Между нами, ведьмами

От музыкантов кто-то на повышенных тонах требовал кадриль. В детстве мы ставили под эту музыку несколько школьных номеров, поэтому, услышав первые ноты, я выскочила на танцпол показать мастер-класс. Все зааплодировали, а Паша присоединился к танцу. Кажется, вечер все-таки удался, несмотря на неожиданно настигшее меня колдовство.

Если честно, в моей жизни никогда не было такой потрясающе веселой гулянки. Думаю, все эти диеты, тренажерный зал и бассейн – все это было не зря. Сегодня я была не только умной, но и красивой. Одно плохо – скоро пора домой…

– Тебя проводить? – спросил меня Паша, шаря рукой по моей талии.

Я кивнула. Мы взялись за руки и пошли по улицам теплого благоухающего летнего города. Инстинкт самосохранения должен был напомнить мне, что замужним дамам не стоит ходить по людным улицам с кавалерами, но мне было все равно. Так мы прошли пару кварталов.

– Смотри, твой дом! – улыбался хмельной Паша, пытаясь нащупать мою грудь. А у меня в голове вдруг мелькнула шальная мысль.

– Хочешь, я кое-что тебе покажу? Жди меня здесь, я мигом!

Быстрее пули я залетела в подъезд, где жила когда-то с мамой. Поднялась на этаж, открыла дверь своим ключом и вошла внутрь. К счастью, мамы не было дома, должно быть, она вышла на прогулку. Ну и хорошо, не будет лишних нотаций. Я быстро ощупала глазами буфет и извлекла оттуда большую голубую кружку. Ее много лет назад Паша подарил мне на восьмое марта. Тогда, в детстве, я берегла ее как зеницу ока. И мама берегла, видимо, чувствуя, как важна для меня эта безделица. Почему-то мне хотелось, чтобы Паша об этом знал. Это ведь не про посуду, это про любовь. Про мою первую любовь, с которой ничто никогда не сравнится.

Я взяла подарок, закрыла дверь и быстро сбежала вниз по лестнице. Паша нетерпеливо ждал меня на улице, развалившись на лавочке у подъезда. Я еще раз отметила, что он чертовски хорош. Все одноклассники, кроме него, выглядели растолстевшими, скучными и облезлыми. А он… ну настоящий полковник. Кстати, в каком он звании, надо спросить…

– Ты помнишь ее? Твой подарок! – улыбнулась я, показывая ему кружку.

– Ого, ты ее хранишь? – удивился он.

Я поставила кружку на лавочку и села к нему на коленки, словно мы подростки. Мы целовались, как сумасшедшие. В теплом летнем воздухе разливался аромат цветов и мое безграничное счастье.

– К тебе, я так понимаю, нельзя? – возбужденно спросил Паша, остатками мозга понимая, что я замужем.

Я кивнула. Вдруг что-то небольшое приземлилось прямо рядом с нами. Это… картошка?

Да, это на самом деле была картошка. Видимо, кто-то из моих бывших соседей решил таким образом прогнать обнаглевшую парочку с общественной скамейки. Я подняла голову вверх, чтобы понять, откуда именно производится бомбардировка картофелем, и, к своему ужасу, увидела в окне ту самую женщину с надгробия. Мне стало дурно.

– Что с тобой? – с тревогой спросил мой кавалер и тоже посмотрел вверх.

– Ты видишь женщину в окне? – с тревогой спросила я.

– Боже, да она черно-белая! – обалдел Паша.

Действительно, женщина была такой бледной, словно это и не женщина вовсе, а черно-белая фотография…

Тем временем в окне вдруг распахнулись створки, а пугающая женщина залезла на подоконник и встала в проеме окна во весь рост. Самое странное заключалось в том, что и пространство за ней тоже становилось черно-белым.

Пока мы смотрели на нее, вцепившись друг в друга, женщина вдруг шагнула из окна. Через мгновение мы услышали глухой удар о землю и увидели распластавшееся тело. Не успели мы схватиться за телефон и вызвать скорую, как незнакомка встала, и мы ясно увидели, что шея у нее повернута на сто восемьдесят градусов, а одна из рук сломана. Ужасная фигура направлялась к нам, и все вокруг нее постепенно становилось черно-белым.

– Ну что, пора платить по счетам?! – подмигнула мне женщина. – Добро пожаловать в ад!

Ужас, который должен был парализовать меня, вдруг произвел противоположный эффект. Я в мгновение ока протрезвела. Мысли стали крутиться в голове с бешеной скоростью, и за доли секунды я сумела мысленно оценить происходящее, его причины и последствия.

В моем мозгу внезапно сложилась чудовищная головоломка. Нюша была права, она не проклинала меня. Я сама, сама себя прокляла. Если в нашем классе и была ведьма, то это я, я сама, девочка, не привыкшая уступать.

Я вдруг ясно вспомнила, как рыдала тогда в туалете, пока Паша танцевал с новой подружкой. Как меня нашли одноклассницы, и как я, стыдясь своего унижения, скрылась от их расспросов в подвале. В принципе, в любом здании есть подвал. Но стопятидесятилетние здания, а именно такой была наша гимназия, оборудованы целыми катакомбами. Обычно нас просили не носиться по подвалу без надобности. Подземный этаж был отведен под мастерские, куда дети ходили лишь в сопровождении учителя. Но в тот день мне было не до запретов.

Я сидела на холодном полу, размазывая по лицу тушь для ресниц, и хотела только одного – умереть. Я была сломлена и даже раздавлена. Я проиграла, и ничто на свете не могло изменить этого печального факта. Я снова зашлась в рыданиях. Ну почему, почему, почему! Если бы можно было отдать все, что угодно, даже душу, за любовь с Пашей, то я бы отдала, отдала, только бы взяли, только бы пригодилось! Тогда меня вдруг осенила мысль: все сбудется, он достанется мне, но слишком поздно или слишком дорогой ценой. Выходит, я сама призвала себе на голову тьму?

Ведьма я или нет, мне было неизвестно. Но если ведьма, то договориться со сверхъестественным могла только я. Ценой отмены заключенной когда-то сделки.

Тем временем черно-белая подошла к нам совсем близко, протягивая сломанную руку с грязными от застрявшей земли под ногтями. Я в последний раз впилась губами в Пашины губы и тихо сказала: «Прощай, мне пора домой!».

Черно-белая удивленно остановилась, а Паша, казалось, перестал ее видеть.

– Стой, куда же ты? – попытался удержать меня он.

– Паш, ну я замужем, это все было ошибкой. У меня семья.

Паша сделал обиженное лицо, но догонять не стал. Скрывшись за поворотом, я немного перевела дух, купила бутылку минералки и зашагала домой. Быстро стемнело.

И снова я шла мимо маленьких домиков, утопающих в сладком запахе цветов. Мимо канализационного ручья, над которым больше не кружили зеленые мухи. И даже мимо надгробия мадам Копываловой, которая спокойно смотрела на любимого мужа в свете фонарей. Все они больше не волновали меня. Не было у них надо мной власти. На небе сияла огромная красноватая полная луна. Издалека я увидела свой дом, серую кирпичную девятиэтажку, светящуюся огоньками окон.

– Я сегодня уезжаю! – пришло сообщение от Паши. – Понимаю, у нас теперь разные жизни. Но все равно, я рад был тебя повидать. И вряд ли забуду тебя когда-нибудь, ты случаем не ведьма?

В ответ я скинула ему одну мелодию, почему-то засевшую в голове.

– Плим-плим-плим-плим, но, если можешь, звони! Плим-плим-плим-плим, по-о-оговорим!

Из-под земли достанешь

Не могу сказать, что мое детство было благополучным, родители часто кричали на меня и даже применяли физические наказания, но в те времена это не было редкостью. Тогда к воспитанию детей относились иначе, меньше переживали и рефлексировали. Папа пил, дрался, уходил из дома с любовницами. Мама постоянно его прощала, а потом лечила венерические болезни. Обычная история, даже вспоминать не хочется. Но было в моем детстве и светлое пятно – дружба с Катей. Ее перевели к нам в пятом классе, и мы сразу сблизились: стали вместе ходить из школы, заполнять друг другу разрисованные фломастерами альбомы, которые называли «анкетами», а в летние каникулы все дни проводили вместе.

Обычно с утра пораньше, когда мои и Катины родители уходили на работу, я выбегала из дома, прикупив в ларьке бутылку лимонада или упаковку чипсов. Катя уже ждала меня с нетерпением, высматривая с балкона, иду ли я. Вместе мы смотрели телевизор, хрустели чипсами, пускали мыльные пузыри, рассматривали проходящих мимо дома парней или считали, хватит ли наших скудных накоплений на то, чтобы сходить в зоопарк. А если на улице шел дождь, просто вынимали из тумбочки старые журналы, газеты и прочую макулатуру и читали друг другу вслух.

В этой стопке особое место занимали женские журналы и журналы о здоровье. Иногда в них попадались статьи о сексе, и мы с любопытством впитывали запретную информацию. Хорошо заходили и маленькие книжицы с анекдотами, можно было от души посмеяться. А как-то раз мы наткнулись на листы бумаги, написанные от руки. Аккуратным почерком кто-то вывел заголовок: «Заговоры». Катя сказала, что листы остались от ее покойного дедушки – тот, вроде бы увлекался магией, хотя особых успехов в этом не достиг, а только снискал славу семейного чудака и местного сумасшедшего. Однако записи его почему-то не выбрасывали: то ли берегли как память, то ли собрались отправить все это богатство на растопку (у родителей Кати была дача за городом, а точнее небольшой деревянный домик с настоящей печью). Так или иначе, эти листы оказались в нашем распоряжении.

Среди них были заговоры на любовь, на полноту соперницы, на полное уничтожение врага и другие (очевидно, дедушка у Кати был затейник). В том числе там имелся и заговор «На вечную женскую дружбу». Мы долго разрывались между желанием приворожить кого-нибудь из одноклассников или отомстить учителю по математике, но в итоге поняли, что нам слишком сложно будет найти нужные ингредиенты. Поэтому из интереса решили сделать заговор «На вечную женскую дружбу» – для него были нужны только свечи, немного красного перца и еще один экстравагантный ингредиент, который есть практически в любой квартире.

И вот однажды, когда погода была особенно ужасной, и нам совершенно нечего было делать, мы с Катей зажгли свечи, приготовили порошок и начали повторять написанные на листочке слова:

 
Навсегда нам вместе быть…
Пусть невидимая нить…
На земле и под землей…
Обозначит нас семьей…
 
 
Знаю, ты меня услышишь…
Даже если ты не дышишь…
Цепи крепки, не разбить…
Навсегда нам вместе быть…
 

Следуя указаниям на листочке, мы соединили две горящие свечи и обильно посыпали их перцем и порошком. А потом, когда воск смешался, задули их и крепко обнялись, чувствуя, что поучаствовали в чем-то взрослом, опасном и таинственном. Мы ожидали каких-то спецэффектов. Например, что всю комнату заполнит сизый дым, который превратится в джинна и выполнит наши желания, или чего-то подобного. Но ничего не случилось, кроме того, что от перца мы начали чихать. Потом мы пару недель с тревогой ждали, что в наших жизнях что-то изменится. Однако ничего не произошло, и постепенно этот случай стал забываться.

Мы по-прежнему продолжали дружить, жизнь шла своим чередом. Потом пришла пора готовиться к выпускным экзаменам, мы поступили в университет (правда, не на один факультет, хоть на это нам мозгов хватило). Когда мне исполнилось двадцать, к несчастью (или к счастью, учитывая мою семейную ситуацию), умерла моя бабушка. Хоть мы с ней почти не общались в детстве, но она оставила мне квартиру, и я с радостью съехала от мамы с папой и стала жить одна (к этому времени я уже подрабатывала). Квартира находилась в другом районе, и мы с Катей стали общаться меньше. Между нами стало постепенно нарастать отчуждение. И после окончания университета расстались мы уже легко, почти не вспоминая друг о друге.

Иногда мы встречались в магазине или в парке, когда я заезжала к родителям. Тогда я по привычке заходила в гости, мы болтали, пили чай, рассматривали журналы, которые неизменно покупала Катина мама. Но когда подруга вышла замуж, и это общение прервалось. У нее появились семейные заботы, у меня – новые друзья, любимый человек. Началась совсем другая жизнь. Мы не ссорились, просто отдалились друг от друга. Как будто мы обе друг из друга выросли. Однажды я поняла, что у меня даже нет ее телефонного номера.

Правда, как-то раз я сама решилась найти подругу в соцсетях. Это произошло три года назад, когда я переживала любовную трагедию. Я какое-то время не решалась ей написать – ведь мы давно не общались. Но потом все же напечатала заветное «привет».

В тот момент меня бросил молодой человек. Это вообще отдельная история, как я умудрилась вляпаться в эти отношения, думаю, мои проблемы с родителями тому виной. Скажу только, что он контролировал каждый мой шаг, следил за тем, как я вешаю кружки на кухне (на моей же кухне) и как раскладываю резинки для волос в ванной (в моей же ванной). Он критиковал мое тело, лицо, брови и ногти, волосы на ногах (он называл их отвратительными пеньками) и цвет зубной эмали (под конец отношений он называл меня исключительно «желтозубой»). К концу отношений на моем теле, наверное, не было ни одного места, которое он еще не критиковал, но рассказать об этом мне было особо некому – всех друзей он каким-то образом разогнал, и я осталась совсем одна. При этом всем он был почему-то уверен, что я никуда не уйду. Наверное, думал, что мышеловка уже захлопнулась. Но я нашла в себе силы указать ему на дверь.

Мне это далось непросто, я долго не могла прийти в себя. С мамой и отцом у меня, в принципе, никогда не было доверительных отношений. Я плакала по ночам, я считала себя страшной, растоптанной, уродливой. Я все отдала бы за одно доброе слово. За появление в моей жизни человека, который выслушает. За чью-то искреннюю улыбку. Я поставила лайки всем, кому могла в тот вечер. И добавила Катю.

Катя была онлайн. Она сразу подтвердила мою заявку в друзья и искренне мне обрадовалась.

– Ален, ну ты даешь, мы так давно не виделись, но ты из-под земли достанешь! – написала она, щедро снабжая сообщения смайликами. – Ну, что у тебя стряслось? Впрочем, в любом случае я тебе рада. На любовном фронте что-то не так?

Я тоже радовалась. Мы вспоминали одноклассников, я поделилась последними сплетнями. А потом как на духу выложила все, что было на душе после расставания с бойфрендом. Предложила встретиться.

– Не могу. Вот вообще никак, сейчас я не в том состоянии… – печально и неопределенно ответила Катя и вышла из сети.

В этот момент я заметила, что какой-то симпатичный парнишка ставит лайки под моими фотографиями. Выглядел он отлично – спортивный, подтянутый, модный. Особенно мне понравился его стальной пресс. Я не могу сказать, что мой бывший был толстым, но и спортивной фигурой он не отличался. А этот красавчик как будто сошел с обложки журнала. Я посмотрела, чем он занимается – так и знала, спортсмен. Я еще раз полюбовалась его великолепным прессом и сильными плечами и тоже поставила лайк.

– Познакомимся? – написал парень. После слов бывшего, что я никому кроме него не буду нужна, мне особенно польстило его внимание.

Наша переписка постепенно переросла в обмен фотографиями интимного свойства. Мой новый знакомый, его звали Кирилл, отлично выглядел не только на «одетых» фотографиях, но и на «раздетых». Мы много фантазировали о том, как встретимся – он вот-вот должен был приехать в наш город. Я даже сбросила несколько его фотографий Катюхе, поскольку мне очень хотелось с кем-то поделиться своей радостью. Я не знаю, как объяснить этот порыв, но так бывает, когда людям было комфортно вместе. Судьба может разбросать их по разным районам и даже городам, но самого короткого разговора будет достаточно для того, чтобы понять – вы снова близки, как когда-то.

«Он очень красивый, но, честно говоря, мне он категорически не нравится, – написала Катя. – У меня сейчас очень хорошая интуиция развилась… по некоторым причинам, и я понимаю, что он не для тебя. Хотя бы потому, что ты только вылезла из одних плохих отношений и уже сразу лезешь в другие, а это такое дело, где клин клином не вышибают. Я бы очень не советовала тебе встречаться с ним в реальности».

Впрочем, интуиция интуицией, а таких роскошных мускулов я могла никогда в жизни больше и не увидеть. Поэтому, когда Кирилл, наконец, приехал к родителям, я тут же намекнула, что вечером совершенно свободна, наплевав на все предупреждения Кати.

Мы договорились встретиться в уютной маленькой кофейне, где варили самый вкусный в городе кофе. Кирилл настаивал на том, что в кафе платит он и только он. Хороший признак, подумала я, поскольку в наше время можно нарваться на кого угодно. Начиная от «пополамщика», который будет делить каждую копейку, и заканчивая любителем прогуляться в парке в мороз. Мой бывший, к слову, всегда вычитал с меня деньги, даже за минеральную воду. Но Кирилл был не из таких. Он вкусно пах, хорошо говорил и выглядел в жизни даже лучше, чем на снимках. К тому же он пришел с цветами.

Уже через десять минут мы страстно целовались, а такое происходит со мной не часто. Мы пили вино, болтали, он рассказывал анекдоты и делал комплименты. Я гладила его ладонь, любуясь грубыми мозолями от штанги. Мне нравилось в нем буквально все: рост, вес, густая щетина на лице, модный хвостик на затылке и татуировки на предплечьях. Мне нравилось, как его руки исследуют мои коленки, нравился и его естественный запах, и его парфюм. Когда мы решили выйти прогуляться, мне казалось, что я влюблена в него по уши.

Держась за руки, мы бродили по улочкам, вышли на набережную и долго смотрели на беспокойную поверхность воды. Потом прошли на мост и оказались на другой стороне реки, где уже не было благоустроенной набережной, зато были тенистые деревья, обещающие полное уединение нетерпеливой любовной парочке. Кирилл становился все настойчивее, исследуя то, что находится у меня под одеждой. Мои щеки пылали, а по телу разливалась приятная истома, но я не хотела торопить события и предложила еще прогуляться.

Однако мой кавалер не остановился. Вместо этого он так больно стиснул мое бедро, что я даже вскрикнула.

– Не надо так, мне не нравится! – пыталась я возражать.

Но Кирилл уже закрыл мне рот своей мощной лапищей. Я билась в его руках, как воробушек в лапах кошки, но сделать ничего не могла – физически он был гораздо сильнее меня.

– Думала продинамить? Нет уж, отрабатывай угощение! – со злостью шипел он.

Я не сразу поняла, что именно происходит, потому что еще минуту назад Кирилл был весьма галантным кавалером. Но сейчас он буквально озверел, и я оказалась абсолютно беззащитной перед ним. Между тем парень не собирался останавливаться. Послышался треск рвущейся материи – это трещало мое платье. Казалось, спасти меня могло только чудо. И вдруг…

Несмотря на весь ужас происходящего, боковым зрением я отметила странную картину. Из воды вдруг приподнялась водоросль или что-то подобное. Длинное зеленое щупальце, толщиной с веревку для сушки белья. Потом высунулось еще одно щупальце. Потом еще и еще. Эти зеленые нити-щупальца, которых становилось все больше и больше, тянулись к нам. Они замерли на секунду, словно размышляя, а затем одно из них медленно оплело запястье Кирилла. Парень от удивления ослабил на мгновение хватку, мне хватило этого, чтобы вырваться. Но нити не собирались останавливаться. Они опутывали моего обидчика. Обвивались вокруг его рук и ног, оплетали лицо и грудь. Залезали в рот, в нос, в глаза… с них стекала зеленая слизь. Теперь уже Кирилл трепетал, словно воробушек в лапах кошки. Это ему, а не мне теперь надо было мечтать о чуде. В конце концов Кирилл превратился в огромный мычащий кокон.

Я буквально с места не могла сдвинуться от неожиданности, и вдруг услышала голоса.

– Беги! – шептали мне нити-водоросли.

Со всех ног, не оборачиваясь, я бросилась прочь, побежала к мосту, к людям. До сих пор не знаю, что произошло с Кириллом. Я долго бежала, не останавливаясь. Буквально за двадцать минут я добралась до дома и рухнула на кровать. Тут я почувствовала, что ужасно замерзла. Ни одно одеяло не могло меня согреть. Видимо, нервное потрясение было очень сильным.

В полицию я не пошла – во-первых, далеко не всегда они относятся к жертвам с сочувствием. А я – весьма сомнительная жертва, сама согласилась на свидание, сама пошла в уединенное место… Во-вторых, мы успели выпить вина, а вы сами знаете, как у нас относятся к выпившим жертвам. В-третьих, и это главное, меня очень смущала история про нити-водоросли. Кто его знает, что Кирилл мог подбросить в мой бокал, и какие это могло вызвать галлюцинации. Вот расскажешь про нити нашим правоохранителям и объясняй им потом, что ты не верблюд. В лучшем случае вызовут скорую. Так что я приняла решение отсидеться дома.

Историю эту я постаралась как можно скорее забыть, ограничившись посттравматическим синдромом и двумя месяцами посещения кабинета психотерапевта. На всякий случай я удалила анкету из соцсетей и сменила номер телефона, а адреса моего Кирилл не знал. Какое-то время я входила в подъезд и садилась в лифт, плотно сжав в кулаке ключи. Но постепенно все это затянулось бурой тиной, и жизнь пошла своим чередом. Я не знаю, что случилось с Кириллом потом, сумел он освободиться от нитей или так и остался лежать недвижимым коконом у реки, но мне он больше ни разу не позвонил, и слава небесам.

Единственный случай, когда эта история всплыла в моей памяти, произошел прошлым летом. Я встретила нашу с Катей общую знакомую и рассказала ей о том, что у Катюхи отличная интуиция. Но знакомая лишь с осуждением посмотрела на меня.

– Слушай, ты что-то путаешь. Катя семь лет как мертва, странно, что тебе никто ничего не сказал. Мы с ребятами как раз собирались помянуть.

– Да ты шутишь! – воскликнула я. – Я тебе сейчас ее найду.

Я быстро нашла страничку подруги в сети – она ее опять восстановила. Но к моему ужасу, на странице Кати были только старые фотографии и комментарии вроде «Любим, помним, скорбим».

– А что с ней случилась? – пытаясь прийти в себя от шока, поинтересовалась я.

– Авария… – пожала плечами одноклассница. – Жалко, совсем молодая девчонка была.

Я больше не никому не рассказывала об этом, старалась даже не думать. Несколько дней после этого, правда, я боялась уснуть и сумела это сделать только с таблетками. Я опасалась, что во сне увижу те ужасные зеленые нити, но ничего подобного не случилось. Мне снилось жаркое лето, наш двор, деревья под окном и стопка журналов со статьями «про это». Мне снились переливающиеся мыльные пузыри, которые мы пускали с балкона. Мне снилась Катя, красивая, взрослая, с бледным лицом и с легкой улыбкой на губах. Мы пили лимонад и громко хрустели чипсами…