– В чем дело? – встрепенулся Фауст.
– Я ее знаю! – оторопело воскликнула девушка и, спрыгнув с осла, подскочила к ограде. – Мисс Гонсалес?!
На дорожке, ведущей в домик, стояла невысокая сгорбившаяся женщина в старом заношенном халате. У нее был нездоровый цвет лица, растрепанные, почти полностью седые длинные волосы, а в лице ее угадывались индейские корни. На голос кошки она не отреагировала никак. Более того, как стояла, вперив взгляд ни то в землю, ни то в работающую служанку, так и осталась.
– Мисс Гонсалес? Минерва Гонсалес? – более робко позвала кошка. Когда же она приникла к низкому заборчику, женщина затравленно глянула на нее. Ее глаза были пусты и совершенно безумны.
– Щуууу! – закричала старуха и махнула на Киру тонкими сухими руками, словно пыталась отогнать голубей или злых духов.
– М-мисс Гонсалес? Вы меня не помните? Вы целый год вели у нас травоведение в Зеленом Доме! Я училась у Вас! Мисс Гонсалес? Как Вы здесь очутились? – Кира попробовала найти защелку на калитке изнутри, но хозяйка в ответ на ее действия вдруг истошно закричала и бросилась к дому. Кира отшатнулась и ощутила жесткую ладонь пса на своем плече – и, нужно отметить, сразу успокоилась. Он каким-то образом очутился уже у нее за спиной и тоже не сводил глаз с женщины.
– Не надо… не иди за ней. Это может быть опасно – может для тебя, а может и для нее.
Девушка послушно кивнула.
– Шасси, кто эта женщина? – спросил пес у служанки. Но и та отреагировала на его обращение подстать хозяйке участка – вся съежилась, будто так ее не узнают, быстро побросала какие-то луковицы в подол и, тревожно озираясь по сторонам, тоже убежала в дом.
– Что это такое было? – наконец опомнившись, спросила Кира.
Пес пожал плечами.
– Не знаю. Я же говорю, с ними что-то не так. Я тебе это сказал еще когда мы только въехали.
Кира медленно кивнула. Теперь ему удалось привлечь ее внимание. Она словно бы опомнилась от какого-то помутнения и увидела городок с другой стороны. Еще немного постояв на дороге, прислушиваясь к абсолютной, невозможной тишине (в лесу не пела ни одна птица, не стрекотал ни один кузнечик в траве!), она решительно произнесла:
– Давай углубимся в лес. Может быть, он что-то скажет мне?
Но и этот эксперимент не принес никаких результатов. Кира медленно бродила от одного дерева к другому, ласково и нежно притрагиваясь к грубой рыхлой коре дубов, к гладкой поверхности ольхи, шелушащейся шкуре редких берез. Фауст сел на землю, где она ему указала, и пристально следил за действиями ведьмы. Она обещала не уходить и не исчезать и честно держала обещание. И все равно, он с удивлением наблюдал, как то и дело она пропадает из его поля зрения. Вот она есть – и вот ее нет. Слилась, стала частью леса, веткой, прутиком, клочком запоздалого тумана. Он совершенно не мог засечь момент, в который это происходит. Но когда она не проявилась больше минуты, немедленно вскочил и позвал ее.
– Я здесь, – практически сразу девушка отозвалась и вышла откуда-то сбоку. – Лес какой-то… приглушенный. Словно в трансе или очень сильно напуган.
– Забавно, – хмыкнул Фауст. – Я увидел то же самое в людях, а ты в деревьях. Ты можешь спросить его, что происходит?
– Я спросила, – кошка вздохнула. Она была не на шутку встревожена состоянием лесного существа. – Эффект примерно такой же, как у мисс Гонсалес.
– А ты уверена, кстати, что не обозналась? Кто эта женщина?
Кира кивнула.
– Вообще уверена. Всякое может быть, но… нет, думаю это она! Я это лицо никогда не забуду! Такая сволочь была с нами, ты себе не представляешь! – доверительно созналась она. – Она заставляла зубрить все названия на трех языках, все подвиды, все сроки созревания, все классификации. А когда она засекла, что я при ответе спрашиваю совета у самих растений, то, по-моему, вообще меня возненавидела. Моя единственная тройка была из предметов класса ботаники.
Пес хмыкнул. Эмоции девушки были ему знакомы до нельзя. Правда, не с ботаникой, но с иными предметами. Он тоже хлебнул преподавательской ненависти за свою излишнюю продвинутость в некоторых вопросах.
– Что будем делать? Ты можешь как-нибудь успокоить лес? – поинтересовался он.
Кошка на мгновение задумалась, но потом просияла.
– Фауст, вот я дура-то! Здесь же самая огромная библиотека мира под боком – наверняка там есть сборники лесных заговоров на все случаи жизни! И труды Гонсалес есть точно, это же можно очень просто проверить! – она было рванулась к дороге, но нерешительно остановилась. – Есть одно заклинание! Оно не успокаивающее само по себе, но побочный эффект имеет. Дай-ка я его сейчас попробую, а потом уйдем. Хуже не будет.
Пес безразлично кивнул. Ему было все равно, но посмотреть на колдовство он был не против. Кошка встала спиной к пышному кусту орешника и закрыла глаза руками, начала что-то быстро неразборчиво шептать. Буквально через несколько секунд остановилась, громко зашипела и отняла руки от лица.
– И все? – он был несколько разочарован.
– И все, – насмешливо ответила кошка. – Ты ждал шоу типа как в Блуме?
Пес растерянно пожал плечами.
– На самом деле таких серьезных заклятий, как там я сделала, очень мало. Таких сложных и… емких, что ли. Лесная магия в основном очень простая и конкретная. Сейчас, например, я попросила любого, кто не со мной, не подпускать к городку. Беспутянка называется. Основа основ.
Кошка отвернулась и покопалась под орешником, против которого стояла. Отрыла небольшой корешок и аккуратно отсекла. Послюнявила срез отростка и осторожно убрала в карман.
– Это заклинание для безопасности от хищных зверей или от погони. Оно призвано успокоить людей, напуганных преследованием, но как побочный эффект успокаивает и сам лес немного. Пусть будет. А в качестве платы – она похлопала себя по карману – я должна буду посадить детку той породы, к которой обратилась, в далеком краю, чтобы его род расширил свои владения.
Она сделала всего три или четыре шага обратно к деревне, но тут же исчезла из виду. Пес хотел было последовать за ней, но с удивлением обнаружил, что не может протиснуться сквозь густой куст, взявшийся прямо-таки ниоткуда. Прорваться ему не удалось – ветви больно кололись, просвета впереди видно не было, а густота куста представлялась совершенно непреодолимой.
Он уже набрал воздуху в легкие, чтобы позвать кошку, но она и сама возникла рядом.
– Извини, – мягко произнесла она. И осторожно взяла его за руку. – Чуть не забыла. Теперь ты со мной. И если пойдешь в лес один, обязательно заблудишься… в ближайшие три дня точно, по крайней мере.
Как только она к нему прикоснулась, от строптивого куста не осталось и намека. Ничего похожего впереди не наблюдалось – чистое, открытое пространство между деревьями, уж пройти точно можно. Нечто похожее на вредное растение оказалось где-то в полутора метрах от них. Дивясь могуществу женщины, Судья послушно следовал за ней. Быть ведомым было для него непривычно, ново, но от ее горячей лапки ему было очень даже приятно.
* * *
– Вот она! Черт возьми, Фауст, я нашла! Подержи эту долбанную лестницу.
Кошка спрыгнула с верхотуры, мягко приземлилась рядом с псом на три лапы, подмышкой четвертой держа темно-красную энциклопедию. На обложке большими золотыми буквами значилось «1000 имен, перевернувших науку!». Они сели на пол, опершись спинами о стеллаж, и Кира открыла том на нужном месте. С фотографии на всю страницу им ясно улыбалась черноокая индианка Минерва Гонсалес. Доктор биологических наук, вундеркинд в области травоведения, знавшая наизусть более сорока тысяч пород растений, подарившая миру пятнадцать томов иллюстрированного атласа лечебных трав с подробным описанием их свойств и способов применения.
– Вот она…– Кира провела рукой по портрету. – Старая стерва. Она всегда повторяла, что у меня нет будущего, потому что я выскочка.
– Ну, она была права в каком-то смысле, нет? – не удержался пес от колкого замечания. Кошка дежурно пихнула его локтем. – Не злорадствуй, – парировал пес. – Видишь, что с ней теперь стало. Интересно, она сошла с ума и потом сюда попала или наоборот?
– Думаешь, она сошла с ума?
– А ты думаешь, нет? Она, хочешь сказать, всегда так себя вела – шикала на людей, а при попытке приблизиться убегала, размахивая руками?
– Нет, ну не так… – кошка перебирала свои воспоминания. Пес взял книгу к себе на колени и стал ее пролистывать. – Довольно нелюдимой всегда была. И очень тщеславной. Она была гением и обладала феноменальной памятью. Но по-настоящему чувствовать лес ей было не дано. Думаю, она из-за этого так относилась к студентам-ведунам, не только ко мне.
– Ты не поверишь… – пес протянул ей книгу, показывая на другую страницу. – Узнаешь?
У Киры глаза округлились.
– ЛУНА!? – воскликнула она. На что пес строго на нее цикнул, напоминая, что они прокрались в отдел истории и автобиографий, договорившись ни к кому не обращаться и желательно, не попадаться на глаза. По пути в библиотеку после короткого спора Кира все-таки согласилась не афишировать любые их находки, умозаключения или подозрения и не советоваться без псова согласия с местными светилами. «Если тебе так хочется что-то обсуждать, так обсуждай со мной! – сказал ей тогда Фауст. – Это ведь ты там рассуждала о партнерстве, так вот и будь мне тоже адекватным партнером. А я просто прошу не лезть на рожон».
Кошка зажала рот и уже шепотом повторила и без того очевидный факт, беря у Фауста книгу.
– Луна! Это ведь Луна!
– Ну, или ее сестра близнец, – Судью что-то насторожило, он прислушался и, оставив кошку читать статью, тихо подкрался к краю стеллажа, выглянул в проход.
А подпись под фотографией гласила примерно следующее: «Амалия Анагард Принстон. Астрофизик, астролог. Первая в мире женщина, получившая ученую степень в области астрономической физики. Создала теорию силовых энергетических линий, доказала принцип фиксации каждой линии на силовой точке. До открытия Принстон считалось, что силовые точки планеты – это точки пересечения различных энергий, несущие в себе дополнительный заряд. Но теория Клубка Принстон приводит доказательства того, что пересечения линий не только не несут дополнительной энергии, но и порой вообще не существуют, т.к. различные типы энергий могут проходить в разных слоях реальности. Таким образом, энергии мира не пересекаются, а накладываются одна на другую, и энергетическое поле планеты напоминает скорее многослойный клубок, нежели сеть с узелками пересечений. Однако теория не дает объяснения тому, что из себя представляют истинные силовые точки, а лишь указывает на то, что каждый поток энергии привязан («фиксирован» в терминах самой Принстон) к какому-либо реальному неодушевленному, а в некоторых случаях и к живому объекту на земле, в воде или в воздухе. Теория была подвергнута критике за попытку интерпретации и популяризации учения древних о Богах Зоома и многими учеными так и не была принята. Также Амалия Принстон написала множество книг по астрологии и теории Зодиака. Она объясняет связь характера человека с датой и местом его рождения тем, что душа, летящая из конкретного созвездия (Амалия ввела термин «Дом» для обозначения астрологической зоны информационного поля) в конкретный час, день и точку, последовательно проходит через все энергетические слои планеты, словно игла через клубок, «цепляя» именно эти энергии на себя, приобретая соответствующие качества и таланты…»
– Что значит – ты не знаешь!? – донеслось до ее слуха откуда-то из зала. Кира отложила книгу и тоже подползла поближе к Фаусту. А затем, не в силах устоять перед собственным любопытством, и вовсе протиснулась к самому краю, оттеснив пса.
На красной ковровой дорожке показалась разъяренная Лена в компании притихшего профессора Самсон-Блюмцвейга, главы этого самого отдела, и совсем раздавленного, казалось, ее тирадой Джорджа.
– Тебе ясно же сказали, чтоб следить и глаз не спускать! Где теперь их искать, дубина ты старая?! И что эти КСные твари задумали? Кто мне расскажет? Может ты, урод немой? Ты мне скажешь?!
Джордж еле переставлял вялые ноги, с трудом поспевая за полной энергии женщиной.
– Леночка… ну, ну не кипятитесь вы так!
– Я тебе не Леночка! – взорвалась она. – Тоже хорош! Бочка пузатая. Совсем охренел со своей паранойей! Ишь, задумал, чтоб все книги по толщине выстроить! Кто вообще так выставляет?! Это ладно, твой отдел, делай, что хочешь, но кто тебе дал право архив распечатывать!? Черт их знает, что они уже успели вычитать тут. Где гарантия, что они сейчас не здесь?
– Ну-так, по-моему, именно ваша задача нас такими гарантиями обеспечивать, – сухо и холодно процедил профессор. Видимо он попал в точку, потому что Лена сначала покраснела, а потом и вовсе почернела вся. Она обернулась к профессору, который уже, по всей видимости, пожалел, что вякнул, беспомощно озирался по сторонам в поисках укрытия. Она нависла над ним, несмотря на то что вроде бы была ниже ростом.
– Ты забываешься, старик. Тебе напомнить? Напомнить, кто я такая? – прогремела она страшным голосом.
– Нет, – дрожащими губами, но стараясь сохранить хоть какое-то достоинство, тихо произнес он. На его лице читалось глубокое отвращение пополам со смертельным страхом. – Не нужно. Я помню.
– Вот и ладушки, – немного успокоившись, но, все еще сверкая глазами, сказала она. – Теперь за работу, бездельники. И зачем вас она только держит, два бесполезных кретина… нужно было разделаться с вами еще в прошлом кризисе!
Лена царственным движением отправила мужчин вперед, а сама пошла вглубь замка по направлению к читальному залу отдела.
Кошка быстро спряталась и прижалась спиной к стеллажу.
«Ты был прав», – собиралась сказать она псу, но его рядом не оказалось. Кира тревожно поозиралась по сторонам, не понимая, куда он мог деться.
Однако времени на раздумья не оставалось, потому как она уже могла различить приближавшиеся грузные шаги и злобное бормотание профессора Самсон-Блюмцвейга. Не найдя других вариантов, она залезла на самый верх лестницы, почти до крышки широкого дубового стеллажа, и застыла, постаралась слиться с пыльными старыми книгами.
Мужчина прошел мимо пролета, в котором она пряталась, лишь мельком в него заглянув. Как она и надеялась. Но все же несмотря на то, что его приглушенные проклятия в сторону Лены быстро удалялись, сердце ее продолжало бешено стучать. Видимо сейчас только она поняла, что-таки ввязалась в какую-то заварушку. А еще, что вся ее прежняя уверенность была замешана на том, что она была тут не одна.
«Однако быстро я избаловалась. Ну и ничего. Всю жизнь как-то одна справлялась…» – тоскливо подумала она, судорожно прикидывая, куда мог деться пес. А что, если он вдруг исчез насовсем? Как ей выбираться? Куда идти, как связаться со Стиксом? Нет, ну на этот счет у нее были инструкции.
Трудно сказать, что привлекло ее внимание, и из-за чего она посмотрела вверх. Суть в том, что она-таки посмотрела. И встретилась глазами с черной бездной. Прямо над ней в тени под потолком на крыше стеллажа кто-то сидел. Черные потусторонние глаза уставились ей прямо в душу. Она не разобрала что это такое, ее мозг только высветил глаза и невероятное количество длиннющих жутких зубов. Только и успела, что судорожно набрать воздуху в легкие, а крик так и застрял в глубине, не родившись. Ноги ее тут же подкосились, пальцы рук разжались, выпуская перильце лестницы, и кошка полетела вниз. Но существо очень быстро и ловко поймало ее за запястье и подтянуло к себе. Стеллаж под ними опасно покачнулся, однако устоял.
– Ты что?! Кира, дурочка, это же я! – шепнул он ей в ухо.
Неизвестно, каким чудом на краю удержался сам пес, но он удержался, и кошка тоже, крепко обвив его за могучую шею. Страх тут же улетучился. Она облегченно ткнулась лбом ему в ключицу, нащупала ногой лестницу и снова обрела равновесие.
– Ты что?! – снова зашептал на нее пес, удостоверившись, что она стоит крепко и все в порядке.
– Перенервничала и испугалась, – зашептала в ответ кошка, чувствуя, что расплывается в улыбке. Пес ее расслабления не поддержал, а наоборот скептично покачал головой.
– А если бы грохнулась!?
– Ну, упала бы на лапы. Спасибо, что поймал, конечно… Я совершенно не заметила, когда ты туда забрался. Оглянулась, а тебя нет.
– Ну так! – гордо приосанился успокоившийся Судья, намекая, что при его выучке так и должно быть. – Ладно. Давай выбираться отсюда поскорее. Попробуем сделать вид, что нас тут не было…
Глава V. Навязчивые гости, друзья и сновидения
Нужно сказать, что в целом их маленькая авантюра удалась. Проскользнув незамеченными к выходу из замка, они сделали небольшой крюк и спокойно выехали со стороны леса к гостинице Луны, нарочито беззаботно смеясь и всячески демонстрируя, что весь день провели на прогулке. Луна немного пороптала на то, что они так поздно и не ужинавши, накормила «детей» пельменями в горшочках, и, пожелав им спокойной ночи, отправилась спать.
У Киры в голове было совершенно отчетливое раздвоение реальности. С одной стороны – теплый уютный городок вокруг волшебного замка с книгами. Добрая и мудрая хозяйка, идеальная, как Мэри Поппинс, и, что немаловажно, благосклонная к ней. Потрясающая природа и интересные люди. С другой… эти люди на поверку оказываются не теми, кем кажутся. Город полон обезумевших ученых с мировыми именами (Фауст подтвердил ее подозрение, сказав, что пока пролистывал добытую ей энциклопедию, встретил еще три или четыре лица горожан). Где-то работает аппарат, создающий ночные кошмары, которые держат в напряжении почти все население. Зачем? Для чего? Что за игру ведет эта чертова Лена? Что это за кризис, о котором она говорила? И кто она такая, что профессура замка так ее боится?
Они с Фаустом просидели в ее комнате, обсуждая и споря по всем этим вопросам, чуть ли не до полуночи. Кира настаивала на том, что именно Лена и есть корень зла. А Фауст же говорил, что за ней стоит кто-то еще и скорее всего это Вероника. Но оба они не могли предположить, для чего вообще здесь мутится вода. В открытое окно проникал легкий ветер, чуть-чуть колыша занавеску, доносились ночные ароматы, лягушачьи и сверчковые песни. Когда же звери стихли и основным звуком остался мистический шелест рогоза, пес решительно поднялся.
– Все. Спать ложись, а я покидаю «покои незамужней девы» … – ехидно добавил он и полез в окно по своему обыкновению.
– Дались тебе эти «покои»! – сконфузилась у него за спиной Кира. Пес ухмыльнулся, перебираясь по черепичной крыше в свою келью. Он чувствовал победу, сохраняя за собой последнее слово в таких маленьких бессмысленных спорах.
Спать ему не хотелось. Слишком много мыслей вертелось в голове. Он вышел в узкий коридорчик, умылся холодной водой в крохотной общей уборной, с надеждой, что в голове прояснится. Не прояснилось. Его все время мучила, терзала какая-то мысль, но он никак не мог за нее ухватиться. Пребывая в такой вот задумчивости, он вернулся в комнату, но там его ждал сюрприз.
– Привет, – кошка робко стояла у окна, прижав уши.
– Привет… – под ложечкой внезапно засосало. Вот что это была за мысль! Вчерашний Кирин вопль на самом деле что-то перевернул в нем и до сих пор стоял у него в ушах. Ему было дискомфортно оставлять ее без пригляда, ему хотелось что-то делать, как-то действовать. Лишь бы только быть уверенным, что такой вот крик он больше не услышит. – Что случилось?
– Ничего. Просто спать не хочется и… есть еще несколько моментов, которые мы не проговорили. Вот я и решила проверить, вдруг ты тоже еще не спишь.
– Не сплю. Проходи, раз пришла, – нацепив искусственную суровость, пригласил пес. Она оглядела комнатушку и уселась по-турецки на кровать.
– Дааа, у тебя и правда тут все совершенно по-другому. Ты верно подметил.
– Я вообще практически все время прав, кошка. Ты удивляешь меня своей способностью так долго игнорировать этот простой факт. И о чем же ты хотела поговорить?
– Мы не проговорили, как будем действовать дальше! Я считаю, что нужно пройтись по дачам, подтвердить или не подтвердить твою мысль о том, что все это ученые. Порасспрашивать их.
Пес задумался. Это был хороший вопрос. Что им делать дальше? Он подошел к окну и оперся о подоконник. Нежный озерный воздух освежал и бодрил голову. Ему нужно было как следует все обдумать.
– Нет. Думаю, лучше прикидываться валенками. Завтра поедем в замок как ни в чем ни бывало и будем продолжать поиски по поводу основного твоего вопроса – преследование черной тварью, атипичный некроз и так далее. Кстати, о некрозе! Как тебе насчет отдела медицины? Может быть, в патологоанатомических справочниках что найдется?.. – Вопрос остался без ответа, но Фауст уже скорее просто рассуждал сам с собой, чем беседовал. – А по поводу ученых… можно и проверить, конечно. Но я заранее уверен, что так оно и есть – в дачах живут престарелые, выжившие из ума светила наук, притом самые разные. Выращивают помидоры. И транспортное кладбище здесь тоже очень логично. Притом им кошмары не снятся… Возможно, это место – действительно своего рода дом престарелых? И Вероника таким образом меценатствует, или напротив – предлагает спокойную старость бывшим ученым взамен на сбережения. Этот ремонт и новые книги – это же все стоит безумных денег! Кстати, ты заметила, что город весь заселен стариками, в крайнем случае людьми на пороге старости? Тут нет ни одного ребенка! Даже прислуга, эти кухарки, служанки – они все крепкие, но зрелые люди. Ты здесь, по-моему, самая молодая, – его вдруг осенила идея. – Да ты вообще выбиваешься из всей этой картины! Молодая, здоровая, умственно полноценная… ну, почти. Нахрена-то она именно тебя сюда позвала?
В комнате было подозрительно тихо.
– Кира? – пес обернулся. Она спала. Мерно посапывала, подложив лапки под голову, скрутившись комочком на гладком покрывале. Фауст вздохнул, подошел и присел рядом с кошкой.
«Спать ей не хочется, как же…»
Очевидно, что девушке было страшно оставаться одной. Вот она и проникла к нему в окно. Задала вопрос. И оказавшись в безопасности тут же вырубилась.
– Эх, Кира… – внезапный порыв вдруг заставил его протянуть руку и погладить ее по голове, по мягким шелковистым светлым волосам между ушами. Кошка взмахнула хвостом. Слегка заворочалась, поежилась, скрутилась еще сильнее, зарылась носом в лапы, совсем как домашняя зверушка. Он умильно улыбнулся.
– Ты могла просто попросить меня не уходить, глупая…
Судья влез в окно ее комнаты, осмотрелся, схватил с кровати цветастый плед, за которым, собственно, сюда и пришел, и уже собрался уходить, когда что-то привлекло его внимание.
Пес оглянулся, прислушался, принюхался… Какой-то шорох доносился от входа. Словно кто-то тихо скребся об косяк или осторожно ковырял дверную ручку. Или пытался вскрыть замок. Фауст опустил взгляд, и на секунду у него сперло дыхание. Ему показалось, что из щели под дверью извиваются плотные теневые щупальца, словно осьминог, скроенный из черноты, пытается найти что-то по эту сторону, слепо шарит по полу и пролезает все глубже в комнату, подбираясь к кровати. Он встряхнул головой – и все пропало. Посмотрел прямо на дверь – и на периферии зрения оно опять появилось. Судья бесшумно подкрался к двери и взялся за ручку. С той стороны доносилось нетерпеливое дыхание и какой-то странный шепоток.
Пес нажал на ручку и решительно открыл дверь.
Лена от неожиданности отшатнулась и даже грохнулась о стенку коридора.
– Что вам здесь нужно в такой час? – сурово глядя на женщину сверху вниз спросил Судья. Он внимательно следил за ее лицом, за ее запахом, за всем, что с ней происходило. Пес был удивлен, что она вот так нагло сунулась в комнату кошки. Он удержал себя от прямого нападения, потому что хорошо помнил, как легко и сильно его отделало в Ганолвате. Хватит с него внешне безобидных толстячков, неосмотрительность ему слишком дорого стоила. К тому же чем дольше он будет притворяться пассивным и глупым, тем больше сможет узнать.
– О, мистер Кроули!.. – женщина судорожно выдумывала отмазку. – А я как раз к вам! – нашлась она.
«Врать до последнего, вот ваша тактика… хорошо, подыграем. Чем больше наврешь, тем больше запутаешься».
– Вот как? И чем обязан?
– Ну, вас сегодня совсем не видно было. И, кажется, ваша эта мисс умница вас совсем загоняла, – Лена уже оправилась, прислонилась к стене совсем близко к псу. Его прямо-таки обдало большим количеством душных запахов ее тела.
– Вы полагаете, что я сильно устаю?
– Ну, это очевидно! – она начала откровенно строить глазки, глубоко и чувственно дышать, и жеманно тушеваться. – И я, конечно, беспокоюсь, чтобы вы чувствовали себя в нашем городе комфортно и отдохнувшим. К тому же жизнь человека вашей профессии связана со многими опасностями и лишениями. Я уверена, что немного женского общества вам пошло бы на пользу…
По мере произнесения этого бреда она томно подавалась все ближе к псу и даже (нет, не кажется, это было уже слишком очевидно) вставала на изготовку для принятия романтического поцелуя.
– Вот я и решила… прийти и…
– И предложить себя?
Фауст тоже слегка подался вперед, приблизился к ее немного одутловатому рыхлому лицу почти вплотную. Поэтому сейчас он с удовольствием лицезрел очень крупный план выкатившихся ошарашенных глаз и выражения крайней обескураженности.
– Что?..
– Лена, если Вы пришли искать близости со мной, то почему ищите меня в комнате мисс Форестер?
Женщина быстро захлопнулась, но то, ради чего был устроен спектакль, Фауст получил. Прежде, чем она взяла себя под контроль, на ее лице промелькнула такая чудовищная злость и досада, что у пса даже уши «зажглись». Для того, чтобы она начала совершать глупые ошибки, все сделано. А чтобы ускорить процесс осталось ее только смертельно обидеть.
– Это раз. Два: это у вас в городе так принято – среди ночи проникать в чужие комнаты без стука, вскрывая замок шпилькой? С кем мне следует обсудить эту странную традицию – с Луной? С Вероникой? Может быть с Бюве?
– Знаете, Азиз, вы совсем ничего не понимаете. Обсуждать можете что угодно и с кем угодно, я тут сама по себе. И если вы пытаетесь запугать меня, то напрасно, – сухо ответила женщина.
– Боюсь, Леночка, вы тоже чего-то не понимаете. И обо мне, и о нашей умнице… Вам лучше отступить. – Видимо он попал в точку, потому что после этой его фразы у нее прямо даже скулы свело от злобы.
– Нет, дорогой мистер Кроули, это все же вы чего-то недопоняли. Я никогда не отступаю, – злобно продекламировала она. – Я всегда добиваюсь своего – миром или войной.
Совершенно деревянная, но невозможно гордая, она медленно повернулась и пошла по коридору. К удивлению пса – не назад, а вперед, удаляясь от лестницы. Спуск на первый этаж был совсем рядом, через одну дверь от него. Но она почему-то предпочла пойти вдоль всех комнат длинным путем, но не несколько шагов назад. Неужели это чтобы не отступать? Но это уж совсем как-то глупо.
– Да, и Лена, – окликнул ее вдогонку пес, чтобы дожать все запланированные гайки. – Еще три. Относительного женского общества… Не дай Бог мне когда-нибудь так оголодать.
Это, по всей видимости, была последняя капля. Лена вся пожелтела, будто от злости у нее печенка отказала. Ни слова больше не говоря, она скрылась за поворотом, неся остатки своего достоинства.
В комнате кто-то был. Она это чувствовала. Лежала, не дыша на спине, и боялась слишком громко хрустнуть ресницами.
«Нельзя сбиться с дыхания, – диктовала она сама тебе, чувствуя, как ледяные пальцы ужаса сковали горло. – Пусть думает, что я все еще сплю».
С величайшей осторожностью она осмотрелась в темноте. Окно открыто, легкий тюль слегка колышется. В озере тихо переругиваются самые запоздалые лягушки – остальная живность уже заснула. Мертвый час, час быка… видимо около четырех. На потолке оранжевые и красные тени от горящей над входом вывески. Ночь уже не такая плотная. Воздух пронизан еще не видимыми, но ощутимыми холодными нитями тумана. Небо неуловимо прозрачно и с каждым мгновением становится светлее. Она повела взгляд вниз, в глубь комнаты. В голову закралась мысль о том, что возможно, ей придется заглядывать под кровать, но она отогнала ее, как только смогла быстро.
Вот.
Вот оно. Не померещилось. Темное пятно, глыба чего-то в углу возле двери…
Кира судорожно думала, как быть и прикидывала, как быстро сможет выскочить в окно. И как высоко лететь.
Оно шевельнулось!
Кошка почувствовала, как дыхание ее совсем застопорилось.
Густая тень в углу медленно выпустила вверх щупальце… и щелкнула выключателем.
Зажегся свет. Фауст, щурясь, развалился в кресле со смутно знакомой книгой в руках, а щупальцем была, естественно, его рука.
– И чего ты так сопишь?
Кошка с облегчением выдохнула и даже слегка взвыла от пережитого страха.
– Ты! Я чуть не описалась от страху!
– Ну что ж, ты? Надо было. Авось те, кто на тебя тут глаз положили, одумаются. Решат, что ты умственно отсталая.... Тебе за клеёночкой сбегать? – устало отозвался пес в своей обычной манере.
– Пшел к черту, – беззлобно буркнула кошка, и потом вдруг встрепенулась. – Ты вообще охренел! Что ты тут делаешь посреди ночи?
– Э… – обескураженный пес даже не нашелся, что съязвить от таковой наглости. Он недоуменно развел руками, как бы демонстрируя кошке великолепные и безграничные пейзажи ее неправоты. – Это моя комната, вообще-то.
– Да!? Ой! – наконец Кира нашлась и присмотрелась. Несмотря на введшее ее в заблуждение цветастое одеяльце, комната действительно была псова, строгая и без излишеств. – Ой… Фауст, извини. Я… Я заснула?
– Заснула. И не переживай, спи дальше.
– Да нет… и так разлеглась тут, место твое заняла, – смутилась кошка и начала медленно собирать в кучу одеяло.
– Нет, не уходи. На самом деле хорошо, что ты тут задрыхла. Я хочу сказать, что будет лучше, если ты будешь у меня на виду. Особенно когда спишь.
– Тебе так… нормально? Точно?
Кошка изобразила колебания. Но от Фауста не укрылся крохотный, робкий и сдержанный вздох облегчения.
– Расслабься. Если бы ты не подразумевала возможности заснуть здесь, ты б и не пришла.
Для подтверждения своего намерения, пес дежурно улыбнулся, кивнул, как бы прощаясь, и выключил свет. Кошка еще какое-то время посидела истуканчиком на кровати, затем медленно улеглась, шурша одеялом. Когда ее глаза привыкли к темноте, она рассмотрела, что телохранитель как будто бы углубился в чтение книги.
– Спи. Я буду рядом, – еще немного погодя сказал он.
* * *
«…Современная теория ЖИЗНИ и СМЕРТИ представляет собой эталон дихотомического подхода к явлениям в науке. Я напомню, что эта концепция постулирует, что ЖИЗНЬ – есть активная энергия, имеющая направление и количественное значение. А СМЕРТЬ – это состояние тела, когда в нём не остаётся жизненных ресурсов. Т.е. сегодня принято считать, что СМЕРТЬ – есть тьма, отсутствие ЖИЗНИ. Однако для общего развития вы должны знать, что есть и альтернативные теории. Одна из них предполагает, что СМЕРТЬ – это тоже активная энергия, имеющая количественное значение и направление. В этом учении энергия смерти – как соль. Она кристаллизуется в теле по мере того, как оно живёт. Накапливается по чуть-чуть, особенно в опасные для жизни часы, во время болезней, при сильных стрессах, во время депрессии и уныния. Когда её концентрация превышает определённый лимит, критическое количество, то тело умирает, так как ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ по сути своей хоть и не противоположны, но несовместимы. СМЕРТЬ вытесняет связующую компоненты личности ЖИЗНЬ, словно противоположно заряженный магнит. Критика данной теории очевидна: не существует приборов, которые могли бы замерить количество этой самой СМЕРТИ, то есть фактически её существование не подтверждено. Однако в пользу учения говорит то нескончаемое количество случаев, когда человек по всем законам биоэнергетики должен уже умереть, но продолжает жить, не уходя в отрицательный баланс, о нём мы поговорим позже. Любопытно, что теория не предполагает чёткого ограничения количества СМЕРТИ, которое может выдержать тело, напротив, утверждаются широкие индивидуальные различия и даже рассматривается вариант энергетической подмены ЖИЗНИ на СМЕРТЬ в качестве связующего звена энергий личности. Данная теория называется в литературе теорией Активной Смерти, но вряд ли вы часто встретите…»