув рукоять меча так, что пальцы онемели. Страх, всегда существующий в нем перед этой тварью, вдруг перегорел, остались только решимость, ненависть и расчет. Он смотрел и прикидывал, как будет действовать, как уворачиваться, как нападать и куда бить. Аякс одного с ним роста, но намного сильнее и быстрее, да и когти его – оружие страшное. Значит, у него, у Гэбриэла, очень мало времени и исчезающе-мало шансов. Изматывать тварь бесполезно, он не устанет. Не в этой жизни. Но разве не дрался Гэбриэл с собаками и драконищем?.. С каргами?..
– Сначала ты, – глумился Аякс, – потом братец твой, ваша брюхатая эльфа и ее отродье, а на сладкое – твоя лавви, и обещаю, щеночек, проживет она до-олго. Без ручек, без ножек, без глазок, без сисек и прочих ненужных деталей, было бы во что трахать, и чтоб шевелилась и пищала. А может, не убивать тебя, а?.. Оставить тебе тушку безногую и безрукую, но чтоб смотрел и слушал, как я с твоей феечкой зажигаю? А она чтоб посмотрела, как я зажигаю с тобой?
– Помечтай. – Процедил сквозь зубы Гэбриэл.
– Не тронь его, урод!!! – Закричал от опушки догнавший его Иво. «Дурак!». – Бессильно выругался Гэбриэл. Из засады надо было стрелять, из засады, идиот! Иво же выскочил на поляну, натягивая тетиву. Сам бледный, глаза горят… Бог-лучник, мать его! Аякс развернулся к нему, и Иво пустил стрелу – и точно так пустил, прямо в сердце, не зря тренировался, респект! Вот только…
Аякс выдернул стрелу и заржал.
– Болван недоношенный! – Рявкнул победно. – Не твоей зубочисткой мою шкуру дырявить! – И прыгнул на него. Гэбриэл ринулся наперерез, молясь успеть, рычавший подле его ног Гор успел первым, напав, как волк – хватанул за ляжку, рванул и отпрыгнул, рыча и огрызаясь. Аякс наотмашь ударил Иво своей когтистой лапой, полоснув по груди и животу, развернулся, отмахнувшись от еле успевшего увернуться пса. Новым ударом выбил из рук Гэбриэла меч, отшвырнул его, словно тот был не двухметровым верзилой, а всего лишь пацаном-подростком. Ударившись спиной о дерево, Гэбриэл, не замечая боли, тут же начал подниматься. Гор и тут ему помог: наскакивая и уворачиваясь, то и дело хватая зубами Аякса то за ягодицу, то за ногу, он отвлекал его от хозяина, который быстро встал на ноги, сплевывая и прицениваясь к врагу. Гэбриэл уже понял, что в бою с оружием один на один у него и в самом деле шансов нет. И закружил вокруг тролля вместе с Гором, издевательски скалясь и делая обманные выпады. И Аякс, не понимая, что за игру затеял полукровка, занервничал, зарычал от бешенства, глазки налились кровью. В какой-то момент, резко развернувшись и в очередной раз тщетно пытаясь достать бесившего его волкособа когтями, Аякс всего на миг выпустил Гэбриэла из виду. И тот мгновенно прыгнул на него и повис на спине, обхватив ногами и одной рукой придавив шею, тщетно пытаясь его душить – шея у тролля была короткая и нереально толстая, – а другой ударив подаренным Алисой ножом несколько раз, сколько успел, в бок, где печень, изо всех своих, тоже не малых, сил. Кровь брызнула из ран, оросив притоптанную траву. Аякс замер, заревел дико, громко, так, что птицы с отчаянными криками и писком сорвались с деревьев в небо на много миль вокруг. Гэбриэл оттолкнулся от вонючей, твердой, как каменная, спины, покатился по траве и вскочил на ноги, пригнувшись. Аякс развернулся к нему, страшный в ярости, с пеной меж клыков. Кровь толчками брызгала из дыр в боку. Гор с хриплым бешеным рыком вцепился зубами ему в ляжку, Аякс стряхнул его, словно щенка, и бросился на Гэбриэла, помогая себе руками и вспарывая когтями дерн. Одна серая тень, другая, третья метнулись наперехват, и в какие-то пару секунд рыжий тролль оказался в кольце волков, которые рвали и трепали его, уворачиваясь от когтей, словно сражались с медведем. Гэбриэл выпрямился, глядя на происходящее с отрешенным спокойствием. Аякс ревел, отмахиваясь от одного зверя, и подвергаясь нападению других шести. Весь в крови, задыхающийся, он продолжал реветь, но в реве этом уже прорезались истеричные нотки, он стремительно слабел и наконец-то испугался, в самом деле испугался, впервые за свою гнусную жизнь. Кто-то из волков прокусил ему запястье и сломал руку; кровь хлестала из поврежденных вен и на руках, и на ногах, и даже в паху. Гэбриэл пошел, поднял меч, мельком глянув на Иво: живой, пытается зажимать порезы на груди. С обнаженным мечом подошел к Аяксу, и волки отступили, замерли рядом, глядя внимательно и выжидающе. Гэбриэл свободной рукой, зажатой в кулак, изо всех сил, от всей души, засадил в окровавленное рыло, и Аякс без единого звука рухнул навзничь, захрипел, в глазах на миг помутилось от силы удара. Когда он проморгался и вновь увидел своего противника, тот уже стоял над ним, расставив ноги по обе стороны от его бедер, и обеими руками держал меч, направленный в пах тролля под небольшим углом.
– Зря ты сказал, что собираешься трахать мою невесту. – Произнес Гэбриэл хрипло. И Аякс заорал, дико, страшно, за секунду до того, как Виндсвааль вонзился в низ его живота, разрубая таз и позвоночник и втыкаясь в землю. Гэбриэл, навалившись на рукоять меча, смотрел, как корчится самый страшный его враг, слушал его рев, видел его кровь, чувствовал запах этой крови, и испытывал такое торжество, такое удовлетворение и такую дикую, злую радость, какой не знал пока еще никогда. Даже расправа над Доктором не дала ему такого безупречного торжества. Глаза его горели красными огонечками, зубы оскалились в волчьей усмешке – он и сам выглядел жутко в эти секунды. Вожак, большой светло-серый волк, присел на задние лапы, задрал морду и завыл; Гэбриэл понял его – без слов, так, словно и в самом деле был с ним одной крови. Сказал, глядя в красные выпученные глазки поверженного врага:
– Я отрублю твою башку и лапы, и выставлю в Гранствилле на всеобщее обозрение. А потом наш мастер-таксидермист сделает чучело по моим словам. Думаю, из свиной кожи. Ливер же твой и тушку дарю своим друзьям – если не побрезгуют. Прощай… у»»ще.
Сложил отрубленные конечности в импровизированный мешок, сделанный из собственной дорогой туники, присел подле Иво:
– Жив, блондинчик?
– Кажется. – Слабым голосом ответил Иво. – Посмотри… Мне кажется, он… живот мне распорол…
– Ничего он тебе не распорол. Хозяйство только, кажись, отрезал… – Гэбриэл фыркнул, заметив ужас в глазах своего оруженосца. – Да ладно, шучу я, шучу, цела твоя прелесть. А жаль… Да ладно! Порезы глубокие, но опасности нет никакой, только шкуру попортил. Будет, чем форсить перед девками. Зашить нужно… Вот сейчас не мешало бы появиться эльфам.
За его спиной рычали, терзая тело рыжего тролля, волки, добираясь до внутренностей. Иво поморщился, стараясь не смотреть в ту сторону и поражаясь хладнокровию своего господина и друга.
– Прости, Гэйб… Я опять тебя подвел…
– Ни фига ты не подвел. Точно в сердце ему стрелу зарядил, красавчик. Кто ж знал, что он бронявый такой?..
Эльфы все-таки появились, не успел Гэбриэл донести своего оруженосца до ближайшей поляны. Он передал им Иво с просьбой подлечить его, не смотря на протесты последнего.
– Эльфы тебя мигом на ноги поставят. – Пообещал ему. – Вам будет, чем заняться, элодисские девчонки в твоем вкусе и скучать тебе не дадут.
– Но ты же отправляешься на север, воевать! – В отчаяньи воскликнул Иво.
– Вот и поправляйся скорее. Ничего страшного: останешься на хозяйстве, за Алисой, за Марией, за дочкой моей присмотришь. Парень ты отчаянный и храбрый, стрелять из лука научился.
– Ты издеваешься?!
– Нет. Я серьезно. Самого страшного врага мы с тобой замочили, осталось всего-то ничего: Драйвер, Барр, Сулстады, и так, сотня-другая помельче. Ты с ними, если что, одной левой разделаешься. – Гэбриэл мягко усмехнулся, глядя на Иво так, что все обиды, накопившиеся в душе его верного оруженосца за последнее время, скончались мгновенно. Теперь Иво помнил только, как ринулся ему на помощь Гэбриэл на поляне, и как посмотрел и улыбнулся вот сейчас, опровергая насмешливость тона и легкомыслие слов. А потом Гэбриэл обнял его, осторожно, стараясь не повредить. Прошептал:
– Я сам не рад, что ты останешься. Но с другой стороны, хорошо, что Алиса останется под твоей защитой. Я раз ее уже доверил тебе, и не разочаровался.
– Я не настолько хороший боец, Гэйб. – С сожалением признался Иво, и Гэбриэл взлохматил его волосы:
– Бойцов вокруг нее и так теперь до хрена. А друзей – мало. И ты среди ее теперешних друзей будешь самым верным. Понимаешь меня?
– Понимаю. – Иво сморгнул слезы, сжал протянутую руку. – Можешь положиться на меня, Гэйб. Клянусь, что пока я жив, Алисе ничто не угрожает.
– Ну, – пожал плечами Гэбриэл, – тут остается еще кто-то, кто мне почти так же, как Алиса, дорог. Один красавчик-Фанна, к примеру. Ты о нем тоже, того, позаботься, понял? Чтобы я вернулся, и нашел его в добром здравии.
Герцог Элодисский все-таки встретил Дрэда – уже в Гранствилле. И пригласил не в замок, а в городскую ратушу. Спросил, не устал ли посол-инквизитор с дороги, не желает ли, еще до аудиенции, привести себя в порядок и перекусить? К его услугам лучшая гостиница города. Это Дрэда почти взбесило. Так ли встречают такого, как он?! Формально, опять-таки, Гарет был абсолютно в своем праве, но своим поведением только подтверждал мнение Дрэда о нем, как о глупце. Так нарываться, ссорясь с послом Ватикана! Что у него есть, у мальчишки, кроме титула, который и так уже почти ему не принадлежит?! Дрэд справедливо ожидал, что Хлоринг попытается задобрить его и переманить на свою сторону, и даже раздумывал, какую сумму потребовать за свою поддержку, которую собирался прекратить в подходящий момент. Но у дурачка даже на это ума не хватает! Глупец и наглец… Нужно приземлить и проучить его, теперь Дрэд был уверен, что это будет легко.
– Я не вижу графа Валенского. – Заметил он, входя в зал для приемов. Герцог уселся в свое кресло, и Дрэд как бы невзначай огляделся по сторонам, останавливая взгляд на удобных креслах-карлах, покрытых шкурами. – В мои годы путешествия даются нелегко, да, да…
Гарет сделал вид, что намека не понял, и сесть Дрэду не предложил. По этикету, тот обязан был стоять в присутствии особы королевской крови. Опять-таки, глупость или наглость? Или и то, и другое?
– Зачем вам мой брат?
– Просто слышал, что вы неразлучны… И что он убил дракона. Очень хотелось бы посмотреть и на прославленного драконоборца, и на его славную добычу, да, да…
– Не за этим же вы приехали в такую даль… в ваши-то годы. – Приятно улыбнулся Гарет, и Дрэд внутренне начал закипать.
– К сожалению, – сказал он, – не за этим. Хотелось бы, чтобы встреча наша произошла по более приятному поводу, – он открыто уставился на кресло, но Гарет и тут проигнорировал намек, вынуждая Дрэда стоять. Так не вела себя даже Изабелла, всегда предлагая ему присесть. Как положено, дважды. По этикету, она должна была предложить, он – вежливо отказаться, и она должна была повторить приглашение – и только после повторного приглашения человек мог позволить себе сесть в присутствии такой особы. Дрэд даже готов был пренебречь формальностями и сесть без разрешения, он ведь и в самом деле был не молод, и проделал долгий путь! Но взгляд светлоусого великана со стальными глазами, замершего позади кресла Гарета, а так же спокойный взгляд итальянца Марчелло, тоже присутствующего здесь же, ясно сказали ему, что это чревато конфликтом. На который Дрэд не хотел идти, не прощупав почву до конца.
– Но, к сожалению, – повторился он, – повод для встречи нельзя назвать приятным.
– Не удивлен. – Ответил Гарет. – Насчет бывшего епископа, не так ли? Хотите знать про него правду? Он оказался содомитом. Можете посетить его дом и полюбоваться тем, что там есть. Так же мы нашли юношу, почти мальчика, которого он держал в заточении, и с которым предавался… х-мм… Скажем так: противоестественному греху.
– И этому есть свидетели и доказательства? – Дрэд перебирал четки, привычно смиряя таким образом эмоции.
– Есть. И достаточно. – Ответил Гарет свободно, без тени неловкости или смущения. – Есть даже написанные его собственной рукой рассуждения о том, почему тело юноши желаннее, чем тело женщины. Забавное такое. Могу дать почитать. Но он раскаялся и просил отпустить его на покаяние в северный монастырь. Вы знаете, мне стало его жаль. Да и его высокопреосвященство, приняв его покаяние и исповедовав его, благословил его отречение и постриг в монахи в монастыре с самым строгим уставом.
– В какой именно монастырь он удалился?
– Не знаю. Не интересовался. Мне достаточно того, что грешник не читает больше проповедей моим подданным и не оскверняет собой святой алтарь. На днях должен приехать Карл Бергквист, новый епископ, назначенный его высокопреосвященством. Я не стал предавать это огласке, но если Рим хочет иного, пожалуйста: мне все равно. Мне эта огласка никоим образом не повредит.
«Не повредит. – Вынужден был согласиться Дрэд. – В самом деле, не повредит. И свидетели у него есть, даже если и подкупленные или запуганные, и доказательства найдутся. И даже епископа, если нужно, он предоставит. А Стотенберг, тощая серая крыса, все подтвердит. И в любом случае, скандал вокруг епископа-содомита на пользу церкви не пойдет при любом раскладе». Это был неприятный звоночек. Впрочем, Дрэд быстро нашел про себя объяснение наглости герцога: за ним стоит его высочество, известный широтой и остротой своего ума и блестящими дарованиями. Как бы добиться аудиенции у него? Говорят, что он передал свои полномочия сыну, а сам ведет светскую жизнь и делами не занимается… неужели именно он посоветовал сыну держаться так беспардонно и бесстрашно?
– По поводу смерти посла Нидерландов и его жены. – Дрэд размеренно перебирал четки. И хоть он и устал, и злился, но стоял в непринужденной позе и выглядел безмятежным.
– Помилуйте, к этим людям-то вы какое отношение имеете? – Сделал вид, что удивился, Гарет, даже не стараясь скрыть своей неискренности. – Я написал королеве подробнейший доклад о случившемся, отправил тела в Элиот, их друг, мавританский рыцарь, повез тела и этот доклад, а так же собственный рассказ о произошедшем, он присутствовал при дуэли с послом. Прискорбный случай, но не по церковной и не по духовной части.
– Я знаю, что… – начал Дрэд, но его перебил слуга при магистрате, который ступил в зал и объявил:
– Их сиятельство граф…
– Бла-бла-бла. – Гэбриэл вошел, оттеснив его, в дорожной одежде, с мешком в руке. – Эй, тут дядька какой-то, представь нас. – Он так вжился в образ «плохого брата», что и сам этот образ полюбил, и при посторонних и, особенно, при важных посторонних, играл в него с удовольствием. Слуга представил.
– Ясно. – Гэбриэл подошел и уселся в кресло подле брата. – Из Рима перец, да? Я того, дико извиняюсь, по делам ездил. А не твои ли гербы я в Разъезжем видал?.. Кажись, твои. Не знал, что это к нам! Я ничего не пропустил?
– Что в мешке? – Улыбаясь, спросил Гарет.
– А, это… – Гэбриэл встал, вытряхнул содержимое прямо на пол. Слуга ахнул, Гейне и Марчелло подались вперед и застыли в изумлении, Гарет выругался, и даже Дрэд был в шоке, увидев своими глазами нереальное создание, вернее, его голову с оскаленными клыками и лапы с чудовищными когтями.
– Это медведь? – Спросил он, отчаянно надеясь на положительный ответ и не веря в него сам.
– Не-а. – Ответил Гэбриэл. – Это рыжий тролль. Долгое время в Элиоте жил, был уважаемым человеком, мясником, Торкилль Ван Шиффер по имени. Не какой-нибудь полукровка, крещеный, приемный сын священника, да. А что детишек мучил и убивал, и печень у них сжирал, так должен же он был что-то жрать, верно, ваше-как-там-вас?
– Я видел… Ван Шиффера. – Возразил Дрэд, сглатывая. – Он выглядит… иначе. – Его затошнило. От головы несло кровью, псиной и слабым пока еще запахом разложения.
– Выглядел. Дело в том, что рыжие тролли могут долгое время человеком прикидываться. Уродливым и отвратительным, но человеком. – Пояснил Гарет. – Несколько дней назад этот мясник напал на меня недалеко отсюда, на берегу Ригины. Я отрубил ему руку, и он преобразился вот… в это существо. И этому тоже есть множество свидетелей. Стражники, наша эльфийская кузина, госпожа Золотистый Тополь, жители деревни Белая Горка, мой оруженосец. Это чрезвычайно опасная тварь, и очень сильная, мы боялись, что она натворит бед. Вот брат и разделался с нею. Ты не пострадал?
– Не-а. – Ухмыльнулся Гэбриэл. – Кстати, обрати внимание на вторую конечность. Это у него было взамен руки, которую ты отрубил.
– У троллей отрастают новые лапы?! – Гарет был так искренне изумлен, что и Дрэд не мог не поверить этому изумлению. Если это все и был рассчитанный на него спектакль, то изумление Гарета было подлинным – или его, Дрэда, пора было сдавать в утиль.
– Может, и отрастают. А может, и здесь поработала известная нам Барр. – Сделал гримасу Гэбриэл. – Эй, ты, как тебя? – Обратился он к слуге. – Пусть это уберут. Кровь с него смойте, и того, на то место, где вампирша висела. И расскажите людям, что в тот раз именно оно и ревело у Белой Горки, и чтобы мы больше не слышали про какую-то там драконью мать.
– Драконью мать? – насторожился Дрэд. Сведения о драконах – вот, что нужно было ему даже больше, чем все остальное.
– Да придумали черте-что. – Отмахнулся Гэбриэл. – Якобы, мать того дракона, что я завалил, прилетела мстить за сына.
– А это невозможно?
– Во-первых, кто сказал, что это был именно сын? У него под брюхом ничего не висело, так-то. А во-вторых, фигня это все. Если бы у этого гада была мать и прилетела сюда, ее вся округа бы видела, а не то, что слышала. Мясник это ревел, когда без руки остался. – Гэбриэлу не терпелось рассказать брату про волков, но при Дрэде он решил этого не говорить. Ну его. Нечего ему знать лишнего. Как говорит каноник Кейр?.. Во многих знаниях многие печали.
– Мы слушаем вас. – Напомнил Дрэду Гарет. – Или целью вашего визита был только бывший епископ Гранствиллский?
– К сожалению, у церкви к вам много вопросов. Здесь и убийство достойного гражданина, ювелира, и крещение множество полукровок, уже вышедших из возраста, когда крещение дозволено, и даже подозрение на ересь…
– Это какая еще ересь? – нахмурился Гарет.
– Извращение «Эдикта…», с помощью которого вы назвали полукровок королевскими животными…
– Ни одной буквы вашего поганого Эдикта, – вспыхнул Гэбриэл, – мы не извращали! Перечитайте его текст! Там слово в слово перечислены все признаки полукровок, единые с королевскими животными! Мы буквально следуем вашему сраному «Эдикту», и больше ничего!
– Вы зря пытаетесь глумиться надо мной! – Вспыхнул и Дрэд. – Мы с вами прекрасно понимаем, что это казуистическая уловка, чтобы…
– Чтобы что?! – Гарет подался вперед, глаза его вспыхнули. – Давай, Дрэд! Скажи это вслух! Скажи, черт возьми, что именно ваш Эдикт – лживая, наглая, безжалостная хрень от первого до последнего слова! Будь честен хоть раз в жизни!.. Нет? Эдикт правдив? Тогда и мой закон прав, и к черту казуистику!!! – Он хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.
– Люди не потерпят преступлений полукровок! – Разозлился по-настоящему Дрэд.
– Потерпят. – Возразил Гарет. – Терпят же они церковную десятину.
– Эти игры не доведут вас до добра!
– Ты угрожать нам приехал? – Холодно спросил Гарет.
– Он тут на Гакста намекал, как-то так. – Лениво бросил Гэбриэл, откинувшись на спинку кресла. – Типа, достойный ювелир, бла-бла-бла.
– У нас и тут полно свидетелей. – Издевательски-вежливым тоном произнес Гарет. – Гакст с мечом в руках бросился на моего брата. Брат защищался. Кстати, у Гакста был меч, а у брата – всего лишь кинжал. Это просто чудо господне, что брат остался жив. Я не устаю ставить свечи нашему святому покровителю и предку, Аскольду Равноапостольному. Я чуть было не потерял брата, едва он нашелся!
– И у вас опять есть свидетели? – Напрягся Дрэд, сообразив, что герцог над ним просто издевается. – Ваши слуги?
– Нет. Слуги Гакста. Это произошло прямо в его доме. Он, мне кажется, просто повредился умом. Или был одержим бесом каким-то. Я велел освятить его дом.
– Что ж. – Сделал приятное лицо Дрэд. – Как удачно, что у вас всегда есть свидетели.
– Ибо невинны есмь. – Гарет сделал лицо еще приятнее. Гэбриэл, чтобы не фыркнуть, отвернулся и спрятал рот в кулак.
– Я рад, искренне рад, – продолжил Дрэд так безмятежно, словно не видел ни издевки в словах Гарета, ни невежливости графа Валенского, – что эти недоразумения разрешились безо всякого для вас ущерба, да, да… Поверьте, для меня, слуги Святого Престола, главное – это мир и благоденствие, я по мере своих способностей стараюсь способствовать равновесию сил. Я прибыл сюда только с одной целью: помочь. И буду рад оказать любую помощь.