След ящерицы
Почему так трудно набрать этот проклятый номер? Наверное, так чувствует себя солдат перед атакой. Сейчас покинешь свой окоп – не бог весть какая защита, но все же – и возврата уже не будет, только вперед, бежать, падать, вставать и снова бежать туда, откуда навстречу летит смерть. Каждая клеточка тела такому решению противится, спинной мозг бунтует, задействуя древние рефлексы, хочется вжаться в земляную стенку, закрыть глаза и просто ждать, когда все закончится. Но мозг решительно пресекает этот наивный самообман и по сигналу какой-нибудь там красной ракеты боец таки выталкивает свой вибрирующий смертельным страхом организм из траншеи. Этот первый шаг – самый трудный. Дальше уже бояться и придумывать для себя оправдания некогда – ситуация требует действий, либо ты, либо тебя.
То, что впереди жестокая схватка, а не захватывающее романтическое приключение, Стас чувствовал, что называется, сердцем.
– Вот она, беда-то… Прав дядя Саша был, – беззвучно проговорил сам себе Стас, прислушиваясь к собственным ощущениям.
– Страшно? – знакомый голос заставил молодого человека буквально подскочить на месте, одновременно резко оборачиваясь.
В двух шагах от него стоял, изобразив на лице сочувствие, охранник клуба дядя Леша. Только одет он был не в измятую и пахнущую потом форму ЧОПа, а в очень дорогой и явно зарубежный комплект тактической одежды темно-серого цвета. Левый рукав куртки был закатан по локоть, а на предплечье сидела, улыбаясь широким ртом и поблескивая зелеными глазками, небольшая ящерка. Точно такая же, как на подаренном Марией чехле от смартфона.
– Страшно. Дурацких вопросов не буду задавать, давай к делу. – процедил Стас сквозь зубы, усилием воли унимая нервную дрожь.
– Это смотря что ты делом называешь, – доброжелательно ответил преобразившийся пожилой охранник. – Маша тебе не враг, но и не друг, конечно. Она, парень, теперь хранитель таких тайн, что ты и представить не можешь. Да и я в полной мере не представляю. На таком уровне уже нет дружбы и привязанности к конкретному человеку, просто нет места для обычных человеческих чувств.
– Кто бы мог подумать… И что теперь этой супер-Маше надо от бедного директора некоммерческого детского клуба, едва сводящего концы с концами?
Однако непонятный и явно опасный субъект, ранее мастерски прикидывавшийся пожилым сотрудником ЧОПа и любимцем местной детворы, ироничного тона не принял и ответил как-то уж слишком мрачновато, хотя и с прежним вроде бы шутливым оттенком:
– Грядет большая драка, Стасик, и ты в существующем раскладе сил почему-то очень важен, вот поэтому я весь этот год берег тщательно твою задницу вахтовым методом практически без перерыва. Когда менялся, то тоже далеко не уходил. Мария приказала так, а кто ей указания дает, ты лучше даже и не задумывайся, мозги заклинит. Чехол от смартфона – это тебе как бы пропуск, а мне сигнал. Счет, дружище, пошел на часы, максимум сутки у нас в запасе. Так что полная боевая готовность и вообще готовность. К встречи с Неизвестностью.
С этими словами дядя Леша указал на свою ожившую татуировку. Ящерка ловко сбежала по его руке к кончикам пальцев, легко перемахнула на плечо к Стасу и затем одним движением соскользнула ему на левую руку. Страха и удивления, впрочем, у Стаса происходящее уже не вызывало. Мистические превращения татуировки он воспринял совершенно спокойно и только кто-то мудрый и ироничный в глубине его сознания ехидно посмеивался – мол, надо же, даже не закричал и не попытался стряхнуть, ну ты герой, я тобой горжусь, Станислав Зорин.
Ящерица внимательно глядела Стасу в глаза и он начал понимать, что требуется прямо сейчас сделать очень важный выбор. Либо приложить подарок с малахитовой ящерицей к левой руке – и тогда там появится такая же татуировка, как у дяди Леши, либо отдать чехол охраннику – и тогда дверь в иной чудесный и страшный мир закроется навсегда, больше его беспокоить никто не будет.
Чтобы как-то оттянуть время, Зорин-младший недовольно буркнул куда-то в пространство:
– А что, обязательно было меня по всей Москве вот так гонять? Зачем эти сложности с заранее установленной симкой и единственным номером в контактах?
– Ну, это небольшой вступительный экзамен, так сказать. Ты все оценил и рассчитал правильно, поэтому наша безумно древняя и ужасно тайная кампания друзей зеленой ящерицы готова пригласить тебя в свои ряды. Теперь можешь звонить, если захочешь и если сможешь. Ты же не дурак, Стасик, наверное, помнишь хотя бы часть своих потусторонних приключений в период пребывания в коме. Такие вещи посвященному сразу видны, прямо как буквы на лбу, фигурально выражаясь. А значит, ты понимаешь гораздо больше обычного среднестатистического обывателя. Давай уже определяйся, не тяни резину. Ночь давно, спать пора, завтра будет тяжелый день.
Стас уже хотел ткнуть пальцем в иконку с номером, но тяжелый взгляд до этого доброжелательной и веселой ящерки его остановил, словно внезапно упавший откуда-то сверху шлагбаум из небрежно покрашенной красно-белыми полосками тяжелой железной трубы.
– Что, утром деньги, вечером стулья, да? В смысле сначала присяга, потом допуск? – Стас сам не мог понять, зачем все это говорил, жалкие попытки хохмить напоминали неконтролируемый приступ сухого кашля, заставшего в самый неподходящий момент.
Как назло, словоохотливый и ироничный дядя Леша превратился в некое подобие каменного изваяния – отошел в сторону, развернулся в пол-оборота и замер, скрестив руки на животе. Принимать решение ему помогать никто не собирался, как и уговаривать.
– Нет! – просто и четко сказал Стас, сам удивившись своей неизвестно откуда взявшейся решимости. – Благодарю за доверие. Я крещенный, мне нельзя.
Зеленая ящерица очень комично подмигнула ему одним глазом, но с руки не убегала.
– Что? – уже не так решительно спросил Стас, чувствуя, как задрожали колени и выступил холодный пот. – Что еще?
– Да не нервничай ты так, Стасик! Ты что? Так и помереть недолго – охранник вновь превратился в иронично-мудрого дядю Лешу, переодетого почему-то в костюм командос. – Звони, сообщи Маше о своем решении. Никто на тебя не держит зла, мы же не Гестапо, чего ты…
Но смартфон завибрировал беззвучным входящим вызовом сам. Высветился тот самый единственный забитый в память номер.
– Але, – пробормотал невнятно Стас, чувствуя что ему срочно надо куда-то присесть, иначе подкрадывающаяся противная дурнота просто отключит сознание и он грохнется на грязный асфальт.
Недолго думая, молодой человек опустился тяжело на бордюрный камень, не очень заботясь о сохранности брюк и ботинок – отвратительный звон в ушах и рябь в глазах вроде бы ушли, на этот раз «выпадание в осадок», как шутил иногда Зорин-старший, не состоялось.
– Ты как? – раздался в непонятно откуда взявшемся наушнике знакомый голос.
– Хреново! – честно ответил Стас. – В полуобморочном состоянии, давно такого не было, думал уже все позади. Вот не помню откуда наушники взялись, сижу на бордюре у дороги, весь грязный, как бомж.
– Это всегда так. Ящерица в первый раз очень тяжелый собеседник. Но она не со зла. Просто вибрации не совпадают. Ты, как я поняла, отказался в орден вступить. И ладно. Может, ты и прав. Теперь слушай и не перебивай. Беги. Немедленно. За тобой придут скоро. Уже, наверное, идут. Я не успею. Все слишком быстро меняется. Твой охранник поможет и отвлечет на себя. Дальше ты сам. Прячься в лесу. Желательно в большом и не сразу за МКАДом. У их оборудования радиус действия в режиме обнаружения не может быть больше двух-трех километров. Смотри, чтобы дорог рядом не было, даже просек. Пересиди там пару дней, потом я тебя найду, ящерка поможет. Смартфон прямо сейчас в пруд брось, только без чехла, это вещь нужная и дорогая. До встречи!
Стас услышал короткие гудки и вопросительно взглянул на охранника, ожидая разъяснений. Но тут из-за ближайшего припаркованного экскурсионного автобуса почти бесшумно, лишь слегка шурша шинами, стремительно вынырнул черный микроавтобус «капля», из которого прямо на ходу посыпались на асфальт черные фигуры. Дядя Леша успел среагировать на мгновение раньше, оттолкнув Стаса в проем между двумя темными громадами автобусов, прыгнул следом сам, предварительно бросив под ноги зеленый шарик, тут же начавший изрыгать густой зеленоватый дым со странным сладковатым запахом. Рядом дважды звонко щелкнули об асфальт пули, выстрелов слышно не было, только тихие хлопки.
…Все тело ныло и болело, что-то жесткое давило на живот, периодически причиняя нестерпимую боль. Стас почувствовал, что его сейчас вырвет.
– Эй! Вот только без этого! – раздался вроде бы знакомый голос совсем рядом. – Все, все, полежи, отдохни, только не блюй на меня, сделай милость.
В поле зрения появилось слегка вспотевшее и какое-то неестественно бледное лицо охранника дяди Леши.
– Молодец, не задаешь глупых вопросов! Мы в Измайловском парке. Ты вырубился, этот дым – очень непростая штука, некоторые по нескольку суток оклематься потом не могут. Все болит у тебя, потому что ты под автобусом на асфальте провалялся почти три часа. Они нас не нашли. В этом весь фокус – не видят нас, пока дым действует. Старинное средство! Врут, что это врата в иной мир так открываются, сказки это. Если бы были поумней архаровцы эти и начали шмалять туда, где мы только что были, вот тогда действительно врата в иной мир открылись бы для наших бессмертных душ, а дохлые тушки остались бы лежать на земле. Но они не сообразили и полезли автобусы проверять, потом колодцы, потом ломанулись рынок трясти, тут я тебя и вытащил. Долго здесь прохлаждаться нельзя, лесной массив недостаточно большой. Давай, Стасик, приходи в себя. Нам надо добраться до железки, залезть в товарняк какой-нибудь и срочно выбираться из Москвы. Ну, вставай!
Охранник протянул Стасу руку, вот только взгляд его как-то не гармонировал с веселой улыбкой. Грустный был взгляд и одновременно добрый. Так смотрела на десятилетнего Стасика бабушка в больнице, когда он пришел с мамой вместе ее навестить. Гладила по голове и говорила, что ей пора на процедуры, но они еще обязательно поиграют в города, почитают вместе любимую книжку и вообще она будет где-то рядом, когда Стас поведет свою невесту в ЗАГС. А утром заплаканная мама отвезла его на дачу к знакомым, сказав только, что надо бабушке помочь собраться. Куда именно собраться, Стасу объяснили только через месяц. Он сразу не заплакал, потому что не мог просто поверить в сказанное. Понимание и слезы пришли позже.
– ТАК надо, браток! – уж совсем с непривычными интонациями сказал дядя Леша, сделав акцент на слове «так». – Держись! И ничего не бойся!
Задать свой еще толком не сформировавшийся, но уже наполнивший сердце тревогой вопрос Стас так и не успел – предутренняя тишина сонного парка сменилась топотом множества ног, треском веток, глухими хлопками выстрелов, его грубо схватили сильные и безжалостные руки, вжали лицом в землю, ощупали воротник, карманы, набросили на голову куртку и жестоко выкрутив руки потащили куда-то прямо через заросли орешника, затем бросили в глухой бронированный бокс, установленный внутри уже знакомого микроавтобуса-капли, вкололи что-то в шею и куда-то повезли. Это все, что он запомнил. Открыл глаза Стас, как и следовало ожидать, в помещении без окон и с привинченной к полу казенного вида мебелью. Его руки были притянуты к подлокотникам, но двое молчаливых охранников быстро отстегнули ремни и даже бережно поддержали его несколько секунд, проверяя степень возвращения в реальность.
Напротив за столом сидел человек в строгом и явно очень дорогом костюме. Он заинтересованно изучал какие-то бумаги и терпеливо ждал окончания манипуляций с ремнями. Убедившись, что пленник в сознании и может самостоятельно сидеть, проводящий допрос удовлетворенно кивнул и начал говорить, легкомысленно постукивая пальцами по столешнице.
– Не могу сказать «добрый день» по понятным причинам. Вашего телохранителя пришлось ликвидировать, второй такой зеленой обманки у него, видимо, не было, а жаль. Интересная штука. Не знаете, как она работает? Хотя, какая разница… Ваши средневековые покровители застряли в эпохе раннего феодализма. А сейчас 21 век на дворе. Ну, ладно они… А вы-то… Культурный человек, образованный… Про тепловизоры не слышали? Прятаться в ночном парке – это тоже самое, что стоять голому на обочине дороги – сложно не заметить.
Стас угрюмо молчал, пытаясь собраться с мыслями и понять, как теперь себя вести. Незнакомец, похоже, легко считал его состояние и ободряюще улыбаясь, продолжил свой монолог, немного убыстрив ритм постукивания.
– По поводу своего правового статуса можете не беспокоиться. Для Вас это понятие более не существует. Если мы придем к взаимопониманию, вернетесь к нормальной жизни при условии прохождения регулярного лечения в психиатрической клинике и обязательного приема препаратов. Если нет, то та же клиника, но уже в принудительном формате и с такой дозировкой, что станете овощем за месяц. Потом передадим Вас в обычный дурдом – долго все равно не проживете, да и слушать Вас никто не будет – мало ли, что психи городят. Сами виноваты, юноша, поддались на посулы экстремистов, вон, смотрю, татуировочку уже нанесли. Халтурная работа, кстати, у этих настоящие шедевры наколоты, а у Вас самопальная явно.
Стас медленно закатал левый рукав – там виднелась небрежно выполненная татуировка в виде зленой ящерицы с улыбкой, как у Чеширского кота, и подписью «Не унывай!».
– Это я сам, – с трудом ворочая непослушным языком ответил Стас, – давно еще.
– Охотно верю! А они Вам наплели, что, дескать, Вы избранник, за Вами давно наблюдали, а потом приняли решение пригласить в свои мистические ряды. Так?
– В целом так, – нехотя ответил Стас. – Телефон для связи подарили, где он сейчас, не знаю.
– На дне Измайловского пруда. Его туда Ваш сопровождающий запульнул. Взять вас обоих прямо там можно было легко, но было интересно узнать, какие силы на подходе, кто еще, так сказать, впишется. Оказалось – никаких. Пшик. Шарик с наркотическим средством и весьма среднего уровня подготовки боевик с десятком всяких острых предметов в потайных карманах. Профанация сплошная. Я откровенно разочарован. Ваш телефон начали слушать почти сразу после включения. Как раз на фазе мудрого совета спрятаться в глухом лесу. Они там в Париже, похоже, всерьез думают, что тайга у нас начинается сразу за МКАДом. А Вы, Стас, сцену из фильма про Шерлока Холмса помните? Где Ватсон в итальянского падре переоделся, но все его узнавали. Вот Ваши конспиративные потуги примерно так же выглядели. Не своим Вы делом, юноша, занялись. Ну, так что, будем сотрудничать или позвать доброго доктора?
– Будем, – коротко буркнул Стас, сам не понимая почему.
По левой руке растеклось успокаивающее тепло, медленно перетекающее в грудь, стало легко и спокойно. Получается, ящерка именно такого ответа и ждала. Все правильно.
– И правильно! Вот и молодец. Обойдемся без датчиков и проводов, но учтите: Ваши реакции фиксируются, анализируются и мне сообщают результат вот через эту микрогарнитуру. Будете юлить и врать, Айболит поставит Вам клизму и сделает нехороший укол.
С этими словами проводящий допрос владелец дорогого костюма строго погрозил Стасу пальцем и постучал себя по уху, куда был вставлен почти незаметный черный шарик. Теперь по столу барабанили сразу обе его руки, отбивая замысловатую мелодию, навязчиво привлекающую внимание своим рваным ритмом и внезапными переходами.
Ящерка на левой руке тоже среагировала на изменение музыкального оформления, ужалив руку наподобие крапивы. Стас скосил взгляд и невольно ухмыльнулся. Улыбка рептилии стала откровенно издевательской, а развивающийся свиток-транспарант, изображенный под ней, теперь гласил: «Посылай всех в жопу и будь спокоен!»
– А пошел ты в жопу вместе со своими докторами-убийцами и дешевым гипнозом! – весело и зло крикнул Стас, радостно отмечая, как отшатнулся и побледнел вальяжный пижон по ту сторону стола. – И больше, буржуины, я вам ничего не скажу!
Распахнулась дверь, в комнату вбежали двое в белых халатах и еще один в черной униформе, но Стасу уже было все равно – его затопило ощущение силы и какая-то особенная веселая ярость, требовавшие немедленного выхода. В подтверждение этих ощущений надпись под татуировкой сменилась на соответствующую моменту: «Бей! Круши!!!»
Время как будто замедлилось Стремительно несясь сквозь растянутые мгновения, Стас снес обоих санитаров, походя впечатал в стену владельца дорогого костюма и вытолкал отчаянно кричащего от боли в выкрученной руке охранника в коридор. Еще двое начали медленно поворачиваться в его сторону в коридоре, одновременно вынимая пистолеты. Запустив в них страдальца с выкрученной рукой, молодой человек одним элегантным пируэтом проскользнул мимо, вырвав оружие из рук и, кажется, навсегда изуродовав пальцы конвоиров. Пришлось немного притормозить, поискав в куче стонущих тел карточку-пропуск, а затем преобразившийся Стас продолжил свое разрушительное движение вверх по лестнице. Со всех сторон неслись странные звуки, напоминающие прерывистый лай – так воспринимал его мозг в этом сверхскоростном состоянии завывание сирены тревоги. Камеры на лестнице были расстреляны из трофейных пистолетов на два пролета вниз и вверх, это дало ему еще пару секунд, прежде чем обезумивший от страха дежурный охранник на мониторах проорал срывающимся голосом:
– На крыше! Он на крыше!
Однако Стас на крышу не пошел. Ведь ящерица теперь не улыбалась. Она смотрела скорбно и тревожно. Под ней появилась сначала надпись «Прости, браток, так надо!», а затем еще одна: «Убей главного, он в 17-й!».
По щекам, по подбородку и шее текла кровь. Своя или чужая? Своя все-таки. Из носа, а может, даже и из глаз. Стас как-то отстраненно подумал, что сверхскоростное перемещение в невообразимом форсированном режиме разрушает его организм, обычный человеческий, а не суперменский. Но что поделать… Помирать – так с музыкой. И он, легко выбив дверь на крышу, исполнил обратное сальто, прыгнув сразу через два пролета лестницы вниз, затем свернул с лестничной площадки в коридор на последний этаж. Он был пуст – обитатели кабинетов, подчиняясь сигналам тревоги заблокировали входные двери изнутри, напряженно ожидая, когда охрана захватит или уничтожит неизвестного злоумышленника. Вот и номер 17. Ничем не выделяется из других, такая же стальная дверь, покрытая декоративными панелями, стандартный номер серого пластика, панель электронного замка справа…
Внезапно подвернулась нога и Стас с грохотом рухнул на пол, сразу потеряв сознание. Печальная ящерица на его руке налилась зеленым сиянием, стала объемной и быстро шмыгнула под плинтус. Еще через пару минут неподвижно лежащее тело окружили увешанные оружием бойцы в касках и бронежилетах, один аккуратно приблизился, пощупал пульс, проверил зрачки и сообщил по рации:
– Пульс слабый, без сознания, весь в крови, вывернут коленный сустав, похоже, множественные переломы рук, возможны повреждения внутренних органов.
Из 17-го кабинета вышел низкорослый крепыш, похожий на ушедшего на покой и слегка растолстевшего борца вольного стиля, внимательно оглядел лежавшего неподвижно Стаса и отрывисто скомандовал:
– Нашу медбригаду срочно сюда! По протоколу «А»! Этого охранять, но не трогать! У него позвоночник может быть поврежден, ничего не колоть, никаких лекарств не давать!
Затем крепыш взял рацию одного из бойцов и отдал еще несколько команд, приказав доложить потери и ущерб, осмотреть раненных и прочесать полностью территорию. Вернувшись в кабинет, он коротко сообщил результаты задумчиво стоявшему у окна пожилому мужчине в потертой джинсовой курточке и нелепо сидящих спортивных брюках с оттянутыми коленками.
– Чудес, Марк, не бывает. Что и требовалось доказать. Батарейка села, тело изуродовано, долго наш супермен не протянет, ускорьте там медицину, надо чтоб он пожил еще хотя бы пару дней. Скорее всего, это было действие какого-то очень сильного стимулятора, ничего подобного на рынке нет пока, вот тут надо разобраться хорошо, оно того стоит. Поэтому критично просто привести его в сознание и допросить. Без медикаментов! Там и так печень, наверное, уже совсем того… В клинику его срочно, круглосуточно охрану, само собой.
– Так точно, Николай Степанович, ждем медицину, сообщили, что прибудут самое большое через десять минут, там ДТП на трассе, объезжают по проселку. Их наша машина сопровождает на всякий случай.
– Что с его матерью там? Задержали, допросили?
– С ней пока наш психолог работает конспиративно, не хотели форсировать…
– Зорин?
– Сейчас уточню, Николай Степанович, с ним местные работали, доложили, что вышли на контакт, проверяют пока готовность сотрудничать.
– Так, это все отставить! Баста, карапузики, кончились танцы! Некогда шашни тут глубоко научные разводить. Теперь действуем быстро и жестко. Всех установленных физических лиц задержать, изолировать и допросить, установить остальных – пособников, просто сочувствующих. Их тоже допросить и временно изолировать под разными предлогами, сами решите, под какими. Медсестру не забудьте, она скоро пригодится. С мистическим планом потом разберемся, без контактеров он не опасен вообще. Все ясно?
– Так точно! Разрешит идти?
– Да идите уже, Марк… Хватит тут фельдфебеля изображать, я же знаю, что Вы в армии никогда не служили. Зачем эта бравада?
Несмотря на столь резкий тон, говоривший пожилой мужчина был сам крайне неуверен в правильности собственных слов. Внезапная и очевидно неслучайная смерть одного из ключевых функционеров Проекта вызвала массу вопросов, ответов на которые пока не было. Очевидно было одно: ни Зорин, ни склонный, как оказалось, к превращению в супермена его племянник, ни другие пока еще не установленные местными раздолбаями и слюнтяями их соратники такого сделать просто не могли. Теоретически на это был способен один покойный профессор с изуродованной физиономией, но он погиб вместе с ренегатами-чистильщиками. Все их филиалы и конспиративные помещения – склады, квартиры, офисы радикально прошмонал спецназ, пришлось для прикрытия даже информационную кампанию по ТВ запустить о борьбе с иноземной мафией, осуществлявшей на территории РФ и некоторых соседних стран свою преступную деятельность по перевозке запрещенных препаратов и торговле человеческими органами. Никто не ушел, по головам считали, проверяли и перепроверяли. Разве что предположить, что головы были не те и не тех… Видимо, все-таки кто-то остался, как всегда, из Парижа весточка прилетела… Но даже с учетом такого допущения концы с концами не сходились. А значит, мистический план, как он только что иронично высказался, оказался действительно серьезным фактором, требующим немедленной компенсации. Установка в районе Сочи почти готова, так что радуйтесь, граждане, скоро будет вам праздник жизни только с хорошими снами.
Оставшись один в 17-м кабинете, мужчина снял трубку стилизованного под старину телефона и коротко поинтересовался:
– Чехол с зеленой ящерицей в Сочи уже доставили? Проследите! Срочно, самолетом.
Вешая трубку на рычаг, он успел заметить краем глаза, как из-под стола к его горлу метнулась какая-то зеленая черточка и даже попытался отклониться чуть в сторону, но не успел. Дыханье перехватило, в голове что-то отвратительно хрустнуло и окружающий мир разом померк в его глазах.
Меж тем у ворот огороженной высоким бетонным забором территории замелькали огни машины скорой помощи. Старший усиленного наряда на КПП внимательно сверил номера по списку, сверил что-то в своем планшете и, видимо, попытался связаться по рации с начальством, но начальство в лице не служившего в армии Марка уже самолично бодрой рысью неслось к воротам, изрыгая на ходу всякие непечатные выражения.
– Ты что, дебил, русский не понимаешь? Сказано же – срочно!!!
– Спокойно, Марк Антонович, все нормально, успеем, – вмешался вышедший из машины врач в белом халате. – Паренек Ваш сопровождение потерял, вот и засомневался. Эти архаровцы что-то там словили на дороге, проселок ведь, теперь на спущенном колесе плетутся еле-еле, а мы уж притопили, как положено. Подождем, сейчас будут, наверное.
– Пропустить! – срываясь на визг, проорал Марк прямо в ухо охраннику. – По моему личному приказу!!! На планшет засними, дебил и открывай ворота! Группа сопровождения на связи, авария у них.
– Нет, Марк Антонович, – заупрямился врач, – давайте уж строго по протоколу. А то у вас тут мастера крайних назначать. Нафиг, нафиг. Ждите своих архаровцев, подтверждайте наши полномочия, досматривайте машину и отметьте мне пропуск. Потом я осмотрю Вашего страдальца на месте и примем решение о способе транспортировки.
Марк снова было разразился потоком ругательств, но потом его осенила спасительная идея.
– Пострадавшего сюда несите, к воротам! На брезенте, бережно, как родную маму! Вчетвером!
И обращаясь к врачу уже без мата, обычным своим командирским тоном добавил:
– Приказано доставить живым и вернуть в сознание! Даже не думайте, док, потом отмазки лепить, не прокатит. Все Вам ясно? Загрузим его с той стороны ворот и я тут же докладываю, что пациент у вас. Хотите как положено – хрен с вами. Отдувайтесь потом, как хотите.
И не слушая возражений раскрасневшегося от возмущения врача, развернулся через правое плечо и пошел навстречу четырем бойцам, аккуратно несущим на растянутом брезенте неподвижно лежавшего человека.
Стаса вынесли за ворота, попутно пресекая попытки перепуганного врача произвести хоть какой-то осмотр.
– Руки убрал, Айболит! – рявкнул один из бойцов, грубо отстраняя доктора свободной рукой. – В машине осмотришь. Давай открывай заднюю дверь, каталку вывози, чего застыл?
– Ну, знаете… – многозначительно подняв брови, выдохнул доктор.
– Да знаем, ты будешь жаловаться. Все, пациент твой, время пошло.
Бойцы перехватили брезент двумя руками, приподняли повыше и уложили неподвижное, залитое кровью тело на тележку, которую шустро выкатил через заднюю дверь медицинской машины фельдшер с характерными азиатскими чертами лица. Из-за поворота появилась, наконец, машина сопровождения – черный тонированный внедорожник с голубым маячком на крыше, все, кроме доктора, облегченно вздохнули, не замечая, как из рукавов белого халата фельдшера выпали на асфальт и покатились в разные стороны три небольших зеленых шарика. В тот самый момент, когда старший машины сопровождения подошел к Марку и протянул ему небольшой планшет с закрепленными на нем желтоватыми листами, всю площадку перед воротами затянул густой зеленоватый дым.