– Лида, знаешь, чего нам всем катастрофически не хватает? – прервалось неожиданно наше молчание. Я решила, что речь идёт о чувствах – любви, нежности, добре и так далее. Но Эдуард говорил не об этом.
– Времени. Нам всегда не хватает времени, – с этим нельзя было не согласиться, и я кивнула в ответ. Почему он заговорил о времени, тут же насторожилась я, разве у нас его мало?
– Лидочка, у меня через два часа самолёт, – виновато произнёс Эдуард, а я от неожиданности растерялась и не могла вымолвить ни слова. – Не думал, что так получится, гастроли начинаются только через три дня, но моё присутствие потребовалось срочно. Светлана Васильевна всем занималась, это наш старший администратор, а по сути, на ней всё держится. Она в ТЮЗе более пятидесяти лет, у самых истоков стояла.
Зачем он рассказывает мне всё это, подумала я, но ничего не сказала. Дальнейшее я слушала внимательно, но понимала с трудом. Мы расстаёмся, причём самым неожиданном образом. А дальше что? И будет ли оно вообще, это “дальше”? Эдуард обнимал меня очень нежно, но я помнила про самолёт и заставила себя оторваться от самого лучшего мужчины в мире. Правда, далось мне это с большим трудом. Дома меня утешал Барсик, и он же слушал мои жалобы на то, как всё плохо.
– Конечно, плохо, – повторила я коту, – ведь он мог бы полюбить меня так же сильно, как полюбила его я. Если бы у нас было больше времени. А теперь я не смогу без него жить, понимаешь ты это?
Слёзы потекли сами собой, и их становилось всё больше. Было очень обидно и страшно за будущее. Мало того, что Эдуард красив, умён, талантлив, так он ещё и работает в театре! Работая там, невозможно быть искренним и верным, там столько соблазнов. Где была моя голова, когда я легко на всё согласилась, отдалась чувствам и Эдуарду? Вернее, сначала Симону, которого Эдуард сыграл так ловко? А я поверила, сама не знаю чему. Разве артистам можно верить? Они всё время играют, они такие… не настоящие!
– Лидочка, началась посадка в самолёт. Звоню сказать, что буду очень скучать и ждать тебя. Премьеру спектакля посвящаю только тебе. Целую тебя, моя хорошая…
Связь прервалась, и я опять не услышала заветные слова. Но всё же звонок подействовал успокаивающе, я улыбнулась своему зарёванному отражению в зеркале и подумала, что всё не так уж и плохо. У меня есть шанс, и его упускать нельзя. Надо бороться за своё счастье, ведь так?
– Я поеду к Эдуарду, – сказала я Барсику, – точнее, полечу на самолёте. А ты пока поживёшь у Мишки.
Барсик, пришурясь, смотрел на меня подозрительно. До отъезда много времени, мой отпуск начинается через три недели. Было ещё одно обстоятельство, смутившее меня немало – Эдуард заранее перевёл мне деньги на банковскую карточку и, предупреждая все возражения, твёрдо сказал, что это на билеты и дорогу, но, если мне неудобно, то я могу вернуть ему долг. Позже, он подождёт, ничего страшного. Денег у меня и правда было мало, но взять их у чужого человека я сочла неприличным и твёрдо решила вернуть долг. Эдуард мне пока никто, нерешительно подумала я. Понятия о приличиях я получила от бабушки, как и основное воспитание, и всегда считала это единственно правильным. В некоторых вопросах мы с братом
были очень щепетильны и на многое смотрели одними глазами. Я вспомнила, что Мишка отзывался об Эдуарде очень хорошо и его нисколько не смущала работа друга в театре. Тяжело вздохнув, я отправилась спать. Сны были тревожные, утро настало хмурое и неприветливое. Это полностью соответствовало моему настроению, но я заставила себя успокоиться и заняться домашними делами. Эдуард позвонил ближе к обеду:
-Лидочка, как ты? Как настроение? Не грусти, пожалуйста, хорошо? Мы обустроились, начинаем работать, первый спектакль уже завтра. Готовимся к премьере, идёт тяжеловато, а “сырую” работу зритель не должен видеть ни в коем случае.
После этого разговора мне стало легче. Нет, я не услышала слова любви, которые очень ждала, но “целую” и “скучаю” прозвучали искренне. Спасибо и на этом, дышать уже намного легче. Наверное, в любви признаются как-то особенно, и мне вскоре предстоит узнать, как именно. Я верила в это безгранично, уже наступал такой момент. Эдуард много писал и часто звонил мне, и мы говорили обо всём подряд – о работе и погоде, новостях культуры и искусства, о необычном городе Мурманске и сказке под названием “«северное сияние”, и Эдуард вновь изумился, что я знаю про его родные края больше, чем он сам. Иногда мне казалось, что слова любви рядом, я ощущала это почти физически и смогла бы произнести их в ответ, но объяснения всё не было. Но я верила всем сердцем и душой, что это произойдёт при личной встрече. В этом же меня убеждала и Полинка.
– Лида, всё случится, когда вы будете рядом, близко-близко, – говорила она, мечтательно улыбаясь. – Это настолько необычно, что хочется плакать, а какими сладкими становятся после этого поцелуи! После этого всё по-другому. Правда, Лида, и я так рада, что тебе это скоро предстоит узнать! Ради этого стоит жить. И верить. Мне кажется, он хороший.
Разговор плавно перешёл на Эдуарда. Ни с кем, кроме Полины, я не говорила о своих чувствах и сомнениях и была рада поддержке близкого человека. Три недели пролетели почти незаметно, я продержалась, сама не знаю как, но постаралась не выдать своего тоскливого настроения Эдуарду. Он всегда разговаривал со мной ласково, писал нежные слова в сообщениях, и я с большим нетерпением ждала день, когда сяду в самолёт и отправлюсь в Краснодарский край. Самолёт приземлится в международном аэропорту “Анапа”, в посёлке Витязево. Там меня будет встречать Эдуард. Я не знала, что будет дальше, где мне предстоит жить, чем заниматься на отдыхе и решила полностью довериться мужчине. Как же прекрасно, когда о тебе есть кому позаботиться! Это я уже испытала, когда ездила в ресторан с Эдуардом. Там мы танцевали и всё было так хорошо, но затем прозвучало “через два часа у меня самолёт”.
Впервые ТЮЗ нашего города поехал на гастроли в Краснодарский край, и в этом была немалая заслуга художественного руководителя. У Эдуарда впереди большое будущее, в этом сомневаться не приходилось. В тридцать четыре года занять такую ответственную должность, справиться с тысячами трудностей и доказать, что невозможное – возможно. Почему, в очередной раз задумалась я, одним легко даётся всё самое хорошее в жизни, и они счастливы изначально? У них хорошие семьи с любящими родными, успешная учёба и карьера? Эдуард тому полное подтверждение. На его фоне я просто никто, гадкий утёнок- сирота, и что я буду делать возле такого яркого красавца? Зачем я лечу в эту Анапу? С досады я пнула подальше чемодан и, поймав укоризненный взгляд Барсика, продолжила сборы, стараясь ничего не забыть.
Весь полёт я много переживала – благополучно ли приземлится самолёт, какой будет встреча с Эдуардом. Что я увижу в его глазах? Одно дело писать красивые слова и говорить их по телефону, и совсем другое, когда всё это происходит при личной встрече. Была у меня и ещё одна причина волноваться, и была она самой серьёзной.
– Лидочка, я так рад, – Эдуард долго обнимал меня и никак не хотел отпускать, – ты хорошо себя чувствуешь? Бледненькая какая-то.
Он всматривался в мои глаза, и я заставила себя улыбнуться. Минут через сорок мы вышли из такси у небольшой гостиницы.
– Тут все наши живут, чужих практически нет. Хорошая гостиница, и море рядом, меньше километра; я всё покажу, тебе должно понравиться, – Эдуард взял мои руки в свои и добавил нерешительно, – Лида, есть несколько свободных номеров, но я живу в отличном двухместном, и все уже знают, что ко мне приедешь ты.
Он замолчал, а мне так хотелось продолжения!
– А я – это кто? – наверное, Эдуард удивился, но вопрос уже слетел у меня с языка.
– Ты самая лучшая девушка на свете! Так я и сказал. Пойдём, Лидочка, мне нужно вернуться на работу, а ты немного отдохнёшь.
Я не нашлась, что ответить, и безропотно пошла за Эдуардом в подъезд. По дороге я узнала, что у них сейчас репетиция, вечером спектакль, но он сам надеется провести вечер со мной.
– Располагайся, отдыхай, в холодильнике еда и напитки. Ужин я закажу в номер. Позже позвоню, – Эдуард прижал меня к себе, и мне очень не хотелось его отпускать.
– Лидочка, я… Я должен многое тебе сказать, очень многое. Надо было раньше, но у нас не было времени. Точнее, у меня. Вот и сейчас больше всего на свете я хочу остаться здесь, целовать тебя, обнимать, а мне нужно идти. Я обязан присутствовать на репетиции, через два дня премьера.
– Я всё понимаю, ты иди и ни о чём не беспокойся. Я переволновалась в самолёте, сейчас немного отдохну, прогуляюсь, буду ждать тебя.
Я смотрела вслед уходящему Эдуарду, испытывая смешанные чувства – тут были и ревность, и боль от разлуки, и волнение, которое не покидало меня с позавчерашнего дня. Я узнала, что жду ребёнка. Сначала я растерялась от неожиданности и даже испугалась, но потом решила никому ничего не говорить. Эдуард должен узнать это первым, но и ему я скажу не сразу. Мы слишком мало знаем друг друга. Нужны ли ему дети и любит ли он их вообще? Про себя же я решила, что обязательно буду рожать. Я так давно мечтала о ребёнке и переживала, что не могла забеременеть, живя с Антоном. Позже я узнала, что он тайно подсыпал мне противозачаточные средства. Сейчас я была рада, что не родила от такого мерзавца. А что скажет Эдуард? Мы так мало виделись, два раза, если быть точной. Правда, “это” случилось намного больше, чем два раза. Я рассмеялась, вспоминая определённые моменты наших встреч, мою неловкость сначала и соблазнительного Симона. Симон был неподражаем, Эдуард действительно хороший артист. Он занимается любимым делом, у него всё хорошо, и это всегда было так. Наверное, в его жизни никогда не было неприятностей и бед. Везёт же некоторым, в очередной раз подумалось мне. Молодые, красивые, амбициозные. Я пересмотрела несколько раз фотографии артистов и сотрудников театра, и все они казались мне именно такими. На их фоне такая простушка, как я, выглядит серой расплывчатой тенью. Наверное, поэтому Эдуард постеснялся представить меня своим коллегам так, как я мечтала много лет. Вздохнув, я направилась в душ.
В холодильнике я нашла разные вкусности, но не смогла выпить даже стакан сока, вновь почувствовав дурноту. Во время беременности надо больше свежего воздуха и фруктов, вспомнились наставления матери Полины, опытного терапевта с самой высокой категорией в медицине. Пойду на воздух, решила я, море совсем близко, прогуляюсь по берегу. Но тут в дверь постучали. Пожилой служащий принёс два пакета и небольшую посылку. Важно заявив, что господин Разумовский просил немедленно доставлять в номер всё, что приходит на его имя, он удалился. Мельком взглянув на большие бумажные пакеты, я заинтересовалась посылкой. Много штампов, печатей, надписей, и моего слабого английского хватило, чтобы понять, что находится внутри. Лекарственный препарат, присланный из Израиля, в России он не производится, и его аналогов в мире совсем немного. Это я узнала из сопровождающего документа. В недоумении я подошла к ноутбуку Эдуарда. Страницы и ссылки были открыты, и название “Sketteon” сразу бросилось в глаза. Несколько источников информации быстро подсказали мне, что этот лекарственный препарат применяют при бронхиальной астме, причём при каких-то видах астмы скеттеон противопоказан. Препарат нового поколения, стоимость его чрезвычайно высока, разработчик и единственный производитель – Израиль. Наверное, Эдуард имел возможность приобрести этот препарат кому-то из друзей или сотрудников, возможно, Светлане Васильевне, старшему администратору, с которой он очень дружен.
– Малыш, у тебя очень добрый, хороший папа, – сказала я, поглаживая руками свой живот. Тошнота прошла, я вышла на улицу и через несколько минут спустилась к морю. Там меня и нашёл вскоре Эдуард.
– Лидочка, всё хорошо? Я забежал в номер переодеться, записку твою прочитал. Ты не пожалеешь, что решила приехать. Анапа замечательный город для отдыха. Столько интересного! Музыкальные фонтаны, дельфинарий, аквапарки, заповедники, музеи. Старинные Храмы и часовни, мы обязательно там побываем. Лермонтовскую беседку я уже посетил, сходим и с тобой вместе. Театр здесь главное место для культурных мероприятий. Послезавтра главная премьера. Такое редко встречается, чтобы главная постановка прошла на гастролях.
Эдуард засмеялся и обнял меня, прижимая к себе. Мы прогуливались по вечерним улицам, и я чувствовала себя очень счастливой. Осталось выяснить только, как Эдуард относится к детям. Я надеялась, что хорошо, так как большинство спектаклей были для “юного зрителя” и я видела, сколько сил и стараний отдаёт этому мой любимый человек. Такая ответственность! Только вот премьера совсем не детская, рассказывал между тем Эдуард. История одной молодой пары, которая никак не могла выяснить отношения, им мешало то одно, то другое. Казалось, они так и будут далеки от свадьбы, но тут вмешиваются иные силы в лице Симона…