XI
Старый добрый стул. Всё такой же неудобный.
Острые края, не без помощи ремней, впивались в бёдра и нежные запястья. Травмируя щёки, несуразное ржавое устройство держало рот открытым. В кровоточащую полость медленно вошли пошарканные железные клещи и обняли последний зуб. Несколько плавных, но резких движений, и с противным хрустом, который отдавал несчастной в череп, он вышел из десны, своими корнями вспарывая тонкую слизистую оболочку. С голой груди на живот стекал вязкий водопад из крови и слюны.
Палач выпрямилась и подняла инструмент к лицу, с любопытством разглядывая продолговатый клык. Она хмыкнула, подошла к блестящему столику, что располагался по правую руку от неё, и разжала орудие. Зуб упал в жестяную банку, воссоединяясь со своими двадцати семью собратьями.
– Хорошая девочка, Джин.
Сглаз давно привыкла к «заигрываниям» – умеренным истязаниям, с которых обычно начинались пыточные сессии. Такими действиями уже нельзя было выдавить из неё вопль. Если бы её попросили назвать плюсы текущего положения, то, в первую очередь, Джин указала бы на повышение болевого порога. Устало она смотрела на своего мучителя. Ведьма вернулась на исходную позицию и наклонилась, с видом знатока разглядывая израненный рот. Правой ладонью она массировала себе подбородок. Неморгающие зелёные огни таращились в одну точку. Сглаз удивлённо уставилась на маньяка. На лице той проявилась невиданное до сих пор выражение. Алые брови свелись вместе, а у виска проступила бледная синяя вена.
– Не так. Не так. Не так.
Удар. Ведьма наотмашь отвесила жертве пощёчину. Звонкий хлопок эхом разлетелся по помещению. Острые когти оставили на лице кровавый тракт из трёх полосок. Несчастная ослепла на один глаз. Палач небрежным жестом стряхнула мясо со своей кисти, взяла с хирургического столика зеркальце и поднесла его к лицу несчастной.
– Гляди. Видишь?
Оставшимся целым глазом, Джин взглянула на отражение – за изорванной щекой виднелась ротовая полость, где из окровавленной десны лениво вылезал новый зуб. Жидкость глазного яблока разлилась, смешиваясь с кровью и слюной. Однако увечья постепенно зарастали. Медленно, но верно. Чуть ниже виднелось пулевое отверстие в горле. Рана покрылась чем-то мерзким и чёрным, а кожа вокруг дыры стала голубо-синей. Что она хотела ей показать? Не раз и не два ведьма разбирала её на запчасти, а потом так же быстро собирала обратно. Кошачьими глазами полными непонимания Сглаз уставилась на палача. Та швырнула отражающую поверхность во тьму, раздался дребезг. Судя по всему, расположение духа у мучительницы резко ухудшилось – всё так же, не моргая, она с презрением глядела на жертву.
Однако выражение лица тут же сменилось – холодно окинув взором несчастную, она вышла из поля зрения, скрываясь за спинкой пыточного кресла. Удушающий ремень, что вжимал шею в холодный металл, ослаб – один его конец теперь лежал на груди, открывая полный вид на чёрно-фиолетовый синяк на горле. Вслед за первым хомутом ослабли и остальные, что удерживали голову неподвижной. По сторонам щёки обхватили две алебастровые ладони, и тонкие гибкие пальцы поспешно отстегнули ржавые леса. Скобы упали на колени, и Сглаз с упоением сглотнула алую слюну – пытки заставляли ценить маленькие радости.
Ведьма прошла мимо Джин в дальний угол комнаты, унося отстёгнутые ремешки. По набору аккуратно разложенных хирургических орудий забегали тонкие персты. Однако, вместо скальпеля, элегантная ладонь ухватилась за стакан. Палач тихо спросила:
– Пить. Хочешь?
Сглаз стиснула окровавленные дёсны. Её снова будут поить ртутью.
– Глупости.
Джин подняла ошарашенный взгляд. Неужели…
Алая ведьма вышла на свет, и в руках у неё покоился сосуд с заветной влагой. Язык сам облизал губы. Сглаз могла буквально чувствовать свежесть, исходящую от заветного напитка. Палач перевернула стакан кверху дном. Водный цилиндр покинул вместилище, расплескав желанную влагу по полу. На глаза несчастной навернулись слёзы. Она бы посмотрела на мучителя с обидой, но побоялась, что та вновь извлечёт из неё органы зрения.
Однако задумка оказалась другой. Ведьма вытянула ту руку, что держала сосуд, вперёд, как бы демонстрируя Джин свою кожу, лишённую изъянов. К внутренней стороне запястья палач прислонила длинный изящный ноготь указательного пальца. А затем повела перст вдоль голубой вены. Будто замок на молнии, вслед за ногтем раскраивалась кожа. Плавный жест, полный изящества, завершился на внутренней стороне локтя, и теперь сосуд оказался полностью вскрытым, выплёскивая наружу ровной плёнкой нежно-алые соки.
С осознанием пришёл ужас: глядя на это, жажда Джин лишь усилилась. Шея сама вытянулась вперёд, а рот приоткрылся, высовывая язык. С такой же грацией палач принялась собирать кровавую реку в стакан. Последняя капля упала в прозрачный сосуд, и теперь он был полон точь-в-точь до краёв. Кровь прекратила стекать вниз, а рана затворилась сама по себе – так же плавно, как и разверзлась.
По щекам несчастной побежали слёзы. Наконец, Джин всё поняла. Всё это время она пыталась утолить жажду крови водой. Она стала чудовищем.
– Не противься, – ведьма поднесла алое снадобье к носу несчастной – та плакала навзрыд.
Говорить что-то казалось бессмысленным – ей тут же отнимут язык. Джин могла лишь рыдать.
– Вдохни, – ровный слой жижи оказался под самыми ноздрями.
Запах. Этот чудной сладкий запах. Она возжелала его. Возжелала поглотить.
Джин успокаивалась. Слёзы высыхали.
Пить.
Хотя бы глоток. Глоток не повредит, верно? Что такого может случиться?
Пасть разинулась ещё шире, и кончик языка коснулся грани стакана. Ведьма по-доброму улыбнулась и поднесла напиток ко рту подопытной.
Глоток. Жар ударил в горло. Сладкое, тёплое, гладкое, словно шёлк. Алое снадобье быстро стекало по горлу. Чудный запах ударил в ноздри, вызывая приятное головокружение. Дышать стало легче, несмотря на ремни. Живот налился теплом. Несравнимая ни с чем сладость обволокла рот изнутри.
Ещё.
Глоток. Новые зубы быстро полезли из десен, словно грибы после дождя. Зрение стремительно восстанавливалось. Синяк на горле рассосался, а чёрная плёнка, скрывавшее пулевое ранение, отпала, обнажая идеально ровную, серую кожу.
Ещё.
Глоток. Разум помутился окончательно. Джин принялась жадно поглощать снадобье – так быстро, как только была способна, чуть ли не вырывая сосуд из рук ведьмы своей пастью. Вскоре прозрачный стакан опустел – Сглаз вылизала его дочиста.
***
Сегодня пытки закончились рано – вместо обыкновенных двенадцати часов мучений, алая ведьма уделила ей всего два. Джин решила не анализировать имевший место обмен кровью, и попыталась отвлечь себя другим, не менее увлекательным занятием.
Голая Сглаз стояла в гараже, пытаясь повторить вчерашний трюк:
– Сфера появись! – выкрикивала она, скрестив руки крест-накрест.
Ничего. Джин напряглась.
– Защита приди! Барьер! Спаси и сохрани!
Каждая попытка заканчивалась неудачей. Она с досадой почесала затылок. Что же это всё-таки было? Галлюцинация? Не может быть. Митчелл бы изрешетил её, если бы не странный фиолетовый купол. Вопрос лишь в том, как его призвать.
Сглаз уловила шорох в дальнем углу ангара – обернувшись, она засвидетельствовала, как в голову летит нож.
– Перемать!
В последний момент Джин закрылась руками – оплавившись, лезвие весело отпрыгнуло в сторону, ускакав под мотоцикл. Перед девушкой мерцал энергетический щит. Кошачий зрачок расширился, а лицо озарилось счастливой улыбкой. Кажется, она поняла.
Секундочку. Сглаз бросила возмущённый взгляд на клинок. До ушей донёсся сдавленный смех. Вниз по лестнице плывущей походкой спускалась алая ведьма. Джин замерла. На её памяти это был первый подобный случай, они встретились вне пыточной аудитории.
Сглаз опустила голову и уставилась в пол. Она стояла как вкопанная до тех пор, пока в поле зрения не вторглись две алые туфли, необычные, искривлённые, они были отделаны узорами чистого золота. Изящные тонкие острые пальцы коснулись подбородка и нежно приподняли лицо Джин. Взгляд упал на алый кошмар. Раньше казалось, что это холодный свет хирургических ламп создавал видимость излишней белизны кожи этого чудовища. В свете нормальных ламп миф развеялся. Идеальная белая кожа. Без изъяна. Без румянца. Без пор. Перед ней высилась алебастровая мраморная статуя. Пепельно-алые волосы идеально ложились на плечи. Кукольные глаза. Изумрудная радужка сияла могильным огнём. От завораживающего лица невозможно отвести взор. Дыхание сбилось. Разум единовластно требовал продолжать смотреть на неё вечно. Животный ужас, пробуждаемый подсознанием, всё громче и яснее велел бежать со всех ног.
Алые губы искривились. Впервые это был не хищный оскал, но улыбка. Лёгкая и добрая. Противоречия отозвались болью в висках. Сглаз чуть заметно дрожала, словно изловленный заяц, опасаясь шелохнуться в неправильном направлении.
– Один вопрос.
Джин замешкалась.
Странная фраза. Чего она хотела? Задать вопрос или услышать?
– Услышать.
Сглаз чуть ли не закашлялась. Гипотеза о том, что ведьма способна залезать ей в голову, становилась всё реалистичнее. Мысли ходили ходуном. Через сорок два дня пыток она готова ответить на… на что? Сотни вопросов, сотни идей. Кто, а, лучше, что она? Почему она делает, что делает? Зачем она её пытает? В кого превращается Джин?
– Как… – Сглаз уже была готова задать один из них, открыв рот, но тут же осеклась.
Столько увечий. Столько страданий. И вот она здесь для светской беседы. Глупо. Наверняка она физически не способна на светскую беседу.
Ведьма улыбнулась чуть шире.
Она слышит. Слышит все мысли. Ведает все замыслы. Информация порождает гипотезы. Гипотезы порождают теории. Теории ведут к определённому порядку действий. Узнаешь ты – узнают тебя. Нужно скрываться. Несведущие да будут благословлены.
– Т-твоё имя… – всё ещё подрагивала Джин. – Как тебя зовут?
Ведьма улыбнулась ещё шире.
– Мира, – в жесте приветствия палач протянула правую ладонь вперёд.
Джин, сначала неуверенно, а потом чуть смелее ответила на любезность, и они пожали друг другу руки. Когда ритуал знакомства завершился, в цепких пальцах Сглаза оказался коммуникатор. Последнее дело. Девушка поднесла устройство к лицу.
Брови напряглись. Ладонь сжала гаджет так, что по экрану пошли трещины. Док Джонсон. Кошачий глаз набрёл на указание о местоположении цели. Туда она доберётся и без навигатора.
XII
Снадобье, которое ведьма влила в глотку, придавало сил. Джин чувствовала, что готова прошибать лбом стены. Что вообще входило в состав? Просто кровь? Не может быть. Это всё трюк. Должен быть трюк. Руку на отсечение, что на самом деле, она наелась мощными психотропными препаратами.
Сглаз переполняли яркие ощущения. Огни города полыхали отчаянными факелами, слепя взор. Топот дождя, что отчаянно поливал улицы, гулом отзывался в барабанных перепонках, и даже рёв двигателя и мотоциклетный шлем были не способны изолировать звучание его тарабанящей поступи. Джин взглянула на спидометр – под восемьдесят миль в час. Однако время будто замедлилось. Она могла в мельчайших деталях рассмотреть каждый фонарь, каждый мусорный бак, каждую вывеску. Восприятие искривилось до той степени, что плотный ливень Сглаз видела не как стену воды, а как мириады индивидуальных капель, неспешно парящих в направлении асфальта.
Впервые за долгое время её переполняли радость и шальное веселье. Мо́чи сдерживаться у Джин более не было. В порыве ликования она закричала настолько громко, насколько хватало голосовых связок. По переулкам в радиусе квартала разнёсся гремящий звериный вой.
Последнее дело. Чёртов Док. По голове бегали мысли, как бы побольнее с ним разделаться. Вырвать ему язык – пусть истекает кровью. Нет. Освежевать, начиная с половых органов. Не то. Отрезать пальцы по очереди. Можно даже придумать весёлую считалочку. А потом заставить его жрать эти самые пальцы. Уже лучше. Незачем останавливаться лишь на одном варианте. У них будет много времени.
Стальной конь остановился. Приехали. В сотне метров от неё находилась станция технического обслуживания «Ржавый поршень». И без помощи ливня комплекс выглядел непрезентабельно: грязные кирпичные стены обрамляли испачканную краской стальную дверь, которая вела в массивный гараж. По правую сторону от двери – очень широкое и очень ветхое окно, которое закрывали жалюзи. К старому ангарчику примыкало небольшое офисное здание. Скорее, офисная коморка. Ещё скорее, офисный барак. Покрытые известняком стены из блоков сибита представляли собой покосившийся куб. Тут, видимо, принимали клиентов. Всё сооружение походило на стихийный самострой.
СТО располагалась у въезда в старые кварталы. Дома здесь были ниже и менее ухоженными. Число фонарей и вывесок вокруг резко сократилось. Стало бы неуютно, если бы Сглаз не знала эту часть города наизусть. Так выглядят родные дворы. Второй район возводили, не держа в голове принципов блочно-кубического построения кварталов, а потому близлежащие улочки напоминали муравейник, с косыми двухполюсными дорогами и тысячью и одним узким переулком между ними. Джин вздохнула полной грудью, улыбнулась и неспешно побрела по лужам.
Несмотря на хорошее расположение духа, напрягал один немаловажный факт – на миссию не выдали оружие. Даже ножа. Предположительно, от Сглаза требовалось забить цель армированными перчатками, но наверняка сказать что-либо было невозможно. Перед ржавой стальной дверью – припаркованный мотоцикл. На вкус Джин, посадка сидения у данного средства передвижения находилась низковато. Ручки руля, словно рога оленя, выходили из передней части рамы, у рулевой колонки. Длинная вилка, что соединяла руль с колесом, выглядела так, словно её только что хорошенько отполировали. Подобно лужам вокруг, хромированная поверхность отражала тусклые блики фонарей. Сглаз копалась в своей памяти. Такие штуки, вроде бы, назывались «чопперами». Мотоциклы для старых людей. Один такой старый человек дрожал и прятался в Ржавом поршне.
Джин замерла. Что за шутки. Она присмотрелась. Внутри станции пролегали многочисленные проводки, соединявшие лампы, пару компьютеров, электронные замки и сейф. Под полом проходил силовой кабель. Однако за зданием покоились две светящиеся коробки существенного размера. Складывалось впечатлений, будто электрический ток курсировал по проводящей поверхности. Он мешал заглянуть внутрь. Понять содержимое этих коробок. Затем Сглаз обратила внимание на форму этих объектов
– Блять! – лишь успела выкрикнуть она и понеслась обратно к стальному коню.
Окно взорвалось, и по спине Джин прошлась очередь. Бронежилет сдержал натиск, однако импульс заставил упасть в прямиком лужу. Через широкую раму разбитого окна, а также из офисного барака на улицу вывалила команда штурмовиков. Из-за станции, с разных её сторон, с рёвом и лязгом выехала пара чёрных-пречерных БТРов. Прожекторы на бронемашинах загорелись, освещая цель с двух позиций. Когда Сглаз поднялась, она уже находилась в полуокружении спецназа.
– Федеральное бюро, – сделал шаг вперёд один из них, – руки за голову.
– Знаешь, – после небольшой паузы до федералов донёсся приглушённый женский голос, – ты уже третий раз повторяешь эту фразу. Эффективнее она от этого не становится, говноед.
Тот не ответил, лишь выстрелил Джин в плечо.
***
С него хватит. Он прицелился из штурмовой винтовки и выстрелил в руку Моррисон. Пуля врезалась в тусклую фиолетовую сферу, и отлетела в неизвестном направлении. Энергетический щит тут же исчез. Секундное замешательство завершилось приказом.
– Открыть огонь! – выкрикнул Донован.
Штурмовая группа принялась палить в преступника. Убийца сложил руки крест-накрест, и свинцовый шквал нашёл на барьер. С шипящим звуком от сферы отлетали столпы искр, на мокром асфальте рассыпался сонм оплавленных металлических шариков. Всё новые и новые снаряды врезались в светящуюся поверхность, всё ярче и менее прозрачным становился щит. И вот, когда обоймы отряда спецназа иссякли, и в воздухе повисла тишина, сфера лопнула. Оглушительный грохот можно было услышать в центральной части города. Взрывная волна вбила штурмгруппу в здание, забросив несколько человек внутрь через оконный проём. Спецагента швырнуло об металлическую дверь, укреплённый шлем с гулом ударился об ржавое железо.
Преступник сорвался с места и сиганул к своему средству передвижения. Донован попытался подняться, наудачу защитное снаряжение уберегло от переломов. Раздался лязг шин – мелкая гадина уезжала в направлении старого города. Спецагент помчался к опрокинутому чопперу и поднял хромированного коня из лужи, благо ключ зажигания конфисковали заранее. Через мгновение второй мотоцикл помчался вслед за первым. Вскоре они оказались в спутанном нутре второго района.
Спецагент петлял по узким улочкам, с невероятным трудом объезжая мусорные баки. Два стальных зверя с рёвом гнали друг за другом по тесным переулкам. На большой скорости манёвренность чоппера оставляла желать лучшего. С другой стороны, большая скорость для мотоцикла спецагента – всё равно что умеренный разгон для преступника. На ровной и прямой дороге Донован уже бы давно остался далеко позади. Очередной крутой разворот, и вот спецагент максимально сблизился с Моррисон. В забинтованной правой ладони уже был сжат старый добрый револьвер. Донован прицелился, вести одной левой неуправляемый чоппер – испытание для каскадёров. Выстрел, второй, третий – пули, одна за другой, отскакивали от фиолетового барьера. Цель казалась недосягаемой. Нужно сблизиться сильнее.
– Захожу справа, – раздалось в наушнике Донована.
Впереди наездников возникла развилка. Спецагент почти поравнялся с убийцей, находясь левее неё. Он пытался загнать Моррисон прямо к бронемашине. Ещё немного и она окажется в ловушке. Внезапно чёрный мотоцикл затормозил, с визгом вставая на дыбы. Донован последовал примеру и резко сбавил скорость. Затем Моррисон сорвалась с места и помчалась по левому переулку.
– Дьявол!
Гадина раскусила их план – в конце правого закутка показался БТР, слишком массивный, чтобы втиснуться в тесные дворы. Не раздумывая, спецагент продолжил погоню. Они поравнялись – единственный плюс данного манёвра.
– Моррисон! – орал Донован, гул моторов заставлял рвать голосовые связки.
Преступник на секунду повернул шлем к федеральному агенту, однако всё же решил сосредоточиться на дороге. Три пули. Донован вытянул руку в сторону, почти что утыкаясь дулом в бронежилет противника. Выстрел. Револьвер потонул в фонтане искр. Выстрел. Часть дула огнестрельного орудия оплавилась. Спецагент стиснул зубы. Выстрел. Пуля прошла через барьер, вонзаясь в левый бок Моррисон. Барабан револьвера взорвался, и огнестрельное оружие разлетелось на части. Обломки шрапнелью полетели во все стороны, один из них вонзился в переднее колесо чоппера. Мотоцикл перевернулся, и Донована выкинуло вперёд. На огромной скорости, издавая оглушающий скрежет, спецагент покатился по асфальту, царапая его защитным снаряжением. Наконец, он остановился. Донован вскочил на ноги – впереди, из дворов, выезжала Моррисон, скрываясь в очередном закутке. Вновь ушла.
– Твою мать!
С нескрываемой досадой спецагент сорвал с головы шлем, кинул его на асфальт и принялся ногой колотить ближайший мусорный бак.
–
Сука!
Немного утихомирившись, Донован взглянул на брошенный защитный элемент – тот был практически стёрт до подшлемника, как будто от него очень острым ножом отрезали большой кусок.
В конце переулка вновь показался БТР. Спецагент поднял шлем и поспешил воссоединиться со штурмгруппой.