Гордыня же был так рад вновь встретить всех столь дорогих ему друзей этим вечером на подходе к их общему убежищу. Так как на улице дул сильный ветер, да и вообще было сыро и прохладно из-за буйствующей снаружи весны, то они пришли встречать его в одежде потеплее. Однако так как Жадность отказывался носить шапку, то Гордыню тут же привлекла его необычная прическа:
– Слушай, а что это за новый писк моды у тебя на голове? – открыто спросил у Жадности Гордыня.
– И не напоминай! Так как ты так долго отсутствовал, а наша принцесса так сильно о тебе переживала, и ей было без тебя так скучно, то она принялась теперь доставать меня! И если поначалу она делала мне прически еще ничего, то вот теперь это больше похоже на подобный ужас! – с укором уставившись в сторону закутанной с головы до пят Страсти, произнес Жадность.
– Ты мне даже их покрасить не даешь, жадина! – ответила ему она, высунув язык.
– Ого, и каким бы цветом ты его перекрасила?
– Зеленым!
– Ни за что! – почти провопил Жадность.
– Хорошо, хорошо, тогда какой ты думаешь сейчас подойдет мне? – спросил её Гордыня.
Приглянувшись к нему в этот раз, Страсть заметила, что Гордыня, на удивление, сильно изменился. Так как он вновь прогуливался совершенно не приспособлено к погоде, нося на себе лишь легкую футболку и шорты, то ей многое удалось заметить. За эти полгода разлуки он стал гораздо более коренастым, а на руках отчего-то появились первые признаки мускул. Ну, или как это там у парней называется, когда руки начинают быть все сильнее похожими на стальные столбы. Волосы на его голове превратились в натуральную золотую гриву, а потому ему постоянно приходилось их поправлять. Руками с надетыми на них варежками, что выглядели так нелепо, но так как Страсть знала, что их связала им всем Гнев, то не могла ничего сказать по этому поводу.
– Ну, так и что, сестрёнка? Как ты размалюешь братика? – видя, как она почти потерялась, рассматривая Гордыню, окликнул её Жадность – Да, он жених что надо, но я уверен ему больше другие девушки нравятся.
– Ах, ты! – напала на него с кулаками Страсть, изо всех сил стараясь представлять их себя угрозу, пока еле ощущаемыми касаниями лупила по нему.
Хотя, он бы и от более серьёзных ударов не пострадал. Пользуясь моментом, Гордыня не мог не оценить, что Жадность будто на каком-то подсознательном уровне старался идти с ним нога в ногу, а потому теперь тоже выглядел куда внушительнее.
– Я так рада, что тебя оттуда уже отпустили, наконец! – пока брат с сестрой сорились, к нему уже прильнула Гнев, сковав его своими нежными объятьями – Ну что, как ты? Надавал им там всем по первое число? Просто по тебе даже видно, что ты вернулся оттуда победителем!
Глядя на согревающую улыбку Гнев, Гордыня на самом деле сумел ощутить, что ему удалось всё это преодолеть и вернуться домой, достигнув таки той цели, к которой он стремился. Но Гнев почему-то поняла его этот яркий и пристальный взгляд слегка не так:
– Говорил же тебе, не надо так переедать от волнения! Вот щечки то и наросли! – подойдя со стороны, Зависть схватил Гнев за щеки и начал их шутливо потягивать.
– Не задирай меня! Во мне еще осталась частица той Гнев, что когда-то, как следует, отколотила тебя, знаешь ли! – теперь румянец от холода с её щек уже перешел на всё лицо.
Так как очередные брат и сестра начали выяснять меж собой отношения, то настала очередь и для Обжорства с Ленью поприветствовать вновь прибывшего:
– Знаешь что, Гордыня? Я изначально так и хотела тебя наругать за то, что ты вновь заставляешь меня менять расписание, но потом, когда в появившееся время я смогла перечитать план выступления, то поняла, что изначальная версия выступления была крайне сырой. А потому, то время, что ты мне дал, на самом деле очень сильно окупилось! – после этих слов она неожиданно приблизилась к нему и тоже обняла – А если серьёзно, то нам тут ой как тебя не хватало! Видишь, как эти все тут так ссорятся друг с другом? Лишь оказавшись без тебя, мы поняли, что у нас такой кавардак раньше каждый день был!
Тут неожиданно сзади на них обоих навалился еще и Обжорство:
– Гордыня, смотри, как могу!
Его руки вдруг начали становиться больше, а его хват сильнее, и в тот момент, когда Гордыня уж думал, что старший брат раздавит его с сестрой, то внезапно его ноги оторвались от земли, а вновь он приземлился уже на плечи брату.
– Ничего себе! Это ты как так?
Обжорство сейчас выглядел не совсем привычно, ведь на своих широких плечах сумел уместить сразу Лень и Гордыню.
– Я просто немного помогла ему развить его силы, тренируя его во снах!
– Да, теперь я не просто так ем камни и траву, а чтобы становится вот таким вот сильным! – с этими словами он начал от радости крутиться, будто бы позволяя им двоим на его плечах оказаться внутри карусели.
– Эй, эй, вы чего? Осторожнее! – заметившая это Гнев тут же отвлеклась от прежнего спора и помчалась помочь Обжорству сохранять равновесие.
– А нас что забыли?! – внезапно на их удивительной карусели оказались еще и Жадность со Страстью – Сможешь и нас так покрутить, Обжорство?
– Конечно! – лишь радостно продолжался крутиться, ответил он.
Глава 30. Моменты вместе
Первое время после возвращения Гордыне пришлось привыкать к изменившейся обстановке внутри семьи. Жадность явно намеревался перехватить бразды семейного правления у Гнев, так как стал гораздо более уверенным и настойчивым во всех отношениях. Он следил, чтобы Страсть не сильно хулиганила с её новыми силами, а Обжорство с Ленью не просиживали целыми днями в уютном одиночестве вдали от убежища. Даже Зависти теперь приходилось с ним считаться, что не могло не внушать уважения и восхищения в глазах Гордыни. Вот только перед той самой Гнев он всё также становился мягок и не мог вести себя адекватно. Постоянно навязываясь ей в помощники и выполняя каждую её прихоть, он невольно навлекал на себя чужие усмешки, но в их семье уже давно образовалась такая атмосфера, что всё это было не более чем забавой с их стороны. По крайней мере, Гордыня не видел в этом тех же презрения и надменности, что были свойственны Адаму.
Если уж упомянули про Страсть, то стоит сразу и обмолвиться об одном забавном соревновании, что она решила провести в честь прибытия Гордыни:
– А посему объявляю, что человек с самой причудливой прической в конце этой недели станет победителем и получит от меня особый приз!
– И для этого ты нас всех здесь собрала? – с кислой миной спросил Жадность – Ладно, прежде чем позволишь нам всем вернуться к куда более важным делам, хотя бы скажи, что за приз такой?
– Ага, интересно значит?! Что же, так уж и быть, тот, кто получит главный приз, больше не будет страдать от моих шуток с волосами!
– Навсегда? – неожиданно Жадность загорелся, хотя еще недавно прибывал в совершенно противоположном расположении духа.
– Н-е-а – четко проговаривая каждую букву, произнесла Страсть – Только на месяц!
Под усталые завывания толпы Страсть с гордостью покинула самодельную сцену из пары составленных вместе столов в центральной комнате и поспешила удалиться.
Хоть с того момента, как Гордыня покинул лабораторию, в тот день прошло не больше недели, но он уже успел на себе ощутить всю ту горечь, что вкладывали в свои стоны остальные члены семьи. Не то чтобы это странное увлечение по завиванию чужих волос во всякие причудливые формы было хоть сколь либо на самом деле вредно, но вот вернуть им прежний вид из такого состояния было невероятно тяжело. А потому оставалось лишь два варианта: так и ходить с завитыми изображениями забавных зверушек на голове или каждое утро бороться к этим цирком на голове. Зависть предлагал еще и вариант с бритьем на лысо, но ему последовал только Обжорство, у которого итак особо волос на голове никогда не водилось. Но с недавних пор и это изменилось, однако не в таком ключе, чтобы Страсть могла как-то на это повлиять.
Поначалу все еще старались принимать это за мелкую шалость и проказу, но младшая сестрёнка была крайне настойчива и с каждым разом выдавала всё более и более необычные картины. Гордыня поначалу не особо понимал, как ей удается, лишь играясь с чужим восприятием, творить такое, но потом заметил, что она с помощью небольшой манипуляции просто заставляет твое тело отправлять свою манну в волосы. А так как для поддержки прически это делать нужно было постоянно, то носить такую корону на голове было энергозатратно. Именно по этой причине провалился первый всеобщий бойкот борьбы с чудными волосами. Ведь хоть идея усмирить ребёнка, более не потакая его наглым выходкам, и была правильной, но вот бороться с такими прическами оказалось сложнее, чем казалось. А когда сдался первый, то и остальные потихоньку прекратили.
Перебирая эти осколки своих воспоминаний и мыслей, Гордыне теперь казалось, что из всего этого у стороннего наблюдателя могла сложиться картина некоего крайне деспотичного общества, где один человек безнаказанно творит, что хочет, и угнетает остальных. Но естественно все просто не могли не начать банально потакать Страсти, видя как сильно ей это нравиться. Гнев даже начала собирать альманах с наиболее впечатляющими и выделяющимися творениями её «искусства». Ну, а это соревнование явно означало, что на деле вся эта забава и вовсе подходит к концу. Просто Страсть намеревалась в этот раз попытаться еще и при помощи остальных сотворить что-то поистине шедевральное. И хоть на полочку поставить такое творение не удастся, однако оно явно надолго отложится у всех в памяти. А разве не о чем-то таком так мечтал Гордыня?
Всю неделю соревнование шло в крайне напряженном режиме: Обжорство отрастил себе огромную шевелюру, Лень использовала помощь своих ворон и чудес сна, Зависть искусно скрывал своё творение под капюшоном, а Гнев явно имела преимущество, так как уже давно заботилась о волосах всей семейки грехов. Даже Жадность включился в работу, только его напор и уверенность не особо помогали в этой ситуации. Но не позволяли сдаваться.
А Гордыня хоть и рад был бы и сам поучаствовать, вот только его думы всё также были полны прежними переживаниями. В его голове уже четко сформировались первые наброски плана, но для детальной проработки еще явно нужно было время. Также он раздумывал, как бы так всё объяснить всем остальным, и в то же время скрыть от всевидящего взора Адама. Он не мог нарадоваться тому, как же близки стали все его братья и сестры меж собой и рад бы и сам был искренне разделить это чувство и забыть обо всем дурном. Но именно из-за них он и не мог этого сделать.
– Даже сейчас, этого еще недостаточно, пока мы так и будем оставаться здесь, то угроза до сих пор скрывается где-то в тени… – размышлял вслух Гордыня, вновь уединившись на своем избранном месте, впервые после возвращения.
– Эй, а ты чего это тут так одиноко сидишь и грустишь? Пора выступлений уже близко, а потому я хотела бы и тебе немножко помочь с твоей прической. Что скажешь? – но тут из-за спины его окликнула Страсть, которая, кажется, заметила, как он пошел куда-то в эту сторону один.
Он знал, что каждую ночь этой недели Страсть советовалась по отдельности с каждым из остальных членов семьи, предварительно оценивая их выбор и помогая довести его до совершенства. Это немного убивало смысл всего мероприятия, однако все понимали и рады были сотрудничать со Страстью, дабы создать совместный шедевр из столь непримечательной вещи как их волосы. Но вот Гордыня с тех пор ложился рано и спал почти как убитый. А потому, хоть Страсть и старалась к нему, среди прочих, наведываться каждую ночь, но никак не могла его разбудить или хотя бы найти где-то предварительных набросков, как в случае с Ленью.
– Да тут так, ничего особенного, просто решил не забрасывать те тренировки, которыми занимался в лаборатории. Благо эти воспоминания меня более не особо тревожат, так как вы постоянно рядом – не то чтобы Гордыня и откровенно врал в этой ситуации, но в то же время он явно пользовался трюком старших и просто недоговаривал всей правды.
– Хм, ну и ладно, я так и знала, что для тебя всё это будет проще пареной репы! Я вот и на метр от Гнев отойти не могла, когда вернулась, хоть и провела там гораздо меньше времени. Даже когда мы спали с ней в одной кровати, я всё равно постоянно прижималась к ней. Сейчас то я понимаю, что делала это больше лишь потому, что она была такой теплой и мягкой, как снаружи так и изнутри. А ты, я слышала, даже с Адамом не побоялся поругаться!
– Да не то чтобы прямо поругаться, скорее я просто пытался на него гавкнуть как можно громче. Вот только не думаю, что он может испугаться такого. А потому он просто так и продолжал мне своим монотонным и надменным тоном постоянно что-то рассказывать.
– Но его истории это явно какой-то ужастик только для взрослых, так? – решив немного разбавить атмосферу диалога, произнесла Страсть.
– Еще бы! Не хотел бы я, чтобы он ставил выступления у нас в театре под куполом вместо Лени. Иначе бы нам пришлось раз за разом выслушивать заунывные диалоги его напыщенных героев, которые всё равно лишь себе на уме, а потому и понять их невозможно! – описание Гордыни всё сильнее закручивалось, создавая до абсурда смешное, но в тоже время такое четкое отображение мыслей Адама.
Такая перемена заставила обоих искренне рассмеяться над ситуацией и сделала своё дело, разрядив обстановку.
– Ладно, ладно! Верю теперь, что ты не просто тут сидишь и грустишь! Но ты уверен, что тебе не нужно моей помощи с прической? А то я даже ни разу хоть предварительного варианта не видела!
– Не переживай, мне кажется, я нашел то, что нужно!
– Хорошо, тогда буду ждать тебя с нетерпением завтра. Покажи всем нам класс! – прокричала она ему, махая рукой и возвращаясь домой, а затем про себя уже произнесла – Как ты всегда и делал…
Вот и настал судный день: все участники были в напряжении, постоянно переглядываясь друг с другом. Их волосы на голове были обмотаны белой тканью, а потому хоть всё они и находились в одном помещении, но не могли видеть других творений.
– И я с нетерпением хочу объявить, что наше выступление начинается! – объявила Страсть со сцены и пригласила первого участника – Прошу, Зависть, покажите нам свою прическу!
Под всеобщие аплодисменты Зависть вышел на сцену клетчатого купола, что сегодня был радушно открыт Ленью для проведения этого соревнования.
– Поверить не могу, что сделал это – лишь произнес Зависть, выйдя на сцену и сняв с себя ткань и капюшон.
Сначала все оказались в небольшом ступоре, ведь хоть они и видели, как капюшон с лисицей и был снят, но её белая мордочка почему-то всё равно осталась у Зависти на голове. И лишь когда они раскусили трюк, то вновь зааплодировали ему.
– Первое выступление и сразу что-то необычное! – пользуясь правом ведущего, начала Страсть описывать прическу Зависти всем остальным – Это же лисья морда, сооруженная из его волос! Видимо наш старший братик настолько любит свою накидку, что готов пойти даже на такое!
– Да, да, пользуйся возможностью задирать старшего, пока можешь! А пока лишь надеюсь, что эта превосходная реплика принесет мне победу! – немного угрожая и шутя, произнес Зависть перед тем как вернуться на своё место.
– Так, участники, хотелось бы попросить вас об еще одной услуге! – попросила Страсть, пока её брат еще возвращался на место – Прошу вас не убирать прическу до самого конца сего мероприятия! Иначе вы будете дисквалифицированы!
– И какая же это просьба тогда? – возмутился Жадность, внезапно оказавшись на сцене рядом с сестрой.
– Ух, не пугай меня так! Я же тебя даже еще вызвать не успела!
– А мне и не надо, чтобы кто-то меня о чем-то просил или куда-то вызывал! Я сам первым приду на помощь, а потому узрите же мой символ!
За тканью Жадности оказалась высокая корона, и как бы уморительно это со стороны не выглядело, но Жадность, будто гордясь её наличием, уверенно стоял, выпятив грудь вперед. Хотя по его закрытым глазам и было ясно, что он на деле дико смущается.
– Ого, только посмотрите, у нас на сцене оказался целый король! – с напыщенной торжественностью огласила Страсть.
– Именно так!
– Но к чему нам тут король? Вы все вроде злые и только и хотите, что использовать других, набивая свои животы.
– Не путай меня с этими злодеями, ибо я истинный единственный и неповторимый король помогающий всем!
– А такие точно вообще бывают? Хоть и в единственном экземпляре?
– Тогда я сделаю так, чтобы были!
Проникновенная речь Жадности вызвала бурю положительных эмоций, а потому под громкие овации он спустился на место.
– Тогда следующим будет… – опережая речь ведущего на сцену запрыгнул следующий участник, тем самым слегка подбросив Страсть, отчего оставшуюся часть она произнесла, уже находясь в полете – Наш брат Обжорство!
Один изящным поворотом головы он скинул с себя длинную белую ткань и показав всем прическу в виде громадной яблони у себя на голове.
– Я всегда мечтал вырастить у себя дерево на голове, чтобы оттуда постоянно падали плоды, и я мог их есть. Но потом я понял, что не хочу есть их в одиночку, а потому захотел вырастить еще и чтобы делиться с остальными! И уж только потом я понял, что дерево на голове у меня расти не может! – рассказал специально заготовленную шутку брат – Ну а в честь этой памяти я решил сделать соорудить что-то подобное! Только вот яблоки из волос получились невкусные!
– А их точно можно оторвать? – переспросила Страсть.
– Я не против! Тут на всех хватит! – Обжорство протянул руку и сорвал по яблоку всем присутствующим, после чего под очередную бурю аплодисментов и громкий смех вернулся на своё место.
– Вот и хорошо, что у нас нашелся такой щедрый участник, так ведь? Ну а пока настало время пригласить следующую участницу, от которой все явно ожидают чего-то феноменального, не так ли? – приглашая Гнев на сцену, произнесла Страсть.
Ткань на голове у старшей сестры была обвита большая, а потому Гордыня и Жадность с предвкушением вонзились в неё глазами, ожидая чего-то поистине грациозного и грандиозного. Но получили что-то скорее грозное. Только увидев первые очертания этой прически, Зависть так громко рассмеялся, что ничего не понимающие после полного показа братья сразу уставились на него.
– Вот это ничего себе! – с восхищением заявила Страсть, со всех сторон осматривая массивный ирокез на голове сестры – Тут даже корни в зеленый покрашены, столь удивительно и непривычно видеть нашу сестру в таком амплуа!
– Я решила, что вместо того, чтобы выдумывать колесо, проще вернуться к корням, когда я была еще бесстрашной и нагоняющей на всех местных страх хулиганкой! – уверенно и слегка зловеще заявила всем Гнев, но потом на мгновение вновь вернулась к себе прежней – Надеюсь только, я никого из присутствующих не разочаровала…
Но два брата, что изначально взглянули на неё с некоторым непониманием теперь вновь не могли оторвать от неё глаз, а уж третий и, вроде бы, самый взрослый и вовсе вел себя как такое же дитя с улыбкой разглядывая каждую деталь.
– Какая же крутая! – только и могли произнесли Гордыня и Жадность.
– Прямо как я и помню! – почти на всю аудиторию прокричал Зависть – Ну ты даешь, я прямо испугался, что мне сейчас снова хорошенькой трепки достанется!
– А стоило бы! – окончательно вернувшись в прежнее состояние, кинула ему в ответ Гнев и спустилась со сцены – Но неужели я на самом деле столь грозно выгляжу?
Следующей была Лень, чью клетку на сцену заботливо вынесли вороны, а затем она и вовсе торжественно распахнулась и оттуда вынырнула Лень уже в полном здравии и с прической в виде небесного замка.
– Стойте, стойте, неужели он…
Но это явно было еще не всё. Оказалось, что это замок еще и живет своей жизнью! По нему постоянно бегали мелкие человечки, облака вокруг медленно плыли, а массивные часы в центральной башне показывали актуальное время! Под общее немое одобрение и восхищение Лень лишь сделала элегантный пируэт и вернулась на своё место, позволив все желающим тщательней изучить все причуды её творения.
– Так, так, участники! У вас еще будет время досконально друг друга осмотреть, а пока пришло время нашего заключительного участника, что до самого конца желал сохранить своё творение в секрете!
Когда пришло и его время, то он поднялся, немного волнуясь за результат, однако он уже давно представлял у себя в голове и на голове что-то подобное. Просто сейчас ему хватило сил на это всё решиться. Тем более что Гнев уже успела показать, что крутая смена имиджа может делать чудеса. Из под его ткани сорвалось что-то одновременно грозное и в тоже время несуразное. Только вот первой реакции отчего-то ему ждать пришлось достаточно долго:
– Ты блин даешь Гордыня, говорили сделать что-то странное и причудливое, а не крутое! – но тут возмущение Жадности всё поставило на свои места – Как мне теперь сидеть с этим чудом на голове спокойно?
Его прическа разительно отличалась от того, что он прежде предпочитал носить: на место обычной прилежной короткой стрижки пришел золотой взрыв, с явно выпирающими вперед массивными острыми клочьями. По первой он думал, что долго все это так не продержится, однако даже пока он вертел головой, прическа сохраняла прежнюю форму. Однако все больше рассуждая об этом всём, он понял, почему все оказались столь смущенны. Этот стиль отнюдь не выглядел на нём как-то странно, а наоборот идеально подходил изменившемуся ему как кстати.
– Эм, я немного не под рассчитал, и потому теперь это всё выглядит странновато, как полагаю – лишь сумел он сказать, находясь под давлением взглядов со всех сторон – Не успел я заметить, как столь изменился.
Тут и речи быть не могло. Если бы ГО-185 выглядел бы так, то определённо навел бы своим видом много шума, но год за годом почти незаметно для себя растя и растя над собой, Гордыня вдруг осознал, что, наконец, вырос достаточно, чтобы более не считаться беспомощным ребенком. И он видел это во взглядах других и был несказанно рад.
– Ну а теперь, в качестве завершения нашего состязания я объявляю вас всех победителями и начинаю конкурс обнимашек! – неожиданно и волосы Страсти начали изменяться и стали похожи на огромные руки, которыми она крепко обхватила и обняла всех присутствующих – Спасибо вам большое и простите, что позволяли над вами так издеваться!
Тот день невероятно сильно помог Гордыне окончательно собраться и решится выступить со своей идеей перед всеми, но желая еще хоть немного побыть с ними в спокойствии и рядом, он немного увлекся и позволил этому семейному счастью захватить его еще на пару месяцев. Каждый из которых, однако, лишь сильнее укреплял в нем прежнюю решимость. За это время он успел принять участие во внеочередном состязании с Обжорством и даже одолел все его испытания, предварительно выучившись технике магического переваривания от несравненного мастера в этом деле. Затем последовало турне Лени во время которого она каждую неделю представляла на обозрение совершенно новую и ни чем не похожую на предыдущую историю, весь цикл которых на удивление сложился в еще одну цельную историю. С Завистью они научились ловить диких животных, а с Гнев – их вкусно готовить. И всё для Гордыни шло так удивительно просто и приятно, что ему и правда тяжело было не забыться. Но раз за разом ему вспоминались те слова, что произнес Адам, а еще те дети и взрослые, окружавшие его. И он понимал, что время течет сквозь его пальцы, пока он отчаянно пытается не дать ему уйти.
Это было неизбежно. В один осенний тихий теплый вечер уже Гордыня решил собрать всех за одним столом и поведать им кое-что очень важное, что уже давно волновало его и заставляло сердце биться чаще:
– Я бы хотел вам всем сегодня рассказать о том, чем я на самом деле занимался в лаборатории всё это время…