Всего сильнее и ярче сознание пользы и значения науки сказывается в проявляемом русскими людьми стремлении перенести западноевропейские науки в Россию и создать здесь такие же научные учреждения, с какими русские наблюдатели знакомились тогда за границей. Виденное на Западе возбуждало интерес, который не замыкался только в пассивном внимании, а порождал активное стремление приобщиться к знанию, принять деятельное участие в его достижении наряду с культурными народами. Стремление к распространению грамотности и к учреждению школ издавна было заметно в русском народе, оно всегда было ему присуще, начиная со времени Ярослава Мудрого, заводившего школы и распространявшего грамотность. Вопрос этот подымался при Грозном и при Борисе Годунове, замышлявшем основать университет в Москве и посылавшем молодых людей за границу. Наконец, в 1685 году в Москве учреждена была и первая высшая школа, по проекту – род университета, в действительности богословско-философское училищу – Славяно-греко-латинская академия братьев Лихудов. Вспоминая деятелей просвещения и людей, обнаруживавших стремление к науке в эпоху Петра, следует отметить также ту особую струю гуманитарного просвещения, которая шла в русское общество с юго-запада из Киевской академии и которая стала особенно сильно давать себя знать после присоединения Киева к Московскому государству по Андрусовскому перемирию 1667 года. При Петре целый ряд архиерейских кафедр был занят воспитанниками Киевской академии, широко образованными по своему времени людьми, которые помимо своих непосредственных церковных обязанностей, развивали самую разнообразную деятельность, были основателями училищ, публицистами-проповедниками и политическими писателями, переводчиками западноевропейской литературы и ревностными распространителями просвещения. Таковы: Дмитрий Ростовский, Феофан Прокопович, Стефан Яворский, Гавриил Бужинский, Феофилакт Лопатинский. При всей схоластичности пройденной ими школы, эти воспитанники Киевской академии несли с собою в русское общество знание классических языков, идеи современной им западноевропейской философии и знакомили это общество с западноевропейскими мыслителями и писателями, между прочим, переводя их произведения на русский язык. Так, Гавриил Бужинский по поручению Петра переводил «Эразмовы дружеские разговоры» (Colloquia familiaria), «Введение в историю европейскую через Самуила Пуффендорфа на немецком языке сложенное» (СПб., 1718), того же Пуффендорфа «О должностях человека и гражданина по закону естественному» (СПб., 1724) и др. К этим малорусским именам присоединим и великоросса Иова Новгородского, основателя школ в Новгороде и Новгородской епархии, давшего у себя приют удаленным из Москвы ученым грекам братьям Лихудам, поставившим новгородскую школу Иова на уровень высшего учебного заведения.

Но в русском обществе при Петре под влиянием знакомства с Западом проявилось стремление насаждать в России математические, естественные, а также юридические и вообще гуманитарные науки светского направления и создавать научные учреждения западноевропейского типа. Увлеченная решением задачи о перенесении наук в Россию молодая мысль отличается смелым полетом и создает проекты, поражающие широтою размаха, с которыми и выступает перед преобразователем. Иногда она решает дело быстро и одним приемом. Сын дьяка Никиты Моисеевича Зотова, учителя Петра Великого, Конон Зотов, проживавший в Париже по разным поручениям, советует Петру устроить брак царевича Алексея с французской принцессой в тех видах, что через эту принцессу царь мог бы все науки перенести в Россию. Построения этих проектов – грандиозны. Вот, например, проект того же названного нами выше Курбатова, бывшего дворецкого боярина Шереметева. Курбатов пишет записку о необходимости устройства в государстве особого органа, поставленного над Сенатом, которому он дает название Кабинет-коллегиума. В круг обязанностей этого верховного учреждения он вводит «наряд и старание усердное о учинении в государстве, а именно в Санкт-Петербурге и в Москве академий свободных разных наук», также и «о приуготовлении библиотек». Для вящего воздействия это положение в проекте мотивируется соображениями славы русского монарха и пользы, какая проистекает для государства от наук. Российский монарх, пишет он, уже так много сделавший для смягчения и улучшения нравов своего народа, прославившийся «во многом добром переполировании российского народа, наипаче прославится в расширении богоугодных наук и во всенародном оных обучении, из которого обучения израстает людей много премудрых, достойных мудрого правления государственного, воины и вожди преславные». От наук исходит правда, любовь к отечеству, истребление злых нравов и насаждение истины. Для еще большего подкрепления силы своих рассуждений Курбатов ссылается на исторические примеры, на прежних христианских монархов, каковы Константин Великий, Юстиниан, Карлус Великий, и на языческих цесарей, как Александр Великий, Юлий, Август, «которые имели великое рачение о размножении наук, ученых в великой милости и любви имели и за это от историков и географов, описывавших их дела, посмертную славу восприяли».