Тогда нас в группе было шесть человек. В два раза больше, чем сейчас. Было ещё два гитариста и клавишница. Она сейчас учится на лингвиста. Стала моим "религиозным" врагом. Я в детстве ходил на курсы юного филолога в МГУ, там нам объяснили, что заниматься лингвистикой нехорошо. С тех пор лингвисты – идеологические враги для меня. Бессознательно я впитал этот тезис, держусь за него, так мне проще.
У экс-гитаристов нашей группы судьбы сложились по-разному. Один из них учится на историка и грешным делом время от времени думает о суициде. Даже верёвку всегда держит при себе. Я чувствую вину перед ним. Не только потому, что выгнал когда-то его из группы, сделав его жизнь более депрессивной, но и потому, что когда-то рассказал ему о своей "неудачной" попытке суицида по средствам повешения. Заразил я его что-ли?
Третий из бывших участников нашего вокально-инструментального ансамбля мне менее симпатичен на данный момент времени. Он окончательно утратил совесть, судя по слухам, которые до меня доходят. Не хочется вдаваться в подробности. Скажу просто, что я сильно в нём разочарован. Ему-то духу на самоубийство никогда не хватит (слава богу за это, конечно).
Но сейчас мне не надо об этом думать. Мысли о прошлом будоражат. С таким настроем точно не заснёшь, не успокоишься. Сейчас мне надо выпить стакан воды и сходить в туалет. Я нажрался сегодня. Нельзя ложиться спать нетрезвым, а то потом весь день будет болеть голова, я то знаю. Поэтому надо выпить воды и сходить в уборную. Вообще-то самый лучший способ протрезветь – заняться онанизмом по-быстрому. Но я запретил себе дрочить сегодня. Нельзя делать это больше трёх дней к ряду. Нельзя. Почему? Просто я ощущаю это. На четвёртый день самоудовлетворения чувствуешь себя жалко. Сейчас мне это ни к чему. Не надо дрочить. Надо выпить стакан воды, выссать из себя всё, что можно, и лечь спать.
Не хочется идти в уборную. Там зеркало. Я обязательно в него загляну, не смогу сдержать себя. В нём я обязательно увижу своё отражение, и оно обязательно мне не понравится.
Я всегда выглядел моложе своего возраста, но сейчас ситуация усугубилась. Из зеркала на меня смотрит четырёхмесячный пухлый бурят ростом сто семьдесят пять сантиметров. Я никогда не был полным, напротив. До сих пор мой вес килограммов на пятнадцать ниже нормы, но лицо. У меня лицо дородного монголоида. Оно приняло такие очертания благодаря регулярному онанизму и употреблению спиртного. Я не могу бросить пить, не могу перестать дрочить, но могу изредка запрещать себе что-то из этого. Так я и поступаю.
С алкоголем проще. Он стоит денег, иногда их просто нет, и хочешь не хочешь, станешь вести здоровый образ жизни. На эту тему мне недавно пришло в голову четверостишие:
Я не пью и не курю,
Веду здоровый образ жизни.
Трахал тëлку твою,
Изменяя жене. Зато верен отчизне.
С мастурбацией всё сложно. Нет никакого рычага давления на самого себя. Приходится впадать в моралистство, или удручать себя своим внешним видом, используя свою опушную харю в качестве аргумента.
Но сейчас мне не нужно думать об этом. Мне нужно выпить стакан воды, поссать, лечь на диван, укрыться одеялом, а завтра утром проснуться, чтобы быть грузчиком, курьером, пациентом в кожвене, учителем в музыкальной школе. Спокойной ночи, малыши!
Девочка с куклой
Сегодня я проснулся раньше будильника. Не помню уже точно, что мне снилось, но на утро были рвотные спазмы. Я пожевал чуть подсохшую лимонную кожуру, и мой желудок унялся. Но нормально позавтракать я всё равно не смог.
Надо было взять на работу ещё что-нибудь помимо двух бутербродов, заделанных мной ещё с вечера. Не сообразил. Значит сегодня будет болеть голова. Она и так слишком часто болит, боль может спровоцировать что угодно: перемена погоды, громкая музыка, резкий запах, даже самое лёгкое недоедание.
Наверное, стоит снова сходить к врачу. Прописанный им месячный курс таракана не принёс хоть сколько-нибудь положительного эффекта. Но сейчас надо на работу.
Я вышел на улицу, как обычно одетый по зимнему, не взглянув в окно. Как только я открыл дверь подъезда, тёплый воздух с удушливыми ласками обступил меня со всех сторон. Как будто за ночь я переместился в другую климатическую зону. Вчера вечером было по-зимнему холодно. Сегодня, двадцать восьмого февраля, началась весна.
От этой мысли стало как-то хорошо. Жаль, конечно, что я не буду видеть весну, сидя в магазине без окон. Зато сегодня после работы поеду доставлять книги. Надеюсь вечером всё ещё будет весна.
Прошёл уже месяц с тех пор, как я стал продавцом гитар. Попривык к торговому центру, где был магазин, привык к его запахам, к людям, которые его населяли.
В зале, где располагался гитарный магазин не было окон, зато была стеклянная дверь. Напротив меня ещё два магазина. Пожилые женщины продавали одежду. Та, что постарше, торговала платьями, а младшая (ей, наверное, было лет пятьдесят) продавала куртки. Старшая ненавидела младшую за что-то, не упускала ни одной возможности уколоть коллегу.