ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Мы ехали молча.
Дедушка не проронил ни слова.
Только выражение его по-своему красивого лица – сосредоточенный взгляд и поджатые губы – красноречиво указывали на то, как не доволен он был случившимся.
Я не пыталась начать разговор. Потому что внутри меня разгорались странные чувства, которые могли повлиять на манеру моего общения.
Смятение, испуг и волнение.
Пожалуй, последнее чувство было особенно ярким.
Никто так не командовал мой, не прикасался, и не заставлял мое сердце трепетать…
И я, пытавшаяся успокоиться, бесцельно глядела в окно. Но видела перед собой то, что не нужно было видеть.
По пути до дома машина дважды останавливалась.
И дедушка так же дважды выходил, чтобы обсудить что-то со своими партнерами – на заправке и перед больницей.
Наконец впереди показался наш дом.
Словно альпийское шале, дом красовался посреди зимней сказки. Высокие сосны и ели, все покрытые снегом, как великаны, возвышались над нашим и остальными домами.
Кругом, разумеется, была охрана.
Дедушка удвоил её, после того случая.
Машина завернула во двор. Я сразу оживилась. Мне хотелось поскорее остаться в своей комнате. Одной.
Едва сдерживая нетерпение, я вышла за дедушкой.
Кивнула охране, которая, как всегда, ответила равнодушным взглядом. Это дедушка научил их. Чтобы не смели даже улыбнуться.
– Ух, как холодно! – выдохнула я, скидывая туфельки.
А тут, дома, как же было хорошо!
Тепло и чем-то вкусно пахло! Видимо, тетя Вера сварила щи. А я их очень любила. К тому же, я проголодалась.
Осталось только подняться наверх, переодеться.
Серебристый мех скользнул по мне, когда я начала стягивать с себя шубку.
– Ландыш, – дедушка обернулся на меня. – Тебе этот гад что-то в карман положил, или мне так показалось?
Я застыла на месте.
Не спрашивая моего разрешения, дедушка начал проверять карманы моей шубы.
Пока он это делал, я вновь почувствовала себя шестилетней девочкой, укравшей конфеты из буфета.
Вот только сегодня я ничего не украла.
Сердце в груди неприятно покалывало, кололи и кончики пальцев, но я продолжала стоять. Ровно и спокойно.
– Хм, значит – показалось, – сделал вывод дедушка и отошел в сторону.
– Я пойду. Переоденусь и спущусь на ужин, – стараясь придать лицу равнодушный вид, словно поступок дедушки не задел меня, произнесла я.
– Хорошо, Ландыш.
Я выдавила из себя улыбку и взбежала по лестнице. Какое же это блаженство – ходить босиком, без этих ужасно неудобных туфель! Хотя не спорю, они очень красивые.
Когда дверь в мою комнату закрылась, я несмело скользнула дрожащими пальцами по щеколде. Заперла.
А потом этими же пальцами нырнула в свой бюстгальтер.
Именно туда я спрятала записку от Айдара. Я даже не знала, что было там написано, но уже невероятно волновалась.
Шутка ли. Взрослый мужчина что-то написал мне.
Бумажка была небольшая.
Скомканная и теплая от моего тела. А мне, вдруг, показалось, что она была пропитана другим теплом. Айдаровым. Я смутилась. Теперь понимала, что это был довольно интимный момент – спрятать записку от незнакомого мужчины в свое декольте.
Взор мой опустился на бумажку. На ней неровным почерком было написано.
«Позвони, когда заскучаешь». И рядом – номер телефона…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Я не стала звонить Айдару ни в тот вечер, ни потом, два дня спустя.
Но я спрятала эту записку.
Не знаю по какой причине, но я отчаянно боялась потерять его номер.
Мало того, я переписала телефонный номер в записную книжечку, которая всегда болталась в моей сумке.
Хотя, я даже мысленно не могла представить, что однажды позвоню ему.
Это было слишком… Неправильно.
Я убеждала себя в этом все три дня.
Вот и сейчас, расчесывая волосы, я напоминала своему сердцу, как это опасно – поступать не по правилам.
– Ландыш! – голос дедушки, раздавшийся с первого этажа, отвлек меня от размышлений.
Я вздрогнула, и расческа с грохотом упала на туалетный столик.
– Иду! – крикнула я в ответ и бросила взгляд на собственное отражение.
Мои светло-каштановые волосы были идеально расчесаны, и от того казались столь блестящими в теплом свете люстры.
На бледном лице ярким пламенем горели глаза.
Пожалуй, самое красивое во мне.
Они достались мне от мамы. Смесь голубого, синего и, порой, когда мое настроение менялось, к ним добавлялись оттенки серого или зеленого.
Я поднялась и провела ладонями вдоль своего наряда. Ладони зачесались от соприкосновения с шерстяной одеждой.
На мне было платье-свитер молочного оттенка и плотные колготки.
Милый наряд хорошей девочки, которая ждала в гости Вадима. Того самого, единственного ребенка Анны Сергеевны и Аркадия.
Я поспешила вниз.
В тот момент, когда я была посередине лестницы, входная дверь открылась, и в дом, принося с собой морозный воздух, прошли гости.
Анна Сергеевна в белоснежной шубе, Аркадий с красным, как у деда мороза, носом, и… Молодой парень, с которым я прежде еще не была знакома.
Он, вскинув голову, устремил на меня блестящие глаза.
Карие, как растопленный шоколад, они выражали удивление и, может даже, восхищение.
– Проходите, гости дорогие, – бодрый голос дедушки нарушил секундное замешательство, возникшее между мной и Вадимом.
– Ландыш, милая, чего там застыла, идем, поздоровайся, – дедушка с улыбкой посмотрел на меня, и я поспешила исполнить его просьбу.
– Здравствуйте, – слетело с моих губ, как только я спустилась с последней ступеньки.
– Ландыш, здравствуй! – Анна Сергеевна, игриво поправляя свои волосы, уложенные крупными кудрями, тепло улыбнулась мне. – Знакомься, наш с Аркашей сын – Вадим, парень 21 лет отроду. Будущее светило нашего банка.
– Мам, спасибо, конечно, но я уже достаточно взрослый, чтобы познакомиться сам, – Вадим тепло улыбнулся, и я подумала, что у него довольно приятная улыбка.
Да и вообще, он оказался лучше, чем я представляла его себе.
Высокий, с копной русых волос. И не какой-то заучка, а вполне даже нормальный парень.
Наверное.
– Вадим, подарок не забудь, – Аркадий улыбнулся сыну и стал помогать жене с шубкой.
На Анне Сергеевне было серебристое платье. Такое праздничное, что я невольно забеспокоилась, а не утаил ли дедушка от меня о каком-то важном событии…
– А, точно, Ландыш, это – тебе, – Вадим протянул мне небольшую бархатную коробочку.
Я вопрошающе посмотрела на дедушку. Он благосклонно качнул головой, и только тогда я приняла подарок.
Ощущая под подушечками пальцев теплый бархат, я начала открывать коробочку. Медленно и все так же – нерешительно.
Моему взгляду предстал браслет. Белоснежное золото, усыпанное сапфирами. Украшение поражало своей красотой и изяществом.
– Спасибо, это очень красивый подарок, – смущаясь и совершенно не понимая, как себя вести, пробормотала я.
А вот Вадим, напротив, теперь был сама уверенность.
– Я рад, что тебе понравилось, – его улыбка стала шире, – мама сказала, что сапфиры подойдут к твоим глазам.
Я закусила губу.
Потому что… Эти сапфиры напоминали мне глаза.
Но не мои.
А Айдара…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Вечер подходил к своему логическому завершению.
Взрослые – родители Вадима и мой дедушка – остались сидеть за столом, а мы пересели на диванчик.
Разместившийся неподалеку от камина, этот диванчик располагал к душевным разговорам. Мы с дедушкой, особенно в детстве, частенько тут сидели и болтали обо всем. О важном тоже.
Под звуки пламени хотелось открывать свои сердце и душу.
Но я не могла назвать наш разговор с Вадимом именно таким. Скорее, вежливым общением.
Неудивительно, ведь мы только познакомились, и судя по всему, оба прощупывали границы друг друга.
– Я еще не привык, после Европы, – признался он, когда я поинтересовалась у него, как ему дома.
– Почему? Так всё отличается? – мои брови поползли вверх.
– Ну, как сказать, – он протяжно вздохнул, – тут, понимаешь, менталитет другой.
– Какой?
Спросила, потому что мне действительно стало интересно.
– Даже не знаю, как правильно сформулировать свою мысль, – Вадим запустил пальцы в свои волосы и взъерошил их.
– Так трудно? – я улыбнулась.
Мне казалось это удивительным – вот так искать ответы на простой, казалось бы, вопрос.
А может, это он только для меня был таким? Ведь я-то, в отличие от Вадима, никуда заграницу не уезжала.
– Мы просто разные. Тут как-то всё острее, меньше притворства и больше грубости. А там всё за спиной. Как-то так, – наконец, выдал он.
– За спиной – это плохо, – прошептала я.
Чувство вины кольнуло мне в сердце. Я ведь освободила Айдара как раз за спиной дедушки.
Но с другой стороны, если бы я не сделала этого, то чем бы все это закончилось?
Я не хотела бы, чтобы дедушка взял на себя такой грех.
Никто не говорил мне прямо, но я и так понимала – мой дедушка не просто бизнесмен, а человек, имеющий прямое отношение к мафии.
И, значит, он был способен на страшное.
– Согласен, – голос Вадима напомнил о том, что я не одна.
– Кстати, – продолжил он, – как на счет того, чтобы на выходных сгонять в кино?
– Ты что, на свидание меня зовешь? – насторожилась я.
– А можно? – его глаза цвета растопленного шоколада блеснули.
Я окончательно смутилась, и мой взор упал вниз, на мои светлые ладони.
Никогда прежде я еще ни с кем не ходила на свидания, а тут…
– Молчание – знак согласия? – шутливо уточнил Вадим.
Взор мой взметнулся вверх, и я заметила там, на заднем фоне, лицо дедушки.
Оно выражало одобрение.
– Я пока не могу точно сказать, – дипломатично начала я.
– Жаль, – Вадим вздохнул, – я подумал, что у нас взаимная симпатия.
Я непонимающе посмотрела на него.
Пожалуй, Вадим очень даже привлекателен. Его лицо имело правильные, гармоничные линии, отчего создавалось ощущение благородства. Густые, темные брови подчеркивали блестящие, так напоминающие мне шоколад, глаза.
Наверное даже, Альбина и Жанна заценили бы его красоту и назвали красавчиком…
– Извини, я не могу точно сказать испытываю ли к тебе симпатию, которую ты ждешь от меня, – честно призналась я. – Мне сложно это понять.
Вадим моргнул. Улыбнулся. Мягко и понимающе:
– Думаю, если ты согласишься пойти со мной в кино, тебе станет понятнее. Но если не хочешь – так и скажи.
– Пока не хочу, – я нервно заерзала на диване. – Извини.
– Да не за что извиняться, – улыбка Вадима стала теплее, – зато честно.
Я смущенно улыбнулась в ответ. Всегда чувствовала себя плохо, когда отказывала кому-то. Боялась испортить отношения.
– Но если, вдруг, как-нибудь пересечёмся, спонтанно, я буду рад, – добавил он.
– Хорошо, – я кивнула и едва сдержала облегченный вздох, когда Анна Сергеевна громко сообщила:
– Собираемся домой.
Слава Богу!
Понимание того, что гости скоро уедут, придало мне сил и подняло настроение. Захотелось улыбаться вовсю, но я сдерживала себя, иначе бы все поняли, что я рада тому, что мы прощаемся.
– Ой, – поправляя на себе шубку, улыбнулась Анна Сергеевна, – забыла спросить – вы картину-то куда повесили?
– Чтобы картину повесить, надо было её забрать, – усмехнулся дедушка.
– А мы что, не взяли? Я думала, её привезут? – я непонимающе посмотрела на него.
– Забыли. Может, Аркадий, твой сын, Вадим, завезет её на днях?
Мои щеки покраснели от услышанного. Становилось всё очевиднее, что дедушка «сватал» нас.
– Какую картину? – Аркадий, словно не понимал о чем речь, окинул нас вопрошающим взглядом.
– Ох, Аркаша! – Анна Сергеевна захлопала густыми ресницами. – Я же тебе говорила – та, с морем.
– С морем… – щеки Аркадия стали красными.
Я впервые видела его таким.
Что с ним? Неужели заплохело?
– Анют, ты это, извиняй, – лицо Аркадия приняло виноватый вид. – Её уже купили. Раньше.
– Как?! – лицо Анны Сергеевны перекосилось от негодования, и на несколько секунд она превратилась в расстроенную девчонку.
– Вот так, – Аркадий вздохнул, – и ты, Рафаэль, извини, что так получилось. Не проследил до конца.
– Да ладно, – дедушка снисходительно улыбнулся и пожал протянутую руку Аркадия.
– А на счет Вадима… – поспешил добавить глава семейства. – Может, нашим детям сходить куда-то вместе?
– Я не против, – Вадим, застегивая куртку, улыбнулся, – но пусть Ландыш сама решит – хочет ли она этого. Любой её ответ не обидит меня. Надеюсь, и вас тоже. Поехали?
– Ты прав, сын, – поддержал Аркадий.
Анна Сергеевна лишь кивнула, но я заметила, что она над чем-то задумалась.
Я вежливо попрощалась с гостями, но внутри меня было какое-то беспокойство. Я ощущала себя то ли виноватой, то ли той, которая подвела своего дедушку…
Может, этот ужин был организован с единственной целью? Свести нас с Вадимом?
И я нарушила все планы…
– Деда, – позвала я, когда он вернулся в дом.
– А? – дедушка пристально посмотрел на меня.
– Ты не злишься на меня?
– Из-за чего же я должен злиться на тебя? – он мягко улыбнулся. – Или ты что-то натворила, а я не знаю?
Бам!
Сердце рухнуло вниз. Что это было? Намек или просто совпадение?
– Я про Вадима… Ты, наверное, хотел, чтобы мы начали с ним встречаться? – нервно покусывая губы, спросила я.
– Может, и хотел, – он повесил в шкаф куртку. – Только вот одного моего хотенья недостаточно. Ну что, неужели не понравился парень?
– Он хороший. Воспитанный. И, наверное, добрый, – я вздохнула.
– Но?
– Что – но?
– Обычно всегда есть «но» после таких слов, – дедушка понимающе улыбнулся.
– Ты прав, – я обняла себя за плечи, – но… Пока я не вижу в нем того самого. Ты ведь не будешь заставлять меня быть с ним?
– Конечно же нет! Но я бы одобрил ваши отношения, Ландыш. Так что подумай, глядишь, пообщаетесь больше, и узнаешь что-то новое в Вадиме.
– Я подумаю, – пообещала я.
Весь остаток вечера я провела у себя в комнате. Вспоминала слова Вадима… Думала об Айдаре…
Всё перемешалось в моей голове, и оттого я начала злиться на себя. В конце концов, в надежде, что утром будет лучше, я легла спать.
…На кухне витал аппетитный аромат оладушек.
Тетя Вера, наша помощница по дому, напекла их целую гору.
Макая оладушек в белую сгущенку, я откусывала кусочек и несколько секунд, для удовольствия, держала во рту.
Вкуснота! Как же хорошо, приехать так, после занятий, домой, а тут так уютно.
– Кушай-кушай, Ландыш, – ласково произнесла тетя Вера, порционно наливая в большую сковороду тесто, – я сейчас еще нажарю. Всем хватит.
– Спасибо, теть Вер! Так вкусно, как в детстве, – я довольно заулыбалась, хотела что-то добавить, но снаружи раздался какой-то шум.
Неужели дедушка приехал? Обычно он бывал занят до вечера. А сейчас – только три часа дня…
– Пойду проверю, – убирая в сторону сковородку, деловито сообщила тетя Вера.
Я застыла на месте. В груди все загрохотало. Наверное, от страха. К нам вот так, просто, никто, никогда не приезжал.
– Ты представляешь, тебе там подарок привезли! – взволнованно сообщила вернувшаяся тетя Вера.
– Подарок? Где?
– Да в коридоре уже. Охрана занесла. Иди, глянь.
Я быстро вытерла пальцы салфеткой, нервно скомкала её, бросила на стол и поспешила собственными глазами посмотреть на подарок.
В коридоре я заметила Азата и Бориса, вертящихся возле какого-то большого прямоугольника, завернутого в плотную бумагу.
– Что там? – поинтересовалась я.
– По ходу картина, – Азат потянул за краешек бумаги, чуть сорвал уголок, и я увидела…
Небольшой фрагмент. Но мне этого было достаточно, чтобы понять, что подарком оказалась та самая картина с морем…
Сердце странно разволновалось. Меня затрясло от предвкушения.
– Это картина с выставки Анны Сергеевны, – стараясь не выказать своего волнения, произнесла я, – отнесите её в мою спальню. Пожалуйста.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– Спасибо, дальше я сама, – сдержанно улыбнулась я охране.
Их лица, как всегда без единой эмоции (вот что значит годы дрессировки под командованием дедушки) повернулись ко мне.
– А повесить не надо? – уточнил Борис.
– Позже. Я пока не решила, куда именно повешу её, – я еще шире улыбнулась, – спасибо. Там, кстати, тетя Вера приготовила оладья. Покушайте тоже.
– О, покушать это хорошо, – Азат кивнул напарнику, – пошли, поедим. Ландыш, если нужна будет помощь – зови.
– Конечно.
Я едва сдерживалась от нетерпения, когда охрана выходила из моей комнаты. Почему-то казалось, что они слишком медленно идут. Но умом я понимала – дело не в них, а в моем желании поскорее остаться одной.
Наконец, когда до моего слуха донеслись удаляющиеся шаги охраны, я плотно закрыла дверь и заперла её.
Сделала это – и почувствовала, как волнение душной волной накрыло меня с головы до ног.
Привалившись спиной к двери, я смотрела на картину. Крошечный уголочек с небом приветливо выглядывал из-под бумаги, и как бы просил, чтобы я скорее освободила картину от неё.
А я…
Я теперь почему-то не решалась.
Это было похоже на прыжок в неизвестность. Потому что я сердцем понимала – найди я подтверждение тому, кто именно прислал этот подарок, и во мне что-то необратимо переменится.
Это пугало.
Но, как говорится, «любопытство сильнее страха смерти», вот и у меня оно пересилило.
Я подошла к картине. Ухватилась за край бумаги, она затрещала, и я начала её срывать.
Пальцы мои тряслись, в груди становилось то жарко, то холодно, но я продолжала освобождать картину.
Наконец, последний кусок бумаги был сорван и брошен в сторону, и я увидела картину в полном её великолепии.
Она была еще красивее, чем тогда, в зале.
Сердце защемило от чувств, которые я испытала, глядя на синее море и закат, растворяющийся в нем.
Волнение, тоска, трепет.
Ладонь моя – словно ведомая чьей-то рукой – вытянулась вперед, я любовно повела ей по деревянной раме и почувствовала какую-то неровность.
Бам!
Сердце подпрыгнуло вверх от волнения.
Пальцы, не спрашивая разрешения, начали прощупывать эту неровность, я слегка потянула её и достала бумажку.
Не мешкая, словно от этого зависела моя жизнь, я развернула её и пробежалась по ней взглядом.
Этот почерк был знаком мне. Он принадлежал Айдару.
А то, что было написано…
О, Боже мой. У меня подкосились ноги.
«Позвони мне. Я знаю – тебе скучно».
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
– И ты не знаешь, кто подарил тебе эту картину? – холодная сталь дедушкиных глаз впилась в мое лицо.
Даже щеки защипало.
Какое счастье, что я умела выдерживать столь пристальное внимание.
Секундами ранее, начался мой «допрос» – сразу же после того, как дедушка приехал домой. Видимо, охрана сразу сообщила ему о моем подарке, раз он поспешил не на кухню, а ко мне.
– Говорю же – охрана занесла картину. Всё, – сдержанно ответила я.
Дедушка поджал губы.
Я вздохнула. Переплела пальцы рук, как хорошая девочка (которой, впрочем, я и была) и предложила:
– Если тебе эта картина не нравится, так и скажи. Тогда пусть отнесут её куда-нибудь. В гараж, например. Или сожгут.
Дедушка чуть сощурил глаза. Метнул взор на картину, потом перевел его на тетю Веру, и мне показалось, что взгляд его чуть смягчился.
– Ты что видела, Вера?
– Я-что? – она пожала узкими плечиками.
Удивительно, несмотря на то, что ей было уже за 50, тетя Вера по-прежнему казалось худенькой и хрупкой. Но, помнится, она говорила, что у неё порода такая. В её семье все женщины отличались худобой и невысоким ростом.
– Видела, кто привез?
– Рафаэль, я готовила на кухне. Увидела только охрану с подарком, когда они прошли в дом. Может, нужно у них уточнить?
– Они уже отчитались передо мной, – дедушка подошел к картине поближе и прошелся по ней сканирующим взглядом.
– Картина красивая, – сделал он вывод, – но кто же мог подарить её так, да еще анонимно?
– Может быть, Вадим? – тетя Вера вопрошающе изогнула брови.
– Вадим? Анонимно? – дедушка смерил её недовольным взглядом. – Зачем это ему?
– Может быть, он – романтик? – тетя Вера улыбнулась. – Вымирающий вид, так сказать.
– Может, – дедушка задумчиво усмехнулся, а затем вновь посмотрел на меня.
Теперь его глаза были не такими холодными, как секундами ранее. Хороший знак, но я не расслаблялась.
– Что сама думаешь, Ландыш? – спросил он.
– Не знаю, – я неуверенно пожала плечами, – картина меня порадовала, но если она огорчает тебя, то, повторяюсь, ты можешь сжечь её.
– Ну-ну, – рассмеялся дедушка, – что за радикальные меры, Ландыш? Раз она порадовала тебя, пусть стоит. Решила, куда повесить?
– Мм, да, туда, рядом с туалетным столиком.
– Хорошо, – дедушка подошел к двери.
А я, затаив дыхание, проводила его напряженным взглядом.
Что же он решил? Понимала – если он велит сжечь или хотя бы просто убрать картину, станет ясно, что у него появились подозрения.
– Азамат! – властно крикнул он. – Иди сюда. Проверь картину, и если все чисто – повесь.
Грохот на ступенях сообщил о приближении Азамата.
Он был самым крупным из охраны. Этакая гора мышц.
В голову невольно закрался вопрос – Азамат тоже принимал участие в избиение Айдара?
Одна только мысль, и сердцу стало больно.
…Я натянула водолазку и поправила волосы.
Уф.
Кто бы мог подумать, что занятие шейпингом заставит так утомиться? Но я была рада этому. Все же, мое тело нуждалось в получении адекватных нагрузок.
Я занималась шейпингом два раза в неделю – вот уже как три месяца. Занятия проводились в одном из новых спортивных клубов города, которые теперь росли, как грибы после дождя.
Наш тренер, Татьяна Павловна, была женщина за сорок.
У неё всегда была идеальная осанка, и я очень надеялась, что занятия поспобствуют и тому, чтобы и я держала спину прямо.
Компанию мне составляли Жанна и Альбина, плюс в нашей группе были еще девушки – всего нас – 12 человек.
– Ты куда сейчас, домой? – Жанна застегнула замок на ботфортах и выразительно посмотрела на меня.
Щеки её были красными от недавних тренировок, и сама она выглядела уставшей.
– Да, домой, – я сложила в сумку свои вещи в которых тренировалась. Не забыть потом положить их стираться.
– А мы хотели в кафе заглянуть, – Альбина улыбнулась, – пирожные поесть. Поехали с нами.
– В следующий раз – может быть.
Я попрощалась с подругами. Чувство вины легонько куснуло меня за душу. Я ведь домой пока еще не собиралась.
Потому что…
Потому что наши занятия закончились на двадцать минут раньше – раз.
И я сказала охране, что освобожусь в половину четвертого – два.
И, значит, у меня в запасе было целых восемьдесят минут.
Недолго думая, я подошла к телефонному автомату, что стоял на первом этаже. Дрожащими пальцами открыла свой блокнот. Вся сжалась от напряжения, но…
Даже так, дрожа от волнения и страха, я набрала номер.
Тот самый номер.
Два гудка показались мне целой вечностью. За эти секунды что я только не передумала. Я успела почувствовать себя и отвергнутой, и предательницей, и еще Бог знает кем…
Но все эти мысли и чувства разом оборвались, когда в трубке раздался мужской голос.
– Ордынцев Айдар слушает.