Ян взмахнул рукой в сторону Федора, привлекая внимание, как будто все глаза в комнате уже и так не были направлены на него. А тот, не обращая внимание на тихий, поднявшийся шепоток, так же глядел в пол, сцепив зубы и выстукивая на сгибе локтя одному ему известный ритм, пока в какой-то момент челюсть его не напряглась так сильно, что кости, казалось, вот-вот прорежут кожу, и он, подняв голову, посмотрел на Яна в ответ точно таким же взглядом, как смотрела его сестра, пристально, едко, насмешливо. А затем медленно поднял бровь в молчаливом вопросе.
Ян откашлялся, переводя внимание снова на Совет, и продолжил:
– Как неравнодушный член нашего сообщества и бывший верховный колдун, я очень обеспокоен этими обстоятельствами. Чтобы обеспечить безопасность города, прошу Совет принять справедливые меры в отношении Ярославы Матвеевны, а именно: изъять у Ярославы Матвеевны незаконно удерживаемый разрыв в изнанке, а также лес, справиться с которым ей, как одинокой ведьме, не под силу, – закончил он и замолчал.
Старуха Зиба чуть сдвинулась на своем месте, зашуршав халатами, колокольчики в ее одежде издали нежный мелодичный звук.
– Послушаем, что скажет девочка, – проскрипела она.
Старая ведьма не спеша достала из рукава расшитый разноцветными бусинами кисет и положила на стол, из другого рукава извлекла трубку темного блестящего дерева и начала ее набивать. Леша втянул голову в плечи – только сработавших детекторов дыма им не хватало на этом празднике жизни.
Илья тяжело вздохнул, и одарив Яру предостерегающим взглядом, объявил:
– Слово предоставляется ответчику, Бажовой Ярославе Мавеевне. На каких основаниях вы удерживаете разрыв?
Ян не спеша прошелся мимо и уселся на свое место, откуда воззрился на Яру с выражением самой злобной ведьмы в городе.
– Как ты втиснулся в эти брюки? Их что, сшивали прямо на тебе? Я имею в виду, разве такой вызывающий вид не является куда большим неуважением? Прошу Совет обратить внимание, это не я тут одета как шл…
– Отвечай Совету, – рявкнул Ян, заглушая конец ее фразы. Крылья его носа побелели от гнева. Ведьма явно задела какой-то нерв.
Леша тихонько взвыл, роняя лицо в ладони. Кого Илья вообще пытался вразумить своими предостережениями? Эта ведьма не могла прикусить язык, даже для того, чтобы спасти свою жизнь.
Яра выдохнула мягко, с какой-то причудливой смесью раздражения и снисходительного веселья.
– Лес принадлежал моей семье, и с тех пор, как у нас нет верховного колдуна, этот Лес – мой.
Старуха глубоко затянулась и выдохнула струю белесого дыма, которая закружилась беспорядочной спиралью, но растаяла прежде, чем достигла кого-то из ее соседей. Одобрительно хмыкнув, она затянулась еще раз.
– Почему, ты, девочка сразу не сообщила Совету, что в твоем шабаше больше нет верховного? – медленно проговорила она. Дым мелкими порциями вырывался из морщинистого рта с каждым словом, пока не достиг Яры, где дразняще лизнул ее в лицо и растаял.
– Сразу, это когда, верховная Зиба? Совет и так узнал о его пропаже удивительно быстро. Возможно, Совету известно даже больше, чем мне, учитывая впечатляющую скорость, с которой множится его осведомленность.
– Что это должно значить? – Эва возмущенно вскинула брови, в первый раз с начала Совета, открыв рот.
– Я бы не осмелилась делать никаких предположений, – Яра одарила ее выразительным взглядом и зубасто улыбнулась.
Эва скосила глаза сначала на Яна, выглядящего откровенно невпечатленным, потом на Зибу, которая безмятежно выдыхала в потолок тонкие струйки дыма.
– Раз лес с разрывом принадлежали семье, значит твой брат имеет на него такие же права, – справедливо заметила молодая верховная.
– Нет, не после того, что он сделал. Лес и все, что в нем – мои, нечего тут обсуждать.
Повисла пауза. Теперь все глаза повернулись к Федору. Леша краем глаза заметил, как тот побледнел еще сильнее и, кажется, даже перестал дышать.
– Ты не верховная, и разрыв в изнанке просто не может тебе принадлежать, – взволнованно проговорила Эва, обеспокоенно поглядывая на Бажова и будто нарочно переводя все внимание публики на себя.
– Не согласна.
– Не может, – с нажимом повторила она. От нее дико и чисто разило магией, от чего воздух, казалось, звенел, или это просто у Леши зазвенело в ушах от силы ее неумышленной атаки. Холодное, тяжелое чувство волной за волной било в грудь, колким электрическим холодом пробирало до костей. Лампа у входа замигала чаще, а потом в ней что-то с громким хлопком хрустнуло, и она погасла. От резкого звука Эва вздрогнула и осеклась, выглядя немного пристыженной. По крайней мере, магия больше не хлестала из нее, грозя утопить все вокруг, и Леша понял, что снова может дышать без риска того, что его мозг закипит. Он перевел взгляд на позеленевшего Илью, который и сам выглядел как взведенная пружина, уже готовый отдать Варваре опрометчивый приказ.
– Раз Ярослава Матвеевна так уверена, наверняка у нее есть какие-то аргументы. Мы с Советом жаждем их услышать, – протянул Ян, прежде бросив своей племяннице взгляд, полный укоризненного разочарования. Та еще больше стушевалась, поджав пухлые губы.
Яра стянула перчатки и не спеша принялась разворачивать бинт. Под нетерпеливый вздох Яна, она аккуратно стянула последний виток и продемонстрировала всем свою изрезанную ладонь. Федор пораженно выдохнул со своего места, во все глаза глядя на сестру. Леша, хоть сам уже и видел эту печать, как ее назвал оборотень-шаман, но все равно не смог отвести взгляда от влажных красных линий, взрезавших белую кожу, как люди иногда не могут перестать смотреть на чьи-то увечья или очевидное уродство. Было в этом что-то противоестественное, неправильное, даже зловещее.
– Выглядит как ужасное жизненное решение. Что это? – спросил Ян и брезгливо покосился на размотанный бинт в пятнах засохшей и свежей крови.
– «Ключ-замок», – задумчиво пропыхтела Зиба, выдувая в сторону Яна закрученную сизую струю, вынуждая его раздраженно откинуться назад, избегая дыма. – Это очень интересно… что же ты заперла, девочка?
Яра выпрямилась, пододвигаясь к краю стула, ближе к верховным ведьмам напротив, и изящно сложив обе ладони тыльными сторонами вверх, будто предъявляя их всей комнате, произнесла:
– Лес.
Ян выругался.
– Вау, это грязно, – заметила Яра, с веселым удивлением округлив глаза. – Но хорошо сочетается с твоими бесстыжими штанами.
Вместо ответа тот состроил сложную, но выразительную гримасу каким-то образом вместившую себя одновременно и брезгливую жалость к ее поврежденному рассудку и сожаление от необходимости находиться в ее обществе.
Леша диву давался, с каких пор он стал таким специалистом по ведьмам.
– Ты должна была известить Совет о пропаже своего верховного сразу же, вместо этого ты пренебрегла авторитетом Совета и забрала то, что тебе не причитается. Мы не можем это так оставить, – решительно сказала Эва. Впечатление от решительности портило то, как она, не сдержавшись, оглянулась на Яна в поисках одобрения. Впрочем, тот все равно не обратил внимания, занятый массированием собственных висков и попыткой вернуть былое спокойствие. Так что все, чего маленькая верховная дождалась, это глубокомысленного кивок от Зибы, предназначенный не столько ей, сколько отвечавшего мыслям самой старухи.
– Да. Если не последует наказания, это подаст другим вредную идею, о том, что властью Совета можно пренебречь, – она задумчиво прокрутила трубку в сморщенных пальцах. – Но девочка горит, и мы могли бы воспользоваться этим. Скажем, удалить ее прочь от любого источника магии, с глаз долой, и позволить мирно уйти, не прибегая к прошлым нашим… методам. Это показало бы Совет с милосердной стороны.
Яра дернула головой в странном движении, потом еще раз и еще, и лишь тогда Леша понял, что это был жест отрицания, а не какой-то нервический приступ. И хоть это и не было даже в тройке самых жутких вещей, что она делала в его присутствии, Лешу передернуло от странной нечеловеческой манеры, с которой она иногда теперь двигалась.
– Возможно, Лес бесполезен для нас, пока заперт, но «ключ-замок» сгорит вместе с тобой, рано или поздно, – старуха прервалась, чтобы, сощурив свои блестящие черные глаза от удовольствия, сделать особенно глубокую затяжку. – Если ключ у тебя на руке, то где-то на опушке должен быть и замок. Мы найдем его и будем следить, и когда он откроется для нас, мы будем знать, что ты мертва. А пока, ты уйдешь из города, подальше от магии и других ведьм, чтобы ни одна твоя искра их не коснулась, и больше никогда не побеспокоишь нас своим присутствием.
На Яру было страшно смотреть. С тех пор как она села за этот стол, ее широко раскрытые глаза и без того редко показывали хотя бы проблеск разума, теперь же они полыхали одержимым, безумным огнем. Бледные губы, перечеркнутые бледно-розовыми царапинами, сжались в узкую полоску, зубы стиснуты до скрипа.
Федор бросил на сестру быстрый отчаянный взгляд. Тихий поверженный звук, родился и умер в его горле, не успев сорваться с губ. Леша заметил, что пальцы его, скрытые под столом, судорожно, до белизны, впиваются в обивку стула, и с сомнением покосился на Илью. Просто в голове не укладывалось: они действительно сидят здесь и слушают, как ведьмы обсуждают убийство? Перед той, кого они собираются убить, и перед ее единственным живым родственником? Это все происходит взаправду?
– Почему бы не позволить ей остаться в городе, раз изнанки у нее больше не будет? Разве мы не должны использовать этот случай, как пример для возможных нарушителей? Пусть они видят, что случается, когда идешь против воли Совета, – деловито вставила Эва. Ее блестящие золотые ноготки отбили по столешнице нетерпеливый ритм, прежде чем застыть в хищном жесте.
У Леши закружилась голова, абсурд происходящего вызывал у него тошноту. Яра издала что-то среднее между взбешенным фырканьем и рычанием.
– «Милосердию» верховных тебе еще учиться и учиться. Если я по воле Совета сгорю на глазах у всех ведьм города, они ненароком могут решить, что такой Совет им не очень-то и нужен, – снисходительно объяснила она. Голос ее под конец дрогнул, едва вмещая всю ту злобу и мятежное разочарование, которые она в него вложила.
Эва вспыхнула темным яростным румянцем, прищурилась зло и азартно, открывая рот для следующей фразы, когда Ян прервал ее, устало вздохнув и хлопнув ладонью по столу.
– Итак, решение верховной Зибы – изгнание, верховная Эва? – он бросил на племянницу вопросительный взгляд. Та покраснела еще сильнее, сдвинув сурово брови, и отрывисто кивнула.
– Что скажете вы, майор? – Ян повернулся к Илье, молчаливо рассматривающему ведьм.
Тот, прикусив изнутри губу, помолчал некоторое время, обдумывая свой ответ.
– Что вы планируете делать с разрывом в изнанке, если он освободится? – осторожно спросил он.
Старуха тонко улыбнулась, показывая лишь намек на черные зубы, молодой человек рядом с ней оторвался от экрана, чтобы кинуть быстрый взгляд на Илью.
– Мне разрыв не нужен. Можете делать с ним, что хотите, ни я, ни мой шабаш мешать не будем.
– Разрыв мог бы хорошо нам послужить, – напомнил Ян с мягкостью, которая на самом деле была плохо скрытым бешенством, ни к кому конкретно не обращаясь.
Зиба молчала. Эва выжидательно переводила взгляд с одного на другую, не зная, что говорить.
Илья нахмурился, длинный звук неторопливо прокатился по его гортани так, словно еще не определился, быть ему больше задумчивым или угрожающим.
– Вчера на машину, перевозившую Ярославу Бажову, напали неизвестные. И мы полагаем, совершенно очевидно, целью нападения было лишение Ярославы Бажовой жизни, а заодно и бремени ее волшебного имущества, – Илья выразительно оглядел присутствующих, – так же, при нападении сильно пострадал сотрудник Отдела.
– Пострадавший сотрудник был человеком? – с сомнением уточнил старухин протеже.
– Так ли это важно?
Тот смерил Илью неуверенным взглядом.
– Если это была ваша эм… помощница, то степень ущерба… – проговорил он, кивая на абсолютно невредимую Варвару.
– Я бы очень хотел знать, повторится ли это снова. То есть, правильно ли я понял, – вкрадчиво и обманчиво спокойно проговорил Илья, – насчет этого разрыва… вы не собираетесь от него избавляться? Вы, ваша волшебная кодла, хотите оставить в моем городу дыру, из которой хлещет магия? Та самая, ради которой такие, как вы, способны превратить мой город в ад на земле? И как долго? До тех пор, пока вы не соизволите решить, что с ней делать?
– До тех пор, пока самые амбициозные не переубивают друг друга за-за нее, конечно! Странный вопрос, – встряла Яра, закатив глаза.
Леша не мог понять, почему она продолжает так себя вести. Разве ее соплеменники только что численным превосходством не приговорили ее к смерти?