Эва задумчиво склонила голову к плечу, размышляя над новой информацией, которая, стоит признать, немного удивила её. Раньше ей казалось, что о драконах она знала всё – и даже больше. Но по итогу не ведала даже половины, как и многие другие жрицы Драконьей обители.
– Не зима сделала эти земли мёртвыми, – вдруг заговорил молчавший до этого момента Аргус. Лицо его было спокойным и умиротворённым, но в голосе звучала сталь. – Смерть на Есинейский континент принесли именно вы. И, в особенности, ты, Чёрное Бедствие. Драконьи жрицы всё ещё поклоняются тебе, как одному из семи священных ликов, но многие люди уверены – ты худшее, что могло случиться с нашими землями.
Рейгас глянул на него без особого выражения, но отрицать собственные грехи не пытался. Эве вспомнился недавний сон, в котором Луна размышляла о природе драконьей любви. И в её рассуждениях она сама угадывала множество мудрых мыслей, с которыми нельзя было поспорить. Драконья любовь – одновременно бедствие и благословение. Но то, что обернулось счастьем для одной человеческой женщины, стало проклятием для многих жителей континента, которые оказались стёрты в пыль.
– Я не намерен оправдываться за то, что сделал тогда, – сказал Рейгас, который, несмотря на открытую провокацию, выглядел совершенно спокойным. – Тысячелетие назад мне было плевать на весь этот мир. Более того, я хотел сжечь его дотла. Благополучие простых людей – прерогатива правителей, а не моя. Так с чего вдруг я должен тревожиться об этом?
– Потому что все мы – живые существа, – проронила Эва и подняла на него печальный взгляд. – Для тысячелетнего дракона наши жизни – лишь песчинка в океане времён. Но тем дороже нам каждая прожитая минута. Ты достаточно силён, чтобы сжечь весь мир… Но что останется после этого? Пепелище и смерть не утолят твою боль и не спасут от одиночества.
Она вдруг повеселела и дёрнула его за рукав, словно ребёнок, желающий привлечь внимание взрослого.
– К тому же, если бы ты сжёг всё вокруг, то разве появилась бы я на свет? – засмеялась Эва, надеясь смягчить повисшее в воздухе напряжение. Болтать у неё всегда получалось на удивление виртуозно. – И вообще, что за мрачные разговоры у нас пошли? Давайте пойдём на улицу и прогуляемся! Я лишь слышала про Эйтион, но никогда не думала, что попаду сюда. Пусть здесь никого нет, но мне интересно побродить по тем местам, где раньше жили драконы…
Со стороны Аргуса донёсся утомлённых вздох – он явно не разделял её энтузиазма. Но гордость не позволяла ему попросить дракона вернуть его домой, в родную обитель Белого Солнца. Да и, в конце концов, он сам вцепился в его хвост…
– Я отнесу вас в одно место, – вдруг сказал Рейгас и поднялся с кресла. Во взгляде его отразилась мрачная решимость. – И докажу, что именно люди первыми объявили нам войну.
Пепел
Если бы однажды Эве сказали, что у неё будет шанс прокатиться на настоящем живом драконе – она расхохоталась бы. Но сейчас прямо перед ней высился громадный ящер, из плоти и крови, и от чешуи его шло не просто тепло, а самый настоящий жар. Рейгас даже в обличии человека ненавязчиво пах дымом и огнём, а теперь и вовсе – казался живым его воплощением.
– Я на него не полезу, – взволновано брякнул Аргус и торопливо бросился в сторону дома. – А ну пусти меня, Эва!
– Такой шанс раз в жизни выпадает, не трусь! – улыбаясь во весь рот, заявила она и дёрнула жреца за его длинную рясу.
Чёрный дракон наблюдал за ними так, будто парочка шумных муравьёв, беснующихся под его ногами, смертельно утомляла его взор. Если бы он мог закатить глаза в этом облике – непременно сделал бы это. Но покорно умостил гигантскую морду на талый снег, чтобы ей было проще забраться на него. Эва, цепляясь за многочисленные шипы и наросты, карабкалась довольно резво, а вот Аргус явно оказался в затруднительном положении, потому что с его стороны слышались лишь бесконечные ругательства. Вот вам и священнослужитель.
В итоге Рейгас окончательно потерял терпение и подтолкнул растерявшегося священника гигантской драконьей мордой. Да ещё и так красноречиво зубы оскалил, что у несчастного Аргуса просто не оставалось выбора – и вскоре он уже сидел рядом с Эвой, отчаянно цепляясь за выступающие шипы. Потому что это было буквально единственным, что могло бы уберечь их от неминуемого падения.
– Ты прилетел сюда, держась за драконий хвост, – сказала с улыбкой Эва и ободряюще похлопала жреца по плечу. – Сейчас должно быть легк… Мамочка!
Она едва успела схватиться за свою хлипкую опору, потому что Рейгас вдруг распахнул крылья – и поднявшийся ветер чуть не смахнул их с его широкой спины. Подниматься с земли было сложнее всего, потому что снежинки, которые крупными хлопьями летели с тёмных небес, так и норовили залепить им глаза. На несколько долгих минут Эва даже зажмурилась, потому что было до ужаса страшно, что она не выдержит и сорвётся – улетит обратно на землю. Но когда гигантское тело под ней выровнялось, и тяжёлый зимний ветер перестал давить на лицо, Эва робко распахнула глаза и опустила взор.
Кончики пальцев у неё закололо от лёгкого страха и трепета, потому что земля, виднеющаяся под мощными драконьими крыльями, была столь далека, что у неё на мгновение закружилась голова. Когда она летела в первый раз – думала лишь о том, как страшно сжимались когти дракона на её талии. Но теперь, когда Рейгас перестал быть незнакомцем в жутком облике, Эва могла с восхищением разглядывать распростёртые под ними леса и горы. Серебряной нитью тянулись сквозь заснеженные поля бесчисленные реки и озёра. Скала, в первый раз напомнившая ей скелет гигантского дракона, стала ещё ближе – они стремительно приближались к ней, минуя горное кольцо, которое служило защитой Эйтиона от внешнего врага. Вблизи угрожающе распахнутая каменная пасть выглядела ещё более живой, словно в любой миг она могла захлопнуться и проглотить их всех одним махом. Рейгас был огромным на их фоне, а этот титан при жизни, наверное, превышал размерами его втрое.
Они пролетели сквозь его позвонки, и Эва с удивлением заметила, что в этих местах не было снега – всё покрывала твёрдая каменная гладь. Такая же, какую она видела на Драконьей пустоши. Рейгас вдруг снизился и мягко приземлился, развевая пепел своими гигантскими крыльями. Эва неловко оторвала руки от шипов на его голове и услышала, как загнанно выдохнул Аргус за её спиной. Видимо, полёт на драконе каждый раз давался ему с трудом. Она неловко спрыгнула на тёплый камень и огляделась с интересом и тревогой – вокруг всё было усеяно костями и пеплом. За скелетом гигантского дракона, оказывается, скрывался внушительный по размерам каньон, со всех сторон окружённый отвесными скалами. Наверное, когда-то давно здесь бурлила жизнь, текли реки и звучал весёлый смех, но ныне – долина представляла собой выжженное, мёртвое место. Склеп, ставший обителью для многих драконов.
Её спины коснулся горячий пар – и Рейгас, уже в человеческом облике, приблизился к ней. Что-то застаревшее и горькое было в его взгляде.
– Когда-то давно здесь рождались и воспитывались детёныши, – пояснил он, заметив её интерес. – Но теперь вы видите, что осталось. Идём.
Они шли за ним, минуя останки. Многие кости были настолько крохотными, что не превышали размера кошки, и Эва с ужасом размышляла о том, что за трагедия могла случиться здесь. В её глазах драконы были неуязвимой силой, которую невозможно было победить с человеческими возможностями. Тысячелетия назад они правили миром, являясь верхушкой пищевой цепи, и никто не мог оспорить их главенство. Мирастэль, обожествлённая нынче, была первой, кто поднял против них мятеж.
Вражда драконьих жриц с последователями Белого Солнца тянулась издавна, они были заклятыми врагами по сути своей. Одни – поклонялись драконам, другие – их ненавидели. Мирастэль в те давние времена была младшей дочерью правителя Империи Фарция, которая после череды трагических событий распалась на отдельные независимые государства. Прекрасная, как лунный свет, и яростная, как ледяной ветер, Мирастэль не желала мириться с главенством драконов. Рождённая от союза императора и придворной предсказательницы, она унаследовала отцовскую доблесть и потустороннюю силу своей матери. И это изменило ход вещей.
Жрецы Белого Солнца утверждали, что каждая капля драконьей крови, пролитая рукой Мирастэль, была заслуженна. В любом случае, полумифический облик правительницы, дошедший до них из былых времён, поддерживался лишь последователями этой религии. Точные сведения и доказательства существования Мирастэль были утеряны. Вместе с драконами. Но если живы последние, то, стало быть, часть древних историй всё же была правдива.
Несколько раз на их пути возникали василиски, но Рейгас избавлялся от них прежде, чем они успевали поднять свою уродливую голову. Эва впервые видела, как он использовал драконью силу в человеческом облике. И это внушало невольный трепет.
Они проследовали за ним вглубь широкой пещеры – и стылый воздух, наполненный пылью и пеплом, забился в нос. Но увиденное заставило её остолбенеть и в ужасе сомкнуть губы, чтобы не позволить невольную крику сорваться с них. В небольшом углублении, где раньше, скорее всего, хранились драконьи яйца, теперь всё было усеяно останками. Косточки были крохотными, тонкими, многие рассыпались из-за течения времени. Но они занимали всё пространство, словно кто-то невежественно свалил их в это углубление, потому что больше было некуда. Неподалёку виднелась разбитая скорлупа, обратившаяся в камень со временем.
– Кто… сделал это? – спросила Эва, с трудом сглотнув слюну.
– Угадай, – мрачно улыбнулся Рейгас и обернулся к ним. Но его янтарные глаза, посветлевшие от ненависти, смотрели лишь на служителя Белого Солнца. – Как вы теперь зовёте ту женщину? Творительница всего сущего? Весьма иронично.
Дракон схватил растерянного жреца за рясу и подтолкнул к груди костей, сваленных в одну кучу. Аргус, не удержавшись на ногах, рухнул подле них на колени. Во взгляде его читался ужас и непонимание. Иллюзии, выстроенные в его голове увещеваниями наставников, медленно тлели, словно зажжённая бумага.
– Мирастэль и правда была наделена удивительной силой, – сказал Рейгас и оскалился. – Вот только правильнее её звать творительницей чумы. Она – это уродство, собравшее в себе худшее, что было в человеческом и драконьих родах. Как там гласят ваши легенды… А, да! «Она рождена от союза императора и предсказательницы». Ну и чушь!
Эва видела – Рейгас медленно, но верно терял над собой контроль. Словно вся та боль, что копилась в нём тысячелетиями, вдруг стала выплёскиваться наружу. Он был в шаге от того, чтобы свернуть шею Аргуса и растерзать его на клочки.
– Мирастэль – полукровка, зачатая в результате мерзкого ритуала, который противоречил всем законам сущего. Она не ведала ни жалости, ни любви, ни сожаления. Всё, чего желала Мирастэль – это смерть. Для мира, для себя и для каждого из вас. И «дар» её, – дракон не сдержал горького смешка. – Вот он – её дар нам!
Эва осторожно обхватила Рейгаса со спины, действуя скорее интуитивно, чем осознанно. У неё болезненно сжималось сердце, и слёзы непроизвольно скапливались в уголках глаз. Сил слушать эти слова, наполненные болью и отчаянием, не хватало, но она не имела права его останавливать. Их мир перевернулся с ног на голову, воспел зло и очернил добро. А после смешал снег с золой, обратив всё серостью. Под её ладонями яростно колотилось драконье сердце, и Эва старалась сосредоточиться на этом стуке. В этой печальной обители, где всё пахло смертью, ей хотелось чувствовать жизнь, которая ещё теплилась внутри них.
Рейгас судорожно выдохнул – и опустил напряжённые плечи. Его горячая рука обхватила её пальцы и аккуратно отстранила от себя. Эва осторожно заглянула в его янтарные глаза, в которых вдруг поселилась такая пустота и усталость, что стало страшно. Сколько страданий нужно пережить, чтобы настолько разочароваться в мире?
– Этого не может быть… – растерянно проронил Аргус, взгляд которого был прикован к маленьким косточкам. – Нет, великая Мирастэль не могла быть полу… Ты врёшь! Ты сказал это всё, чтобы очернить её память!
– Было бы что очернять, – хищно усмехнулся Рейгас. – Мирастэль – это воплощённое уродство. Она взяла худшее от драконов и людей. И отомстила каждому из них за своё рождение. Или, думаешь, только я виновен в падении Фарции? Тот снег, который вы славите сейчас со словами «это было явление Белого Солнца», на самом деле появился из останков Мирастэль. Своеобразный прощальный подарок для людей, которые возвысили её. Только вот… именно он принёс на человеческие земли эпидемию, голод и смерть.
На какое-то время они замолкли, и пещера погрузилась в безмолвие, которое камнем давило на её плечи. Эва совершенно не знала, что сказать и сделать, чтобы разбавить эту гнетущую атмосферу. Гнойники мировой истории вдруг раскрылись перед ней во всём своём уродстве. Ей хотелось многое спросить, но было почему-то до безумия страшно. Словно новые ответы могли вогнать её в ещё большее отчаяние. Поэтому Эва бесцельно скользнула взглядом вдоль каменных стен, украшенных резьбой и краской, которая с годами выцвела, посерела. Но в этих узорах всё ещё угадывались силуэты драконов. А ещё женщина, стоящая в их окружении.
Эва приблизилась к рисунку и робко коснулась выточенной женской фигуры, которая держала в руках крохотное яйцо. Она уже видела этот сюжет – он воплотился в статуе на центральной площади.
– Это Луна, – глухо прозвучало за спиной.
– Почему её изобразили с яйцом в руках? И та статуя в городе…
– Потому что она спасла их от человеческой жестокости. Когда Мирастэль выступила против драконов – люди последовали за ней, потому что сочли её жажду крови за желание воздать справедливость, – дракон едко ухмыльнулся, явно издеваясь над такой интерпретацией мотивов бессердечной полукровки. – Драконья пустошь тоже когда-то давно была местом, где росли детёныши. Жрицы часто бывали там, играли с ними и устраивали свои церемонии…
Эва печально глянула на него, начиная понимать. Девушка с настенного рисунка теперь виделась ей совсем другой.
– Луна умерла от рук людей, пытаясь защитить маленьких драконов? – спросила она.
Рейгас не ответил – лишь сжал кулаки в бессильной ярости. Огромное полотно минувшей истории, которое она собирала в своих мыслях по кусочкам, выстроилось, наконец-то, в полноценную картину. Эва прикрыла глаза – и вдруг её голова взорвалась болью. Ей почудилось, что женщина, изображённая на каменной стене, вдруг взглянула на неё. В ушах зазвучал чей-то смех, голоса, послышался лязг мечей и гневные крики множества людей.
Она отступила и схватилась за виски, пытаясь остановить этот бесконечный гул. Перед глазами всё смазывалось, растворялось, словно краски на холсте. Она смежила веки – но спрятаться от навязчивых образов не получилось. Они выпрыгнули из темноты, будто только и ждали этого момента, будто только и желали впиться в её обнажённое уязвимое сознание.
Эва плохо понимала, что происходило в тот момент. Она чувствовала тёплые руки на своих плечах, слышала обеспокоенные мужские голоса, но не могла отозваться. Тьма медленно затягивала её в своё болото. В этом мраке был лишь один кусочек света – печальное лицо женщины.
Луна горько улыбнулась и протянула ей руку.
– Пойдём, Эва, я помогу тебе всё вспомнить.
Драконы любят иначе
– Луна, чего ты копошишься? Твоё выступление совсем скоро!
– Я иду-иду, не ругайтесь, наставница!
Осознавать себя в теле другого человека было странно ровно настолько, насколько странно то, что она совершенно не контролировала свои действия. Эва чувствовала себя бестелесным духом, крохотным осколком чужой души, которая жила в голове Луны. Но всё остальное было таким же, как и прежде. Лицо прошлого перерождения походило на её, словно они – две капельки воды.
Эва понимала, что этот сон – очередное воспоминание, сокрытое в глубинах её подсознания. Виктория была права – однажды она вспомнит свою жизнь самостоятельно. И переживёт её заново вновь. Но насколько болезненной будет эта память, которая старше всей мировой истории в целом?
Луна, схватив со стола золотой браслет, надела его на себя и, довольно улыбнувшись, выбежала из шатра, громыхая украшениями. Её взгляду открылась Драконья пустошь – но не та, какой её запомнила Эва. Здесь не было привычной ярмарки, не было голосистых торговцев, зазывающих купить их товар, но были драконы. Правда совсем крохотные, явно детёныши. Они игрались друг с другом, запрыгивали на проходящих мимо жриц и напоминали ласковых щенков, ластящихся к человеческой руке. Поразительное зрелище.
Один из этих неугомонных дракончиков, выцепив Луну из толпы, бросился на неё со спины, едва не повалив ту на землю.
– Веска, ты стала такой тяжёлой! А ну слезь с меня! – прокряхтела жрица и опасно покачнулась, ощутив бодро сопящую мордочку на своей макушке. – Веска!
Неугомонное огнедышащее создание, демонстративно фыркнув, слезло с её спины и уселось на тёплый камень, выжидающе поглядывая на человеческую женщину. Зелёная чешуя сверкала на солнце, словно изумруд, а алые гребешки на макушке украшали узкую головку, словно корона.
– У меня нет с собой вкусностей, не смотри так на меня, – отозвалась Луна и погладила Веску по носу. – Давай поиграем после церемонии, хорошо?
В ответ донёсся лишь обиженный писк и шипение, но Веска покорно мотнула головой и распахнула крылья, рывком взмывая в небеса. Ещё несколько небольших дракончиков уже летали там, разрезая своими длинными телами облака. Вокруг царило такое спокойствие и идиллия, что Эва с трудом могла во всё это поверить. Неужели столь прекрасное место, наполненное светом и смехом, после превратиться в пустырь, орошённый кровью…
Она моргнула – и события вдруг сместились, словно по щелчку пальцев. Видимо, память акцентировала её внимание лишь на самых значимых моментах, отсеивая те, которые не несли особого смысла. Теперь Луна, серьёзная и величественная, стояла в центре круга, окружённая отсветом факелов. Знакомо грянули барабаны, запели флейты. Эва чувствовала, как руки её прошлого перерождения в идеале воспроизводили те движения, которые спустя тысячелетия будет повторять уже она. То же место, та же музыка, тот же танец – лишь время и имя иное.
Но одна значимая деталь на месте.
– Ты ч-чего? Зачем ты меня украл?! – испуганно закричала Луна, с тихим писком рухнув на примятую траву. – Имей в виду, убивать меня нельзя! Я драконья жрица и твоя служительница! Это грех! Тебя накажут!
Рейгаса в облике дракона она могла теперь узнать из тысячи таких же. Но, видимо, Луна видела его впервые в жизни. Он медленно моргнул, прищурив пылающие янтари глаз, и будто бы фыркнул в ответ на все её громкие возмущения.
– И как мне эти твои звуки понимать? – рявкнула Луна и неуклюже поднялась, стряхивая со своих роскошных одежд налипшую зелень. – Отнеси меня домой, негодник!
Горячий пар хлынул ей в лицо – и вместо громадного дракона вдруг возник красивый юноша. Рейгас саркастично вздёрнул чёрную бровь и окинул её задумчивым взглядом. То, как она ошарашенно выпучила глаза, весьма невежливо рассматривая его с ног до головы, весьма его повеселило. Он, стряхнув с рукава своей чёрной рубахи невидимую пыль, невозмутимо отозвался:
– Рот закрой – муха залетит. Не знала, что драконы могут в людей обращаться?
– Знала, – брякнула Луна, но даже не пошевелилась от удивления. – Просто ни разу не видела…
Рейгас насмешливо хмыкнул и приблизился к ней. От него, как и всегда, слегка пахло дымом и пламенем. А ещё жаром, совершенно нечеловеческим. Жрица смущённо отступила, но, запутавшись в юбках, с визгом завалилась назад. Наверное, отбила бы себе всю спину, если бы тёплые мужские пальцы не успели её вовремя подхватить.
– Когда я наблюдал за твоим танцем, ты не казалась мне такой неуклюжей, – раздражённо фыркнул дракон и рыком поставил её на ноги. – Не заставляй меня жалеть о своём выборе, жрица.
– Сам забрал, а теперь ещё и обвиняешь? – обиженно спросила Луна. – К слову об этом… Где мы? И зачем мы здесь?
– В Эйтионе, – с ухмылкой отозвался Рейгас и умостился возле раскидистого дерева, скрывшись в его тени от палящего солнца. – Для жрицы ты уж очень непочтительная. Вас же вроде как учили развлекать драконов – так вот и займись этим. В последнее время мне невыносимо скучно. И либо я разрушу пару человеческих селений, либо ты – что-нибудь мне споёшь. Или станцуешь. Значения не имеет – просто сделай уже что-нибудь.
Луна глупо моргнула, прошлась по его лицу непонимающим взглядом, но, видимо, серьёзность его помыслов подвергать сомнению не решилась. Недовольно собрав свои бесконечные юбки в кучу, она протопала к нему и, агрессивно звякнув украшениями, бухнулась рядом.
– С каких пор драконы стали такими эгоистами?
– С каких пор жрицы стали столь непочтительными?
На этом картинка вновь сменилась, словно кто-то перелистнул страницу. Эва с интересом огляделась, понимая, что они вновь оказались на той поляне недалеко от Эйтиона. С одним лишь исключением – на этот раз вокруг стояла непроглядная ночь. Драконий город шумел вдали, искрился огнями, словно огромное живое существо. Луна сидела возле дерева и усиленно вглядывалась в книгу, разложенную на её коленях, но сгустившаяся вокруг неё тьма не позволяла прочитать написанное. Эва с удивлением отметила – жрица держала в руках пыльный фолиант с древними сказками. И где она это только достала…
– Это ещё что за ужас?
Луна недовольно глянула на подошедшего Рейгаса, глаза которого мерцали в темноте, словно огоньки. Он взглядом, наполненным скептицизмом, оглядел тяжёлую книгу.
– «Это» – не ужас. «Это» – книга, – как неразумному ребёнку объяснила жрица и лукаво улыбнулась. – Или тысячелетний дракон в жизни книжек не держал?..
– И зачем мне эта пыль? – хмыкнул Рейгас и уселся рядом с ней. – Всю историю мира я помню и без подобной рухляди.
– Так ведь здесь и не история написана. Это сказки.
Дракон дёрнул бровью и прищурился, явно усилием воли удерживая на кончике языка все свои язвительные комментарии. Он приблизил к ней своё ухмыляющееся лицо и выдохнул прямо в девичьи губы:
– Как очаровательно. Сколько тебе лет, милая жрица, что ты до сих пор веришь в сказки?
Луна невозмутимо сунула ему в лицо тяжёлый фолиант, пряча за ним румянец, окрасивший щёки в алый цвет. Рейгас недовольно фыркнул – и оглушительно чихнул. Видимо, книга и правда была пыльной. Или же драконы просто настолько не любят читать…
– Мне девятнадцать, – смущённо сказала Луна. – Но это же вовсе не значит, что мне нельзя читать что-то подобное! Сказки многому учат.
– И чему, например, меня могут научить глупые человеческие выдумки? – язвительно поинтересовался дракон, почесав кончик носа.
– Возможно… уважению к другим?
В ответ на недовольный драконий взгляд Луна лишь засмеялась. Места для страха в её душе больше не было – в ней уже зарождалось что-то прекрасное, как цветы, распускающиеся весной. Страницы воспоминаний вдруг замельтешили перед глазами Эвы, зашелестели, сливаясь в красочный вихрь. Танцующая жрица с хохотом падала в объятия дракона, в уголках губ которого таилась улыбка. Рейгас ласково касался бледной женской щеки, заправляя светлую прядь за ухо. Следом – они оба в окружении множества крохотных дракончиков, которые ластились к их рукам, словно котята. На некоторых воспоминаниях Эва смущённо жмурила глаза, потому что наблюдать за жаркими поцелуями двух влюблённых – дело греховное.
Картинка остановилась в тот миг, когда перед ней вдруг возникло холодное и красивое лицо незнакомой женщины. Серебристые волосы, заплетённые в тонкие косы и украшенные белыми лентами, облагали изящную тонкую шею. Но равнодушные белые глаза внушали лишь отторжение – в незнакомке не было души. И тепла в ней тоже не было.
Она вся – мороз и холод, мёртвенное дыхание наступающей зимы.
– Что вы делаете здесь, принцесса Мирастэль? – напряжённо спросила Луна, пока за её спиной прятались остальные жрицы и недавно вылупившиеся драконьи детёныши. – В такое время посещать Драконью пустошь запрещено и вы…
– Мне плевать на запрет, – спокойно перебила она и махнула рукой. – Перебейте их всех.
Солдаты за её спиной, вооружённые до зубов, покорно двинулись вперёд – зазвенела сталь. Эва плохо понимала, что происходило дальше. Кровь лилась рекой, человеческие и драконьи крики смешивались в единый бессвязный вопль, наполненный болью и скорбью. Полыхало небо, окрашенное закатным огнём. Луна, прижимая к себе небольшое яйцо, покрытое зеленоватой чешуёй, пыталась незаметно скрыться в тени скал. Но кровь, капающая из раны на спине, оставляла приметные следы.
– Не дайте ей уйти!
Она устало оглянулась и рухнула на тёплый камень, прижимая к груди последнюю крупицу жизни, оставшуюся в этом месте. Некогда здесь звучал смех, песни и весёлые крики, но теперь осталась лишь бескрайняя пустота. Луна с сожалением посмотрела на бледные лица своих сестёр – и невольная слезинка скользнула вдоль её щеки. Совсем скоро и она отправится к ним. Только бы яйцо уцелело…
Топот солдат оглушил её на мгновение – они окружили её со всех сторон. Смотрели на обессилевшую хрупкую женщину с издевательскими улыбками и пинали тяжёлыми сапогами. Где-то за их спинами раздался пронзительный драконий рёв – и белая тень заслонила небо широкими крыльями. Мирастэль в облике дракона была кристально-белой, почти прозрачной, – и Эва назвала бы полукровку прекраснейшей представительницей своего вида, если бы не мерзкое уродство, сокрытое в глубине её тёмной души.
Существо, которое прокляло весь мир за факт своего рождения, не пощадило никого из них. Но и мир её тоже не пощадил.
Ни Эва, ни Луна более не были властны над собой.
Но история на этом не закончилась. Последним, что она видела перед тем, как сознание погрузилось в зыбкий мрак, было падение. Падение империи, падение мира – и первый за многие тысячелетия снег. Белая тень ярко вспыхнула в небе и разлетелась в один миг на серебряные осколки.
В следущее мгновение она увидела огромного чёрного дракона, который, изрыгая пламя, рушил императорский дворец. Беспощадный огонь обрушился на несчастных жителей города, обращая каждого из них в пепел. Дыма было столько, что он заслонял собой целое небо.
Драконы любят иначе, чем люди, – и неминуемо превращают свою любовь в одержимость.
***
– Эва, ты в порядке?
Она с трудом открыла глаза, потому что веки казались тяжёлыми и неподъёмными. Обеспокоенный Рейгас рассматривал её с тревогой во взгляде и осторожно касался бледной холодной щеки. Его горячая ладонь казалась теперь обжигающе-горячей – но оттого лишь сильнее хотелось прижаться к ней лицом. Хотелось тепла и уюта, хотелось к нему в объятия, потому что морозная стужа и смерть всё ещё холодили её сердце.
Она протянула к нему дрожащую руку и сказала голосом, в котором слышались слёзы:
– Я всё вспомнила, Рей, всё вспомнила…
– Я знаю, – отозвался юноша и бережно прижал её к себе. – Но почему-то я этому уже не рад.
Эва судорожно выдохнула, стараясь не поддаваться рыданиям, но глаза пекло от невыплаканных слёз. Граница между «Эвой» и «Луной» стёрлась так неуловимо, что она не заметила этого. Она всё ещё Эва, всё та же, какой и была. Но незримые прогалы в памяти и чувствах заполнились, сделались цельными. Словно половинка её души, об отсутствии которой она раньше даже не подозревала, вернулась на своё законное место. Луна вместе со всей своей болью и была этим недостающим фрагментом.
Эва с удивлением обнаружила себя в уже знакомой постели. Дом Рейгаса, ставший за эти дни почти родным, окружал её уютом и теплом – неподалёку приветливо потрескивал камин.
– А где… – она не успела договорить.
– Я отнёс жреца обратно, на континент, – отозвался дракон и потупил взгляд. – Не волнуйся, он в порядке. Просто растерян и напуган.
– Хоть в чём-то я его понимаю, – хрипло засмеялась Эва. – Я видела много моментов с тобой в воспоминаниях. Хотелось бы мне сказать, что Луна безумно любила тебя, но, боюсь, это будет немного неверной трактовкой…
Рейгас замер и вгляделся в её задумчивое лицо. На дне его янтарных глаз мелькнул страх. Тысячелетний дракон, когда-то разрушивший целую империю, боялся того, что она, женщина, которую он ждал столько лет, отвергнет его.
Эва наблюдала за его внутренними метаниями с лёгкой улыбкой, а в голове крутился его образ из прошлого. Любовь меняла не только людей, но даже бессмертных существ, которые способны обратить в пепел весь мир. Она коснулась его щеки и, прикрыв глаза, поцеловала. И тут же ощутила, как напряглось тело под её ладонями. На мгновение ей даже почудилось, что он оттолкнёт её.
Инициатива была потеряна, как только её голова коснулась подушки. Рейгас сжал её тонкие запястья в руках и углубил поцелуй. Казалось, впервые за последнее тысячелетие он позволил себе ослабить контроль. В конце концов, драконы и правда любили иначе – и сгорали в этой любви дотла.
Но её, драконью жрицу, это совершенно не пугало.