– Нам всем очень жаль, что ваша сотрудница пострадала. Решение будет принято в кратчайшие сроки, Илья Михайлович. Отделу не о чем беспокоиться, – повторил Ян с чуть большим нажимом.
– Почему бы не обсудить это сегодня, раз мы все так удобно здесь? – предложил Илья и улыбнулся с фальшивой доброжелательностью, даже не потрудившись сделать ее хоть немного искренней.
– Ты слышал мое слово, – упрямо повторила Зиба, посылая Илье кивок обеспокоенного одобрения, – Я считаю разумным желание нашего майора, уничтожить разрыв.
Леша готов был поклясться, что слышал, как Ян скрипнул зубами.
– Вообще-то, решать здесь нечего. Этот разрыв мой, ищите себе другие, – кисло огрызнулась Яра, с недовольным видом похлопывая пальцами по столу.
– Ты не верховная, ты обычная ведьма без шабаша, и не можешь претендовать на такие большие вещи, как этот лес! – рявкнул Ян в сердцах, так громко, что звякнули стаканы в центре стола и все разом замолчали. Общая атмосфера напряжения и несговорчивость Бажовой долго по капле точили его и без того хрупкое душевное спокойствие и, видимо, наконец, сточили.
В растерянной тишине пискляво и звонко прозвучало:
– А кикимора дите их из люльки выкрала да сама выкормила, а заместо него полено осиновое подложила. Дочка Алешенькина на кикиморьем молоке выросла писаной красавицей, не хуже княжон из палат царевых: и волосы, как рожь, и глаза, что два самоцвета, и стан стройный, что деревце молодое. Нет у нее изъянов, все при ней. Да только внутри она, что зверь лесной – мавка все-таки.
Леша обнаружил, что кусок линолеума у локтя Ильи, оставшись без присмотра, развернулся и теперь, видимо, вознамерился продолжить свои историю с того же места, на котором его остановили.
– Как исполнилось ей пятнадцать лет, убежала она от кикиморы к дому родительскому, хоть и зверь, а родную-то кровь все же нашла, почуяла как-то. Смотрит в окно, а там родители ее все полено свое осиновое няньчат, как совсем умом повредились – осиновые детки-то не растут.
– Это что? – прошипел Ян с подозрительным прищуром. Эва, как и он, выглядела совершенно сбитой с толку. Даже старуха Зиба оторвалась от трубки и настороженно вглядывалась в закрученный край. По лицу ее блуждало потерянное выражение, будто она мучительно пыталась вспомнить что-то, но все никак не могла.
– То, что решать тут нечего! – Яра повысила тон голоса и вытаращила глаза, хлопая рукой по столу.
Илья, досадливо поморщившись, попытался одновременно свернуть кусок обратно в плотный рулон и добиться от ведьм ясности:
– Решение должно быть принято сейчас! Мне в моем городе бессмысленные смерти не нужны.
– Если за разрывом присмотрит тот, кто способен его защитить, никаких нападений больше не будет. Я уверяю, никто из нас не хочет больше смертей, поэтому мы в кратчайшие сроки…
– Зашла она в сени и стоит, смотрит молчком, в избу не напросится, красному углу не поклонится. Увидали ее родители, ахнули, тотчас узнали, хоть и не видели много лет. Спало колдовство кикиморье, увидали они, что в люльке полено осиновое качается.
– «Больше смертей» – это то, что буквально произойдет, если разрыв не останется моим!
– Он уже не твой! – закричала Эва, в запале она привстала со своего места и подалась вперед, туда, где напротив нее яростно сверкала глазами Яра.
– Бросились к ней, обнимать стали да целовать, под руки схватили, да потащили в избу!
– Почему бы вам, не знаю, не закрыть тогда этот разрыв, раз никак не можете… – Илья прервался, чтобы цыкнуть на линолеумный круг, скручивая его по сильнее, но тот все время находил способ развернуться в его руках.
– Зашла она в избу, да и съела их! Мавка же.
– Да что это за дрянь, в конце концов?! – окончательно потеряв терпение закричал Ян и требовательно посмотрел на Илью.
Яра зарычала, взбешенная тем, что на нее не обращают внимание.
– Отлично! – крикнула она, и вскакивая на ноги и в спешке, со страшным стуком и болезненным шипением, ударилась коленом о дно столешницы. Снова жалобно зазвенели стаканы, одна бутылка, которая находилась ближе всех к ней, упала и покатилась. – Тогда я объявляю Совету о сборе нового шабаша!
Ян удивленно рассмеялся ей в лицо. Его глаза рассерженными молниями бегали между Ярой, пылающей от эмоций, и Ильей, вспотевшим от безуспешных попыток свернуть линолеум в рулон.
– Это смешно. Исключено. Ты не можешь, – все еще удивленно улыбаясь, проговорил Ян, будто не мог поверить в ее наглость.
И очень зря. Если Леша чего и понял про Яру Бажову, то это то, что пределов ее наглости не существует.
– Смелый шаг для девочки с твоими перспективами, – сдержанно поджав губы проговорила Зиба. Подперев сухонькой ладошкой тяжелую от украшений и прически голову, она смерила Яру долгим взглядом, как будто даже с толикой сожаления.
– А кто будет верховной ведьмой, ты что ли? – спросила Эва.
Тон ее был капризным и пренебрежительным, но на лице читался явный восторг, которому Леша как ни пытался, не смог придумать объяснения.
– Конечно, я, – Яра мятежно подняла подбородок и выпрямилась во весь свой рост, с гордостью оглядывая комнату, пока взгляд ее не нашел Федора. – Владея разрывом в изнанке, при Совете в полном составе, я объявляю о новом шабаше и именую себя его верховной ведьмой. Встаньте те, кто хочет присоединиться ко мне.
– Сумасшедшая ты девка, – Ян зажмурился, сдвинул очки пониже и сильно ущипнул переносицу. – Ты сгоришь завтра, максимум послезавтра, никто к такой верховной и на десять шагов не подойдет!
– Совет не вправе запретить мне спрашивать, – упрямо напомнила она ему, с силой сжимая пальцы в кулак, чтобы те не дрожали. – Любая ведьма с разрывом в изнанке может собрать шабаш! Встаньте те…
– Ладно! Кто-нибудь желает вступить в ее… – он фыркнул, небрежным взмахом руки показывая, насколько сомнительной находит эту затею, – …шабаш?
В комнате стало так тихо, что можно было отчетливо разобрать, как работает снегоуборочная техника на улице, и лениво переговариваются рабочие. Внутри же никто не издал ни звука, ни шороха, чтобы исключить даже малейший шанс принять его за отклик. Никто из ведьм не хотел давать и самого крошечного повода заподозрить себя в том, что хочет примкнуть к новому шабашу. Но Яре не было до них дела, все ее существо было обращено к брату.
Леша уже много раз видел, как она смотрит на людей, еще больше раз он сам был на их месте. Насмешливо, требовательно, с пониманием или растерянно, с трескучим злым весельем или с тяжелой угрозой, будто не взгляд это, а острое лезвие прижимается к беззащитному горлу… Но если он думал, что раньше, когда они вошли в эту переговорную, ее взгляд, адресованный брату, был невыносимым, то сейчас… Словом, по сравнению с тем, как она смотрела сейчас, тогда она и не смотрела вовсе. Лицо ее было жутким, ведьмовским, горело, пылало изнутри чем-то непостижимым и вечным, и его выражение говорило без слов. Это был и вопрос, и требование, и надежда, и мольба, и все в этом взгляде было доведено до самой высокой невозможной точки, последняя надежда, и непоколебимая уверенность, и страх за жизнь – все. Было мучительно трудно просто находиться рядом с этим штормом из сырых, ободранных до костей и живого мяса эмоций, приходилось удерживать себя силой, чтобы не сбежать прочь. В этом взгляде была магия, хоть ведьма не произносила никаких заклятий. Федор Бажов встретил этот взгляд и промолчал. И продолжал молчать, пока, наконец, в одну ужасающую секунду всей этой мертвой тишины Леша не понял, что он вообще не ответит.
Момент, когда зрительный контакт Бажовых прервался, Леша почувствовал всей кожей, как будто где-то глубоко в переплетении слоев реальности разжалась пружина, что-то сдвинулось, и все неуловимо изменилось. Яра прикрыла глаза на пару мгновений и когда снова подняла веки, перед ним была не дикая стихия, только ведьма в отчаянии.
– Видишь, желающих нет, – подвел итог Ян.
– Это еще не все.
– Все, Ярослава, перестань. Прекрати этот цирк. Даже если подойдешь к каждой ведьме в городе, никто не согласится.
– Ты, в клеенке, с кикиморой, пойдешь в мой шабаш? Должен пойти, если хочешь задержаться в этом мире. Твой круг воплощения не замкнулся, и я – твой единственный шанс не развоплотиться.
Ян недоверчиво моргнул, Эва нахмурилась, вдохнула воздух, перед тем, как что-то сказать, но ее опередила Зиба:
– Где ты это взял, мальчик? – требовательно спросила она у Ильи. Трубка ее давно погасла, забытая в сморщенной ладони.
Илья замешкался, соображая, как сформулировать, чтобы не выдать ничего лишнего раньше времени. В конце концов, следствие еще в самом разгаре и ему самому хотелось бы знать, перед тем, как делиться с публикой.
– Поторопись, времени нет! – заголосила Яра, поторопив сущность с выбором дробным стуком кулака по столу.
– Круг замкнется? – с сомнением раздалось в ответ.
– Да! Решай сейчас!
– Ярослава!.. – пораженно закричал Ян, внезапно пораженный еще не догадкой, но смутным предчувствием.
– Ладно! Да! Я согласен!
Яра рванулась вперед, через стол, туда, где растерянный Илья выронил из рук полусогнутый круг с пентаграммой, за его спиной предупреждающе сверкнула глазами Варвара. Леше на мгновение показалось, что комнату накрыло туманом, но когда он моргнул, ничего уже не было. В ту же секунду, залезая с коленями на стол и сбивая по пути все устоявшие ранее бутылки, ведьма схватилась за что-то в воздухе и дернула на себя. Быстрыми каплями на столешницу потекла кровь. Следующее, что Леша смог осознать, это как Яру по инерции отбросило назад, и она с болезненной руганью ударилась об стену. Но едва ли это поразило кого-то больше, чем то, что сверху ее припечатало другое тело, длинное и абсолютно голое.
Своей скользкой окровавленной рукой Яра Бажова сжимала руку молодого мужчины, которого определенно не было в комнате пару секунд назад. Он, не обращая внимания на свою наготу, ошарашенно разглядывал вторую, не занятую никем руку, сжимая и разжимая пальцы. Потом поднял глаза, оглядывая комнату и Леша с удивлением отметил, как тот был похож на обоих Бажовых. Те же скулы, те же глаза и даже форма бровей, только все будто бы намного ярче. Если Яра и Федор были всего лишь чуть рыжеватые, больше светло-русые, то мужчина был совершенно беззастенчиво рыжим.
И все еще очень голым.
Безошибочно узнаваемый сухой щелчок сломал тишину. Леша ту же завертел головой, пытаясь вычислить кто это был, но фотограф себя не выдал. С одной стороны, внук Зибы не выпускал телефон из рук ни на секунду, с другой, щеки верховной Эвы все еще были подозрительно красными. Впрочем, Ян тоже выглядел красным, только от бешенства.
Под осторожные шепотки Яра вытерла толстую кровавую дорожку под носом и дернула тяжелую портьеру, срывая ее с гардины, а затем набросила на рыжего, прикрывая от чужих взглядов.
– Добро пожаловать в мой шабаш. Он пока без названия, не хочу с этим торопиться, – негромко проговорила она, и утешительно похлопала парня по плечу, выбив из плотной ткани небольшие облачка пыли.
– Тварь из изнанки, – просипел Ян, севшим от ярости голосом. – Ты привела в мир еще одну тварь из изнанки! – он запнулся, разочарованно покачав головой. А после процедил презрительно:
– Каков отец, таковы и его щенки, очевидно.
Рыжий, услышав про тварь, надулся, подбирая края шторы.
– Сам ты такой, – пробурчал он в пыльные складки.
– Отдел должен был сообщить о его находке. Мои дети погибли! Он убил четверых!
– Ты не можешь всерьез обвинять изнанку в том, что некоторые ведьмы не знают меры в магии, – сообщила Яра, издевательски приподнимая брови.
– Отдел не обязан отчитываться о ходе следствия, тем более до установления деталей, – вдогонку сообщил Илья. Как же он, должно быть, жалел, что притащил существо на Совет.
– Это неприемлемо. Ты не можешь просто так игнорировать законы, Совет, а потом прийти с новым шабашем!
Яра наградила его долгим взглядом исподлобья, растянула губы в широкой улыбке и медленно облизала клыки:
– Кстати, Совет, знаете откуда у меня эти шрамы?
Зиба ответила ей испытующим взглядом. Ян тоже застыл, настороженно разглядывая Яру поверх очков. Молчание ни мало не смутило ведьму, она продолжила улыбаться, будто пыталась показать все свои зубы и, кажется, неплохо развлекалась. Молчание затягивалось, Илья, сытый по горло этим собранием в целом и каждой ведьмой в частности, сдался, послушно спросив:
– И откуда?
Ее глаза встретились с каждым из них по очереди, испытующе вглядываясь, будто в поисках чего-то. Выждав еще секунду и сполна насладившись непонятным напряжением, Яра ответила:
– Да костер разжигала. У меня дома теперь нет отопления. Спасибо, что спросили, – легкомысленно пожала она плечами.