Нарисованная реальность. Путь к неизбежности

– Я сильно устала, а мне еще пастель стелить. Я пойду домой.

– На улице уже темно. Посиди пару минут, и поедем вместе.

– Я дойду сама. Дорогу я уже запомнила. А вам надо пообщаться. Я понимаю. До свидания, мистер Лептон.

– До свидания, Милена, – ответил он с улыбкой.

 
                                   * * *
 

Мила открыла глаза и резко села на кровати. От быстрого подъема у нее закружилась голова. Она провела рукой по лбу: лоб был мокрым, как и волосы, и одежда у шеи.

– Опять кошмар, – тихо сказала Мила самой себе. – Всего лишь сон. Это только сон…

Она легла на подушку, но как только закрывала глаза, перед ней появлялось страшное лицо с большим бородавчатым носом и красными глазами.

«Гоблин, какой-то, – подумала Мила. – Или тролль. Жуть!».

Она уставилась в потолок и заметила, что он весь светится, как звездное небо. Она вспомнила, что накануне видела на потолке какие-то звездочки и поняла, что это они сейчас светятся. Спать ей расхотелось, и она зажгла настольную лампу. В тусклом свете ночника по комнате поползли тени и скрылись где-то в районе окна. Мила достала из-под подушки свою тетрадь с рисунками, а из тумбочки карандаш. Открыв тетрадь на чистой странице, она начала рисовать того монстра, которого сейчас видела во сне.

«Ну, и жуть», – подумала она, глядя на то, что у нее получилось. Небольшая лысая голова, огромные уши, маленькие злые глаза с прожилками капилляров и большой, крючковатый нос, на котором красовалась куча бородавок, а самая большая и противная была на самом кончике носа и казалась его отвратительным продолжением. От кровожадной улыбки бросало в дрожь, а на выдающемся вперед подбородке торчал длинный толстый волос. Мила вздрогнула и закрыла тетрадь. На этот раз она положила ее в тумбочку, и опять легла на подушку. Интересно, но когда она рисовала то, что ей снилось, особенно кошмары, сон больше не повторялся. Из-за стенки раздался громкий храп: папа дома. Мила взглянула на часы – четыре часа утра. Она не стала выключать свет совсем, а только приглушила его. Дрожь не покидала ее, но все же она решила еще немного поспать. Она закрыла глаза и вспомнила того юношу, которого видела недавно во сне. Его глаза четко стояли перед ней, но остальное лицо она не видела. Но ей хватило и этого. Вот только жаль, что ее сны черно-белые. Незаметно она уснула.

На следующий день Мила собралась прогуляться по городу. Погода была великолепная! Наконец-то из-за туч выглянуло солнце и весь город, густо покрытый снегом, засиял. Включив музыку в подаренном «Сантой» смартфоне и не забыв дома тетрадь, Мила спустилась на первый этаж.

– Я точно тебе сегодня не нужна? – спросила она у Джона перед выходом еще раз.

– Нет, – улыбаясь, ответил он. – Если только ты не хочешь почистить от снега задний двор.

– Нееет, – протянула Мила. – Ладно, я ушла. Буду часа через три. Думаю, этого времени хватит, чтобы обойти весь город и еще выпить пару кружек кофе.

– А ты уверена, что тебе не нужна компания? Не заблудишься?

– Нет. Как раз посмотрю, есть ли тут художественный салон. У меня краски кончаются.

– Вот это вряд ли, – пробубнил Джон. – Но, ты все-таки посмотри. Если заблудишься, спроси у прохожих дорогу. Здесь на такой вопрос реагируют куда проще, чем в Нью-Йорке.

– Ладно, разберемся.

И Мила, помахав рукой, вышла за дверь.

Маленький город встретил ее достаточно тепло. Из административных зданий Мила увидела только больницу, полицейский участок и школу – трех этажное серое здание, окруженное забором. Кроме этого было еще несколько супермаркетов, магазинов с одеждой и кафешек. Еще Мила встретила довольно много церквей, у некоторых были свои частные школы. Чтобы купить крупную мебель, машину и тем более профессиональные краски нужно было ехать в соседний, более населенный и развитый город, куда они ездили накануне. Что поразило Милу, так это то, что город находился практически в лесу. Деревья были повсюду. Как же это все не похоже на Нью-Йорк, в котором она выросла. На улицах было полно детей, играющих в снежки. Все прохожие здоровались друг с другом. Но вот что ее раздражало, так это постоянные вопросительные взгляды, скользившие по ней и удивленный шепот за спиной.

Мила зашла в небольшое придорожное кафе и села за самый дальний столик в углу.

«Как надоели эти взгляды», – думала она.

Заказав кофе, Мила достала из сумки тетрадь и начала рисовать сидящего за соседним столиком старичка с кружкой пива и гамбургером. Отчего-то он показался Миле похожим на домового, и она пририсовала ему бурную шевелюру и зачем-то хвост. Потом она посмотрела на то, что у нее получилось и ей это не понравилось. Она вырвала страницу из тетради и, смяв ее, кинула в стоящую на столе пустую пепельницу. Она делала так крайне редко. Обычно ее удовлетворяли ее рисунки, но тут ей показалось, что это неправильный рисунок, ненастоящий. К этому времени старичок уже освободил столик и на его место села шумная компания старшеклассников. Эти образы Милу не интересовали, и она обвела взглядом зал, в поисках новой жертвы для рисунка. В кафе было полно народу, но никто ей больше не приглянулся. Тогда она взяла в руки карандаш и стала по памяти рисовать детей, которых видела на улице. Маленькие эльфики – так она их видела. Маленькие заостренные ушки, раскосые глаза, а за спиной серебристо-зеленые крылья. Пейзаж проезжающих мимо машин ей тоже не нравился, так что она перенесла их на заснеженную поляну в лесу.

– Извини, – раздался над головой приятный мужской голос. – Можно к тебе подсесть? А то все столики заняты.

Мила подняла голову и увидела над собой высокого, широкоплечего парня с темными коротко стрижеными волосами. «Спортсмен», – подумала Мила, а вслух сказал:

– Да, конечно.

Парень улыбнулся, оголив идеальные жемчужно-белые зубы, и присел напротив нее.

«Точно спортсмен, – опять подумала она, когда парень снял куртку. – И какой-то слишком идеальный. Если нет внешних недостатков, значит, они сидят внутри». И она снова погрузилась в рисование.

– Меня зовут Брендон, – представился парень. – Брендон Старзен.

Мила подняла на него удивленный и при этом равнодушный взгляд, скептически приподняв левую бровь.

– Я рада.

– Приятно, – хихикнул Брендон. – А ты не скажешь, как тебя зовут?

– Милена Вебстер, – неохотно представилась она в ответ.

– Вебстер, Вебстер… – повторил задумчиво Брендон. – О! Ты, наверное, дочь нашего нового шерифа! – воскликнул он на все кафе. Люди за столиками притихли и повернули на них головы.

– Тише, – попросила его Мила. – Зачем же так кричать. Да, да.

– Не столь давно наш шериф ушел в отставку и его место временно занял сержант Эдисон. Но его тело вчера нашли на границе города. Мэр в шоке. Никто не хочет занимать его место. В местной полиции работают одни трусы. Лесник и тот отважнее. Мэр с нетерпением ждал приезда твоего отца, ведь он уже приезжал к нам несколько раз. Мэр решил, что именно он должен занять место шерифа и придать сил нашим ребятам, так что теперь начальником местной полиции будет Ричард Вебстер.

– Какое долгое, но познавательно повествование, – с небольшим прищуром посмотрела на него Мила. – А откуда ты все это знаешь?

– Мой отец работает в администрации округа. Он начальник службы безопасности мэра.

– Ммм, – протянула она, поднося к губам кружку с кофе. – Тогда понятно.

– Как тебе наш город? – спросил Брендон, постоянно улыбаясь. Его холодные голубые глаза внимательно изучали Милу.

– Нормально, – равнодушно ответила она, ставя кружку обратно на стол. – Тихий, спокойный, маленький…

– Ну, да. Это не Нью-Йорк, – засмеялся Брендон. – Зато у нас везде природа, свежий воздух.

– Да. С этим трудно спорить, – хохотнула Мила. – Правда, у меня от такого количества свежего воздуха по ночам кошмары.

Брендон опять улыбнулся и оглянулся на сидящих рядом старшеклассников. Как поняла Мила, он был из их компании и просто подсел с ней познакомиться. Компания за соседним столиком постоянно что-то обсуждала и тихо смеялась.

– Тебе не кажется это глупым? – неожиданно спросила его Мила, продолжая рисовать.

– Что? – округлил он глаза.

– То, что ты считаешь себя просто неотразимым. С чего ты взял, что сможешь с моей помощью укрепить свой авторитет в компании друзей.

Она подняла на него глаза и внимательно посмотрела. Когда она злилась или была чем-то недовольна, цвет глаз становился насыщеннее и ярче. Рот Брендона слегка приоткрылся, а светлые глаза неуверенно скосились в сторону. Было видно, что он что-то придумывает, но больно уж медленно он это делает.

– О чем ты говоришь? – наконец, опять расплылся в улыбке Брендон. – Я просто подсел к тебе, потому, что нет свободных мест. И вообще, с тобой что, нельзя познакомиться?

– Ну, почему же, – закрывая тетрадь, ответила она. – Можно. Но, видимо, не тебе.

Мила встала, взяла свои вещи и вышла из-за стола. Она рассчиталась с мужчиной за барной стойкой и ушла. Как только за ней закрылась дверь, кафе содрогнулось от хохота. Группа старшеклассников, к которым относился и Брендон, просто подняли последнего на смех. Брендон пулей вылетел из кафе и, запрыгнув в свою большую машину, тут же уехал.

– Примат, – тихо сказала Мила, когда мимо нее на большой скорости пронесся джип Брендона.

Домой идти не хотелось, и Мила пошла в центральный парк. Посреди парковой площади, куда вели четыре аллеи, стояла большая елка, украшенная самодельными игрушками. Вокруг нее стояли скамейки. Елка была настоящая, древняя и от того очень высокая и пушистая. Мила подошла и села на одну из скамеек. В парке было много народу. В основном дети. Вокруг стоял шум от их радостных криков. Рождественские каникулы! Возможность так весело проводить время выдается не часто. Мила посмотрела на резвящихся детей и вспомнила, что не закончила свой рисунок. Она достала тетрадь, положила ее сверху на сумку и продолжила рисовать маленьких эльфиков на заснеженной поляне. Вдруг она услышала какой-то шум над головой. Она не стала обращать на него внимания, решив, что ей показалось. Кто может шуметь на елке в центре города? Но через минуту над головой опять раздался шум, затем треск, а потом ей на голову упала шишка.

– Ай! – воскликнула Мила, трогая рукой ударенный затылок.

Она подняла голову и заметила между ветвями тень, которая тут же исчезла.

«Может, это белка?» – подумала Мила.

Затем она нагнулась и подняла упавшую на нее шишку: обычная маленькая шишка, но удар был сильный, будто в нее целились и со всей силы кинули этой шишкой. В кармане раздалась вибрация.

– Алло.

– Мила, ты где? – спросил голос Джона.

– В парке, – ответила Мила, опять разглядывая елку.

– Все нормально? Ты не потерялась?

– Да где тут теряться-то? Я скоро уже буду. Примерно через полчаса.

Мила отключила телефон и сунула его обратно в карман. В наушниках заиграла быстрая музыка и Мила, засунув тетрадь в сумку, встала и неспешным шагом направилась в сторону дома. Пройдя несколько шагов, она выронила перчатку. Нагнувшись за ней, она краем глаза увидела в растущих вдоль аллеи кустах что-то маленькое, похожее на человечка. Но, когда она повернула голову, кусты вновь были пусты. Чтобы совсем убедиться в том, что ей это все привиделось, Мила поднялась и медленно пошла к тому кусту, где только, что видела человечка. Присев, она начала разглядывать ветки, но не увидела ничего особенного, кроме двух глубоких отверстий в снегу. Она хотела внимательнее их рассмотреть, но тут над головой раздался голос.

– Что-то потеряла?

Мила резко подняла голову и врезалась затылком в нависшие над головой ветки. Она и не заметила, что практически залезла под этот куст. Снег с веток упал ей на волосы, засыпался за шиворот. Она начала выползать из-под куста и зацепилась волосами за ветки.

– Сегодня явно не мой день, – пробубнила Мила, выпутываясь из приставучего кустарника.

Снег под курткой таял, стекая холодной струйкой вниз по спине.

«Как мокро, – подумала она. – И стыдно».

Тут она почувствовала, что кто-то тянет ее назад и вверх. Наконец, оказавшись на ногах, она взглянула на своего спасителя. Перед ней стоял симпатичный молодой парень со светлыми волосами, чуть выше ее ростом. Его серо-зеленые глаза лукаво смотрели прямо на нее. Губы скривились в насмешливой улыбке.

– Ты в порядке? – спросил парень.

– Да, – выдавила Мила.

Он поднял руку и начал стряхивать у нее с головы снег. Опомнившись, Мила начала отряхиваться и, наконец, вытащила из-под куртки ком снега.

– Что ты там искала? – взглянул на куст парень.

– Да так, перчатка выпала.

– Что, прямо в кусты? – еще шире улыбнулся парень.

– Что-то типа того, – немного смутилась Мила

– Понятно. Что-то я тебя в нашем городе раньше не видел.

– А, что, ты знаешь всех, кто здесь живет?

– Ну, городок у нас маленький, а память у меня хорошая, так что, да, я знаю всех, по крайней мере, на внешность. Тем более что ты же должна еще учиться в школе. А там я знаю всех. Особенно старшие классы.

– А может я еще не в старших классах, – прищурилась Мила.

– Если бы ты вообще, хоть раз в школе появилась, я бы тебя запомнил. У меня память на лица феноменальная! Ты новенькая. Давно приехала?

– Пару дней назад, – сдалась Мила. – Я пока здесь никого не знаю, кроме какого-то примитивного придурка по имени Брендон.

– Так сразу и на Старзена наткнулась, – засмеялся он. – Не обращай на него внимания, он и его компашка большое исключение из правила нашего города, – провел он рукой по голове Милы, стряхивая остатки снега. – Меня, кстати, Калеб зовут. А тебя?

– Милена.

– Красивое имя.

– Спасибо… Я вообще-то тороплюсь, – сказала Мила.

– Может, тебя подбросить?

– Нет. Наверное, нет.

– Да, брось. Я не кусаюсь. Тем более, на улице холодно, а у тебя под курткой снег. Замерзнешь ведь.

Мила немного подумала, и все же согласилась.

– Вот и отлично! – обрадовался Калеб. – Моя машина стоит вон там.

Они пошли к парковке возле парка.

Остановив машину у дома Милы, Калеб сказал.

– Может, оставишь мне свой телефон?

– Как-нибудь в следующий раз.

И, улыбнувшись, она вышла на улицу. За спиной раздался сигнал машины, но оборачиваться она не стала.

– Ты здесь всего третий день, а уже поклонника завела, – встретил ее у двери отец. – Кто это?

– Парень. Он спас меня от кустов и снега, – снимая куртку, ответила Мила.

– Не понял. Это как?

И Мила рассказала ему про свои приключения.

– Ты не умеешь спокойно жить, да?

– Это скучно, – улыбнулась Мила. Потом встала, чмокнула отца в щеку и побежала в свою комнату.

Закрыв за собой дверь, Мила упала на кровать и уставилась в окно. За сегодняшний день столько всего случилось. Надо все хорошенько обдумать. Но как собрать все мысли в кучу и расставить их по местам? Амелия говорила: «Если не хватает слов – рисуй, а если их слишком много – записывай». Мила встала с кровати, подошла к столу у противоположной стены и взяла из ящика чистую тетрадь. Упав обратно на кровать, она открыла первую страницу и уставилась на чистый лист. Сейчас она чувствовала себя слюнтявой героиней какого-нибудь сериала, которой не с кем было поговорить, и она просто выливала свои жалобы в дневник. Как говорится, бумага все стерпит… Наконец, она решилась написать хоть несколько слов.

«Привет тетрадь!

Я впервые начинаю вести подобные записи и еще не очень ориентируюсь в написании мемуаров».

Тут раздался стук в дверь. Мила резко закрыла тетрадь.

– Можно? – заглянул в комнату Джон.

– Да, конечно.

– Тут такое дело, меня вызывают в участок. Что-то случилось. Так что думаю, до вечера меня не будет. Прошу вечеринок в мое отсутствие не устраивать и в приключения не ввязываться.

– Хорошо, сэр, я постараюсь, – улыбнулась отцу Мила.

– Ладно, я поехал, – и Джон вышел из комнаты.

Мила любила оставаться одна. Весь оставшийся день она возилась на кухне, готовила овсяное печенье. В пять часов на улице уже почти стемнело, а Джона еще не было, и она решила позвонить ему. Но как только взяла в руки телефон, ей пришло сообщение: «Не жди меня. Буду поздно. Новые товарищи решили отметить мое назначение. Целую. Папа».

– Понятно, – улыбнулась Мила.

Она взяла тарелку с печеньем, пакет с соком и отправилась в свою комнату. Там она везде расставила свечи: большие, маленькие, разных цветов. Потом зажгла их, потушила свет и села на пол возле кровати. Протянув руку к тумбочке, Мила нажала кнопку на своем ноутбуке, и из колонок полилась тихая приятная музыка. Затем она положила на колени тетрадь с незаконченным рисунком, взяла с тарелки печенье, и продолжила рисовать. Дети получились, как живые. На какое-то мгновение Миле показалось, что один из них посмотрел на нее и подмигнул. Мила отложила тетрадь и осмотрела комнату. Тени от предметов сливались, складываясь в причудливые картинки. Немного фантазии и можно было увидеть целый мир в тенях. Вот на кусте (из ручек в подставке) сидит бабочка (ножницы в той же подставке). Одно колыхание пламени свечи, и вот бабочка уже забила крыльями. Еще мгновение и она полетит. Недалеко от этой картинки образовалась другая: будто маленький гном с крючковатым носом вылезает из своей норы. Его колпак съехал на лоб, а носы туфель загнуты вверх.

Мила улыбнулась, взяла еще одно печенье и откинула голову на кровать. По потолку тоже гуляли тени, но больше похожие на размытые кляксы. Но вот одна тень у окна обрела четкие очертания маленького человечка с крыльями за спиной. Человечек побежал по потолку на другую сторону, где стояла кровать Милы, но, не доходя всего метра до стены, завис прямо над шокированной девушкой. Мила удивленно следила за этой странной тенью. Затем опустила голову и посмотрела, что же может двигаться у нее в комнате. Но, не найдя ничего подходящего, опять взглянула на потолок. Тень все еще была там. Человечек протянул ручку и указал на окно. Мила посмотрела туда, но ничего не увидела. Тень поманила ее за собой и скользнула к проему в стене. Не веря собственным действиям, Мила встала и подошла к противоположной стене. Отдернув шторы, она выглянула на улицу. На небе сияла полная Луна. Весь задний двор был залит этим серебряным светом. Снег, который так и не убрал Джон, казалось, горит белым пламенем. Мила заметила посередине этой снежной поляны тени разных размеров. Они плясали по кругу, как бы поклоняясь Луне. Мила в шоке коснулась пальцами губ и поняла, что стоит с открытым ртом.

– Не может быть, – произнесла она.

Затем она закрыла глаза, сжав их покрепче, и через несколько секунд вновь открыла. Тени исчезли, но на белоснежном снегу остался протоптанный круг. Она отошла от окна и посмотрела на часы: ровно 22:00. «Как быстро бежит время», – подумала она. Мила решила не ждать Джона, а лечь спать, тем более что глаза у нее начали слипаться с невиданной силой. «Когда я успела так устать», – опять подумала она. Она переоделась, задула все свечи, легла в пастель и тут же провалилась в сон.

За окном крупными хлопьями повалил снег и через несколько секунд задний двор вновь стал абсолютно ровным и нетронутым.

 
                                   * * *
 

– Сегодня Новый год и я хочу, чтобы у нас была елка, – сказала Мила, раскладывая по тарелкам завтрак.

– Где же я возьму елку? – удивился Джон.

– А ты оглянись хорошенько: вокруг один лес. Я думаю, никто не будет против, если ты срубишь одну маленькую елку.

– Сомневаюсь, что никто. Здесь, вообще-то запрещена вырубка деревьев. Тем более молодняка.

– Ну, хоть пару веточек достать можно? Я бы их украсила.

– Хорошо, я попробую что-нибудь найти, но вообще-то здесь Новый год отмечают на главной площади вокруг уже наряженной ели. Все вместе.

– Это которая в парке стоит?

– Да. Там бывает очень весело. Может, и мы ко всем присоединимся?

– Не знаю. Смотря, как сильно будет холодно на улице. Да и я никого тут не знаю еще… Сомневаюсь, что мне может быть весело.

Мила поставила перед отцом кружку с кофе и села за стол.

– Кстати, с завтрашнего дня я официально вступаю на должность шерифа.

– М! Поздравляю. И какая территория теперь будет под твоим надзором?

– Весь округ Ашленд. Не так много, как ты могла подумать.

– Мы останемся здесь?

– Конечно. А, что, ты хочешь переехать подальше в лес?

– Нет. Я думала, что мы переберемся в город побольше. Хотя бы в Сьюпириор. Мне там больше нравится.

– Не вижу необходимости. Здесь отличная школа, чистый воздух и очень добрые люди.

– Которых всего восемь с небольшим тысяч, – пробурчала Мила. – Город, похожий на деревню, комната, размером с лифт – я к такому не привыкла. Когда я иду по улице, на меня все глазеют и шепчутся за спиной. У меня начались кошмары и галлюцинации. Может, я уже схожу с ума? Где тысячи огней по ночам? Где рев сигнализации под окнами вместо будильника? Где люди, не боящиеся и не стесняющиеся самовыражения? И почему здесь все улыбаются, но глаза у всех грустные?

Мила швырнула вилку на стол, и та, отскочив, упала на пол с жалобным лязгом. Джон внимательно посмотрел на дочь и заговорил.

– Ты хочешь вернуться на Стетен-Айленд? Хорошо. Я сегодня же пойду и напишу рапорт об увольнении, и мы поедем обратно. Но что мы там будем делать? В старую школу тебя не возьмут уже потому, что у меня не будет денег платить за твое обучение и тебе придется идти в обычную школу, такую же, как здесь, если не хуже. Я долго не смогу найти работу. У меня уже не тот возраст, и меня даже с хорошей рекомендацией не возьмут на высокооплачиваемую должность.

– Я не прошу тебя увольняться, – перебила его Мила. – Я просто не понимаю этот мир. Мне тяжело и ты должен меня понять. Как только мы сюда переехали мне начали сниться всякие монстры, я вижу, как тень бегает по потолку и зовет меня с собой. Это нормально? Сомневаюсь. Люди вокруг какие-то странные. Я, конечно, с ними близко не знакома, но это же видно невооруженным глазом. Они несчастны. Улыбки лишь отвлекают взгляд. На самом деле в глазах у них тоска. Свежим взглядом это видно лучше. Это слишком желтое солнце, этот слишком белый снег: все как будто идеальное, но в тоже время не настоящее. Как будто это нарисовали и оно ожило. Как нарисованная реальность! Это как сон, который пересматриваешь на второй раз.

Джон молча смотрел на дочь и не знал, что сказать. Он чувствовал свою вину в том, что с ней происходит. Джон очень обрадовался этому переводу. Он его ждал, откладывал деньги на новый дом, который в итоге им подарил мэр, перед отъездом он продал свою машину и на эти деньги они сейчас живут. Джон всегда думал, что Мила не любит Нью-Йорк, что будь у нее возможность, она бы сбежала из этого города куда-нибудь подальше. Но, видимо, он принимал свои желания за ее. Это он никогда не любил Нью-Йорк, а рвался подальше в леса, туда, откуда он в буквальном смысле этого слова вышел. Его семья жила в заповеднике, отец следил за животными, за тем, чтобы не вырубали деревья. Все детство он провел в прекрасных местах и не знал большего счастья, чем ходить с отцом на рыбалку, но потом отпустить рыбу обратно в реку, оставив себе только одну-две штуки на обед. Потом заповедник закрыли, и семья Джона переехала в небольшой город, где он выучился на полицейского, встретил девушку, влюбился, у него родилась дочь, и в тот же год он потерял любимую. Она пропала, ушла и не вернулась. Потом ее тело, якобы нашли, но опознать его было очень сложно. Не выдержав горя, Джон вместе с Милой и Амелией переехал на Стетен-Айленд, где со временем он дослужился до капитана полиции. Но он никогда не считал Нью-Йорк своим домом. Он специально выбирал такие глухие места, как этот город, для командировок, чтобы насладиться природой, вдохнуть полной грудью чистый, прозрачный воздух, полюбоваться лесами, озерами, которых в этом штате было очень много. Он думал, что Миле понравится это место, как и ему. Но, видимо он ошибся, как это часто бывает с родителями, которые уделяют слишком мало внимания своим детям и, соответственно, слишком мало о них знают.

– Послушай, – заговорил Джон. – Я понимаю, что тебе тяжело, но подожди пару месяцев. Мы обживемся, у тебя появятся друзья. Тебе здесь понравится, вот увидишь. Здесь очень хорошие люди.

– Да я и не говорю, что они плохие. Здесь что-то в воздухе. Какая-то атмосфера парит над всем городом. И что-то странное происходит со мной. Ведь эти кошмары неспроста. Я реально вижу странные вещи.

– Если уж на то пошло, ты никогда не была обычным ребенком. Ты всегда видела больше, чем остальные. Логического объяснения я этому дать не могу, но все в жизни не просто так, – он улыбнулся дочери, и принялся за завтрак.

Позавтракав, Джон отправился в участок, а Мила осталась украшать дом. В еще не до конца разобранных коробках она нашла мишуру и длинную гирлянду. Мишуру она пока оставила, а вот с гирляндой вышла на улицу и начала обвивать ею крыльцо. До верха она не доставала, так что пришлось вытащить на улицу табурет. Крыльцо было покрыто тонким слоем льда, и табуретка стояла не устойчиво, но Мила рискнула все же залезть на нее, ведь так хотелось украсить дом. Может хоть это придаст новогоднее настроение. Но только Мила начала обкручивать верхнюю балку гирляндой, как табурет предательски подскользнулся, и она полетела вниз. Мила даже сообразить ничего не успела, как оказалась в чьих-то руках.

– Ты в порядке? – спросил приятный мужской голос.

Парень поставил ее на ноги. Мила повернулась к нему и застыла. Он был выше ее на целую голову, черные волосы блестели на солнце, а большие глаза цвета горького шоколада смотрели на нее с неопределенными чувствами. Там был и интерес, и удивление, и что-то еще, чего Мила понять не смогла.

– Ээй, – позвал ее парень и помахал перед лицом рукой. Мила очнулась.

– Да, со мной все хорошо. Большое спасибо.

– Я рад, что смог помочь, – улыбнулся он. – Ты не ударилась? Зачем ты вообще туда залезла?

– Я хотела украсить крыльцо, – на автомате ответила Мила.

Она не могла оторвать от него глаз. Парень явно был старше ее, но сейчас это не имело никакого значения. Таких людей она не встречала никогда. В нем привлекало все: его светлая кожа, его бархатистый взгляд, его улыбка и даже его веснушки, которые слегка выделялись на лице.

– Понятно. Давай я тебе помогу. Я и без табуретки достану.

Он подошел и обмотал верхнюю балку гирляндой, затем проделал все тоже с оставшейся свободной стойкой.

– Вот и все.

– Спасибо еще раз, – улыбнулась она. Мила не очень-то любила мужское внимание, считая его излишним в ее возрасте, но сейчас у нее в голове вообще не было никаких мыслей.

– А мистер Вебстер дома? – спросил парень.

– Нет. Его нет. Может что-то передать? Или пройдите в дом, подождите его. Он скоро должен уже вернуться.

– Нет, спасибо, я, пожалуй, пойду. Будь аккуратнее. Еще увидимся!

Он улыбнулся, подмигнул ей и пошел прочь от дома. Мила постояла минуту, поняла, что стоит, и смотрит в никуда, застыдилась и ушла в дом.

Через пару часов приехал Джон, и они вместе продолжили украшать дом уже внутри. Оказывается в коробках, которые стояли в гараже, было много новогодних прибамбасов, так что дом получился очень нарядным. Елку раздобыть так и не получилось. К тому же выяснилось, что Джону сегодня всю ночь придется быть на площади. Так что Мила решила к нему присоединиться, хотя настроения знакомиться со всем городом у нее не было. Но встреча Нового года в одиночестве ее привлекала еще меньше.

– Праздник начинается в девять. Там будут различные конкурсы, выступления местных талантов, а чтобы не замерзнуть, там будут раздавать горячий чай и булочки.

– Знаешь, я не очень люблю самодеятельность, так что я приду к одиннадцати.

– Хорошо, но мне надо быть там уже в восемь. Мы организуем охрану мероприятия. А в двенадцать будет пущен салют. Я буду возле сцены.

– Ладно, я тебя найду, – сказала Мила и ушла в свою комнату.

«Не понимаю, откуда столько ажиотажа вокруг Нового года. Да и новых поселенцев здесь встречают не очень-то приветливо. Эти бесконечные разглядывания, перешептывания уже изрядно бесят. Не обращай внимания – легко сказать. Не получается. А какие тут самоуверенные парни! Или это у меня такой безобидный вид, что ко мне все подходят? Или это просто так заведено, знакомиться с новыми жителями? Не знаю. А тот парень, который сегодня спас меня от сотрясения мозга – кто он? Он не представился и не спросил, как меня зовут. Спросил только про папу, что я, кстати, забыла ему передать. Не выходит у меня из головы. Увижу ли я его еще раз? А может быть сегодня? На елке? Я обязательно приду».

Мила закрыла дневник и убрала его в тумбочку. Она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Кто же он был? Почему она не спросила его имени? Почему не уговорила остаться и подождать? И почему он никак не выходит из головы? Столько вопросов и ни одного ответа. Его образ стоит перед глазами, как только их закрываешь. Глаза, как же они были знакомы Миле. Но она раньше его не видела. Никогда. Она бы запомнила его. Стук в дверь.

– Да, – отозвалась Мила.

– Мила, я поехал в участок. Оттуда сразу на площадь, жду тебя там.

– Хорошо, – не отрываясь от потолка и своих мыслей, ответила она.

– Ты придешь?

– Да, конечно.

– Хорошо. До встречи.

И Джон ушел. Мила полежала так еще минут десять, затем встала и пошла в ванную. Открыв кран, она налила в заполняющуюся емкость пену и села на край, ожидая, когда вода наберется. Раздевшись, она медленно залезла внутрь, привыкая к высокой температуре. Мила не любила прохладную или просто теплую воду. Она всегда делала ее горячее, чем того требовали врачи. Полчаса в такой ванне возвращали ее в жизнь даже после больших потрясений и переживаний.

Выйдя из ванны, Мила взглянула на часы: уже шесть.

– Сегодня я что-то задержалась, – сказала она вслух. – Надо перекусить.

И с этими мыслями Мила спустилась на первый этаж. Порывшись в холодильнике, она нашла сыр и ветчину. Сделав бутерброд, она пошла в зал и села на новый диван, который стоял напротив камина. Затем она решила развести огонь в камине. Джон учил ее, как делать это быстро, но у нее еще не очень хорошо это получалось. Наконец, справившись с поставленной задачей, Мила вспомнила, что у нее мокрые волосы, и что надо бы их высушить. Лениво поднявшись, она побрела в комнату за феном и косметичкой, и спустилась обратно. Красилась Мила редко, но сегодня, же праздник, а значит, есть вполне законный повод, немного навести красоту, хоть папа и против этого. Мила не торопясь высушила волосы, которые тут же завились в аккуратные локоны. Эта особенность ее волос Милу всегда удивляла, но это было весьма удобно. Довольно быстро накрасившись, она воткнула в уши наушники, включила любимую группу Evanescence и стала просто смотреть на огонь и мечтать о чем-то.

По своей натуре Мила была мечтательным человеком. Постоянно летала в своих фантазиях, иногда не способная сосредоточиться на простейшем занятии. Но, как правило, ее мечты рушились также быстро, как и строились. Как замок из песка размывается водой, так и ее фантазии разбивались о серые будни и непонимание. Но она сильно не расстраивалась, потому что у нее появлялась новая фантазия. Таким образом, она защищала себя от одиночества.