На упрёки родителей и оскорбления в свой адрес в школе она больше не обращала внимания, потому что знала: стоит ей дома включить компьютер и зайти в почту, как там её ждет человек, которому она может рассказать всё-всё на свете, может открыть все секреты, поделиться тайными мечтами и надеждами без страха, что её осудят, не боясь того, что её назовут Кровавой Мэри. Ведь Дориан не знал и даже представить себе не мог, что его подруга по переписке, едва ей исполнилось тринадцать, убила взрослого человека раскройными ножницами в автомобиле своего отца.
«Помнишь Стива? Я говорил тебе про него недавно, это из-за него в прошлый раз наша команда едва не продула. Короче, мы сегодня с ним подрались.
Сегодня мы со Стивом снова были в одной команде. Честно говоря, мне уже надоел этот придурок. Когда счёт сравнялся и наша команда победила столько же раз, сколько команда противника, все мы решили сыграть ещё раз, чтобы выявить победителя. И что ты думаешь, Мэриан? Мы-то играли, но в последний момент мне прилетел мяч прямо в голову. Я сразу не сориентировался, да и удар был неслабый. Вот и пропустил мяч. Таким образом, я подвёл свою команду. А ведь, возможно, если бы я поймал мяч, мы бы выиграли… Конечно, мне было очень обидно, но тогда Стив после игры подошёл ко мне и врезал. Представляешь, я и так пострадал, а мне ещё и по морде, да? Верх наглости просто. Как выяснилось, это Стив разозлился на меня из-за того, что я пропустил мяч. А когда в прошлый раз мы из-за него чуть не проиграли, я ему и слова не сказал! Тогда, разозлившись уже на Стива, я вмазал ему. У нас началась драка, но, к счастью для этого чувака, нас быстро разняли.
Но я не думал, что Стив первый полезет драться. Он вообще у нас маменькин сыночек, да и в целом почти тихий, вовсе не выглядит хулиганом. Я был удивлён».
Прочитав это письмо, Мэриан распереживалась за голову Дориана. Её правда волновало, не больно ли ему. Потому что она однажды в руках взвешивала футбольные мячи в магазине игрушек, когда они зашли купить Мишель пару новых кукол, потому что у старых волосы после постоянного расчёсывания и купания превратились в мочалку, и мячи по весу показались ей не слишком-то лёгкими. Те, наверное, были игрушечные и для детей, специально лёгкие. А настоящие, вероятно, ещё тяжелее…
«Помню, конечно. Как облупленного. Ладно, шучу, не как облупленного, но знаю.
Это ужасно, что из-за такой нелепой случайности ваша команда проиграла. Тебе сильно было больно? Синяк остался? А когда ты и Стив подрались – какой урон он тебе нанёс? А ты ему? Сколько ты получил ударов? И сколько раз ты ударил Стива?
Я верю, что если бы вас не разняли, ты хорошенько навалял бы этому задире!»
Мэриан понимала, что Стив неправильно поступил, потому что полез к Дориану первым, но и друг Мэриан не очень лестно отзывался о Стиве с самого начала, когда у них ещё ничего не случилось и никто ни с кем не подрался. Дориан тогда написал что-то вроде «он не понравился мне сразу, этот засранец Стив».
Вот это Мэриан, честно говоря, не понимала. Она никогда не одобряла предвзятое отношение к чему-либо, потому что как можно судить о чём-то, чего ты не знаешь? Или о ком-то, кого ты не знаешь? Без разницы, просто как можно думать о чём угодно плохо, если ты не знаком с этим?
Ещё Мэриан не нравилось, что Дориан саркастично называл его «Стиви» и «маменькиным сыночком» только потому, что тот любил свою маму и у них были достаточно хорошие отношения.
«В чём смысл оскорблять человека, который просто хорошо относится к своим родителям, а они к нему? Зависть?» – размышляла она.
Но самого Дориана она знала в десятки раз лучше, чем его неприятеля, а потому не хотела ссориться с первым в своей жизни другом, как и не хотела говорить что-то против, даже если в чём-то была не согласна с ним. Ей не хотелось спорить с Дорианом не потому, что она боялась его, а потому, что не хотела терять. Мэриан успела сильно привязаться к Дориану, и ей лишь оставалось тешить себя мыслью, что Дориан чувствует к ней то же самое. Да вообще, кто знает, может, Дориан – единственный в её жизни человек, которому суждено быть её другом. Но насчёт этого Мэриан не слишком уверена, потому что ей хотелось верить, что люди, желающие общаться с ней, в мире ещё есть, а вот пока что Дориан и правда был единственным, кто не знал о предрождественском кровопролитии.
«Не-е-е-ет, больно вообще не было, просто неожиданно очень. Синяка не осталось. Никакой урон мне Стив не нанёс, я хорошо уворачивался, он не ударил меня вообще, а я ударил его три раза».
Дориан любил рассказывать о себе даже тогда, когда Мэриан об этом не просила. Ему нравилось хвастаться своими достижениями даже тогда, когда речь шла вовсе не о нём, а о Мэриан, но, тем не менее, ей было интересно его слушать, а даже если не очень, то она старательно делала вид, что интересно, чтобы не расстраивать Дориана – человека, который по-настоящему хотел с ней общаться, хотел знать, как у неё дела и чем она сегодня занималась. Мэриан это невероятно ценила, потому что даже какой-то Дориан спрашивал о её делах чаще, чем её родные родители и сестра. Тогда Мэриан сделала вывод, что Дориан больше не какой-то, а её. Её Дориан.
«Никакой урон ему Стив не нанёс? Стив не ударил его вообще? – удивлённо подумала Мэриан. – А как же „Стив после игры подошёл ко мне и врезал“? Так не ударил или всё-таки ударил? И что значит „драка“? Драка – это когда бьют оба, а по рассказам Дориана, бил только он. Если только он, тогда не драка, а избиение, – непонимающе начала объяснять себе Мэриан, пытаясь хоть как-то состыковать то, что написал ей Дориан тогда и сейчас. – Не может же быть, чтобы одновременно и драка, и избиение. И не может быть, что Стив врезал, но при этом не ударил его. Конечно, с точки зрения грамматики – „врезал“ и „ударил“ – разные глаголы, но с точки зрения смысла – практически одинаковые. Тогда где здесь правда? – Мэриан задумчиво почесала голову, запутываясь пальцами в собственных кудряшках. – Ладно, не буду ему ничего говорить про это. У меня у самой грехов-то… Не судите да не судимы будете всё-таки», – решила она, тут же застрочив очередные похвалы Дориану.
«Какой ты молодец! Очень классно, что ты навалял ему! Думаю, больше он не полезет к тебе. И, надеюсь, мячи больше не будут прилетать тебе в голову) Кстати, расскажи, как у тебя дела? Чем ты вообще занимаешься кроме школы?»
«Но Стива всё-таки жалко. Немножко», – вздохнула Мэриан.
«Угу. Нормально, всё как обычно. Школа, тренировка. Ты :) Кроме школы я тренируюсь и качаюсь. Мне хоть и только четырнадцать, но я хочу себе подтянутое тело, бицепсы и кубики пресса на животе, как у всех спортсменов. А у тебя как дела?»
Мэриан на какое-то время перестала дышать и перечитала письмо, заострив внимание на третьем и четвёртом предложении.
«Школа, тренировка», – прочитала она про себя и зависла, вчитываясь в следующее.
– Ты! – уже в голос взвизгнула она, зажмурив глаза и сжав руки в кулаки, пытаясь куда-то деть восторг. – То есть я! Школа, тренировка и я! Он думает обо мне! – завопила Мэриан, открывая глаза и снова перечитывая письмо, которое, как ей казалось, преисполнено нежностью. К счастью, никого поблизости не было, иначе бы родители или Мишель подумали, что Мэриан сошла с ума, раз так кричит на ровном месте.
«Боже, боже, боже! Он такой милый!» – не выдерживает Мэриан, хоть до этого и как-то пыталась сдерживать чувства.
«Пожалуй, – улыбается маленькая. – Даже мне он уже нравится», – усмехается она и тихо смеётся, обнажая белые зубы.
«Вот видишь!» – не скрывая гордости, торжествующе отвечает большая.
«Вижу я, вижу. А теперь пиши ответ! И побыстрее!» – торопит её маленькая, нетерпеливо отбивая ритм ногой.
«Тогда, наверное, хорошо, что у тебя всё так спокойно и одинаково. С одной стороны скучно немного, потому что ничего нового, а с другой – зато без волнений и переживаний. Когда эмоции и мысли со скоростью света сменяют друг друга – очень тяжело. По себе знаю.
Я?) Мне очень приятно быть частью твоей жизни. Правда.
Ты крутой, уже в четырнадцать думаешь о будущем, выстраиваешь какие-то планы. А я нет… пока что.
У меня всё относительно хорошо, но я стараюсь не забивать себе голову плохими мыслями, потому что иначе они будут отравлять мне жизнь».
«Ну, да, пожалуй, хорошо, что у меня всё хорошо. Иногда и правда бывает скучно, но в такие моменты я стараюсь чем-нибудь себя занять. Хоть те же фильмы посмотреть или с тобой пообщаться. Когда общаюсь с тобой, кстати, скучно не бывает.
А мне тоже приятно, что ты часть моей жизни :) Надеюсь, и я – часть твоей жизни.
Да, я правда часто думаю о будущем. Я люблю волейбол и остальные виды спорта, но плотно связывать жизнь со спортом не планирую. Это всего лишь хобби, которому я уделяю прилично времени, но стать великим волейболистом – нет, не моя мечта. Возможно, я пойду в какую-нибудь морскую академию. Или на повара. Да, я понимаю, что это совсем разные вещи, но на самом деле именно о будущей профессии я думаю реже всего, чем о какой-нибудь ерунде, хоть и тоже из будущего. А лучше бы о профессии думал.
Я понял, что ты пока мало что знаешь про себя из будущего, но всё же кем бы ты хотела работать, на кого пойдёшь? Ведь, Мэриан, мы уже в восьмом классе. Как-то надо задумываться о сфере жизни, в которой мы потом устроимся работать, и согласно нашим представлениям уже искать следующее учебное заведение, в которое пойдём учиться после школы.
Я рад, что у тебя всё спокойно, как и у меня».
«Спокойно? – возмутилась Мэриан, с обидой читая ответное письмо от Дориана. – Это у меня-то всё спокойно?! Я где написала, что у меня „всё спокойно“? Я сказала, в смысле, написала, что у меня всё относительно хорошо. И что я стараюсь не забивать себе голову плохими мыслями, потому что иначе они будут отравлять мне жизнь. Он что, не понимает, что такое „относительно хорошо“? Относительно хорошо – это когда у тебя всё хорошо, если сравнивать твою жизнь с жизнью тех, кто похоронил близкого родственника или смертельно болен. Но если сравнивать твою жизнь с жизнями некоторых Дорианов, то у тебя всё просто кошмарно. Меня травят в школе, домашние изжить хотят, а ты говоришь, что у меня всё спокойно? Да если бы не переписка с тобой, мою жизнь даже относительно хорошей нельзя было бы назвать! Моё положение спасаешь только ты, ясно? Ты! Я только из-за тебя каждое утро встаю и действительно радуюсь, что не умерла во сне и теперь у меня есть возможность прочитать очередное письмо от тебя! А раньше у меня даже такой радости не было! Но не потому, что меня заполняют депрессивные мысли, а потому, что я просто раньше вообще на эту тему не думала, вставала утром как обычно, по звону будильника или из-за дурацкой Мишель, пёрлась в эту школу, где все меня ненавидят, так же приходила домой, где у меня тоже нет ни с кем по-настоящему хороших и доверительных отношений, потом делала домашку, ложилась спать, и всё по кругу! Это просто проклятый день сурка, и именно ты внёс в мою жизнь хоть какое-то разнообразие! – Мэриан надоело кричать в своих мыслях, и она устало откинулась на спинку стула, который почему-то показался именно сейчас особенно удобным. – Дурак ты, Дориан».
«Но он сказал, что с тобой скучно не бывает», – вставила маленькая.
«Да», – нехотя согласилась большая.
«Он милый», – смущённо улыбнулась маленькая, ковыряя носком тапка воображаемый пол в воображаемом пространстве.
«Максимально», – мечтательно подумала Мэриан, подпирая щёку рукой.
«Иногда поражаюсь тому, насколько ты бываешь хорошим. Просто лапочка, а. Честное слово!
И да, ты – часть моей жизни тоже! Я бы даже сказала, что ты её большая часть. А мысли – так их ты вообще все занимаешь. Иногда перед школой, когда стоит выбор, прочитать твоё письмо и ответить на него или же позавтракать, я выбираю первое.
Нет-нет, моряк и повар – такие одинаковые вещи! Даже не знаю в общем-то их различия))) Просто одно и то же.
Не знаю, время ещё есть, не нужно торопиться пока так, думаю. Я бы сказала, что мы ещё в восьмом. Не уже, а ещё. Время есть, Дориан, оно, может, само как-то придёт.
Я, наверное, пойду куда-то в область журналистики или телевидения. Что-то такое, скорее всего. Я просто точно не знаю, потому что мой папа хочет, чтобы я пошла на экономиста, чтобы я продолжила потом его бизнес. Но эти цифры, расчёты… это не моё. Я гуманитарий, а не технарь, и эти ваши алгебры с физиками мне просто противны. И нет, у меня по всем предметам отличные оценки, ты не думай, что если точные науки мне тяжело даются, я их плохо знаю. Я хорошо их знаю, но идти туда, где одни точные науки, мучительно и бессмысленно, как я думаю. Я очень хочу в гуманитарную среду, потому что обожаю литературу и языки. Но папа ужасно настаивает на экономике и бизнесе. Господи, Дориан, я просто не знаю, что мне делать! Меня вообще так часто ругают, и за ерунду, и не за ерунду, что раньше я хоть как-то пыталась спорить и возражать, а теперь просто молча это слушаю, проглатываю, потому что не остаётся ничего делать. Я тебе скажу честно. Ты – единственная радость в моей жизни. Во всяком случае, пока что.
Меня радуют твои сообщения, и каждой твоей фразе я так счастлива, так счастлива. Я счастлива иметь такого друга, как ты, Дориан <3»
«Я – лапочка?) Ну, спасибо. Даже не знаю, смеяться мне или плакать. Несолидно мальчику быть лапочкой, но ради тебя… я согласен быть лапочкой, ладно, так уж и быть.
Не стоит не завтракать ради того, чтобы прочитать моё письмо и написать ответ. Это вредно. К тому же, я же не умру, если сразу после пробуждения ты не прочитаешь и не ответишь на моё сообщение? Нет, не умру. Тогда зачем себя мучить? Приходи со школы, пообедай там или поужинай (я не знаю, когда у тебя заканчиваются занятия), а потом спокойно читай то, что я прислал тебе и отвечай. Я забочусь о тебе и не хочу, чтобы ты страдала. Потому что радость от нового письма кратковременна, а в школе ты целый день будешь голодная сидеть. Это неправильно.
Про моряка и повара – это сарказм, да? :(
А если мы дотянем до такого момента, когда времени останется мало, а выбирать нужно будет срочно, и тогда из-за спешки сделаем неправильный выбор? Не-е-е, я так не хочу.
Спасибо, Мэри, я тоже очень рад получать от тебя письма :)
P. S. Я же могу так к тебе обращаться?..»
У Мэриан на последней строчке заметно порозовели щёки, а после прочтения письма ресницы смущённо дрогнули. Маленькая Мэриан тоже молчала и, очевидно, думала.
«Из хорошего – то, что он милый», – не слишком решительно начала Мэриан.
«Повторяешься», – поджала губы маленькая. У неё был какой-то невесёлый вид.
«Знаю», – насупилась Мэриан.
«В какой-то степени я с тобой согласна», – чуть помедлив, ответила её вымышленная копия.
«А в какой степени ты со мной не согласна?» – поинтересовалась настоящая.
«В такой, что я уже не первый раз замечаю, что, когда ты пишешь ему о своих проблемах, он либо игнорирует твои жалобы, либо очень сухо отвечает. Разве ты ещё это не заметила?» – с сочувствием уточнила маленькая.
«Может, ему просто нечего сказать, – робко предположила Мэриан. – Возможно, у него, к счастью, ещё не было такого жизненного опыта, вот он и не знает, что мне посоветовать».
«Он мог бы тебя утешить. Сказать что-то милое, как он обычно это говорит, пожелать всех благ и сообщить, что он надеется, что у тебя, Мэриан, всё будет хорошо. Главное, когда его не просят – он горазд на всякую розово-сопливую ерунду, а когда ты делишься с ним тем, что действительно важно для тебя – он молчит в тряпочку и даже не пишет, что ему очень жаль. Почему ты закрываешь глаза на это?» – маленькая грустно улыбнулась и поправила спадающую на глаза прядь красно-рыжих волос.
«Ты права, конечно, – промямлила Мэриан. – Но у всех же должны быть свои недостатки, так ведь?»
«Тебе не кажется, что это слишком приличный недостаток? Особенно тогда, когда дружишь по переписке, а не в реальной жизни, где вместо слов можно обнять, потрепать по голове», – с серьёзным видом возразила маленькая.
На фразе «можно обнять, потрепать по голове» Мэриан снова покраснела.
«Ой, хватит уже, это я к примеру просто сказала», – усмехнулась копия, закатив глаза.
«Дурацкие примеры», – пробурчала настоящая.
«А нечего тебе так быстро влюбляться в человека!»
«Я не влюбляюсь!» – Мэриан задыхается то ли от обиды, то ли от услышанной правды, так резко высказанной ей самой же себе.
«Все правильно, – хлопнула в ладоши маленькая, тут же довольно потирая руки. – Ты уже. Уже влюбилась».
Большой Мэриан возразить нечего, потому что ложь не любила, а правда слишком смущала её, и она взялась печатать ответ.
«Очень мило, что ты согласен быть лапочкой ради меня. Я ценю)
О… спасибо за заботу. Ты прав. Мне, конечно, будет полезнее позавтракать, но тогда я весь день буду отвлекаться на уроках и думать только о твоём письме и его возможном содержании. Это не менее мучительно, чем быть голодной. Я бы даже сказала, более мучительно. Намного более. Я попробую найти компромисс. Не буду оставлять себя без завтрака, но и письмо тоже попробую прочитать. Хотя бы прочитать, тут уж про ответ речь не идёт.
Дя, это сарказм. А что ты имеешь против сарказма без злобы?
Эх, и снова ты прав. Ну, я в общем-то уже определилась с профессией. Но проблема в том, что и папа мой думает, что он уже определился с профессией для меня. В этом-то и загвоздка. И здесь я не хочу уступать ему. Не хочу, чтобы вся моя жизнь шла наперекосяк из-за того, что я выбрала нелюбимое для себя дело в качестве работы на всю жизнь.
И да, конечно, ты можешь называть меня так! Я буду только рада! Меня так называют дома мама и младшая сестра. Это милое имя для меня – что-то уже такое родное…»
«Дя, это сарказм», – передразнила её маленькая после того, как та отправила письмо.
«Тут-то тебе что не нравится?» – раздражённо выдохнула Мэриан.
«Дя, это сарказм», – ещё более противно повторила маленькая.
«Что плохого в том, что я тоже пытаюсь быть милой?»
«Ты сама уже по себе милая, куда тебе ещё?»
«Тогда почему мы никогда не слышали в свой адрес от кого-либо, что мы с тобой милые?»
«Не ври, от бабушки ты слышала. И я. Мы»
«И всё! Но это наша родная бабушка, и это, кажется, единственный человек, который нас любит! От мамы с папой мы слышали такое только в самом раннем детстве».
«Не знаю, что и сказать», – призналась маленькая.
«Вот и не говори ничего», – огрызнулась большая, вздёрнув нос.
Глава XVII
Март. На улице всё по-прежнему серое и дождливое, словно сейчас не середина первого месяца весны, а какой-нибудь унылый ноябрь или декабрь. Только в скверах и парках начинают потихоньку зеленеть деревья, а на земле уже видна первая травка, однако эта зелень настолько слаба и мелка, что кажется, едва пойдёт ливень – и примнёт сочные молодые листочки и травку, и снова наступит серость и мрак. Но Мэриан была не против мрака. Кроме осени ей были безразличны все сезоны. Осень её особенно радовала. Она была похожа на неё: клёны словно окрашивались в тон её волосам, а серо-голубое небо точно повторяло оттенок глаз… мечта. Тогда-то, любуясь осенью, Мэриан могла в кои-то веки почувствовать себя красивой. Потому что если осень так прекрасна, то и она ничем не хуже.
Но сейчас март. И не самый лучший март из всех мартов, которые повидала Мэриан за свою жизнь.
Едва она переступила порог школы, ей прилетел в лицо комок мятой и мокрой бумаги. Мэриан рефлекторно зажмурилась и сморщилась, от неожиданности чуть не выронив портфель из рук. Бумажный шарик сначала неприятно прилип ко лбу, затем проехался по конопатому носу, оставляя после себя влажные следы, и только потом с характерным звуком шлёпнулся на пол. Мэриан так и осталась стоять на месте, не зная, что последует за этим. Она медленно приоткрыла один глаз и посмотрела по сторонам.
– Вы видели, вы видели?! – взвизгнула Бритни. – Он сначала прилип к её лбу, потом к носу и только потом упал на пол! – воскликнула она, размахивая толстенькими ручками.
– А всё потому, что это была моя идея не только намочить бумагу, но и смазать её клеем, – гордо ответила Аманда, усмехнувшись. – Если бы бумага была просто мокрой, она бы не прилипла.
– Умница, – с теплотой отозвалась Грейс. – Как насчёт ещё одного?
Девочки как по команде начали вырывать из своих тетрадей разномастные листки и быстро катать из них шарики, дабы не упустить момент. Но Мэриан не стала ждать новой партии бумажных снарядов, а поспешила зайти в класс. Однако, даже через одежду отлично чувствовалось, как бумажки мягко ударялись в спину и с шуршанием падали к ногам, там, где она уже прошла.
Мэриан быстро закрыла за собой дверь в класс, что было достаточно глупо, потому что ключей-то у неё нет, значит, дверь может открыть любой человек, а не только она.
Класс пустовал, его проветривали. Все окна были нараспашку открыты, с улицы дул холодный ветер. Чувствовалась свежесть, но прохладно было даже в пиджаке. Закрывать окна Мэриан не решилась, ведь и открывала их не она. «Придёт учительница и сама закроет», – робко подумала она, хоть уже и покрывалась мурашками от холода. Девочка неосознанно обняла себя руками после того, как положила портфель на парту.
«Но лучше уж мёрзнуть, чем ловить лицом липкие шарики», – попыталась утешить большую маленькая Мэриан.
«Это было очень неприятно», – высказалась большая, скорчившись. Она не хотела вспоминать, как мерзко проехался бумажный комок по её лицу. Послюнявив палец, она наугад прошлась им по тем участкам лица, где, как ей показалось, побывал шарик.
«Осталось только надеяться, что бумагу они не своими слюнями мочили», – оптимистично заметила маленькая, и большую снова передёрнуло, но уже не от температуры в классе, а от отвращения.
«Я надеюсь, эти дуры до такого не додумались», – вздохнула Мэриан.
«Прикинь, если они додумались», – нервно засмеялась её воображаемая копия.
«А я надеюсь, что не додумались!» – с нажимом ответила Мэриан.
Едва она закончила мысль, как дверь распахнулась, и в класс вошла Грейс.
– Что ты… – начала было Грейс, но тут же замолчала, болезненно поморщившись. – Ну и ну, что за Арктика здесь…
– Или Антарктика, – добавила Аманда.
– Или Антарктида, – вставила Бритни.
– Это практически одно и то же, – шикнула Аманда.
– Но названия разные! – заспорила Бритни, уперев руки в бока.
– Антарктика – это природная зона, а Антарктида – это материк, на котором эта самая Антарктика расположена, – ядовито отозвалась Мэриан. – Лучше учите географию, девочки, а не позорьтесь. Вы ни там, ни там, ни там не были, насколько я знаю, и как вы можете сравнивать что-то с тем, чего вы не знаете?
– Все знают, что в Арктике холодно, – пожала плечами Грейс, заходя в глубину класса. – Как и в Антарктике.
– Однако ты не поправила свою подружку, когда та ляпнула про Антарктиду, – не уступала Мэриан.
Ей очень хотелось превосходить Грейс хоть в чём-то, хоть где-то унизить эту девчонку, чтобы она не задирала нос. Но Мэриан не хотела себе признаваться в том, что даже если она когда-то наваляет Грейс, та не станет бояться её или уважать, лишь может сильнее разозлиться – и всё станет ещё ужаснее, чем сейчас, и тогда в Мэриан будут кидать не безобидные бумажные шарики, а что-нибудь похуже…
– Мне просто было не до неё, – начала злиться Грейс.
«Вот так я и знала, что она сейчас заведётся», – фыркнула маленькая Мэриан, махнув на противницу рукой.
– Ага, значит, как кидать бумагу, смоченную в воде и смазанную клеем, тебе было до меня, а поправить свою же подругу у тебя нет времени? Интересно! – Мэриан демонстративно почесала подбородок, сделав задумчивый вид.
– А ты вообще молчи, шестёрка, – выплюнула Грейс, исподлобья глянув на Мэриан.
– Мнение жаб не спрашив… – хотела ответить Мэриан, но тут же осеклась. – Ка-а-а-ак ты меня назвала?! – вытаращила глаза она.
– Шестёрка, – спокойно ответила Грейс. – Ты шестёрка.
Мэриан приоткрыла рот от удивления.
– Я? – переспросила она. – Шестёрка?
– Да. И не спрашивай одно и то же несколько раз, – едко отозвалась Грейс. – Очень раздражает, – поделилась она.
– С чего это я шестёрка? По-моему, это обе твои подружки – стопроцентные шестёрки, – недоверчиво буркнула Мэриан.
«Действительно. Ты не можешь быть шестёркой, потому что у тебя попросту нет даже приятельниц в классе, к которым ты могла бы подлизываться и за счёт них становиться сильнее», – чуть пораскинув мозгами, предположила маленькая Мэриан, но большая молчала и всё ещё думала, что это она по-настоящему не знает значения этого слова, а не Грейс ошиблась.
«Хотя, может, это и Грейс ошибается, а не я», – с надеждой думала она.
Грейс отвратительно и показушно засмеялась. Аманда позади неё тоже злорадно захихикала. Подошедшую к ним Бритни Грейс толкнула локтем, чтобы та тоже смеялась, и Бритни с усилием выдавила из себя пару смешков.
Моррисон долго смеялась, и даже тогда, когда устала, не прекращала хохотать, сложившись пополам и хватаясь за живот. Смех к концу уже получался натужным, однако Грейс всё не замолкала.
Наконец она вытерла слёзы в уголках глаз, распрямилась и проговорила:
– Только не делай вид, что не понимаешь. Все знают, что ты подлизываешься к мадам Дюваль на уроках французского.
Мэриан стиснула зубы и сжала руки в кулаки.
– Я не подлизываюсь, – ответила она. – Что ж тут можно сделать, если мадам Дюваль – единственный человек в школе, который понимает меня и не винит меня в том, что я сделала? Точка зрения мадам Дюваль – истинно правиль… – Мэриан не успела закончить, как Грейс распахнула глаза и практически выкрикнула:
– Хватит.
А потом, подойдя к Мэриан почти вплотную и понизив голос, чтобы её слышали только она сама и О’Коннор, пробормотала:
– Француженка просто ничего не смыслит.
– Тебе не стыдно? – удивилась Мэриан, голос не понижая и не приближаясь к Грейс, а, напротив, отойдя от неё чуток.
Староста мерзко скорчилась.
– Так нельзя говорить про учителя. Тебя, как и меня, как и всю школу, мадам Дюваль учит французскому. Она такая же учительница, как и все остальные, – громко произнесла Мэриан, чтобы её слышали все. – Невежливо говорить про человека, который тебя обучает, что он «ничего не смыслит».
– Заткнись, – покраснела Грейс, озираясь по сторонам и ища глазами учительницу, которая могла бы отчитать её за высказывания в адрес француженки.
– Ты ещё и стукачка, – заметила Аманда, плечом к плечу встав с подругой.
– Да, – с гордостью произнесла Мэриан. – Если мадам Дюваль защищает и поддерживает меня, тогда я буду защищать и поддерживать её. Я не дам кому-то обидеть мою милую и самую любимую учительницу, – твёрдо сказала она, приподняв ранее опущенный подбородок.
– То-то ты так любишь мадам Дюваль, что даже не учишь её предмет, – насмешливо цокнула Грейс.
– Я знаю французский настолько, насколько она учила нас ему, – соврала Мэриан, зная, что Грейс не будет проверять Мэриан на знание французского. А даже если и будет, то Мэриан как-нибудь вывернется. Что-нибудь придумает, в общем.
Грейс недоверчиво оглядела Мэриан с головы до ног, будто это помогало ей понять уровень французского О’Коннор.
– Но это всё равно не делает тебя не-шестёркой на уроках французского, – презрительно закатила глаза она.
– Если я шестёрка на уроках мадам Дюваль, то ты шестёрка на остальных уроках. Логично, правда? – криво улыбнулась Мэриан, и так прекрасно зная ответ.
Грейс чрезвычайно зло что-то ответила Мэриан, но та не расслышала – мерзавку заглушил визг школьного звонка. Даже обрывки слов не донеслись до слуха, но по искажённому злобой лицу Грейс примерно можно понять, о чём она.
Расталкивая Грейс и Мэриан, одноклассницы забежали в класс, спешно заняли свои места и разложили на партах всё необходимое. Они уже ждали учительницу, смиренно сложив по-ученически руки, и только О’Коннор с Моррисон стояли у входа в класс и сверлили друг друга взглядами.
– Короче, если настучишь француженке или кому-либо, тебе несладко придётся, – шёпотом угрожала Грейс. – Тебе будет в сотни раз хуже, чем сейчас. Это я тебе обещаю, – сказала она, больно толкнув Мэриан плечом так, что О’Коннор чуть не врезалась от неожиданности в дверной косяк. Грейс, тряхнув головой, поспешила к своему месту, чтобы приготовиться к уроку.
Теперь Мэриан одна из всего класса стояла, нерешительно замявшись у двери.
– Мне и так несладко, – с горечью ответила она так, что никто, кроме самой неё, к счастью, не услышал – потому что нечего доставлять этой Моррисон такое удовольствие. Да и не только Моррисон, но и всем остальным. Нет у Мэриан в школе друзей, одни враги только. Мадам Дюваль не в счёт, она достаточно пассивно держит сторону Мэриан.
Когда Мэриан этим днём приходит домой после школы и попадает в тепло, её тут же клонит в сон. После стресса днём и по приходе домой вечером, Мэриан всегда до ужаса тянет к прохладной постельке. Но впереди ещё домашнее задание, и ей приходится делать над собой усилия, чтобы не уснуть прям за письменным столом, уткнувшись лицом в только что исписанные чернилами листки. После ужина её совсем сморило, а веки слипались так сильно, будто их смазали мёдом. «Или клеем», – мрачно подумала Мэриан, вспоминая прилипший ко лбу комок бумаги, едва она переступила порог школы.
Во время трапезы Мишель будто невзначай упомянула Дориана, мол, как там твой мальчик, сестрёнка, и Мэриан почувствовала себя так, словно её окатили холодной водой. «Дориан! – с угрызением совести и досадой вспомнила она. – Я не прочитала его письмо. А ведь он ждёт. А я целый день хожу и даже не помню о том, что надо бы проверить почту. Вернее, я-то помнила, пока эта гадкая Грейс не расстроила меня смятым комком бумаги. А ещё больше я забыла о Дориане, когда Грейс оскорбила мадам Дюваль, – Мэриан попыталась успокоить себя и заставить поверить в то, что нет её вины в том, что она забыла о Дориане, но это было безуспешно: у неё всё равно уже испорчено настроение. Она чувствовала себя ужаснейшей предательницей. – Ведь он ждёт! – с ужасом опомнилась она. – Он всё ещё ждёт! Он даже сейчас ждёт, возможно!»
Мэриан отвлеклась на мысли и прикусила язык, тут же зашипев от боли и случайно выплюнув на тарелку недожёванный кусочек говядины.
– Это что за фокусы? – пробормотала мать, с неприятным удивлением наблюдая за старшей дочерью.
Отец тоже это заметил.
– Ну-ка обратно это в себя запихивай, обратно, – строго сказал он, и Мэриан с виноватым видом затолкнула в рот уже неаппетитный и очень раздавленный кусок.
«А ведь Грейс не сказала и не скажет всё это мадам Дюваль в лицо. Грейс может обсуждать учителей только за их спиной, у неё никогда не хватает смелости на то, чтобы всё высказать напрямую, – с презрением размышляла Мэриан, пытаясь думать обо всём на свете, только не о недожёванном кусочке хотя бы в тот момент, пока она его как раз жует. – Надо бы мадам Дюваль сообщить об этом. Пусть Грейс накажут. А то вечно меня одну отчитывают, а Грейс считают самой лучшей, самой примерной, образцом для подражания. А что было бы, если все в мире пытались подражать Грейс… Я тогда не хочу жить в таком мире, в котором живут одни Грейс. Это же ужасно! Интересно, а могла бы Грейс дружить с Грейс? Или могла бы дружить Грейс с такой же девочкой, как и она сама? А я могла бы дружить с такой же, как я? Думаю, что могла бы. Я же понимаю саму себя. Тогда я бы поняла и ту девочку», – рассуждала Мэриан, наконец покончив с тем кусочком.