Обнаружив таким образом препятствие, он снова руками начал шарить в темноте, но уже ниже, и только тогда обнаружил каменное надгробие, расположенное посредине траурной опочивальни.
Коснувшись руками, казалось ледяной плиты, он обошёл её вокруг, и присел за постаментом с противоположной стороны от входа. Димон замер, стараясь дышать, как можно тише.
Вскоре он почувствовал, что царящий здесь, жуткий, леденящий холод начал проникать внутрь него самого. Казалось, ещё мгновение, и застывшая густая кровь навсегда застынет, в его вздувшихся на шее венах.
В этот самый момент голоса Пашкея и его спутников раздались совсем близко, а их слова теперь звучали всё отчётливее. Наконец они подошли к склепу и остановились.
– Слышь? Я чё думаю! Он отсюда никак свалить не мог. Где-то тут он. Зуб даю! – поклялся Пашкей, стараясь придать своей речи, как можно более блатную интонацию.
– Ну, тогда лезь! – ответил голос, от которого у Димона пробежали мурашки по всему телу.
Это был тот самый, надменный, не терпящий возражений, до боли знакомый голос. Одним из двух незнакомцев, несомненно, был Олег. И он явно появился здесь, чтобы продолжить свою месть.
Когда Пашкей, выполняя команду своего хозяина, послушно просунул голову внутрь склепа, Димон инстинктивно пригнулся ещё ниже, оказавшись почти на полу.
– Слышь, Олежа! А тут глаз коли, ни черта не видно! Чё делать-то? – раздался гулким эхом в пустых каменных стенах голос верного пса, который явно боялся лезть внутрь.
– На, держи! – и некто третий бросил в ответ коробок спичек, который плюхнулся на мокрые ступени склепа.
После нескольких неудачных попыток зажечь спичку о влажный коробок, Пашкей всё же просунул в щель тщедушный отпрыск огня, который в кромешной темноте едва выхватил очертания надгробия, сооруженного на повышенном постаменте.
– Ух, ты! Да тут гроб стоит! – с нескрываемым страхом, воскликнул хулиган. – Не! Я туда не полезу! Вы как хотите, а я мертвяков с детства это… Не люблю в общем.
Олег и тот третий, уловив его испуг, громко, словно медведи заревели в один голос.
В панике, едва не упав, Пашкей скользнул по влажным ступеням, и мигом вылетел за ограду склепа.
– Вы, чё?! Совсем… это! Вообще, что ли …?! – заикаясь от волнения, набросился смертельно перепуганный хулиган, на своих подельников, которые держась за животы, разрывались от смеха.
– Ладно. Пошли пока «мертвяки» тебя не утащили. Ещё поищем. Куда он отсюда денется? Всё равно найдём, – наконец вдоволь насмеявшись, скомандовал Олег и с хрустом давя под ногами затвердевший наст и мелкие обломки веток, зашагал между оградами куда-то ещё дальше вглубь кладбища.
Неизвестно, сколько бы ещё просидел беглец в своём каменном убежище рядом с почившим под мраморной плитой незнакомцем, если бы не пробирающий до костей холод кладбищенской ночи.
Промозглая сырость заползала под одежду через воротник и рукава куртки, вызывая неуправляемую дрожь в теле, остановить которую никак не удавалось. Некоторое время он ещё пытался сопротивляться, но чувство страха и ощущение жуткого холода, навалившиеся на него одновременно, всё же заставили Димона осторожно выбраться из склепа.
Кораблёв почти на цыпочках вышел за ограду, и снова стал прислушиваться и осматриваться по сторонам. В какой-то момент ему показалось, что он рассмотрел купол кладбищенской церкви и тогда всё так же, украдкой между могил он начал пробираться в её сторону.
В очередной раз, остановившись чтобы прислушаться, Димон будто расслышал чей-то приглушённый кашель, и тут же развернулся лицом по направлению к возможной опасности. До боли в глазах, вглядываясь в темноту, он начал медленно пятиться назад опасаясь вот-вот увидеть кого-то из них прямо перед собой.
Сначала под его ногой едва слышно хрустнула одна ветка, потом вторая. Затем одной ногой он наступил, как ему показалось, на что-то очень мягкое. А ещё через мгновение Димон ощутил прямо под собой странную пустоту, и с громким треском полетел куда-то вниз, падая на спину. Вскоре он ощутил удар всем телом обо что-то очень твёрдое и провалился в беспамятство.
Первым, что он почувствовал, возвращаясь в сознание, были одновременно возникшие ощущения странного тепла и тупой боли в затылке. Превозмогая навалившуюся вдруг слабость, он медленно открыл глаза, и посмотрел прямо перед собой.
Ночное небо, словно проколотое робкими весенними звёздами, показалось каким-то узким, и ещё более далёким. Он попытался пошевелиться, но ни руки, ни ноги не желали его слушаться. Поэтому ему оставалось лишь движением глаз осмотреться по сторонам.
Однако как он не старался, разглядеть хоть что-то рядом с собой, ничего кроме торчащих корней деревьев и полуистлевших листьев, прилипших к ним, ему не удавалось.
Только мрак, и мёртвая тишина, казалось, уже поглотили его целиком. Страх всё сильнее овладевал им.
Попытка глубоко вдохнуть мгновенно отозвалась острой болью в рёбрах. Одновременно Димон почувствовал холодный затхлый запах сырости, напомнивший ему недавнее прибывание в склепе.
– Как в могиле! – тут же родилось жуткое сравнение, умножая его страх и заставляя предпринимать хоть что-то ради собственного спасения. – Нужно постараться подняться. Обязательно! Через не могу, через боль. Господи, как же болит голова! И рёбра тоже. Неужели опять сломал?
Его мысли неожиданно прервались неразборчивой человеческой речью, но очень скоро Димон начал различать в ней отдельные, пока ещё не связанные слова.
– Здесь кто-то есть, – обрадовался Кораблёв.
Он хотел позвать на помощь, и даже чуть-чуть сумел приподнять голову, когда ясно услышал голоса прямо над собой, откуда-то сверху.
– Я же говорил, что никуда он от нас не денется. Ну, что Димуля? Добегался? – услышал он торжествующий голос Олега, вставшего ногами на край могильной ямы.
– Ага. И уже сам в могилу залез! Копать ни чё не надо, – заржал следом Пашкей.
– В могилу? Какую могилу? Этого не может быть! – стремительно закружились в голове мысли, и бешено застучало сердце. – Так значит я, всё-таки, в могиле?!
Димон напрягся всем телом, чтобы снова приподнять голову, как сразу почувствовал разливающееся тепло, в области затылка, и почти потерял сознание. Даже то немногое, что он мог видеть перед собой, поплыло перед глазами, и он бессильно уронил голову на землю.
На уши начал давить очень неприятный звук, который плавно менял свою тональность. Кораблёв, то проваливался с гулом в какую-то вязкую глубокую пустоту, то со звоном возвращался наверх, различая лишь отдельные фразы. Но разобрать их смысл он всё-таки сумел.
– Ну, что? Свой выбор он сделал сам, – холодно произнёс Олег. – В могилу, так в могилу. Слышь, ребятки? А, ну! Помогите-ка мне его похоронить, – совершенно серьёзно обратился он к подельникам.
– Эй! Вы, чё пацаны?! Олег! Ты это серьёзно, что ли? – взволнованно вмешался в разговор третий.
– Оппа! Задрейфил! – воскликнул в ответ Олег. – Пашкей! Ты что за бздуна сюда привёл? А?!
– Олежа! Погоди. Это.., – начал запинаться хулиган, – Ну, и ладно. Мы, чё? Вдвоём что ли не справимся? – и верный пёс тут же начал пятками бить о края ямы, сбрасывая туда размякшую землю вперемешку с отвердевшим к вечеру снегом.
– Не, парни! Мы так не договаривались. Одно дело, накатить, а тут.… Не! Вы как хотите, а я на это не подписывался, – уже дрожащим голосом заявил третий, медленно пятясь назад. Затем он неуклюже споткнулся, едва не упав, и быстро развернувшись, помчался прочь между могил в сторону главного выхода.
В это время на лицо и куртку Димона продолжала сыпаться сырая земля, комки влажного снега, и различный мусор из обломок сухих веток и гнилой листвы.
– Вот так. Вот так, – подключаясь к Пашкею, с нескрываемым удовольствием злобно бил землю своими каблуками Олег.
От одной только мысли о том, что его бывшие одноклассники сейчас закапывают его живьём в какой-то старой могиле, Кораблёву стало по-настоящему жутко. Страх пережитый среди надгробных крестов и внутри склепа, теперь мог показаться ему детской игрой по сравнению с ощущениями погребаемого заживо человека.
Как ни странно, но это придало ему немного сил, и Димон даже попытался крикнуть. Но в открывшийся рот тут же попала земля, от чего он только громко закашлялся, а затем глухо захрипел.
Кораблёв снова попробовал привстать, но вместо этого опять сумел лишь немного приподнять голову, на которую сверху с новой силой полетели комки талого снега и грязи. Травма в затылке, видимо, оказалась действительно серьёзной и Димон снова беспомощно уронил голову и едва не потерял сознание.
В это время расторопный Пашкей сумел разглядеть, валявшуюся неподалёку, крепкую обломанную ветку, и теперь всё активнее ковырял ею верхние слои растаявшего грунта, сбрасывая их вниз.
Сырая могила, постепенно осыпаясь по краям, всё быстрее наполнялась влажным тяжёлыми комьями земли вперемешку со снегом.
Находящийся в полузабытьи, Димон несмотря ни на что, всё же осознавал весь ужас и беспомощность своего положения. Некоторое время он даже пытался бороться за свою жизнь. Он шевелил головой и сбрасывал с лица ошмётки земли, чтобы иметь возможность дышать.
В какой-то момент непрерывный гул в ушах вдруг исчез.
Всем телом Кораблёв почувствовал очень странную лёгкость, и ему привиделось, что приятный тёплый свет вдруг заполнил пространство могилы. И в его мягком струящемся потоке появился тот самый знакомый мужской силуэт, который раньше часто являлся ему во сне.
Впервые Димон увидел своего вечного незнакомца в полный рост. Это был мужчина, одетый в очень длинное, словно платье, одеяние с высоким головным убором. Лицо незнакомца по-прежнему различить было невозможно из-за яркого света, который разливался за его спиной. Но при этом Димон почему-то понимал, что мужчина внимательно смотрит на него.
Тогда Кораблёв решил позвать его на помощь, но сделать это ему было неимоверно трудно. Налитые будто свинцом скулы, отказывались шевелиться. Поэтому, выдавленные с неимоверным усилием слова, получались протяжными и неразборчивыми, и скорее походили на мычание, чем на связанную человеческую речь.
Однако незнакомец очевидно понял его просьбу и, выдержав небольшую паузу, всё так же молча и величественно протянул вперёд свою правую руку. Следом яркий, но очень тёплый и необыкновенно мощный пучок света вырвался из-за его спины вслед за вытянутой рукой и ударил Димону в грудь. Ощутив мощный толчок в область солнечного сплетения, Димон резко и глубоко вдохнул, и широко раскрыл глаза. Тёплый свет мгновенно исчез. А вместо этого он увидел острый луч ручного фонаря, который пронзил непролазную темноту старинного кладбища, прямо над его могилой.
– Эй! Вы кто такие?! Вы что там творите?! – послышался взволнованный мужской голос.
– Валим! Ноги! – быстро скомандовал Олег и тут же метнулся прочь.
Пашкей резко развернулся на голос и с силой швырнул палку в сторону мужчины, который быстро приближался к ним с фонарём в руках, а затем так же устремился следом за своим хозяином.
– Ах вы, негодяи! – услышал Димон сверху над собой, когда незнакомый спаситель уже подбежал к яме.
Мужчина направил фонарь вниз, выхватив присыпанного землёй человека, и ахнул от испуга.
– Не может быть? – воскликнул он, и наклонился, чтобы разглядеть лицо. – Ведь и вправду закапывали! Постой! Да, это ж не покойник! Эй! Парень! Ты живой?
Кораблёв только сумел промычать в ответ что-то несвязанное, ставшим его последним воспоминанием о том страшном вечере.
– Господи! Да, как же это может быть? Живьём закапывать! Ироды! Антихристы! – продолжил причитать, одетый в рясу мужчина, и начал осторожно сползать в могильную яму.
Вторгшийся с рёвом через центральный вход, УАЗик дежурной оперативной группы окончательно растревожил кладбищенскую тишину.
Поочерёдно, выхватывая из темноты сгрудившиеся могильные кресты, он в свете включённых фар, наконец, обнаружил бригаду врачей скорой помощи, а также троих мужчин, один из которых был облачён в одежду священнослужителя.
Накануне, не дожидаясь приезда скорой, дьякон кладбищенской церкви отец Василий успел позвать на помощь с улицы ещё двоих мужчин, и они втроём высвободили Димона из-под завала, и вытащили наверх.
Над обездвиженным телом уже суетились врач и фельдшер неотложки, когда старший группы, с лейтенантскими погонами на плечах, выскочил из автомобиля и энергичным шагом приблизился к ним.
– Что с ним? Живой? Это хорошо, – на ходу начал выяснять он. – Значит, для криминалиста пока работы нет.
– Как сказать. У него черепно-мозговая травма в области затылка. Нужно скорее везти в больницу. Дело серьёзное, – сообщил ему врач.
– Как думаете? Удар? – поинтересовался молодой руководитель оперативной группы.
– Сейчас сказать трудно. Его извлекли из ямы с этим повреждением. Могли, конечно, и стукнуть сначала. Но мог и после падения получить, – пояснил доктор. – Если можно, вы нас тут больше не задерживайте, молодой человек. Парня спасать нужно. Он практически без сознания.
– Понятно, понятно. Конечно, увозите, раз так, – быстро согласился лейтенант. – Сейчас только несколько снимков на месте события сделаем и можете сразу уезжать, – добавил он и кому-то махнул рукой, подзывая к себе.
Быстро оценив обстановку, молодой оперативник скоро выяснил, кто из присутствующих является главным свидетелем, сделавшим звонок в милицию. Затем он вежливо отвёл священника в сторонку и начал расспрашивать о подробностях происшествия.
– Я в это время, можно сказать, случайно из церкви вышел, – начал свой рассказ отец Василий, невысокий мужчина среднего телосложения в возрасте около пятидесяти лет. – Гляжу, по главной аллее сначала один человек пробежал, а спустя некоторое время ещё трое. Я сначала подумал, что опять кто-то на спор по вечернему кладбищу бегает. Знаете, как часто бывает? Поспорит молодёжь между собой, и ну по кладбищу носиться между могил. Место сами понимаете, не самое весёлое для мирянина, особенно когда стемнеет. Жутко многим бывает с непривычки-то. Вот они и испытывают друг друга на смелость. Ну, пробежали и пробежали, думаю. А сам в храм вернулся. Вернуться-то вернулся, а душа не на месте. За что не возьмусь, всё из рук валится, а ноги сами опять на улицу ведут. Видать Господь сподобил меня в этот момент спасти этого парня.
– Так, так, понимаю – перебил его оперативник. – Но, ближе к делу, пожалуйста.
– Да, да. Конечно, – согласился дьякон и продолжил. – Так вот, вышел я снова на улицу и начал прислушиваться. Вдруг слышу, треск раздался. Жуткий такой треск. А следом голоса послышались и быстрые шаги. Потом голоса стали громче. Слов я не мог расслышать, но мне показалось, что ругаются они. Потом один из них пробежал по главной аллее на выход, а ещё двое остались.
– Вы говорите двое? Как вы это определили? – попросил уточнить лейтенант.
– Так по голосам. Я ведь ясно потом слышал два голоса, – уточнил священник. – Тогда я подумал, что это хулиганы решили над захоронениями поглумиться. Кладбище-то старинное. Но милицию сразу вызывать не стал, а решил сначала сам выяснить в чём дело. Отправился в храм за фонарём, а затем вернулся и в темноте начал к ним потихоньку подкрадываться. А уж когда расслышал, о чём они говорят между собой, включил фонарь и начал их прогонять.
– И о чем же они говорили?
– Я сначала ушам своим не поверил. Мне показалось, будто они его живьём в эту самую могилу закапывали. Вы представляете?!
– А может наоборот достать из ямы пытались? Вы ничего не путаете?
– Ну, что вы, молодой человек? Я в своём уме, чтобы понять, о чём люди говорят. К тому же, когда я кричать начал, они сразу убежали. Испугались, значит. Причём один из них, в меня палкой зашвырнул! Негодяй! Прости Господи его грешную душу! Что ж это в душах людских твориться стало, если они живого человека в могилу загнали, и землёй засыпать начали?!
– Скажите! А как могло случиться, что потерпевший в неё угодить умудрился. Её, что? Накануне для захоронения приготовили? – аккуратно перебил священника своим вопросом милиционер.
– Что, вы! Тут давно никого не хоронят. Кладбище это уж очень старое. Если только к близким родственникам подхоранивают, да и то всё реже. Сам ума не приложу, откуда эта яма взялась. Бывает, конечно, по весне, что могилы подмывает. Но не так же. Тут метра полтора, а то и все два будет.
– Да, да. Действительно очень странно, – согласился лейтенант и, поблагодарив свидетеля, крикнул кому-то из группы. – Иксанов! Прими человека и запротоколируй показания.
Сам же в это время он осторожно приблизился к краю странного захоронения и посветил мощным фонарём вниз.
– Так! Не понял. Что это там? – удивился он, обращаясь как бы ко всем сразу.
Лейтенанта мгновенно обступили коллеги, устремив свои взгляды на дно могилы.
– Где? – послышался из темноты чей-то вопрос.
– Да, вот же! Вон. Что-то каменное, похоже, торчит, – пояснил милиционер и, передав фонарь стоявшему рядом сержанту, лихо соскочил вниз.
Ботинки тут же чвакнули в земляной жиже, и лейтенант едва устоял на ногах, теряя равновесие.
– Ну-ка! – скомандовал он. – Достань-ка мне лопатку из машины и посвети сюда фонарём!
Как только лейтенанту передали короткую сапёрную лопатку, он начал энергично раскапывать днище могилы, то и дело, с лязганьем натыкаясь на что-то каменное.
Вскоре оказалось, что предметом, укрытым в земле на дне могилы, оказался очень необычный гранитный памятник. Его верхняя часть не венчалась как обычно крестом, а имела форму наклонной прямоугольной площадки, напоминавшей собой классическую кафедру.
– Ну, что? Думаю, всё понятно. Вот откуда у него травма затылка появилась. Ну-ка! Скиньте-ка мне сюда фонарь! – крикнул лейтенант и начал рукой стирать грязь, на проступающих на камне буквах. – Не пойму, что тут написано.
– Возможно это латынь, или старославянский. На этом месте обычно молитвы писали, – попытался разъяснить отец Василий. – Вы не сверху, а сбоку! Сбоку надпись поищите. Сбоку!
Молодой сотрудник ещё несколько раз копнул сначала с одного бока каменной глыбы, а затем с другого.
– Нет. Ничего не видно. Хотя, скорее, это на рисунки какие-то похоже, – сообщил он.
– Значит надпись на обратной стороне, – предположил дьякон.
– На обратной, говорите? – подхватил тут же лейтенант. – А, ну! Тащи трос и подгоняй задом машину! Сейчас узнаем, что это на самом деле, – с нескрываемым азартом, снова скомандовал он своим подчинённым.
Вскоре, выплёвывая из-под колёс брызги растревоженной земли, служебный УАЗ с надрывом медленно потянул, и наконец, вытащил на поверхность обелиск в виде гранитного аналоя, точно такого же, какой обычно находится перед алтарём в православной церкви. Отец Василий, разумеется, первым с нескрываемым интересом подбежал к памятнику, пытаясь отыскать надпись, хранящую информацию о его владельце.
– Свет! Пожалуйста! Ещё света! Вот сюда, если можно, – попросил он милиционеров, и склонился над памятником, расчищая голыми руками обнаруженную надпись.
Спустя несколько минут, священник, словно по слогам прочитал вслух: «Здесь покоится, служивший 34 года престолу Божию, Креста Воздвиженской церкви, протоиерей Александр Иванов Агринский, упокоившийся 23 сентября 1849 года 54 лет от роду».
В воздухе повисла поистине гробовая тишина.
– Не может этого быть! – заговорил первым, изумлённый дьякон. – Мы знаем все могилы священников, захороненных на этом кладбище. И уж тем более, служивших в нашем храме. А тут.… Хотя постойте, постойте. Какой там год? Кажется, 1849? – и, он снова нагнулся, чтобы уточнить дату. – Да. Именно так. Припоминаю. В книгах, кажется, не хватает нескольких страниц. А вдруг это как раз …, – не закончив начатой фразы, и не давая больше никаких объяснений, диакон быстрыми широкими шагами почти побежал в сторону церкви.
Ропот удивления среди собравшихся, оборвал неожиданный вопрос молодого лейтенанта.
– Та-ак, – протянул он, размышляя вслух. – Хорошо. Памятник мы нашли. Старинный. Мало того, загадочный, как оказалось. Это любопытно. А где сам захороненный? Памятник есть, а останков нет? Как так?
Его неожиданное открытие прервал свет мощных фар, и шорох покрышек приближающегося автомобиля. Из подъехавшей по главной аллее кладбища служебной «Волги» серого цвета, вышел человек в форме подполковника милиции и с места громко обратился к присутствующим: «Что здесь происходит? Кто старший в оперативной группе? Ко мне, быстро!»
– Лейтенант Сабиров, товарищ подполковник! – выскочил с докладом молодой офицер, и вытянулся перед начальством.
– Сабиров? Из новеньких? – поинтересовался подполковник, с любопытством разглядывая перепачканного землёй сотрудника.
– Так точно! После юрфака университета, – браво отрапортовал лейтенант.
– Юрфак, юрфак, – дважды повторил полковник, о чём-то размышляя на ходу. – Юрфак, говоришь? Это хорошо, что юрфак. А ну, пойдём! – и он жестом пригласил лейтенанта отойти в сторону от машины.
Там он попросил подробно доложить ему о деталях происшествия, и внимательно выслушал устный доклад.
– Да-а-а.., – покачал головой подполковник. – Нехорошее дельце! Очень нехорошее! – повторил он, продолжая обдумывать ситуацию. – А вы что думаете по этому поводу, лейтенант?
– Думаю, что не стоит спешить с выводами, товарищ подполковник! – не задумываясь выпалил в ответ молодой сотрудник. – Слишком много вопросов и, я бы даже сказал мистики, в определённом смысле. Соберём улики, проанализируем и тогда возможно выйдем на какую-то определённую версию. А, пока…
– А пока, – тут же подхватил его соображения подполковник. – Держим рот на замке!
– Так точно! Я всё понимаю. У меня муха не пролетит в сторону газетчиков. Мы с журфаком бок о бок пять лет прожили. Я их повадки хорошо знаю! – усмехнулся лейтенант, явно желая прибавить себе авторитета.
Подполковник молча заглянул Сабирову в глаза, словно пытался до смотреться до самого потаённого уголка его души, а затем закрыв своей широкой спиной
от остальных, почти на ухо произнёс.
– Значит так, лейтенант. Вижу, парень ты не глупый. Это хорошо. Мне умные люди, ой как нужны! Дураков вокруг пруд пруди, а вот ум – это особый дар. Ко мне в следственный отдел пойдёшь?
– В следственный? – немного растеряно переспросил вчерашний студент, но ответить не успел. Не дожидаясь его согласия, за него всё решил сам подполковник.
– Кто я знаешь, надеюсь. С завтрашнего дня будешь под моим личным руководством работать. Посмотрим, что из тебя получится. Карьера твоя теперь целиком зависит от меня. Намотай это себе на ус. Понял? Дело это я к себе забираю, но работать над ним будешь по-прежнему ты. Обо всех обстоятельствах докладывать будешь лично мне. Только мне! Ты это хорошо усёк? Начальника твоего о переводе я сам предупрежу. И не дай бог, если хоть что-то просочится в прессу. Не дай бог! – и подполковник осмотрелся по сторонам, словно желая убедиться, что их сейчас действительно никто не слышит. – Раз уж ты попал на это дело, то тебе его и …, – однако он не договорил, а вместо этого ещё раз внимательно посмотрел будущему следователю в глаза. – Завтра с утра сразу ко мне. Там всё обсудим. А пока сворачивай свои раскопки. Это уже не наше дело. Пусть тут «истфак» твоего университета занимается, – и он по-отечески похлопал лейтенанта по плечу.
Подполковнику явно понравилась собственная шутка. Он улыбнулся. А затем достал пачку дорогих американских сигарет, и собрался закурить.
– Угощайся, лейтенант, – предложил он прикурить Сабирову.
– Спасибо, товарищ подполковник! Не курю! – гордо заявил его новый сотрудник.
– Да, да… Не курю, – задумался старший офицер, извлекая из кармана, бензиновую зажигалку. – Не курю. Первый признак того, что ты у нас ещё новенький. Кстати, тебе совсем не обязательно носить форму. У нас следователи обычно в штатском работают. Форму для наград побереги. Надеюсь, ты меня понял.
Подполковник ещё раз оглядел перепачканный грязью мундир и обувь молодого сотрудника, ухмыльнулся и, развернувшись, не спеша, зашагал в сторону своей служебной «Волги».
Позже, Сабиров часто будет вспоминать эту первую встречу с начальником следственного управления города, подполковником Сергеем Васильевичем Зиминым. В тот вечер он совершенно случайно проезжал мимо кладбища и из окна своего служебного автомобиля заметил свет автомобильных фар в его глубине.
Именно он вскоре поможет молодому сотруднику трезво взглянуть на работу следователя в реальных условиях, и научит его лавировать в вечно пересекающихся интересах сильных мира сего. Именно с его помощью Сабиров научится идти на разумные компромиссы там, где расклад сил будет складываться явно не в его пользу, а также извлекать дорогие зёрна победы даже из неизбежных поражений.
В тот судьбоносный для будущего следователя вечер, река времени, словно в омут затянула его с головой в бесконечный круговорот чужих течений, окунаться в которые ему предстояло затем всю его жизнь.
Видение необыкновенно приятного тёплого света снова вернулось к Димону, когда он окончательно провалился в полное беспамятство.
Словно мягкие струи воды, нежный поток света теперь струился ему навстречу, плавно обтекая тело со всех сторон. Димон почувствовал приятную лёгкость, и едва ощутимое покачивание.
Однако вскоре, это монотонное пространство пронзили яркие, тонкие лучи, которые начали изгибаться, образуя волнистую поверхность. Волна. Одна, вторая, третья, побежали, обгоняя друг друга.
Димон сделал попытку пошевелиться и тут же ощутил себя погружённым в нечто густое и тёплое. Вода! Догадался он.
И вот уже широкая река уверенно подхватила его, и понесла куда-то вперёд. Димон поплыл в чистых прозрачных водах, испытывая ни с чем несравнимое блаженство.
Вдруг поверхность реки задрожала и начала бурлить и пениться, словно подпираемая кем-то изнутри. И тогда его изумлённому взору предстала ещё более фантастическая картина. Сквозь вспененную поверхность стали пробиваться невысокие фонтаны кристально чистой воды, которые постепенно начали принимать совершенно определённые формы. В восходящих потоках появились прозрачные человеческие фигуры, которых становилось всё больше, и больше. Мама? Отец? Дед? Бабушка! Да, безусловно. Это были они! И они оживали на глазах, оставаясь сотканными из этой жидкой материи.
Всё вокруг теперь выстраивалось из струящихся снизу потоков. Прямо на его глазах появлялись такие же полупрозрачные дороги, дома, улицы, его родной город. Мир, плывущий между двух берегов реки сверкал и переливался, словно в лучах яркого летнего солнца.
Это было похоже на огромный ледяной город, который обычно возводят в зимние праздники, но с той лишь разницей, что строительным материалом теперь был не лёд, а действительно живая вода. Поэтому всё, что он видел в этот момент перед собой, казалось живым и почти реальным.
Постепенно Димон начал ощущать способность самостоятельно перемещаться в этом новом пространстве и сразу направился навстречу родителям. Сначала он увидел их в образе молодожёнов. Мама была беременна, а отец имел внешность очень счастливого человека. И стоило Димону приблизиться к ним вплотную, как они в одно мгновение оказались позади него. А бурлящие потоки перед ним вновь родили фигуры с похожими очертаниями. Вот они уже молодые родители, и они всё так же счастливы, как и прежде.
Их образы всё время изменялись, по мере движения по этой удивительной реке. Димон продолжал плыть по течению, с удивлением наблюдая за этими фантастическими переменами.
Наконец их лица замерли и стали словно стеклянными. Ничего кроме взаимной злобы и ненависти они уже не выражали. Димон остановился и в удивлении замер на месте. Он заметил, что прозрачность воды вокруг родителей начала стремительно меняться. Серая муть, появившаяся в бурлящей пене, быстро заполнила их фигуры.
Димон медленно поплыл вперёд. И чем дальше он продвигался, тем грязнее становилась эта текучая материя, создававшая образы матери и отца.
С разных сторон к нему начали подбираться мутные течения, сливаясь в единый неприглядный поток. Ощущение радости исчезло, освобождая место совсем другому чувству, которое готовилось выплеснуться наружу.
Вдруг, словно быстрой змейкой, в эту грязную муть ворвался совершенно чистый ручеёк и закрутился небольшой воронкой. Вода забурлила, вспенилась, и перед Димоном возник образ Жанны. Вода, наполнившая её изнутри, светилась именно тем, изначально ярким и тёплым светом. Это было счастье, и он это понял. Но длиться ему предстояло совсем не долго. Грязные течения ринулись в её сторону и быстро смешались с чистыми, разрушая образ любимой девушки.
Вскоре в тех же, ещё более мутных потоках появились фигуры Олега и Пашкея. Они злорадно смеялись, тыча в него своими пальцами.
И тогда Димон впервые ощутил страшную, рвущуюся наружу ненависть.
– Ненавижу! Ненавижу всех вас! – раздирая глотку, закричал он глухим, слышным лишь ему одному, голосом.
Ненависть, закипевшая в одном котле со злобой, с пронзительным свистом начала изрыгаться теперь высоко вверх, словно горячий гейзер. А когда извержение, казалось, ослабло, Димон так же впервые ощутил изнуряющую жажду мести.
Неожиданно, будто поднятые с самого дна, на поверхность реки выплеснулись два небольших сгустка чёрного цвета. Абсолютно не прозрачная тягучая субстанция, создала две невысокие фигуры, напоминающие монахов в длинных платьях. Их глубокие, заострённые капюшоны, традиционно скрывали лица, придавая ещё больше загадочности их образам.
Те, кого он принял в этот момент за монахов, развернулись к Димону и он отчётливо услышал странные, словно клокочущие в бурлящей воде голоса.
– Ты действительно хочешь отомстить им?
– Да! – без раздумий выкрикнул Димон. – Я очень хочу отомстить им! Очень!
– Тогда впусти нас к себе и мы дадим тебе такую силу, которой обладают лишь избранные, – предложили эти двое. – Ты хочешь этого?
– Конечно! Но кто вы? Зачем вы здесь? – вдруг словно опомнился Димон, – Постойте! Что это? Где я, наконец?
– Перед тобой река времени, – ответили в один голос существа. – Только избранные могут видеть то, что открылось сейчас тебе. Когда-то люди обладали этим знанием. Им было известно о великой реке времени, в которой протекают их жизни. Но они утратили его. Лишь одна фраза напоминает им теперь об этом. Стечением обстоятельств они называют переплетение своих потоков в великой реке. Сейчас ты один из немногих, кто имеет шанс вернуть это знание и обрести великий дар!
– Избранные? Великий дар? Выходит, – начал свои размышления Димон, но существа не дали ему договорить.
– Так ты действительно хочешь мстить?! – словно усомнившись в его решительности, переспросили они.
– Хочу! Очень хочу! Но, всё же, кто вы? – обратился он к незнакомцам.