Психика и психические процессы. Система понятий общей психологии

В современной западной психологии пониманию психики как отражения действительности полностью отвечает экологическая теория восприятия Дж. Гибсона (глава 13). В рамках теории отражения находится одно из известных направлений когнитивной психологии восприятия. Его представители (Р. Н. Шепард, С. М. Косслин, У. Найсер) утверждают, что мы в процессах зрительного восприятия видим реальные объекты мира, а не их репрезентации в нашей голове. Они высказывают взгляд, что пространственное восприятие человека сложилось в результате эволюционного развития, с тем чтобы соответствовать структурам физического мира. Поэтому центральной задачей науки становится выяснение того, каким образом организмы так конструируют восприятие мира, что их восприятие оказывается столь точным по отношению к миру (Н. Смит).

Определенную аналогию с теорией психики как отражения действительности можно увидеть в более чем двухтысячелетней натурфилософской европейской традиции понимания человека как микрокосмоса, отражающего, несущего в себе Универсум. В философии Нового времени к этой традиции примыкает учение Дж. Бруно о монадах, которые отражают бесконечную вселенную, и монадология Лейбница, в которой любая монада выступает «живым зеркалом Вселенной». Судя по поэзии и литературе, эти идеи достаточно широко проникали в культуру и в сознание мыслящих людей. Так, например, у И. В. Гете мы читаем:

 
Мирозданье постигая,
Все познай, не отбирая:
Что – внутри, во внешнем сыщешь,
Что – вовне, внутри отыщешь.
 

Н. О. Лосский, развивая мысль о созерцании, в котором человеку дана бесконечно богатая действительность мира, цитирует следующие строки Дж. Г. Байрона:

 
Не есть ли горы, волны, небо часть
Меня, моей души, и я не часть ли их?
 

С. Я. Маршак, который прекрасно знал мировую литературу и поэзию (в том числе, конечно, Байрона), выражает ту же мысль современным языком, используя понятие отражения:

 
Чудес, хоть я живу давно,
Не видел я покуда.
А впрочем, в мире есть одно
Действительное чудо:
Помножен мир (иль разделен?)
На те миры живые,
В которых сам он отражен
И каждый раз впервые.
 

Л. М. Веккер, обсуждая связь внутреннего сенсорного и внешнего пространства, приводит в своей книге следующие строки А. Н. Плещеева:

 
Наши очи малы,
Но безбрежность мира
Меряют собою
И в себя вмещают.
 

А вот мысли Л. Н. Толстого, выраженные его любимым героем Пьером Безуховым.

Л. Н. Толстой описывает, как Пьер Безухов, находясь во французском плену, вышел поздним вечером из барака, где содержались пленные, увидел уходящие вдаль леса и поля, бездонную глубину неба, полную мириадами мерцающих звезд, а затем передает охватившие Пьера чувства и мысли: «И все это мое, и все это во мне, и все это Я!» – думал Пьер при виде открывшейся перед ним картины.

Поэты, может быть, лучше других понимали, насколько окружающий их мир становится их собственным бытием, их собственной сущностью. Известно высказывание Г. Гейне о том, что мир раскололся надвое, а трещина прошла сквозь сердце поэта. А вот пронзительные строки О. Берггольц:

 
И я Тобой становлюсь, Эпоха,
И Ты через сердце мое говоришь.
 

Однако имеется принципиальное различие между взглядами Аристотеля, Гегеля и натурфилософов об отражательной природе психики и представлениями, сложившимися в отечественной психологии. Это положение отечественных психологов о реальной роли психического отражения в поведении живых существ и деятельности человека. Не будет большим преувеличением сказать, что только отечественная психология под несомненным влиянием марксизма, деятельностной методологии и идей И. М. Сеченова смогла дать достаточно ясный ответ на вопрос, зачем нужно, чтобы живые существа обладали психикой, чтобы они были зеркалом вселенной, чтобы обладали способностью «перемещать вещи в сторону своего внутреннего мира», оставляя сами вещи без всякого изменения. Это нужно, чтобы их поведение и деятельность во внешней окружающей среде и с учетом состояний среды внутренней были адаптивными и успешными.

Одно из нередких и традиционных возражений в адрес понимания психики как отражения действительности состоит в том, что человек в своем познании оперирует целым рядом так называемых идеальных объектов, которым ничто не отвечает в реальной действительности. Таковы, например, идеальные точки и линии в геометрии, абсолютно черное тело и идеальный газ в физике и химии. Действительно, такие идеальные объекты – это порождение нашего ума. Но дело в том, что это такие когнитивные порождения ума, которые являются необходимым элементом в целостных теоретических системах математики и естественных наук, предназначенных для лучшего понимания и ориентировки не в некоем идеальном мире, но в окружающей человека материальной действительности. Таким образом, речь должна идти не об опровержении теории отражения, но о ее развитии в плане осмысления различий между чувственным познанием и абстрактно-отвлеченным мышлением как о высшем понятийно-системном и теоретическом уровне отражения.

Сложнейшие абстрактно-теоретические модели современной физики ни в какой мере не противоречат теории отражения. Н. Бор, рассматривая в свете теории познания абстрактный математический аппарат теории относительности и квантовой механики, писал, что все это отнюдь не вносит какой-либо неоднозначности в познание, но, «напротив, это есть поучительный пример того, как расширение системы понятий дает надлежащие средства для устранения субъективных элементов и для расширения объективного описания».

Большая роль принадлежит идеальным объектам в общественном сознании и в культуре. Такие понятия, как идеал, добро и зло, красота, справедливость и другие того же типа, это, несомненно, идеальные объекты. Но, как и идеальные объекты в математике и естественных науках, они необходимы для системно-упорядоченного понимания людьми социальной действительности и для оптимизации их взаимоотношений в социуме.

Неправомерно нередко встречающееся утверждение о том, что теория отражения якобы предполагает его «пассивность», отрицает активность живых существ и человека как субъектов познания. Это не так.

Во-первых, все достаточно развитые живые существа отражают мир совсем не пассивно. Они обследуют окружающую их действительность, осматривают и обнюхивают предметы, «навостряют уши», прислушиваясь к важным для них звуковым сигналам.

Во-вторых, на уровне человека огромную роль в отражении действительности начинает играть практическая деятельность, производимые человеком изменения объектов с целью выявления присущих им внутренних свойств. В философии науки А. Л. Никифоровым сформулировано представление о структуре научного факта, состоящей из трех взаимосвязанных компонентов. Это: чувственно-перцептивный компонент, понятийно-словесный и материально-практический. Последний включает в себя все практические (и теоретические) процедуры, посредством которых данный факт может быть получен и без применения которых он просто не может существовать. Таким образом, речь должна идти не об отказе от теории отражения, но о ее развитии в сторону все более адекватного понимания роли активности живых существ в отражении действительности.

В данной связи имеет смысл отметить, что в своей книге А. Л. Никифоров квалифицирует современное состояние философии науки как кризисное и считает, что «к внутренним источникам кризиса можно отнести отказ философии науки от принципа отражения и, соответственно, от понятия истины».

В контексте отечественной психологической мысли П. К. Анохин сформулировал закон опережающего отражения, который он считал всеобщим законом жизни и психики.

Закон вытекает из вписанности живой материи в пространственно-временную структуру мира, в котором она возникла и развивалась. Суть закона кратко состоит в следующем:

1. Каждое специфическое внешнее воздействие, имеющее значение для выживаемости живого существа, находит отражение в специфических реакциях живой протоплазмы, а закономерные, множество раз повторяющиеся последовательности событий находят отражение в закономерных последовательностях биохимических реакций.

2. Многократно повторяющиеся цепочки биохимических реакций связываются в единую цепь, в которой последовательные реакции развиваются с большой скоростью, значительно превышающей скорость событий внешнего мира.

3. Поскольку биохимические реакции протоплазмы сложились в единое целое, достаточно задействовать первым раздражителем первый компонент такой цепочки, чтобы вся она с большой скоростью оказалась возбужденной вплоть до ее заключительных компонентов. Так живая материя оказывается готовой к встрече с еще не наступившим, но должным наступить событием внешнего мира.

Таковы истоки и природа способности живой материи «отражать внешний неорганический мир не пассивно, а активно с опережением в своей протоплазме последовательно и повторно развивающихся явлений внешнего мира». На этой исходной фундаментальной основе в процессе эволюции складываются, по мысли П. К. Анохина, все более и более сложные формы поведения, связанные с использованием сигналов будущих событий.

Как видим, закон опережающего отражения не может быть противопоставлен отражению наличных факторов среды (как это иногда пытаются представить некоторые авторы) и является, по словам П. К. Анохина, «лишь одной из форм отражательной способности живой материи».

Нерасторжимое единство опережающего и наличного отражения действительности ярко выступает в механизме психической регуляции произвольных движений и действий человека.

Чтобы движения и действия приводили к позитивному приспособительному результату достижения цели, они должны отвечать не только ключевым внешним условиям среды. Они обязательно должны отвечать (быть точно согласованными) положению тела и состоянию мышечно-двигательного аппарата самого человека. Эти внутренние условия совершения движений и действий отражаются в психике на основе проприоцептивных, вестибулярных, тактильных и зрительных ощущений, вызываемых движениями и действиями. Системно-интегрированные констелляции этих ощущений находят выражение в моторных образах движений, которые выступают в форме представлений о движениях и действиях, когда они (моторные образы) извлекаются из памяти.

Замечательное свойство психической организации произвольных движений и действий, описанное Н. А. Бернштейном, состоит в том, что моторные образы движений (Бернштейн иногда называет их энграммами или представлениями о движениях) предшествуют фактическому совершению движений и действий. Именно моторные образы являются последней инстанцией, афферентирующей моторные нейроны коры, возбуждение которых ведет к совершению нужного движения или действия. Функционирование моторных образов является ярким примером роли опережающего отражения действительности в психике и поведении человека. Однако моторные образы, предвосхищающие движения, являются продуктом длительного формирования на основе аккумуляции множества текущих ощущений со стороны тела и мышечно-двигательного аппарата. Они длительно формируются в онтогенезе – сначала, когда маленькие дети месяцами обучаются управлять своими движениями, и затем, когда более старшие дети и взрослые овладевают множеством двигательных навыков. В процессе жизни и обучения складывается сложная система двусторонних нервных связей между нейронами, интегрирующими проприоцептивную, тактильную, вестибулярную и зрительную информацию, поступающую в мозг при совершении движений (субстрат моторных образов), и соответствующими моторными нейронами (И. П. Павлов). Поэтому процессы отражения актуально совершаемых движений – необходимое условие формирования на основе памяти моторных образов, которые в развитых произвольных движениях и действиях начинают предшествовать их реальному совершению.

Но неразрывная связь опережающего и наличного отражения состояний мышечно-двигательного аппарата в организации произвольных движений и действий этим не ограничивается. В теории построения движений Н. А. Бернштейна требуемое значение моторного образа, инициирующего движение (Sollwert или Sw), постоянно сличается с фактическим состоянием образа текущего движения (Istwert или Iw), которое отражается идущими с его стороны проприоцептивными и другими ощущениями. Дело в том, что в огромном числе случаев (кроме высокоавтоматизированных двигательных навыков) состояние Iw не полностью совпадает с состоянием Sw. Поэтому в процессе осуществления движения происходит постоянное сличение Sw с текущим Iw и идет постоянная коррекция Sw, ведущая к все меньшему разрыву между Sw и Iw.

Теория построения движений Н. А. Бернштейна полностью находится в русле представления о психике как отражении действительности и регуляторе поведения и деятельности. Приведем одно его выразительное высказывание: «На всем протяжении филогенеза животных организмов естественный отбор неумолимо обуславливал отсев тех особей, у которых рецепторы, обслуживающие их двигательную активность, работали как кривое зеркало. В ходе онтогенеза каждое столкновение отдельной особи с окружающим миром, ставящее перед особью требующую решения двигательную задачу, содействует, иногда очень дорогой ценой, выработке в ее нервной системе все более верного и точного объективного отражения внешнего мира как в восприятии и осмыслении побуждающей к действию ситуации, так и в проектировке и контроле над реализацией действия, адекватного этой ситуации. Каждое смысловое двигательное отправление, с одной стороны, необходимо требует не условного, кодового, а объективного количественно и качественно верного отображения окружающего мира в мозгу. С другой стороны, оно само является активным орудием правильного познания этого окружающего мира. Успех или неуспех решения каждой двигательной задачи… ведет к познанию через действие, проверке через практику, которая является краеугольным камнем всей диалектико-материалистической теории познания, а в разбираемом здесь случае служит своего рода биологическим контекстом к ленинской теории отражения».

В психологии пусковая роль представлений о движениях в их фактической реализации была известна уже давно, после того как Д. Гартли, один из основоположников ассоциативной психологии, открыл и описал феномены так называемых идеомоторных актов. С тех пор факты возникновения активности в мышцах, которые принимают участие в осуществлении определенных движений под влиянием представлений о данных движениях, были многократно подтверждены многими авторами. Согласно многим исследованиям спортивных психологов и тренеров, формирование точных и четких образов-представлений движений является одним из важных и необходимых условий обучения двигательным навыкам и совершенствования спортивного мастерства.

Иногда при опровержении представления о психике как отражении действительности ссылаются на то, что оно противоречит фактам творчества человека, что под него не могут быть подведены психические процессы, ведущие к изобретениям, к созданиям художественных произведений, т. е. процессы, ведущие к созданию таких объектов материальной и духовной культуры, которые до этого вообще никогда не существовали в природе и в обществе. Но противопоставление процессов творчества процессам психического отражения не правомерно. Хорошо известно, что творческая деятельность всегда предполагает использование творцом множества впечатлений и переживаний прошлого и настоящего, что никакое создание новых объектов материальной и духовной культуры невозможно без использования огромного багажа результатов психического отражения творцом мира природы, людей, культуры. По словам великого художника А. Дюрера, кто наполнил свою душу постоянной работой с натуры, тот может из ее полноты создать в своем сердце новое творение «в образе вещи». Значит, речь должна идти не об «отмене» теории отражения в связи с существованием фактов творчества, но о таком ее развитии, чтобы она смогла включить в себя эти факты.

Литература

Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М.: Медицина, 1968.

Аристотель. О душе. Сочинения: В 4 т. Т. 1. М., 1975.

Бернштейн И А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М.: Медицина, 1966.

Бор Н. Атомная физика и человеческое познание / Пер. с англ. М.: Изд-во иностранной литературы, 1961.

Гегель Г. В. Ф. Философия природы. Сочинения. Т. 2. М.; Л., 1934.

Иванников В. А. Основы психологии. Курс лекций. СПб.: Питер, 2010.

Карпов А. В. О метасистемном подходе в психологии // Труды ярославского методологического семинара / Под ред. В. В. Новикова, И. Н. Карицкого, В. В. Козлова, В. А. Мазилова. Т. 2: Предмет психологии. Ярославль: МАПН, 2004. С. 153–174.

Леонтьев А. Н. Понятие отражения и его значение для психологии // Вопросы философии. № 12. 1966. С. 45–52.

Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. М.: Политиздат, 1975.

Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М.: Наука, 1984.

Лосский Н. О. Обоснование интуитивизма // Избранное. М.: Правда, 1991. С. 13–334.

Никифоров А. Л. Философия науки. История и теория (учебное пособие). М.: Идея-Пресс, 2006.

Платонов К. К. Система психологии и теория отражения. М.: Наука, 1982.

Пономарев Я. А. Психика и интуиция. М.: Политиздат, 1967.

Пономарев Я. А., Тюхтин В. С. Отражение как свойство материи // Современные проблемы познания диалектического материализма. М.: Мысль, 1970. С. 248–325.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М.: Изд-во АН СССР, 1957.

Смирнов С. Д. Психология образа. Проблема активности психологического отражения. М.: МГУ, 1985.

Смит Н. Современные системы психологии / Пер. с англ, под общ. ред. А. А. Алексеева. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2003.

Филиппова Г. Г. Зоопсихология и сравнительная психология. М.: ACADEMIA, 2004.

Глава 2
Соотношение понятий психики и рефлекса (рефлекторная деятельность мозга и психика)

Понятие рефлекса, введенное в науку Р. Декартом, прочно вошло в физиологию и в изучение поведения животных и человека.

Сегодня ясно, что поведение человека и животных не складывается ни из отдельных рефлексов, ни из их сложных цепочек или констелляций. В основе целостных актов адаптивного поведения лежат более или менее сложные, многокомпонентные функциональные системы психической регуляции поведения и деятельности. Тем не менее многие относительно простые акты поведения животных и человека продолжают рассматриваться в науке как рефлекторные. Понятие рефлекса ни в какой мере не ушло ни из науки о поведении, ни из общей физиологии, ни из физиологии нервной системы, ни из психологии. Более того, изучение рефлексов – безусловных и условных – давно уже стало одним из признанных объективных методов исследования не только поведения, но и психики.

Однако в связи с понятием рефлекса и лежащей за ним реальности перед психологической теорией возникают весьма серьезные трудности и проблемы, которые, к сожалению, редко эксплицируются и обсуждаются и обычно обходятся молчанием. Они коренятся в том обстоятельстве, что понятие рефлекса было введено Р. Декартом именно для того, чтобы полностью и бесповоротно вывести механизмы поведения животных за пределы влияния каких-либо нематериальных факторов, избавить их изучение от необходимости обращаться к понятиям души и сознания, т. е. к психике в современном понимании этих терминов. Поэтому понятие и принцип рефлекса имели в философии Р. Декарта принципиальное фундаментальное философско-мировоззренческое значение и послужили прочным фундаментом всего последующего развития наук о деятельности нервной системы и поведении. Отныне поведение живых существ могло изучаться исключительно как функция «живой машины», для чего не требовалось никакого обращения к непространственным понятиям души, сознания или психики, а более конкретно – к понятиям ощущения, восприятия, представления, мышления и т. д. Поскольку во времена Р. Декарта эти понятия были весьма туманны и неопределенны, освободившись от них, научная мысль обрела свободу поиска и постановки эксперимента. На этом пути в настоящее время детально изучены сложнейшие нервные механизмы безусловных локомоторных рефлексов и рефлексов поддержания позы и ориентации тела в пространстве, жевательных и секреторных пищевых рефлексов, ориентировочного рефлекса и ряда других. Их описанию посвящены большие содержательные главы в учебниках и руководствах по физиологии и нейрофизиологии нервной системы, по механизмам поведения. На этом пути лежит открытие И. П. Павловым условных рефлексов, понятие о которых в двух их основных формах – в форме классических и инструментальных условных рефлексов – прочно утвердилось в науке и сложнейшие механизмы которых интенсивно изучаются.

Возникает непростой вопрос: как отнестись ко всем этим фактам в рамках психологической теории? Просто не замечать их нельзя. Из изложенных фактов непреложно следует, что акты поведения, являющиеся по определению рефлекторными, осуществляются от начала и до конца сложнейшей системой материальных процессов в центральной нервной системе, лежащих между афферентным входом и эфферентным выходом. Казалось бы, для их осуществления никакая психика не нужна. А с другой стороны, согласно психологии, регулятором поведения является психика, в том числе применительно и к таким актам, как ходьба, поддержание позы и равновесия, ориентировочный рефлекс на новизну и т. д. Как же примирить эти два кажущиеся несовместимыми положения?

Этот вопрос волновал не одно поколение физиологов и психологов, его ставил еще У. Джемс, а в наше время крупный физиолог Дж. Экклз. Суть вопроса в том, что если все поведение можно объяснить в терминах порождения и проведения нервных импульсов (что не вызывает сомнений), то никакое сознание, никакая психика оказываются ненужными. Значит, психика либо эпифеномен, либо неизвестно, зачем и почему существует одновременно и параллельно с нервными процессами. Такого рода логические выводы, как известно, не получили признания, и вопрос остался открытым. Между тем многое встает на свои места и логические противоречия легко снимаются, если отказаться от интроспекционистского понимания психики как замкнутых в самих себе субъективных явлениях сознания, а рассматривать ее как отражательную и регулирующую поведение функцию мозга. Обратимся кратко к истории проблемы соотношения понятий психики и рефлекса.

Как общеизвестно, согласно декартовскому принципу рефлекса, все акты поведения животных возникают строго закономерным образом («непреложно», по словам И. М. Сеченова) при действии на организм определенных стимулов и обеспечиваются исключительно устройством тела живого существа. Появление вслед за стимулом определенных поведенческих актов обусловлено только и исключительно закономерным течением вызванных стимулом материальных процессов в теле. Поэтому для осуществления поведения животным не требуется вмешательства никаких внетелесных нематериальных сил и причин, называемых душой или сознанием. Для осуществления рефлексов никакая душа не нужна и в них не участвует. Р. Декарт считал рефлексами также некоторые простые двигательные акты человека: кашель, чихание, мигание, отдергивание руки от горячего предмета, дефекацию и т. п., но в целом поведение человека полностью выводил за рамки рефлекса, видя его причины в деятельности души. Душа, по Р. Декарту, – это нематериальная субстанция, лишенная пространственной протяженности и не подчиняющаяся материальной причинности. Она присуща только человеку, обладает свободной волей, не подчиняется внешним стимулам, а ее существование открывается в самонаблюдении, в явлениях сознания обладающего ею субъекта. Абсолютная разнородность духовного и телесного бытия – главный пункт дуалистической схемы Р. Декарта. Что же касается понятия рефлекса, то оно у Р. Декарта исходно по определению, принципиально апсихично. Как справедливо отмечает А. Н. Ждан, в трактовке рефлекса как механизма, совершенно независимого от психики, проявилась механистическая односторонность Р. Декарта. Однако до сих пор бытующее в психологии понятие рефлекса продолжает оставаться, как и у Р. Декарта, абсолютно апсихичным. Хотя место животных духов давно уже заняли нервные импульсы, а место полых трубок с клапанами – нервы и нервные волокна, образующие системы нейронных связей, по которым импульсы от сенсорных стимулов передаются к эффекторам, – никакого участия психики в осуществлении рефлексов в бытующих представлениях о них не предполагается. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть, как в психологической литературе определяется понятие рефлекса. Вот несколько примеров.

• Рефлекс – опосредствованная нервной системой закономерная ответная реакция организма на раздражитель [Психологический словарь / Под ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. 1999].

• Рефлекс – реакция того или иного органа (системы органов), детерминированная воздействием факторов внешней и/или внутренней среды на соответствующие рецепторы и проявляемая в виде сокращения мышц, секреции и т. п. [Большой психологический словарь / Под ред. Б. Г. Мещерякова, В. П. Зинченко. 2007].

• Рефлекс – наименее сложная моторная реакция ЦНС на сенсорный входной сигнал, осуществляемая с минимальной задержкой. Рефлекс – непроизвольный, стереотипный акт, определенный локусом и характером вызвавшего его раздражителя [Психологическая энциклопедия / Под ред. Р. Корсини, А. Ауэрбаха. 2006].

• Рефлекс – простая стереотипная реакция в ответ на какой-либо стимул (например, сгибание конечности от боли) [Глейтман Н., Фридлунд А., Райсберг Д. Основы психологии. 2001].

• Рефлекс – автоматическая ответная реакция организма на действие какого-либо внутреннего или внешнего раздражителя [Немов Р. С. Психология. 2001].

Нетрудно увидеть, что, несмотря на прошедшие столетия и все успехи физиологии и психофизиологии нервной системы и органов чувств, ничего кроме простой схемы Р. Декарта в этих определениях не содержится. Рефлекс продолжает оставаться апсихическим явлением, а психика ни в какой ее форме не попадает в сферу понятия рефлекса, остается, как и у Р. Декарта, за его пределами.

В отличие от этого в современных работах по этологии, физиологии нервной системы и нейрофизиологии поведения положение дел иное. В этих работах понятие рефлекса раскрывается гораздо более глубоко и содержательно, и оно уже очень далеко от декартовского. Применительно к безусловным врожденным рефлексам (не говоря уже об условных) общепризнанными являются следующие положения:

• центральная часть дуги всех сложных безусловных рефлексов не однолинейна. Она проходит не через какой-либо один уровень мозга, а состоит из многих ветвей, каждая из которых проходит по основным отделам ЦНС – спинному мозгу, среднему и продолговатому мозгу, а самая верхняя – через кору больших полушарий. Корковое представительство безусловных рефлексов у высших животных и человека олицетворяет кортикализацию соответствующих функций организма;

• на каждом уровне организации безусловного рефлекса управляющий сигнал формируется на основе выделения признаков сенсорных сигналов, релевантных по отношению к организации данных поведенческих актов;

• организация адекватного среде рефлекторного поведенческого ответа на стимул требует сложной интеграции и синтеза большого набора разных по составу сенсорных признаков сигнала и отдельных рефлекторных связей, складывающихся на разных уровнях мозга – от спинного до коры;

• рефлекторные ответы не являются всегда одинаковыми и стереотипными. Характер ответной реакции не определяется однозначно действием стимула самого по себе, но зависит от сложившегося к данному моменту состояния нервной системы и организма;

• выработка всех условно-рефлекторных дифференцировок основана на различении корой больших полушарий многих самых различных параметров сенсорных воздействий.

Такова в самых общих чертах современная версия рефлекторной теории, которая уже весьма далека от исходной простой схемы Р. Декарта. Но при этом современная версия теории полностью сохраняет ее первоначальный главный философско-мировоззренческий смысл – строгую детерминированность адаптивных рефлекторных актов, их закономерную обусловленность характером стимуляции и системой афферентно-эфферентных связей между стимулом и ответом.

Вместе с тем в трактовку механизмов рефлекторных актов со стороны физиологов явно включаются элементы психики. В общей форме, как это видно из приведенных выше положений, речь идет о выделении нервной системой разнообразных признаков сенсорных сигналов, релевантных каждому специфическому поведенческому акту. Применительно к анализу отдельных видов рефлексов это звучит еще более явственно. Если анализируются, например, врожденные безусловные рефлексы следования за удаляющимся предметом у новорожденных животных, то говорится, что это требует механизмов различения и оценки направления и расстояния до движущегося объекта, т. е. процессов явно психических по своей природе. При обсуждении механизмов оборонительных рефлексов, возникающих у животных и маленьких детей на краю пропасти, физиологи обращаются к тем же экспериментам Э. Гибсон и Р. Уолка, которые в психологии рассматриваются в связи с проблемой восприятия глубины. Механизмы восприятия глубины включаются физиологами как необходимый центральный элемент данного вида рефлексов. Многолетние исследования многоуровневых и многокомпонентных механизмов строго детерминированных безусловных ориентированных рефлексов привели Е. Н. Соколова к выводу, что их ключевым, центральным элементом является сформированная предшествующей стимуляцией нервная модель стимула, а их центральными процессами выступают процессы сличения с этой моделью вновь поступающей стимуляции. Когда содержание новой стимуляции не совпадает со сложившейся моделью стимула, ориентировочный рефлекс возникает закономерно и непреложно.

М. Г. Ярошевский в книге «История психологии» очень выразительно охарактеризовал рефлекторную теорию на начальных этапах ее возникновения. Он писал, что, согласно приверженцам детерминистской линии в XVII в., организм не нуждается в информации о свойствах окружающей среды, так же как не нуждается в ней любой другой автомат. Сильная сторона такого подхода, писал М. Г. Ярошевский, состояла в объяснении поведенческого акта материальным устройством тела, а слабая в том, что познавательное отношение к объекту (воспроизведение объекта в образе) выпадало из всеобщей причинной связи явлений материального мира. Эта мировоззренческая философская традиция была вновь воспроизведена в первой трети XIX в. в анатомо-физиологической концепции рефлекса М. Холла, которая получила широкое признание и до сих пор часто фигурирует в популярной литературе, хотя давно уже не отвечает фактическому состоянию знаний о механизмах рефлекторных актов.