Небесный замысел любви. МИР ДВОИХ. Необыкновенная история любви, непознанная разумом человека. Книга четвёртая

А он слушал её, не перебивая, и чувствовал к ней огромное влечение и нежность своей души. О многом они всю ночь увлечённо говорили – о происхождении земли, о мифах и легендах.

– Книги были моим наваждением, – продолжала Мила свой рассказ. – Как мама боролась со мной! Это было что-то! Когда я поступила в техникум, она меня выгнала из дома, представляешь? Она хотела, чтобы после восьмого класса я поступила в торговый, а я в тайне от всех сделала все по-своему. Мама жутко рассердилась, требовала, чтобы я перевела документы в торговый. Мы поссорились, и я в протест убежала из дома. Ночевала у старшей сестры на работе, на электростанции, кстати, там так интересно было… пока Лида, сестра, не помирила нас. Мама со мной не разговаривала четыре месяца. Но я хорошо училась, приносила повышенную стипендию, и она сжалилась, – Мила, улыбаясь, посмотрела на Гранта и состроила шутливую гримасу.

– А отец? – улыбнулся Грант.

– Отец всегда меня поддерживал, он добрый человек. – Мила задумалась. – Странно, я впервые рассказываю так подробно о себе и своей семье.

Грант нежно смотрел на неё: «Ну и как, нравится учится?»

– Очень. Учиться вообще интересно, а в техникуме мне очень комфортно. Интересные девушки, со мной даже учится внучка известного народного артиста Мордовина. Я, когда узнала, была так удивлена. Мы с ней дружим, Татьяна – простая, начитанная, замечательная девушка.

– А какие предметы вы там изучаете?

– Много предметов – культура речи, русская и советская литература, детская, зарубежная…

Грант перебил ее: «Зарубежная? И каких авторов ты прочитала?»

– Много чего прочитала.

– Ну, назови, – улыбнулся Грант.

Мила посмотрела на него, слегка усмехнулась, глаза сузились: «Не веришь и проверить хочешь?»

Грант хитро улыбался.

– Называю, что прочитала: литература Древнего мира: Гомер «Илиада», «Одиссея». Древнеримская лирика: Гораций, Овидий, сказки и повести Древнего Египта. Средние века: Боккаччо «Декамерон», Данте «Божественная комедия», пьесы Лопе де Вега, сонеты Петрарки, Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», Сервантес «Дон Кихот», Шекспир «Гамлет», «Ромео и Джульетта», «Король Лир», «Отелло» и 155 сонетов. Литература 17—18 веков: Вольтер «Орлеанская девственница», Дефо «Робинзон Крузо», Дидро «Монахиня», Свифт «Путешествие Гулливера». Литература 19 века: Байрон «Корсар», Бальзак «Шагреневая кожа», «Отец Горио», ГЁте «Фауст», его лирика, новеллы. Гюго «Собор Парижской Богоматери», Диккенс «Записки Пиквикского клуба», «Большие надежды», произведения Эмиля Золя, Дюма-отец «Три мушкетера», «Граф Монте-Кристо», Дюма-сын «Дама с камелиями», Проспер Мериме, Мопассан «Милый друг», произведения Эдгара По, Вальтер Скотт, Стендаль «Красное и черное», Флобер «Госпожа Бовари», Шоу «Пигмалион», – она говорила быстро, чётко и уверенно, не сводила с него глаз, немного ухмыляясь.

Грант, расширив глаза, сглотнул воздух, слушал её, не перебивая.

– Литература 20 века: Брехт, Борхес, Голсуорси «Сага о Форсайтах», Камю, Кафка, Джек Лондон «Мартин Иден», Генрих Манн «Юные годы короля Генриха четвёртого», Моэм, Пруст, Ремарк, Фейхтвангер «Безобразная герцогиня», Хемингуэй.

– Обалдеть, – тихо медленно произнес Грант, – и ты все это прочла?

– А как же, это всего лишь один предмет и это не всё. Говорю, так, по памяти.

– А русская и советская литература?

Мила улыбнулась, сосредоточилась, слегка нахмурилась, вспоминая, затем затараторила: «Островский, Тургенев, Гончаров, Чернышевский «Что делать», Достоевский «Преступление и наказание», Салтыков-Щедрин, Толстой «Война и мир», «Анна Каренина», Чехов, Бунин, повести Куприна «Гранатовый браслет», «Олеся», Горький «Мать», «На дне», лирика Маяковского, Есенина, Блока, Гумилева, Северянина, Мандельштама, Ахматовой, Цветаева. Забыла, конечно же, Пушкин – обожаю его, Лермонтов, Пастернак «Доктор Живаго», его лирика. Шолохов «Поднятая целина», «Тихий Дон». Булгаков «Мастер и Маргарита». Симонов «Живые и мертвые». Солженицын. Ну, в общем, много чего. Вот так, много читаю.

– Впечатляет.

– Конечно, впечатляет. Ну, как это может быть не интересно? Детских авторов называть? – улыбнулась Мила.

– Нет, – улыбнулся Грант.

– А ещё мы изучаем спец. предметы по организации библиотечного дела. Ещё у нас есть интересные факультативы по театроведению, танцевальный – рок-н-ролл, шейк, твист. Класс! – Мила, улыбаясь, смотрела на него. – Я получаю большое удовольствие, танцуя, весь негатив уходит, когда танцуешь и жизнь становиться прекрасной, – засмеялась она.

– Да-а-а, обширная у вас учебная программа. Когда ты успеваешь всё читать?

Мила пожала плечами: «Кручусь, верчусь, как все студенты. Большие произведения летом читаю, а остальное в течении года успеваю. Еще музыкой занимаюсь. Вот. Поэтому не гуляю, некогда».

– Теперь понятно. А в институт будешь поступать?

– Обязательно. Мне кажется я буду учиться не в одном институте, – засмеялась, – так мне много хочется узнать.

– А замужество? – Грант, прищурившись, смотрел на нее.

– Что замужество? – удивленно посмотрела на него.

– Мечтаешь выйти замуж? Скажи честно.

Мила пожала плечами: «Мечтаю? Нет».

Грант удивлённо смотрел на неё: «Совсем нет? Не верю, все девушки мечтают выйти замуж».

– Я правда никогда не мечтала и даже не думала об этом. Этот вопрос только в ведении Всевышнего. Мне неизвестно, когда придёт любовь.

– Любовь? – тихо произнёс Грант.

– Ну да. Замужество не может же быть без любви. Ты ведь спросил про замужество? Замужество и любовь – это одно целое.

– Почему? Многие женятся, выходят замуж без любви.

– Как это? – улыбнулась Мила.

– По залёту, по необходимости, от тоски, или выгодная партия светит кому-то, много причин, – усмехнулся он.

– Нет – это не про меня, – смущённо ответила она, – должны быть только большие чувства.

– Большие? Это как? – вновь усмехнулся он.

Она, прищурив глаза, втянула в себя щёки, посмотрела на него: «Большие – это значит настоящие чувства под названием любовь, а не увлечение и не влюбленность. Это когда люди воспринимают мир одними глазами, смотрят не только друг на друга, но и в одну сторону, когда не могут жить друг без друга, потому что им не хватает воздуха друг без друга, когда уважают во всем друг друга и не кричат по всяким пустякам, на других не засматриваются. Когда в основе отношений лежит большое взаимное уважение друг друга, – она отчеканила каждое слово. – Вам, Грант Рубенович, что-то не понятно в слове большие чувства?» – усмехнулась она.

– Понятно. Я просто уточнил, как ты это понимаешь… – он помолчал. – И когда ты планируешь выйти замуж?

– Я не мечтаю, ничего не планирую и не думаю об этом. Мне неизвестно, когда придёт любовь, настоящая, большая… и единственная, – задумчиво произнесла она, смотря на огонь.

– Почему единственная?

– Потому что любовь, человеку даётся в жизни один раз. Я говорю о настоящей любви… я так думаю, – она задумчиво продолжала смотреть на огонь.

Грант внимательно смотрел на неё, потом встал, подошёл к ней, протянул ей руку.

Она посмотрела на него, приняла его руку, встала.

– А мне известно, – тихо произнес он.

– Что? – Мила удивлённо взглянула на него. Грант молчал. – Что тебе известно? – усмехнулась она.

– Когда придет любовь, – тихо произнес он.

Усмешка сошла с её лица.

– И когда? – тихо и уже серьёзно спросила она.

– Она уже пришла, – прошептал Грант, хотел её поцеловать.

Мила отшатнулась назад, глаза широко распахнулись. Они смотрели в упор друг на друга. Она опустила голову и медленно сделала от него несколько шагов. Он подошел к ней и вновь хотел поцеловать. Она вновь отшатнулась от него.

Он, нахмурившись, тихо произнёс: «Нет?»

Она отрицательно покачала головой: «Нет».

– Почему?

Мила молча смотрела на него.

– Прошу, поверь мне… и забери свое «никогда».

Она внимательно смотрела на него, потом, сузив глаза, произнесла: «Забираю. И заменяю его на… не сегодня».

– Ты удивительная, – вновь прошептал Грант.

– Чем? – тихо спросила она.

– Всем, – он был серьезным.

– Не смущай меня, – посмотрела ему в глаза, – я обыкновенная, простая девушка, – поправила волосы.

Грант погладил её волосы, она смущённо отодвинулась от него.

– В древности женские волосы, распущенные по плечам, означали сексуальный призыв, – с хитрой улыбкой произнес он.

Мила расширила глаза: «Да?»

– Да.

– Спасибо, что сказал. Не знала.

– Не за что. У тебя красивые волосы и тебе идёт, когда они распущены, мне нравятся. – Грант тихо засмеялся.

Мила пошарила по карманам куртки, достала чёрную резинку, собрала волосы и завязала их резинкой. Он улыбнулся и передернул плечами, она смутилась, увидев, как он поёжился, сняла с плеч его куртку.

– Грант, надень куртку, – протянула ему куртку, – свежо.

– Да нет, не надо, действительно свежо.

– Грант, надень, спасибо. Тебе холодно, ещё простынешь из-за меня, мне будет очень не по себе, – улыбнулась.

Он отрицательно помахал головой.

– Ты же не хочешь, чтобы мне было не по себе?

– Не хочу, – улыбнулся он, взял куртку, накинул на плечи, посмотрел на неё, – ты согрелась?

– С ней было хорошо, тепло.

Он вновь улыбнулся, смотря на нее: «Не бойся, я ничего тебе не сделаю, просто хочу, чтобы нам было тепло, тебе и мне», – обнял за талию, притянул к себе и укрыл одной полой куртки.

Мила испуганно посмотрела на него.

– Ничего, кроме дружеского процесса согревания, – его глаза, улыбаясь, смотрели на неё.

– Вот так, сразу обжималки? – испуганно посмотрела на его руку.

Грант улыбнулся: «Здоровье дороже всяких условностей. Расслабься, ничего не бойся и откинь все дурные мысли. Мила, посмотри какая дивная ночь. Ты была ночью в лесу?»

– Нет. Я впервые ночью в лесу… с парнем.

– Вот и наслаждайся лесным чистым воздухом, слушай жизнь других живых существ, которые сейчас, наверняка смотрят на нас и тоже бояться…

Мила вздрогнула, тихо произнесла: «Каких существ?»

Грант тихо засмеялся: «Ты трусиха?»

– Да.

– Говорю тебе, не бойся. Я имел ввиду растения, деревья, птиц. Они же живые существа, привыкли к своему миру, а здесь люди их мир нарушили, вот они наверняка и бояться.

– Тогда пойдем, не будем нарушать их мир. Когда кто-то чего-то боится – это плохо. Я люблю, когда все живут в мире и согласии.

– Скоро пойдем. Немного ещё подышим и пойдем, мы ведь уже нарушили их мир, но мы им не причиним ничего плохого.

Их первое свидание в лесу. Ночное небо, звёзды и стихи, шум таинственного леса и совсем близкое дыхание друг друга. Он смотрел на неё и глазам своим не верил, она смущённо улыбалась, смотрела на огонь костра. О многом они тогда говорили: о мифах и легендах, о происхождении земли, читали любимые стихи. Проговорили до утра и не заметили, как наступил рассвет.

Утром неожиданно молния в виде яркого небесного шара, замедлив свой полет, пролетела и как бы зависла над ними.

Сверкнула молния, прогремел гром.

Мила вздрогнула. Грант тоже вздрогнул. Оба прижались друг к другу. Она, уткнувшись ему в грудь, не поднимала головы. Он опустил голову в ее волосы. Они стояли обнявшись.

Вновь молния сверкнула. Дрожь пробежала по их телам.

– Что это было? – Мила похлопала глазами.

– Не знаю, меня током ударило, – тихо произнёс Грант.

– Меня тоже, – прошептала Мила, посмотрела в сторону, глаза широко распахнулись. – О, Господи, что это?

Грант посмотрел в сторону, брови взлетели вверх, глаза расширились: «Шаровая молния… стой тихо», – взволнованно прошептал он.

Оба замерли, зажмурились…

Молния, замедлив полёт, остановилась напротив них, затем пролетела мимо, совсем рядом, ярко сверкая.

Стало совсем тихо.

Грант открыл глаза, посмотрел на небо: «Нас ударила молния, – удивлённо посмотрел на Милу. – Ты как себя чувствуешь?»

– Странно как-то, по мне мурашки бегут, уши заложило, – Мила посмотрела на свои руки, вытянула пальцы, – и пальцы дрожат.

– Я тоже… и по мне они бегут, уши заложило, – Грант закрывал-открывал глаза, нахмурился, помотал из стороны в сторону головой, приходя в себя, вновь посмотрел на небо, тихо добавил, посмотрев на Милу. – По-моему, небесная энергия соединила нас.

– Как это? – нахмурилась Мила.

Грант внимательно смотрел на неё, пожал плечами. Они растерянно стояли, смотря друг на друга, и приходя в себя.

– Она нас могла убить, – чуть слышно произнесла она.

Он улыбнулся, поцеловал её в лоб: «Ну не убила же. Успокойся, всё нормально. Поехали? Сейчас дождь начнется».

– Поехали, – чуть слышно растерянно произнесла Мила, посмотрела на небо.

Небесное светило их не убило, осветило и таинственно связало их судьбы на многие года.

Там, на первом их свидании, при встрече с местными хулиганами, Грант заметил странный, непонятный для него взгляд Милы, влияющий на людей.¹

Глава 7. ОН

Влечение к ней, меня сильней, желание горит огнём в крови моей. Небеса мои, помогите мне, хочу скорей её увидеть!

Утром Вачик вошёл в комнату Гранта, на плече было перекинуто полотенце, в руках он держал сковороду с яичницей. Поставил на стол, посмотрел на спящего друга. Грант спал, лежа на животе, обняв подушку, на его лице блуждала улыбка.

Вачик подошёл к кровати, наклонился над ним, держа в руках пёрышко зеленого лука.

– Смотри-ка, улыбается… довольный, сон хороший, наверное, снится, – тихо произнёс, пощекотав друга пёрышком лука в ухо.

Грант дёрнулся, повёл плечом. Вачик вновь пощекотал его, теперь в нос, потом снова в ухо и засунул перо лука ему в ноздрю. Грант, поморщившись, потирая нос, открыл глаза, скосил глаза на лук, вытащил из носа пёрышко.

– Это, что, профилактика простуды? – улыбнувшись, посмотрел на друга.

– Гриша, доброе утро, вставай, уже полдень. Что это ты разоспался так, да ещё в обнимку со счастливой улыбкой?

– Что, правда полдень уже? – удивился Грант.

– Без десяти час, на тебя это совсем не похоже. И во сколько же ты лег? В полночь тебя ещё не было, я заходил, ни тебя, ни Бори не было.

– Бориса нет? – Грант оглянулся на его кровать.

– Да нет. Тоже завис где-то.

– Да понятно где, – улыбаясь зевнул, – хорошо поспал, давно так не спал, – потянулся.

– И сон хороший снился? – улыбнулся Вачик.

Грант, улыбаясь, закрыл глаза: «Угадал, прекрасный».

– Расскажи, поделись радостным настроением с другом.

– Не-а, а то вдруг не сбудется… Что-то запах вкусный я учуял. Мне кажется или это наяву?

– Не расскажешь значит?

– Вачик, так что с запахом, не томи.

– Вставай, это наяву. Я тебе яичницу вкусную с помидорами и грудинкой приготовил и ещё с лучком.

– Обалдеть! Ты человек! – Грант вскочил, подлетел к столу, понюхал сковороду, быстро натянул джинсы, футболку и выбежал из комнаты.

Вачик потер затылок, стал готовить чай на двоих. Положил в тарелку яичницу, вилку, отрезал чёрный хлеб, включил радиоприемник и тихо стал напевать…

Вошёл улыбающийся Грант, подскочил к раковине, схватил из стаканчика зубную пасту, щётку, интенсивно стал чистить зубы, умылся, причесался. Довольный подскочил к столу: «Запах… на всю комнату, – присел и принялся с аппетитом есть. – Вач, ты как мама родная, спасибо друг, уважил… вкуснотища».

– Я рад, что тебе нравится моё произведение, ешь на здоровье.

– А Гарик где?

– С Тиграном бельё стирают в постирочной.

– Молодцы. Я сейчас к ним присоединюсь, мне тоже нужны постирушки, – жуя, пробормотал Грант.

– Хорошо вчера погулял? Смотри какой аппетит нагулял. Это ты так с Людмилой аппетит и хорошее настроение нагулял?

Грант сузил глаза, посмотрел на друга: «С Людмилой? С чего ты взял? Нет».

– Не понял? Ты же её вчера утащил и что вы, не гуляли?

– Нет. Вышли на улицу, она сказала, что ей надо домой и всё. Дошли до универмага, она пошла домой, а я сел на байк и гонял.

– Всю ночь?

– Не-ет… – протянул медленно Грант, потом быстро добавил, – вернулся в первом часу, – улыбаясь глазами, не посмотрев на друга, взял бокал чая, отодвинул пустую тарелку, взял сушки, сунул в рот. – А чего ты придумал себе?

– Придумал? Да мы все решили, что вы гулять сбежали… разве нет?

Грант скорчил удивленную гримасу: «Нет. Я тебе уже всё сказал».

– Но ты так неожиданно её…

Грант прервал его: «Тебе показалось. Просто я разозлился на этих бесцеремонных девиц, терпеть их не могу. Людмила сказала до этого, что ей пора идти домой, а тут они, я психанул, ну и позвал Людмилу, вот и всё».

– Ты психанул? – удивленно посмотрел на друга Вачик.

– Вачик, брось! Не придумывай ничего и ребятам скажи. Всё, этот вопрос закрыли.

– Да? Ну, ладно, закрыли, значит закрыли.

По радиоприемнику зазвучала песня в исполнении Муслима Магомаева: «В солнечных брызгах, в громе прибоя песня взлетает в даль, в синеву. В сказке искал я встречи с тобою, но повстречались мы наяву. Это могло нам только присниться, мир к нашей встрече не был готов, но прилетела синяя птица в радуге стало восемь цветов…»

Грант прислушался: «Сделай громче, – быстро произнёс он, – быстрее».

Вачик, удивлённо взглянув на него, встал и сделал громче звук, посмотрел на друга. Грант слушал песню, улыбка появилась на его лице.

– «… Солнцу и ветру, ветке зеленой я, как мальчишка, радуюсь вновь. Мир обновленный, мир изумленный, вдруг озарила наша любовь… но прилетела синяя птица, в радуге стало восемь цветов», – пел Муслим Магомаев.

– Ты чего? – удивился Вачик.

Грант смутился, опустил глаза:

– Ничего. Песня красивая. Никогда её не слышал раньше.

– Красивая… А Боря был сам не свой.

– Так, давай прекратим эти пустые разговоры. – Грант серьёзно посмотрел на друга, сузив глаза. – Ты меня понял?

– Понял. Я тебя понял.

– Хорошо. Спасибо тебе, очень вкусно. Я на кухню, помою сковороду, постирушки и за книги. – Грант, взяв сковороду, тарелку, вышел из комнаты.

Вачик почесал затылок, посмотрел ему вслед и тихо произнёс: «Только не понял, почему ты вдруг сердится начал и замечать красивые песни».

Вечером, сделав все свои дела, Грант, лёжа на кровати, вспоминал первое свидание с Милой, и у него становилось приятно на душе. Им было интересно вместе, интересовало происхождение жизни на земле, говорили о мифах и легендах, литературе, поэзии, ещё о многом и долго говорили. Оба прочитали всего Шекспира и при разговорах, улыбаясь, экспромтом цитировали его.

Он очень желал новой встречи с ней и вскоре нашёл возможность встретиться вновь.

Мила возвращалась с занятий из техникума. направилась к автобусной остановке, увидела большую очередь на свой маршрут. Поёжилась, посмотрела на небо, собирался дождь. Услышав рев мотоцикла, посмотрела в сторону, темно бордовый мотоцикл «Ява» притормозил напротив их очереди, мотоциклист в красном шлеме рассматривал очередь, стоявшую на автобус.

Мила удивлённо расширила глаза, улыбнулась и пошла к мотоциклисту:

– Не верю своим глазам. Привет. Ты как здесь оказался?

– Привет, красавица. Я прилетел на крылах любви. Ей не преграда расстоянье, – Грант хитро смотрел на неё.

Мила закусила нижнюю губу, нахмурилась, потом улыбнулась: «Кто указал тебе сюда дорогу?»

– Любовь. – Грант улыбнулся. – Она к расспросам побудила. Совет дала, а я ей дал глаза и вот ты предо мной.

Мила, улыбаясь, смотрела на него.

– Так, что молчишь ты?

– Это же из Шекспира. Так ты знаком с Шекспиром.

– О, да. Знаком я с ним, и с лирикой его любовной.

– И чем же он привлёк тебя?

– Близок он моей душе и миру моему, который скрываю ото всех, кроме тебя.

– Меня? О чести о такой я не мечтала вовсе.

– Честь это для меня, с тобою быть и говорить. Твои речи мне душу согревают.

– Приятно это слышать мне, – смущённо улыбнулась Мила.

– А мне приятно знать, что тебе приятно это слышать, – улыбнулся Грант.

– Значит наши мнения совпали.

– Как ты помнишь, уже не в первый раз.

– Нет, ты мне скажи, откуда здесь ты?

– Мила, садись, пожалуйста, сейчас дождь пойдет.

Мила посмотрела на небо, тучи кружили и собирались в небольшие темные кучки. Грант помог ей сесть на байк и мотоцикл рванул по шоссе в их посёлок.

Грант привёз Милу к лесу, где они провели немного времени вместе, вновь говорили увлечённо, им было интересно говорить друг с другом.

– У тебя удивительные глаза, с длинными ресницами. Когда я в первый раз увидел тебя, я подумал, что у тебя приклеены ресницы.

– Что? Приклеены? Ну, уж нет!

– У тебя необычные глаза.

– Вот с этим я согласна, – Мила засмеялась.

Грант тоже засмеялся, снялось то напряжение, которое было между ними: «Ну, наконец-то, согласилась, хоть с чем-то, и ещё у тебя очаровательная родинка над губой и ямочки на щеках. И тебе очень идёт имя Мила, потому что ты очень милая девушка, умная и очаровательная».

Они тихо засмеялись, глядя друг на друга. Он обнял её, она не сопротивлялась.

Грант стал серьезным, глаза сузились, тихо произнес глядя ей в глаза: «Разреши моим устам, прильнуть к твоим устам?»

Мила улыбнулась: «О чести о такой я не мечтала вовсе».

– Так разреши, не будь неумолимой, – улыбнулся Грант.

– Нет… не сегодня, – улыбнулась Мила. – Отвези меня домой.

– Так не хочется с тобою расставаться.

Она улыбнулась: «А придётся. Мне пора».

– Ты не обиделась, за то, что я тебя сегодня украл?

– Нет, мне приятно быть с тобой, – улыбнулась Мила.

Он, довольный, улыбнулся: «А мне приятно слышать, что тебе приятно. Я рад слышать эти слова от тебя».

– Мне интересно быть с тобой, ты знаешь больше меня о богах.

– Мила, мы равны, просто я постарше тебя и прочитал немного больше, вот и всё. Зато ты больше литературы прочитала, ты ещё юная девушка и много прочитала и во многом разбираешься. Мне очень интересно с тобой общаться. Ты мне ещё расскажешь мифы о богах, которые ты знаешь?

– А ты мне расскажешь, что ты знаешь? – засмеялась Мила.

– Договорились. Произведём обмен знаниями и впечатлениями о прочитанном.

– А хочешь я дам тебе книги? Возможно ты почерпнёшь из них то, чего не знаешь, ведь каждый автор своё рассказывает, об одном и том же рассказывают по-разному.

– Согласен, хочу. Я быстро читаю.

– Хорошо.

– Когда мы вновь увидимся?

– Не знаю. У меня совсем нет времени, учёба занимает всё.

– Тогда я буду искать это время. Удача мне поможет, как сегодня, найти его для нас. – Они, улыбаясь, смотрели друг на друга. – Ну что ж, поехали, – вздохнул Грант.

– Поехали, – засмеялась Мила.

Они сели на мотоцикл, и он помчал её домой.

А в этот вечер Тигран и Гарик сидели за столом с учебниками и тетрадями. Грустный Борис сидел на подоконнике с учебником, смотрел в окно.

В комнату с пакетами продуктов вошел Вачик: «Привет, зубрилки. Я вам покушать принес. Вы живы здесь еще?»

– О! Привет, Вач! – Ты молодец, дружище, – отозвались парни.

Борис посмотрел на друзей, тихо произнес: «Привет».

Вачик выгрузил продукты, выложив их на стол – хлеб, сыр, колбасу, молоко, кефир, мясо, зелень, посмотрел на Бориса: «А Гриша где?»

Парни переглянулись, посмотрели на Бориса.

Он зло огрызнулся: «Откуда я знаю?»

– Ты чего? Чего сердитый такой? – удивленно спросил Вачик.

Борис сердито потер рукой лоб, закрыл глаза, немного успокоившись, ответил: – «Не сердитый вовсе. Вот никак выучить не могу. В голову ничего не лезет. Не знаю, что делать с этим», – ударил учебником себе по лбу.

Вачик усмехнулся, исподлобья посмотрел на Бориса: «А ты, когда учишь, все другие мысли выброси из головы, а то там места для знаний нет. Другие мысли много места занимают».

Борис удивлённо посмотрел на него: «Какие мысли много места занимают? Ты на что намекаешь?» – зло сузил глаза.

Вачик испуганно пожал плечами: «Ни на что не намекаю, ты чего? Ты спросил, я ответил. Когда учишь, надо думать только о том, чего читаешь, тогда будет запоминаться. А ты вон в окно смотришь, чего-то там высматриваешь, думаешь о чём-то о другом».

– Да ни о чём о другом я и не думаю, – Борис вспыхнул, швырнул учебник на кровать.

Парни дружно засмеялись: «Да, да».

В дверь, постучав, заглянула Маша, дочка Нели: «Здравствуйте, – вошла в комнату, оглядела внимательно комнату. – Дядя Боря, а где дядя Гриша?»

– А разве он не у вас? – удивился Борис.

– Нет, мама меня послала за ним.

Борис спрыгнул с подоконника: «Я не знаю где он».

– Скажите ему, когда он придёт, что мама его ждет очень.

– Скажу. Постой, а он обещал к вам прийти?

– Я не знаю, мама его ждёт. До свидания, – девочка убежала.

Все посмотрели на Бориса. Помолчали.

Вачик прервал общее молчание: «Тогда где он?».

– Откуда я знаю? Что ты ко мне пристал? – вдруг закричал Борис и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– Чего это с ним? С Гришей, что ли поссорились? – недоуменно обратился Вачик к друзьям.

– Не знаем. Он в последнее время какой-то дёрганый стал.

– Мужики, а, по-моему, он влюбился, – тихо заметил Гарик.

Вачик, подумав, улыбнулся: «Похоже, – почесал затылок, – только я здесь при чем, что на мне-то срываться?»

Все молча посмотрели друг на друга.

– Он никак с Людмилой не может встретиться, поджидает её у дома и всё облом. Зацепила она его, – прищелкнул языком Тигран.

– Ох, уж эти особы женского пола, цеплючие они, – улыбнулся Гарик.

– Да наоборот, Людмила как раз вовсе и не цеплючая, а отвергающая. Гриша сказал, что в прошлый раз он предложил ей покататься, а она тоже его отвергла.

– Значит я неправильно выразился, – похлопал глазами, улыбаясь, Гарик.

– Неправильно… – задумчиво произнёс Вачик, – женщины они разные, но все они мучают нас, мужиков. Без них жить как-то спокойнее.

– Не, я не согласен, – возразил быстро Тигран. – С ними веселее и удобней, постирают, уберут в квартире, приготовят еду, да и во всем остальном… – покрутил головой, – с ними слаще, – засмеялся Тигран.

– Это тебе слаще, пока ты не женился, а как женишься, так всё кувырком пойдет. Одна тёща чего будет стоить, а потом еще родственники с их видами на жизнь и бесконечными советами, как держать мужика в ежовых рукавицах, мало зарабатываешь и понеслось, – Вачик, расширив глаза, помотал головой из стороны в сторону. – Нет, конечно, мужчине нужна женщина, нужен дом, уют, дети, но… построить всё это, чтобы тебе всегда хотелось бежать с работы домой – это очень непросто в жизни, чтобы вам кто не говорил. Это я, мужики, говорю вам из личного опыта. Поэтому гуляйте, пока гуляется, надышитесь свободой сполна.

– А мы и гуляем, и пока из нас никто не собирается сковывать себя узами брака. Гарик, так? – засмеялся Тигран.

– Так… но любви хочется, – вздохнул Гарик.

– А мне как-то спокойнее жить без неё, – вздохнул Вачик. – А куда запропастился Гриша, не пойму?

Дверь открылась и вошёл улыбающийся Грант: «Всем привет».

– О! Гриша! А я только спросил, куда запропастился наш Гриша? – засмеялся Вачик.

– Привет, – отозвался Гарик.

– Привет, наш пропащий, ты куда подевался? – улыбнулся Тигран.

– Да тут я, – улыбнулся Грант, – кому я понадобился?

– Тебя здесь Маша разыскивала с Нелей.

– Зачем? – нахмурился Грант.

– Мы не знаем, – пожал плечами Вачик. – Маша приходила и просила тебе передать, что Неля тебя ждет.

– Я услышал. Что ещё ко мне? – раздеваясь, отозвался Грант.

– А где ты пропадал? – не отставал от друга Вачик.

– Да не пропадал я, – Грант, улыбаясь, похлопал двумя руками по плечам Вачика, – тут я.

– И весёлый какой, настроение хорошее? С чего бы это?

– Настроение отличное. Свежего воздуха глотнул и на душе стало свежо и тепло. – Грант, увидев хитрый улыбающийся взгляд Вачика и вопросительные взгляда друзей, весело добавил. – Да гонял на байке, не надо так загадочно на меня смотреть. Всё, я в душ, пока не набежал народ. А вы, давайте на стол готовьте. Кто сегодня дежурный?

– Борис и я. Только Боря сегодня сердитый какой-то, срывается на нас.

– Борис зачёт завалил, вот и сердитый, сам виноват.

Вошёл Борис с полотенцем в руках: «Ужин готов, – увидев Гранта, посмотрел на него в упор, их взгляды встретились… – Где пропадал?»

– Гонял на байке, – усмехнулся Грант, – я в душ, – взяв белье, быстро вышел из комнаты.

– Вы передали ему, что приходила Маша?

– Передали. Всё, давайте готовить стол, шибко есть хочется, – Вачик с Тиграном принялись убирать книги и тетради со стола.

– Боря, ты приготовил ужин, какой ты молодец, – отозвался Гарик и выскочил из комнаты.

Грант, приняв душ, довольный и посвежевший, вернулся в комнату. Поужинав, друзья, как всегда, весело обсудив различные жизненные вопросы учёбы, работы, в этот вечер быстро угомонились к одиннадцати часам вечера. За столом с учебниками остался сидеть угрюмый Борис. Гарик, включив над кроватью бра, улёгся вместе с учебниками, готовясь к семинару.

Грант улёгся на кровать, подложив под голову руки, смотрел в потолок, все его мысли были направлены к Миле. Он, сдержанно улыбаясь, вспомнил, как довёз её до подъезда, как она, смущённо улыбнулась, помахала ему рукой и побежала в подъезд дома. Он проводил взглядом её изящную фигурку, его трогало покачивание её бедер и в нём появилась какая-то внутренняя теплота, которую он ощущал всегда при её виде, его глаза улыбались и теплели, когда видели её. Он чувствовал странную успокоенность после общения с ней и легкость бытия, проблемы сразу отступали, находились лёгкие решения. Мир становился другим, многоцветным, как яркие краски радуги, которая снилась ему не раз, улучшалось настроение и хотелось жить.

Его влекло к ней, и его мужская часть реагировала на неё, но он всегда подавлял в себе эту реакцию его тела. Он чувствовал к ней огромную нежность, ему хотелось всё большего общения с ней. Ему нравилась её непосредственность, ему нравилась, как она его ощущает, реагирует на него, как смущается и как немного дрожит, когда он к ней прикасается. Ему хотелось, очень хотелось её поцеловать, но она пугалась, а он не хотел её пугать, не хотел её обидеть.

Сдержанно улыбаясь, он вспомнил, как Мила отреагировала на поцелуй Бориса, когда тот поцеловал её в библиотеке и как она потом исчезла, прячась от них, на месяц. Он тогда видел её несколько раз на улице, но она всегда как-то странно быстро исчезала из поля зрения, завидев их. И когда он неожиданно увидел её на мотогонках, он ощутил такую радость, такой прилив энергии, в нём внутри загорелся словно какой-то огонь, особенно когда она тихо сказала, что будет болеть за него. И этот прилив энергии двигал им, давал такую силу, что он не замечал тогда никакие препятствия на трудной трассе. Он с лёгкостью всё преодолел и пришёл первым. И когда он смущённо сказал ей, что ему помог талисман, он действительно ясно ощущал, что она его талисман, что она придала ему энергию, радость, силу, мощь. Ему так не хотелось, чтобы это новое его ощущение закончилось, исчезло. Его тянуло только к ней, и он предложил ей тогда прокатиться с ним на байке. Он видел, как она вновь испугалась, встрепенулась, смутилась и тихо сказала: «Нет, это неудобно». Он тогда не понял её, подумал, почему неудобно, перед кем неудобно, перед Борисом? Но ведь у них ничего нет и Бориса она избегала. Её отказ его очень огорчил, он растерялся тогда и не знал, как себя вести с ней, и он просто уехал. А когда он увидел её на мотоцикле с Масловским, у него внутри всё ухнуло вниз. Он почувствовал себя плохо – засосало внутри, к горлу подступил комок, который он не мог проглотить, заныло сердце. Сжав скулы, он рванул подальше ото всех. Ему захотелось побыть одному. Он это воспринял, что она встречается с этим неприятным ему парнем. Он тогда вспомнил, как этот Сашка на конкурсе танцев прокричал, что она его девушка. Она и он, это неправильно, так не должно быть, думал он. Радостное, победное настроение сразу ушло, и мир потерял свои краски. Он вновь замкнулся и, вернувшись в общежитие, принял контрастный душ, стараясь вернуть равновесие в настроении, но ничего не получалось, хотя ему стало легче физиологически. Ему захотелось её вновь рисовать, когда он рисовал её, он ощущал будто-то она с ним, смотрит на него своими большими, с прищуром, изучающими глазами. Её взгляд проникал ему внутрь, вглубь, ему казалось, что она видит его изнутри. Но ему почему-то это было приятно. Ему хотелось ближе её узнать, но он не знал, как это сделать, она всё время исчезала. И когда она неожиданно вошла с Борисом к ним в комнату, смущённая и такая милая, она словно озарила его, ему стало вновь приятно и защемило сердце. Он понял, что на этот раз он не упустит сегодняшний случай пригласить её на свидание. И он сделал это, он просто утащил её, когда она вновь ему отказала, потому что он уже не мог терпеть и вновь ждать общения с ней. Их первое свидание принесло ему столько приятных чувств, которых он не испытывал до сих пор в общении с девушками и женщинами, что он не мог поверить, что это, наконец, произошло.