– Возражения не принимаются, мне нужен морально собранный человек, чтобы посадить модуль и не расщепиться на атомы при перемещении. —Он поднялся из-за стола. – Она будет у тебя эмоции, а их переизбыток влияет на концентрацию.

– Мне нужно поговорить с ней… – Игорь, скорчившись на кресле, говорил очень тихо и был похож на затравленного зверя. – Я должен извиниться за…

– Ты бил свою рыжую дворнягу уже несколько десятков, раз и всё ещё продолжаешь извиняться? – На лице руководителя "Нот" расцвела усмешка. Игорь подорвался, но раздался стук и в кабинет вошёл Миша, ставя чашки из того самого набора "Croles Geschirr" перед ними. От травяного чая валил густой белый пар, напоминающий тот, который образовывался вокруг ракет прямого действия, не применявшихся уже более полувека. – Николай Александрович кивнул юноше, и тот вышел. – Ты не должен бегать перед ней. Честно, сын, я до сих пор осуждаю твой выбор, но помешать ему не могу.

– Это лишь потому, что ты не хочешь потерять насиженное место, если что-то пойдёт не так. – Игорь отпил чай, тот был горький, как вся эта дерьмовая ситуация. – Как-никак пожертвовать своим полностью безвольным отпрыском будет куда безопаснее, отчётов Совету писать меньше.

Произнося эти слова, Игорь скривился, он не был в предвкушении завтрашнего дня, как полагали многие. У него просто не было выбора, кроме как стать тем самым «новым символом космического прорыва». Он согласился участвовать в программе "Сеть"—3031, несмотря на всю опасность, из—за прозрачного шанса быть вместе с ней. Полгода ушло на его подготовку. Игорь не рассказывал Маше ничего, но… Всё настолько сильно изменилось, он не справлялся со всем этим. Постоянные тренировки, держащие его на пределе физических и психических возможностей. Каркаров хотел просто разреветься, но не мог не то, что плакать в шутку сказать, как ему тяжело. Так ещё и она с этими зелёными глазами, из которых прям, сочились жалость и беспокойство, которые бесили его больше всего. Именно полгода назад он ударил её. Игорь начал срываться на девушку из—за собственного чёртового бессилия, и сейчас был его последний шанс всё рассказать. Он боялся, что не вернётся.

Раскатать пространственную материю, а после по оставленному "следу" вернуться. Сложно, опасно, но возможно. Хотя одна маленькая оплошность и ему не остаётся ничего другого, как совершить дистанционная активация, мощность которой поджарит его мозг, ведь с вероятность призвать его с Земли невозможна. Связь будет полностью отсутствовать. Его целью было продержаться три дня для закрепления следа. Три дня в одиночестве, на адово горячем титане, о котором известно лишь по отправленным пять лет назад датчикам, без связи, без определённости и с шансом не вернуться. Три дня и они могут быть вместе. Три дня и мир измениться. Их мир и мир всех людей Земли, которые поймут, что возможно метафизическом перемещении без риска расщепления и для человека. Это будет нечто большее, чем собаки, выжившие при том же эксперименте у Поднебесной.

– Для успешной посадки модуля необходим холодный рассудок, поэтому сейчас ты пойдёшь в медкорпус, где тебе вколют успокоительное, а в девять утра мы начнём. Я не хочу, чтобы из-за какой-то дворовой псины и "мнимых" чувств ты завалил мою операцию.

– Прекрати так называть её! Ты не имеешь никакого права… – чашка летит на пол и от полупрозрачной жидкости ковролин темнеет.

– Еще, какое имею. – Голос старшего Каркарова угрожающий, он подходит и хватает сына за лацканы пиджака и шипит ему прямо в ухо. – Пока ты не вернулся ничтожный щенок, это ты и право вякнуть не имеешь. Для расторжения договора ты имеешь прав не больше, чем умалишённые в Северской богадельне. – Он отпустил Игоря и тот, отмерев, пулей вылетел из кабинета.