В порывах ветра. Невыдуманная история

– Валерия, тебе нечего бояться. Я рядом. Я держу тебя, – увещевал меня муж, – Не бойся. Нам нужно перебраться на ту сторону реки, у нас там свое место для рыбалки. Пойдем же! – он медленно потянул меня на себя и отступая, попятился задом, не теряя со мной зрительного контакта.

Я доверилась ему и на подкашивающихся ногах медленно продвигалась вперед. Игорь подбадривал меня улыбкой, его глаза источали такую теплоту и нежность, что это вселяло в меня силы и уверенность. Переход по шаткому мосту, словно символизировал собой наши отношения, и я шла за ним, видя в нём надежную опору.

Михаил Ефремович покатывался со смеху.

– Не думал, что ты у нас такая трусишка!

Я не обижалась на него, он был добродушным и веселым человеком. Мне повезло с таким свекром, общение с ним было легким и непринужденным. От него исходило невероятное душевное тепло, в котором я нуждалась сейчас больше всего.

Мы остановились в живописном месте недалеко от моста, они закинули свои удочки и присели на раскладные стулья, принесенные с собой. Я же пошла прогуляться, но озверевшие пауты, почуяв во мне легкую добычу, атаковали и кусали каждую минуту. Казалось, эти кровососущие твари жрут меня живьем! Некоторые особи достигали трех сантиметров в длину. Укусы были очень болезненными, а на их месте появлялись ярко-красные большие папулы. От свекра я узнала, что пауты, то же самое, что слепни. Кусались только самки в момент произведения потомства, для чего им был жизненно необходим белок. И они ни перед чем не останавливались, чтобы получить желаемую порцию свежей крови. Поэтому отогнать их от себя было практически невозможно. Самцы паутов были абсолютно равнодушны к любым видам млекопитающих и питались цветочным нектаром.

– И как вы только терпите этих кровососов? – негодовала я.

– Привычка дело такое! – смеялся Михаил Ефремович.

Мы пробыли на рыбалке часа три, за это время на мне живого места не осталось. Все тело зудело, и я зареклась ходить на речку. Всю дорогу домой я недовольно ворчала и злилась, а они только смеялись и шутили надо мной. Пришли мы, когда уже совсем стемнело.

Анастасия Яковлевна, словно знала точное время нашего возвращения. Все уже было готово к нашему появлению, и она величественно восседала за накрытым столом в ожидании семьи. Никаких признаков сближения у меня с ней не ожидалось, моя свекровь была неприступной, как скала. Я делала робкие попытки найти общий язык с ней, но она и близко меня к себе не подпускала.

Как-то вечером, направляясь в спальню, я услышала громкие крики из кухни. Михаил Ефремович и Анастасия Яковлевна о чем-то бурно спорили друг с другом. Я не намерена была подслушивать и становиться непрошенным свидетелем семейных распрей между свекрами, поэтому решила незаметно проскользнуть мимо них, но что-то заставило меня остановиться. В этот момент Михаил Ефремович замахнулся на свою жену и собирался ударить ее, но вдруг стал кружиться на месте, как волчок, постоянно промахиваясь. Зрелище было просто жутким! Вдобавок ко всему свекровь дико расхохоталась, будто в нее вселился бес. Глаза ее горели зловещим огнем, а на лице проявился звериный оскал. Меня обуял такой страх, что я шагу не могла ступить, словно меня пригвоздили к полу. Внезапно, Михаил Ефремович остановился. Вокруг наступила звенящая тишина, смолкли звуки природы и только его тяжелое дыхание разносилось по липкому и густому воздуху.

– Ведьма! – надрывно просипел он.

Оцепенение спало, и я побежала в спальню, не чуя ног под собою. В голове, словно молотом стучало: «Ведьма! Ведьма!». Заперев дверь, я свернулась под боком у крепко спящего мужа. «И что это сейчас было? Не иначе, колдовство какое-то! Что за чертовщина творится в этом доме?! Что кроется за красивым лицом моей свекрови? Это лишь прикрытие ее темной души?» – от этих мыслей волосы шевелились. Я никогда не верила ни в Бога, ни в чёрта, не была ни набожной, ни суеверной. Для меня даже рассказы о домовых, казались детской страшилкой. Но с этого дня мое мировоззрение кардинально изменилось. Я не имела ни малейшего желания разбираться во все этом, но верила своим глазам. И то, что я сейчас увидела не поддавалось никакому разумному объяснению, что только добавляло страху. Неизведанное всегда пугает нас сильнее, ибо мозг услужливо подкидывает фантазии – одна страшнее другой. Я так и не сомкнула глаз за всю ночь.

Утром Анастасия Яковлевна подозвала меня к себе. «Неужели заметила меня вчера во время их ссоры?» – я обомлела от страха и на негнущихся ногах приблизилась к ней.

– Ты знаешь, кто такой Бог? – задала она мне неожиданный вопрос.

– Знаю. В общих чертах. Не изучала этот вопрос, – с опаской ответила я. Видимо для моей свекрови то был вопрос крайней важности, раз она снизошла до беседы со мной.

– Мхм… я расскажу тебе, кто Он, – и она начала свою проповедь. Сначала я даже обрадовалась, подумав, что это хороший знак, раз Анастасия Яковлевна решила посвятить меня в свои тайны и поделиться важными знаниями.

Она расширила мои поверхностные знания о Боге и поведала о Доме молитв, который тайно посещала вместе с такими же глубоко верующими в Создателя всего живого на земле. Это было большим секретом, но раз уж я носила под сердцем ее внука, она была вынуждена просветить меня в вопросе религии. Она говорила и говорила, горячо и много, а я лишь тихо сидела и завороженно глядела на нее, как кролик на удава. Ибо после увиденного вчера вечером боялась ее, ни меньше чёрта, о существовании которого никогда ранее даже не задумывалась. Воодушевленная моим молчанием, которое ошибочно приняла за благоговение перед величием Всевышнего, Анастасия Яковлевна совсем разошлась и пообещала в следующий раз взять меня с собой в Дом молитв.

После долгой и изнурительной беседы она разрешила мне сесть за стол и поесть. Потом я скрылась от нее подальше в палисаднике, где, присев на траву, решила почитать, чтобы вытеснить из головы всё, что увидела и услышала недавно. Меня совершенно не интересовала религия. Для меня все это было чем-то фантастическим, попыткой уйти от действительности. Мне было не понять структуру религиозного мышления, и я не собиралась ломать над этим голову.

Вечером за ужином Игорь огорошил меня новостью о том, что примерно в начале сентября, они с отцом на месяц уйдут в тайгу за орехами и еще чем-то. Он принес мне пару книг, чтобы я не скучала в его отсутствие и сказал, что завтра мы вместе пойдем за дикой малиной. Это было слабым утешением, но все лучше, чем провести весь день с этой безумной женщиной, что пугала меня до икоты.

Мы вышли рано утром. В этот раз я оделась более закрыто, чтобы не кормить паутов. Я то и дело поглядывала на свекра. Его лицо выглядело изможденным, синяки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи и усталости. Сегодня он был непривычно тихим и большую часть времени помалкивал. С него будто все соки высосали за одну ночь. Я не могла спросить его о вчерашнем, да и с Игорем такое не обсудишь. Как-никак это касается его родителей, и вообще было бы странно с моей стороны затевать такой разговор. Для такого даже слова подобрать сложно и с чего начать непонятно: «А правда, что твоя мама ведьма?» или «Как твой отец живет с этой ведьмой?». Нет, никуда не годится, лучше вообще забыть об этом.

Мы добрались до малинника, и у меня просто глаза разбежались. Огромные кустарники были усыпаны яркими сочными ягодами. Я накинулась на них, закидывая в рот горстями и, не прожёвывая, глотала целиком. Малина была, просто сказка, какая вкусная. Подошел Игорь и дал мне корзину, но не выдержал и рассмеялся, увидев перепачканные красным соком рот и щеки, набитые ягодами.

– Маленькая обжора! Собирай в корзину, ты же лопнешь, если не остановишься.

– Угу!..

Наевшись малины до отвала, я стала собирать ее в корзину. Просидев там с час или два, мы набрали достаточно ягод и вернулись домой.

Вся неделя, оставшаяся до расставания, прошла в полной идиллии, мы с Игорем много гуляли и ходили в гости. Каждый день я чувствовала, как ребенок внутри меня толкается, привлекая к себе внимание. Тогда я пела ему песни, поглаживая живот, а Игорь разговаривал с ним, читал сказки и рассказывал истории своего детства. Чистый свежий воздух положительно влиял на беременность, развивая у меня хороший аппетит, и малыш рос и набирался сил.

Настал момент прощаться с Игорем. На целый месяц! Он еще не ушел, а я уже с ужасом представляла, что ожидает меня в эти дни один на один с его матерью. Меня так и подмывало вцепиться в него и закатить драму с горючими слезами и завываниями: «На кого ж ты меня покида-а-а-ешь?! Ууууу!..», – но я была взрослой адекватной женщиной и, конечно же, сдержала свой порыв, стараясь выглядеть спокойной. В итоге я стояла на крыльце, шмыгая носом, и стискивая Игоря в объятиях, пожалуй, несколько дольше и сильнее положенного. В тот момент вся вселенская скорбь отразилась на моем челе. Наверное, со стороны это выглядело так, будто я провожаю мужа на фронт. Игорь явно не ожидал от меня столь бурного проявления эмоций и даже растерялся немного. А мне хотелось зайтись в душераздирающем крике: «Не оставляй меня с ней! Нееет! Только не с ней!». Думала, не сдержусь, но неожиданно в голове всплыл образ моей мамы с презрительной ухмылкой на устах. Я тут же собрала волю в кулак и отпустила мужа.

Я думала, что готова ко всему, но даже в самых бурных фантазиях, не могла представить какой аттракцион неслыханных развлечений меня ожидает от моей изобретательной свекрови. Этой же ночью Анастасия Яковлевна влетела ко мне в комнату и бесцеремонно растолкала меня.

– Валерия! Валерия, вставай! Пошли! – в комнате царила кромешная тьма, и только ее пронзительный голос отражался от стен.

– А?! Что? Горим? Пожар?! Медведи напали?! Что случилось? – спросонья я ничего не соображала.

– Вставай, говорю! Пошли, – она схватила меня за руку и подняла с постели.

Я вышла из комнаты вслед за ней, еле волоча за собой ноги. Анастасия Яковлевна была подозрительно бодрой. И тут я, кажется, поняла ее гнусный замысел! Она дождалась, когда мы останемся с ней вдвоем и теперь ей ничто не мешало избавиться от меня, принести в жертву, чтобы задобрить своих демонов или услужить дьяволу, я уж не знаю точно, что удумала эта ведьма. Она завела меня в кухню и усадила за стол, приложив палец к губам. От страха я, итак, не могла выдавить из себя ни звука. И чего это она так заботливо усадила меня ЗА стол, а не НА него? Как символично! Недаром она откармливала меня с первого дня за этим столом, на котором теперь мне, видимо, и предстоит принять смерть во славу ее темного господина. Глаза мои расширились и стали, как плошки, на дне которых плескался страх, поджилки тряслись и тут… она включила радио. Ого! Да она прогрессивная ведьма и общается со своими чертями с помощью изобретения великого ученого Попова! Да он же в гробу перевернется от такого! Недаром соседский дед в детстве называл радио дьявольским изобретением. До меня доносилось какое-то бормотание и с удивлением я стала разбирать слова о Боге, вере, грехах и тому подобных вещах. Это была проповедь какого-то баптиста, которую передавали по радио. В те времена такое преследовалось по закону, верующим приходилось скрываться ото всех и под покровом ночи тайком слушать радиоприемник. А я-то себе напридумывала целую историю ужасов о том, как жила-была девушка по имени Валерия, а потом приехала к своей свекрови, злой ведьме, да и сгинула в непроходимых лесах тайги. Ну и натерпелась я страху! Не думала, что испытаю неимоверное облегчение, слушая бредни о спасении души, дабы не сгореть в геенне огненной. А все из-за свекрови. Не разбуди она меня посреди ночи, и не получила бы я такой стресс. Ближе к утру она отправила меня спать с какими-то наставлениями, которые я даже не слышала. Это была первая бессонная ночь во славу Господа.

Отоспавшись, я проснулась ближе к обеду и направилась на кухню, чтобы поесть. Анастасия Яковлевна налила мне чай и разогрела кашу, после чего отправила меня в лес за малиной для варенья. А напоследок заявила:

– Кстати, забыла сказать, через неделю начнем копать картошку.

И это было совсем не кстати. Теперь она решила меня каторжными работами извести? Специально дождалась, когда мужчины уйдут, и придумала эту историю с выкапыванием картошки. Конечно!.. у беременных на сносях это же гораздо лучше получается. А может здесь в тайге примета такая: если женщина, накануне родов выкопает картошку, то на следующий год урожай будет богаче? В голове рисовались страшные картины, как Анастасия Яковлевна в широкополой элегантной шляпе хлещет меня кнутом по спине, а я несчастная и изможденная в дурацкой фуфайке в жёлто-чёрную полоску ползаю по грядкам, как колорадский жук, и выкапываю картошку голыми руками. Я тряхнула головой: «Бред какой-то! Видимо бессонная ночь дает о себе знать».

Захватив с собой корзину, я направилась за малиной. Добравшись до кустарников, присела и снова начала жадно поедать ягоды, оглядываясь по сторонам и набивая щеки. Объевшись, я стала собирать малину в корзину. Когда она наполнилась почти наполовину, я что-то услыхала. Недалеко от меня кто-то сопел и пыхтел. Я приподнялась и осторожно выглянула из-за кустов. В некотором отдалении от меня сидел огромный бурый медведь и поедал малину. Это был вовсе не безобидный косолапый мишка, собирающий шишки в лесу. Он был просто устрашающих размеров, около полутора метров в холке и весом в несколько центнеров. Настоящий хозяин тайги! Огромными когтистыми лапами он загребал ветки и ртом обрывал ягоды. С перепугу я даже вспомнила пару фраз из молитв свекрови! Недолго думая, я на всех парах помчалась прочь оттуда, постоянно оглядываясь назад. Большой живот сильно мешал, было тяжело бежать на такой дистанции и сохранять высокую скорость. Запыхавшись, я остановилась и еще раз оглянулась, дабы убедиться, что опасность миновала. Медведь не стал гнаться за мной, а это означало лишь то, что по счастливой случайности, он меня просто не заметил. Иначе исход мог быть совершенно другим. Я впервые в жизни так близко встретилась с одним из самых крупных хищников на земле, который мог разорвать меня на куски, даже глазом не моргнув. Легкие разрывало от боли, ноги тряслись от усталости и все тело била крупная дрожь, как результат пережитого стресса. Самым ужасным во всем этом было то, что такие сильные негативные переживания могли неблагоприятно сказаться на состоянии малыша. Медленно восстанавливая дыхание, я направилась к дому, машинально ныряя свободной рукой в корзину и закидывая ягоды в рот. На пороге кухни меня встретила Анастасия Яковлевна.

– Ты нарвала малины? – спросила она меня, прищурив злые глаза.

Я тоже сощурилась: «И чего это она злится? Не рада, что я вообще вернулась? Уж не она ли призвала того медведя с помощью какого-нибудь ведьминского ритуала? И чего это она вообще до сих пор на кухне делала? Небось варила там свое колдовское зелье из крови черной курицы, зарезанной в полнолуние на тринадцатую ночь моего пребывания здесь, подсыпав туда драконьей чешуи, сушенных тараканов да пауков, пыльцу единорога и роговицу суринамской пипы, а затем, помешивая зловонное варево куриной лапкой шептала заклинания, щедро сдабривая это все своей ядовитой слюной. А не сработало!» – уже хотела выпалить я, но вовремя опомнилась и потупила взор.

– Тут совсем немного. Мне кое-кто помешал собрать больше, – я протянула ей корзинку, и она посмотрела в нее с таким удивлением, что мне казалось, у нее вот-вот глаза вывалятся. В корзине на самом дне лежало грамм двести ягоды, да и та была вся подавлена.

– И кто же тебе помешал, позволь поинтересоваться?

В ее голосе звучало столько сарказма, что по силе своей он превосходил яд чёрной мамбы.

– Медведь! Он был просто огромный и ел малину прям с кустов. Я еле ноги унесла! Вы не представляете…

– Не мели чепуху! – резко оборвала она мой рассказ. – Ты что, за дуру меня держишь?! Если бы ты встретила медведя, то он прикончил бы тебя одним ударом. Прибереги свои жалкие оправдания для кого-нибудь другого!

Она выхватила корзину из моих рук и скрылась за дверью. Я растерянно стояла на пороге еще минут десять, пытаясь отдышаться и набраться смелости, чтобы войти внутрь. Как бы я не храбрилась, мечтая дать ей отпор, интуиция и элементарное чувство самосохранения подсказывали мне, что ей лучше не дерзить.

Собравшись с силами, я вошла в кухню, быстро перекусила и сбежала к себе в комнату.

Ночью мне снились странные сны, как я бегу по лесу, а за мной мчится Анастасия Яковлевна верхом на медведе исполинского размера, который как будто и не медведь вовсе, а какое-то демоническое существо с глазами, пылающими красным огнем, тело его всё черное от копоти, а на косматой голове рога, за которые держится эта ведьма. Оно несётся на меня с невероятной скоростью, и вся земля под ним дрожит и сотрясается. Я изо-всех сил пытаюсь убежать, но вокруг меня какой-то плотный и вязкий кисель, от земли поднимается дым, легкие наполняет удушливый запах серы. Все мои движения ужасно замедленные. Чудище настигает меня и валит на землю, из его огромной пасти несёт падалью, а на зубах висят прилипшие куски чьей-то плоти. Оно трясет меня за плечи и вдруг молвит человеческим голосом:

– Малину будешь?

– Буду! – почему-то соглашаюсь я, и в этот момент на его спине во весь рост поднимается эта ведьма.

– Так это ты истребила всю малину в лесу, мерзавка?! Да как ты посмела?! Вся малина моя-я-я! Гореть тебе в геенне огненной! Кайся, грешница, твой час настал!

Я закричала и распахнула глаза. Надо мной нависала Анастасия Яковлевна.

– Чего орёшь? Совсем ополоумела? Вставай и пошли за мной!

Еще до конца не проснувшись, я не могла разобрать, где сон, а где явь. Увидев за окном полную луну, я подумала: «Ну всё! Допрыгалась… теперь мне точно каюк!».

На самом деле она опять притащила меня на кухню слушать очередную проповедь полуночников по радио. В голове промелькнула шальная мысль сломать это орудие ночных пыток, чтобы она уже оставила меня в покое и дала нормально выспаться. Не знаю, чего добивалась моя свекровь, но я сидела настолько сонная, что периодически клевала носом. Все слова в одно ухо влетали, а из другого с еще большей скоростью вылетали. Каждая проповедь длилась примерно по два часа, и она всю последующую неделю терзала меня по ночам этими библейскими заветами и назиданиями во искупление грехов и спасения души.

Всё это усугублялось тем, что днем мне приходилось помогать ей по дому и корячиться на огороде кверху задом. Спать разрешалось только до обеда, и состояние постоянного недосыпа вкупе с чрезмерными физическими нагрузками, сопровождались болью в спине и синяками под глазами. Средневековые инквизиторы по сравнению с моей свекровью казались просто ангелами.

Дни тянулись невыносимо долго, до возвращения Игоря оставалось еще недели две, как минимум. А свекровь придумала новое развлечение для меня, теперь надо было вспахивать грядки. Да она ж меня так совсем доконает со своим огородом!

В конце недели Анастасия Яковлевна повезла меня в соседнее село на подпольную службу баптистов. По мне, так это паноптикум какой-то. Театр абсурда! И мне там было крайне некомфортно. Люди вокруг казались насквозь фальшивыми, постоянно улыбались, как блаженные, пели песни, читали молитвы и разбирали Библию, а затем коллективно обсуждали прочитанное. Мне было невдомек, как можно было мусолить одно и тоже, переливая из пустого в порожнее. Неужели они до сих пор не изучили эту книгу вдоль и поперёк?

А присутствие самой Анастасии Яковлевны придавало этим сомнительным сборищам сюрреалистичный вид. Чего ведьме делать в Доме молитв? И как это еще крыша не обвалилась на голову этой ехидной фурии, внутри которой я собственными глазами видела беса.

По дороге домой, я размышляла над тем, что они говорили.

«Бог есть любовь!». А если это так, то почему люди не могут любить друг друга просто, ни за что? «Бог есть правда и сила!». Такие слова рассчитаны на массы, но никак не на меня. Всё это самообман и иллюзорное счастье, как попытка сбежать от жестокой реальности, с которой они не в силах справиться, а потому уповают на Бога. Либо это тяжелое психическое расстройство, либо хорошо поставленный спектакль для достижения своих меркантильных целей. Человек так устроен, что ему нужно во что-то верить и вера у каждого своя. У кого-то это любовь и дружба, у других деньги и материальные блага, а у них это Бог. И если ты хороший оратор, то можешь придумать им хоть религию имени себя, правильное внушение поведет за тобой массы. Из этого следует, что всё это не более чем продуманная манипуляция и власть над народом. Дай людям идею и веру в нее, они пойдут за тобой, куда ты им скажешь.

Убедившись в том, что сегодня не будет ночного бдения у радиоприёмника, я отправилась спать. Силы мои иссякли после изнурительного дня на солнце в огороде и вечера, проведенного в обществе людей с отклонениями в психике или участников гротескной театральной постановки, я так и не разобралась.

На следующий день я поднялась рано и, наскоро позавтракав, отправилась на рабский труд, по велению своей белой госпожи. Копаться в огороде на восьмом месяце беременности было действительно тяжело. От такой работы не оставалось ни сил, ни эмоций. Каждый день я мечтала лишь об одном, чтобы Игорь с отцом вернулись скорее. При них она меня так не мучила, видимо, что-то они все-таки значили в этом доме.

День проходил, как обычно, я возилась руками в земле и разговаривала с ребенком, дабы скрасить скучную работу. В какой-то момент я поняла, что за весь день малыш ни разу не пошевелился. Я похолодела от страха, поднялась на ноги и стала гладить живот.

– Милый мой! Сделай маме одолжение, пошевелись.

Я стояла под палящим солнцем и с надеждой ждала реакции от ребенка, но так ничего и не почувствовала. Перепугавшись ни на шутку, я присела в теньке и решила отдохнуть. Но через пару минут ко мне подскочила Анастасия Яковлевна с дикими воплями.

– Чего сидишь?! Работа сама себя не сделает!

– Я присела всего на минутку. Что-то не так с ребенком, он не шевелится.

Я подняла на нее умоляющий взгляд, но она не унималась.

– Нашла мне тут причину. Вставай и за работу!

Её красивое лицо исказилось от злобы и превратилось в крысиную морду.

– Не стану! Больше не буду работать! Разве вы не понимаете, что ребенок не шевелится? А вдруг с ним что-то произойдет? Не буду я вопреки своему и его здоровью потакать вам. Хотите, делайте сами! – я вскипела как самовар, поднялась во весь рост и с вызовом посмотрела на свекровь.

– Ах так! Тогда собирай свои вещи и проваливай отсюда! Чтобы ноги твоей больше не было на пороге моего дома! Ты все поняла?!

Она кричала, как умалишенная, ее глаза метали молнии, а ноздри раздувались, как у дракона.

Я больше не собиралась слушать её вопли, быстро покидала вещи в чемодан и вышла за порог. Мне нужно было решить куда пойти, чтобы переждать там до возвращения Игоря. Единственная семья, которая могла меня приютить, проживала в доме напротив. Я направилась к ним и робко постучалась. Мне открыла Нина, хозяйка дома. Она встретила меня доброжелательной улыбкой, но заметив в моей руке чемодан, нахмурилась и с беспокойством заглянула мне в глаза.

– Здравствуй, Валерия! Что случилось?

– Здравствуйте! Прошу прощения за беспокойство, не могли бы вы приютить меня на несколько дней, пока Игорь не вернется?

– Конечно, проходи, не стой на пороге.

Она была маленького роста, с мягкими чертами лица и очень добрыми глазами, а приятная полнота создавала образ сердобольной тетушки, которая и накормит, и обогреет, и утешит в любую минуту.

Видя, что я сама не своя, она засуетилась:

– Может чаю? Вид, уставший у тебя. Небось, Анастасия Яковлевна загоняла совсем?

Нина проводила меня на кухню, где сидел ее муж Арсений. Он тоже был невысоким, плотного коренастого телосложения, такой же добродушный, как и его жена.

Я с благодарностью села за стол и только сейчас поняла, как сильно устала. У меня болело все тело, словно по мне проехался трамвай. Видимо, почувствовав, что теперь мы в безопасности, в животе мягко толкнулся ребенок. Я с облегчением вздохнула и совсем расслабилась.

– Что случилось, Валерия? Рассказывай!

Муж Нины обеспокоенно наблюдал за мной. В его взгляде было столько теплоты и участия, что слова сами полились из меня рекой.

– Я просто устала! У меня восьмой месяц беременности и мне тяжело весь день работать в огороде, а свекровь гоняет меня с утра до вечера и даже не дает передохнуть. Я так больше не могу!.. не могу подвергать себя такому изнурительному труду. Но разве она меня слушает?.. Выставила из дома, а кроме вас идти мне больше некуда. Спасибо вам огромное, что приняли меня, – я уже едва сдерживала слезы.

– Ну что ты, девочка! Отдохни, отсюда тебя никто не выгонит. Игорь должен скоро вернуться, а пока поживешь у нас. Вот же она ведьма старая!

Меня напоили чаем, накормили ужином и уложили на кровать. Только я прикрыла глаза, как со двора раздался шум. Нина пошла доить корову и прибежала с перепуганными глазами и криком на весь дом.

– Арсений! Что твориться-то?! У коровы вместо молока кровь идет! Она орет, как резаная, видно боль невыносимая. Что делать-то?..

– Что? Как так?.. Ах, она старая ведьма! Ну все, не жить ей подлой гадюке! – он в бешенстве выбежал на улицу и помчался через дорогу.

На крыльце своего дома стояла она – Ведьма Яковлевна. Глядя на Арсения, бегущего в ее сторону, она хохотала, как безумная. Калитка была закрыта, и он полез через забор, как вдруг, перекинув одну ногу, так и застыл на месте истуканом, не в силах пошевелиться.

– Ведьма! Ах ты, подлая ведьма! Спусти меня, гадина! – он только и мог, что кричать, срывая голос, но совершенно не двигаясь. Словно неведомая сила держала его, не отпуская.

– Да что ты, Арсений? Сам полез ко мне, сам и слезай. Приличные гости приходят только по приглашению и входят через калитку.

Её издевательский смех, как у гиены, разносился по всей округе.

Я стояла через дорогу и беспомощно наблюдала за происходящим. Не зная, как в такой ситуации поступить правильно, я разрывалась между желанием бежать на помощь и страхом сделать хоть шаг в ее сторону. Простым человеческим умом невозможно постичь, как она это делала. И тому было лишь одно объяснение, она самая настоящая ведьма! Эта приспешница дьявола управляла людьми, словно марионетками. Могла их заставить крутиться на месте, против воли, или замереть, как статуя.

– Тут ничего не поделаешь, Валерия. Лучше с ней не связываться. Арсений знал это и все равно побежал к ней, – отрешенно произнесла Нина, покачивая головой.

– Как же так, Нина?! Неужели он так и будет сидеть на заборе? Почему не спрыгнет, что его держит? – в отчаянии я заламывала руки, испытывая чувство вины за то, что произошло. Ведь это я пришла к ним и накликала на них беду.

– Спрыгнет, когда придет время. Все знают в селе, что от нее лучше держаться подальше. Она ведьма и не раз своим колдовством доводила людей до исступления и помешательства.

Нина была права, как только солнце полностью скрылось за горизонтом, Арсений смог слезть с забора. Анастасия Яковлевна так и стояла на своем месте, с ее лица не сходила змеиная улыбка. Она явно была довольна собой. Арсений же совершенно обессиленный медленно побрёл домой, будто из него всю энергию высосали. Ох, недоброе это дело людей так мучить.

Я осталась у соседей и помогала по дому, неоднократно замечая, как моя свекровь наблюдает за мной. Она ни разу не пришла и не попросила меня вернуться, да оно и к лучшему. Мне совсем не хотелось возвращаться во власть этой бабы-яги.

Спустя неделю наконец вернулся Игорь с отцом. Он сразу же пришел за мной, как только узнал, где я.

– Валерия! Почему ты не дома?

У него был такой растерянный и обескураженный вид, что я не решилась раскрыть ему истинные причины.

– Долго рассказывать. Просто мы с твоей мамой никак не можем найти общий язык, – расплывчато ответила я, стараясь не вдаваться в подробности.

– Ладно, неважно. Пойдем домой, завтра уже уедем отсюда. Главное, я вернулся и теперь все будет хорошо, – он взял мои вещи и сердечно поблагодарил Нину с Арсением. – Спасибо вам, что приютили Валерию, пока меня не было.

– Да что ты, Игорь! Все хорошо! Ты же сам знаешь, с мамой твоей не всякий сладит. Что ж мы нелюди какие что ли, разве могли не помочь девочке-то! – говорил Арсений, пожимая руку Игоря. – Всего доброго, Валерия, береги себя и ребеночка тоже! – он похлопал меня по плечу и отошёл в сторону.

Мы направились к дому, на крыльце которого стояла Анастасия Яковлевна. Она вышла не для того, чтобы встретить меня. Нет, в этом был сокрыт какой-то другой смысл. Свекровь как бы предупреждала меня, чтобы я держала язык за зубами, в ее глазах чётко читалась прямая угроза в мой адрес. Если я верно истолковала ее пристальный зловещий взгляд, то мне стоило опасаться её и более не создавать проблем.

Я даже не стала распаковывать вещи и просто закрылась в комнате. Игорь предупредил меня, что отъедет на пару часов, купить билеты на поезд. Я решила прилечь, моментально провалившись в сон. Меня разбудил какой-то шум, Игорь уже вернулся и собирал свои вещи. Значит, билеты куплены, и скоро мы поедем домой.

– Завтра с утра доедем до моей тетки на автобусе, а через несколько часов сядем на поезд.

Игорь избегал смотреть в мою сторону.

Я проснулась рано, внизу живота была странная тянущая боль, которая то хватала, то снова отпускала. Я подумала, что съела что-то не то или перенервничала. Мы позавтракали и, попрощавшись с отцом, отправились в путь.

Михаил Ефремович искренне переживал за меня и попытался немного приободрить меня добрым напутственным словом.

– Берегите себя! Пишите мне, – сказал Михаил Ефремович обнимая меня на прощание. – Не бери в голову, дитя! Все, что случается в нашей жизни уже предначертано где-то. Дай Бог тебе здоровья. Всех благ вам!

Отец Игоря был замечательным и очень добрым человеком. До сих пор не верится, что он мог жениться на этой злобной фурии. Что могло объединять двух настолько разных людей? У этой ведьмы же душа чернее ночи! Она пленила его своей красотой, заманив в сети, как коварная паучиха, и всю жизнь высасывает из него жизненные соки. Да не мне судить об этом.

В дороге я уже начала беспокоиться. Характер боли немного изменился, она постепенно нарастала по восходящей шкале, достигая своего пика, а затем сходила на нет. Я не понимала, что со мной происходит. Добравшись до тетки Игоря, я побежала в туалет, но безрезультатно. Это не было похоже ни на расстройство кишечника, ни на отравление, температура не поднималась и тошноты не было. Только боль становилось интенсивнее. Нас пригласили за стол пообедать. Но я не могла усидеть на месте и, все время извиняясь, бегала в туалет, который стоял на улице. Боль волнами накатывала на меня, время тянулось бесконечно, превращаясь в пытку. Я терпела из последних сил и молчала, как партизан на допросе, так никому ничего и не сказав. Тем более на меня никто и не обращал особого внимания и не интересовался моим состоянием. Я всерьез опасалась не только за свое здоровье, но и за жизнь малыша. Думала, может это Ведьма Яковлевна подсунула мне за завтраком свое дьявольское пойло, от которого меня так крючит, и теперь я превращаюсь в какую-нибудь горгулью? С неё станется!