– Хорош махать тут, герой! Дел у нас полно и все паршивые. Лосев помогать отказался, Вася этот тормоз редкостный, во сне совсем не может себя контролировать.

– И что делать?

– К художнице опять поскачем. Надо будет ее подключать, с этим разговаривать у меня второй раз терпения не хватит, все, батарейка кончилась. Как будто сейф двигаешь по мягкому ковру. Хотя мужик явно способный, что-то такое есть в нем. Но сны у него все про детство давно ушедшее, всякие психологические травмы, блоки, короче тихий ужас.

– Ладно! – покладисто ответил Кибальчиш. Пойду коней седлать. Ты галифе только в сапоги надень, уж не позорься в этот раз.

…Маша, набросив на плечи старую шинель, грелась у костра. Огонь отвоевал у ночной тьмы небольшой пятачок, где можно было различить в слабом свете хоть что-то, а дальше начиналась сплошная чернота.

Девушка подбросила в огонь несколько сухих веток и зона относительной видимости увеличилась сразу на несколько шагов. За спиной появился старый одинокий дуб, а дальше, видимо, начиналось поле. Вот только что на нем росло, определить Маше было не под силу.

Не было только положенных ночных звуков – стояла какая-то неестественная ватная тишина. Так что стуку копыт она только обрадовалась, этот странный, тревожный сон начал уже утомлять.

На освещенную костром поляну вылетели из темноты два всадника, закружились, успокаивая взмыленных коней. Опять они… Вон Кибальчиш в своей безразмерной буденовке, а вон дядя Миша в кожанке, только на этот раз в сапоги заправлены не штатские брюки, а вполне нормальные галифе.

– Привет, молодежь! – комиссар в кожаной куртке ловко соскочил на землю, а его конь замер как изваяние, даже вроде дышать перестал.

– Здравствуйте, дядя Миша! – Маша постаралась ответить без ехидства. – Вот теперь Ваш костюм полностью соответствует эпохе! Хотя… Галифе очень на милицейские похожи из 70-х годов прошлого века… Но это мелочи, конечно.

– Так! – комиссар насупился, он явно не имел желания шутить, – слушай внимательно! Вася твой тормоз редкостный во сне, общаться с ним таким образом не реально, как связник он полный ноль. Это не в укор ему, люди вообще часто не могут сны контролировать. Придется тебе побыть на связи! Сообщи ему главное: сканеры у наших оппонентов это приборы массивные.

– Поняла! – кивнула Маша.

– Ничего ты еще не поняла! Не перебивай! Так вот. Их в карман не спрячешь и в чемодан тоже. Чтобы просканировать конкретного человека на предмет контакта с ранее установленными ими сущностями, им надо подогнать машину, в которой этот самый прибор размещен под соответствующей защитой. Достаточно близко. Или установить прибор стационарно в пределах нескольких десятков метров, может чуть больше. Сейчас за твоим Васей начнут следить, но главное, пусть засечет эту тачку проклятущую! Она должна быть типа броневика, не просто так. Скажи ему, к Зорину и другим пока пусть не приближается даже близко. После визита к Лосеву будет неизбежная проверка, да он и сам понимает…

Договорить комиссар не успел. Тревожно заржал его до сего момента неподвижно стоявший конь, яростно оскалив зубы в отнюдь не детской гримасе, рванул из ножен свою саблю Кибальчиш, а вдоль всего поля, которое уже было хорошо различимо на фоне посветлевшего неба, неслись, охватывая их поляну с трех сторон, черные всадники с черными же клинками наголо.

Приглядевшись, Маша непроизвольно хмыкнула. Эти странные кавалеристы все как один были в черных балаклавах и черных накидках, развивавшихся за спиной. Все держали свои клинки одним и тем же хватом, причем совершенно неподвижно, никто из атакующих не издавал при этом не единого звука.

Ах, едрить-кудрить! – выругался комиссар Миша. – Опять нашли! Маша садись на моего коня и вали отсюда! Срочно! Это визуализация такая у тебя, сканер где-то рядом включили в режим подавления! Засекли Кибальчиша!

Бах! Бах! Бах! – задергался Мишин маузер, каждый раз вырывая из седла очередную черную фигуру. Происходящее напоминало какой-то посредственный малобюджетный боевик, где герои стреляют в своих врагов из стозарядных пистолетов, а те все никак не могут их даже поранить.

Впрочем, уникальные характеристики оружия комиссара помогали мало. Черных всадников меньше явно не становилось. Они теперь кружили вокруг поляны какой-то замысловатой спиралью, постепенно приближаясь и совершенно не обращая внимания на потери в своих рядах.

– Миша, уходите! Я их уведу, они же меня чуют! – прокричал Кибальчиш.

– Не могу я! – сквозь зубы прорычал Миша, поливая атакующих огнем с двух рук в максимально быстром темпе, пристегнув деревянную кобуру к своему маузеру в качестве приклада. – Я их едва сдерживаю!

А Маша замерла в каком-то странном оцепенении. Происходящее и пугало и захватывало одновременно, сил что-либо сделать просто не было, ноги будто приросли к земле, руки стали свинцовыми и не желали никак отлепляться от бревна, на котором девушка сидела.

– До скорого, Миша! Видать опять придется погибать! – Кибальчиш опустив саблю к стремени и низко пригнувшись к гриве коня, поскакал навстречу черным всадникам.

– Стой! Это бесполезно! – что было сил заорал ему в спину комиссар, на секунду опустив ствол своего оружия. В тот же миг один из всадников стремительно метнулся к нему из этой черной круговерти, от которой уже рябило в глазах, и попытался рубануть своим клинком по голове, но тут же кубарем вылетел из седла, сраженный выстрелом в упор.

– Я… их уведу… к складу… там бомбы… – донесся голос Кибальчиша.

Черная спираль, которую атакующие упорно закручивали вокруг освещенной костром поляны уже несколько минут, внезапно задрожала, смешалась, а затем начала перестраиваться – неведомые враги сформировали некое подобие клина и ринулись в погоню за стремительно уходящей вдаль красноватой фигурой – такое ощущение, что Кибальчиш унес свет костра в себе, на поляне стало сразу как-то серо, все обесцветилось и померкло.

– Очнись! – комиссар схватил Машу за руки и грубо встряхнул. – Шутки кончились! Ты уже под воздействием, сопротивляйся, не дрыхни, как телка тупая! Сказки вспомни из детства! Любимые. Что там у тебя было, с чем играла? Пони, котики-собачки, слоники-гномики? Вспоминай и давай беги к ним! Они тебя ждут, они тебя спрячут и защитят! Беги, я сказал!!!!

И Маша побежала. Она неслась сквозь густую рожь, бормоча под нос имена своих детских игрушек, любимых героев мультфильмов и сказок, стараясь не прислушиваться к звукам боя за спиной.

Нога зацепилась за невидимую кочку, девушка кувырком полетела вперед, больно стукнулась о землю и тут же увидела кругом смешные домики и потешных лошадок в разноцветных шляпках, которые смотрели на нее добрыми, немного печальными глазами.

– Привет, друзья! – улыбнулась Маша, изо всех сил цепляясь за этот новый образ и стараясь не думать, почему там за спиной вдруг ухнул взрыв и в небо взметнулся столб огня, отблески которого заиграли на украшающих плащи и шляпы лошадок стразах. – Давно не виделись! Можно я тут у вас пережду неприятности?

Глава 16. Возвращение

– А больше я вам ничего не скажу! – попытался сказать Кибальчиш, но высохший язык отказывался ворочаться, как от него требовалось, и из потрескавшихся губ вылетело только невнятное шипение.

– Что, простите? – сидящий напротив офицер изобразил вежливую улыбку, поставив на стол недопитый стакан с желтоватым напитком рядом со вторым таким же пустым. – Впрочем, не важно. Я примерно понял, что Вы, молодой человек, имели в виду, не напрягайтесь.

Потом он не торопясь допил, долил еще из большого запотевшего кувшина, снова выпил и, горестно вздохнув, покачал головой.

– Ну зачем Вы вынуждаете меня на такие крайние меры? Ваше упорство ничего не изменит, все уже решено. Давайте я еще раз расскажу, что случилось.

Офицер выдержал эффектную паузу, показывая, как он расстроен происходящим, и продолжил:

– Ваша преступная власть не нашла ничего лучшего, как отправить на фронт детей. Детей! Забив им головы всякой комиссарской ересью, но забыв объяснить, что оружие взрослых дядей убивает на самом деле, а не понарошку. И кто-то из Ваших друзей в результате небрежного обращения с гранатами произвел взрыв склада боеприпасов. Все погибли, лишь Вы уцелели, получив сильную контузию.

Офицер внимательно поглядел в глаза Кибальчишу, удовлетворенно кивнул и продолжил свой монолог:

– Именно последствия этой контузии Вы ощущаете теперь, а не результат каких-то якобы пыток. Наши врачи спасли Вас дважды. Первый раз – после взрыва, второй – когда Вы пытались покончить с собой в камере. Вам пришлось сделать успокоительный укол, вот от него как раз такая дикая сухость во рту. Развязать я Вас пока не могу, но попить сейчас дам. Немного. Видите, наливаю из того же кувшина, что пил сам. Наливаю в пустой стакан. Успокойтесь и вернитесь наконец в реальность.

Кибальчиш упорно пытался сконцентрироваться и понять, как быть дальше. Ладно, надо выиграть время, пусть хотя бы руки развяжут. Он потянулся вперед к стакану, который заботливо поднес говоривший с ним офицер, и сделал несколько жадных глотков.

– Все, все, пока хватит, больше нельзя! – офицер поставил стакан обратно на стол. – Передозировка может случиться, а нам еще с репортерами разговаривать.

– Пустой стакан! Пустой, да не пустой! Подмешали что-то туда заранее… – успел подумать Кибальчиш, а потом в ушах загудело, в глазах все начало расплываться, навалилось снежным комом холодное безразличие, захотелось просто лечь и отвернуться к стенке, чтобы никого не видеть.

– Сейчас, дружок, потерпи! – ласково заговорил офицер. – Сейчас с дядей одним чуть-чуть поговорим и сразу спать, потерпи, так надо.

И уже командным голосом рявкнул куда-то в сторону:

– Репортеров тащите, быстро! Не видите, он сейчас отключится совсем! Развяжите его только… Да шевелитесь, балбесы!

Жандармы громко затопали подкованными сапогами, загремели ключами, но арестанта вся эта суета уже мало беспокоила. Даже то, что руки развязали, было уже не так важно.

– Так, молодой человек, хватит спать! – строго скомандовал офицер, встряхнув опустившего голову Кибальчиша за плечи. – Соберитесь!

Затем он тщательно расправил рукава красной рубахи пленника, чтобы скрыть следы веревки на запястьях, со сноровкой опытного театрального гримера припудрил синяк под глазом и ссадину на лбу, нахлобучил на голову Кибальчишу принесенную жандармом буденовку. Придирчиво осмотрел свою работу и удовлетворенно кивнул.

– Сейчас сюда зайдет представитель свободной прессы, возьмите себя в руки, Вы на мешок с отрубями похожи. Отвечайте односложно – да или нет, лишнего не говорите, если что, я помогу. Вопросы подобраны так, чтобы Вам не пришлось врать и очернять своих, не волнуйтесь.

Все силы Кибальчиш тратил только на то, чтобы удержаться на стуле, куда его водрузили с третьей попытки два жандарма, и не сползти обратно на пол. Что там говорил ему офицер, он вроде бы и слышал, но воспринимал с трудом. Поле зрения как-то странно сузилось, как будто он смотрел вперед через большой клок ваты, в котором проковыряли дырочку, не потрудившись как следует выровнять края отверстия.

Вот открылась дверь и двое жандармов втащили большую треногу, следом третий торжественно внес фотоаппарат, а затем в комнату шагнул мужчина в сером костюме и в надвинутой на глаза пижонской шляпе с шёлковой лентой. Пижон так дымил сигарой, что вокруг него висело целое облако дыма, мешая как следует рассмотреть лицо.

– Попрошу тут не курить! – строго сказал офицер вошедшему. – Арестант испытывает жестокие головные боли после контузии, а Вы дымите тут как паровоз. Немедленно прекратите!

– Пардон, пардон! – засуетился пижон, пряча сигару и разгоняя рукой облако табачного дыма, – Одну секунду! Вижу, парнишка под серьезной опекой, господин майор, Вы заботитесь о нем! Жаль, что у него не было таких наставников раньше! Эти комиссары… Как они могли? Погнать детей на убой!

– Мы… сами… пошли… – едва шевеля губами выдавил из себя Кибальчиш. – Никто… не гнал… Некому было…

– Вот видите! – подключился к разговору офицер, загородив собой Кибальчиша. – Их просто оставили возле склада с оружием и боеприпасами. Естественно, что мальчишки не удержались, оружие же настоящее, мечта просто! Тонкий расчет! Полный склад и никакой охраны, бери что хочешь, делай что хочешь! Вы можете себе такой бред представить?

– О да! – закивал головой репортер, – О да! Каковы хитрецы, а? Но позвольте, господин майор, задать ранее согласованные вопросы этому юноше. Будьте добры, чуть в сторону. Я помню правила, не беспокойтесь.

Офицер неохотно отошел влево, а пижон решительно шагнул вперед и присел возле Кибальчиша на корточки, сдвинув свою шикарную шляпу на затылок.

– Не отворачивайся, парень! Я уже не курю. Я буду тебя спрашивать вот по этому списку, а ты мне, будь добр, отвечай коротко, только да и нет, а то у тебя контузия, голову напрягать нельзя. Понял?

Кибальчиш попытался выдать подходящую едкую фразу, но вдруг сонная одурь отхлынула, словно в заросшее ряской болото бросили большой камень – перед ним сидел и улыбался Миша. Миша! Кибальчиш узнал его, голову заполнили воспоминания, нестерпимая боль в висках уже не могла их остановить. Что там еще? Кровь пошла носом… Да и ладно… Миша… Как же это? Или опять обман?

Офицер сразу понял, что происходит нечто непредусмотренное сценарием, и наклонился вперед, положив руку на плечо сидящему на корточках человеку в сером. Зря он это сделал! Резко распрямившись, лжерепортер врезал офицеру головой в челюсть, отправив его в глубокий нокаут. Одновременно скорчился пополам, получив удар ногой в живот, жандарм с фотоаппаратом, а следом двое других разлетелись как кегли от странного, но красивого удара сразу двумя руками.

– Все, дружище, теперь ходу! – закричал Миша, срывая с пояса валявшегося на полу жандарма ключи. – Надолго их не остановить!

Закрывшись изнутри, Миша рывком сломал ключ в замке и придвинул к двери шкаф. В коридоре раздались тревожные голоса, кто-то громко топал и гремел оружием. Кибальчиш упорно пытался встать со стула, но ноги категорически отказывались подчиняться, пол стремительно метнулся навстречу и внезапно все поле зрения заполнил начищенный сапог упавшего навзничь офицера.

– Да что же это такое! – воскликнул Миша, ставя рухнувшего на пол Кибальчиша снова на ноги. – Держись! Иначе тут останемся! Один шанс! Всего один! Вон дверь, видишь? Они думают, там кладовка, а я ЗНАЮ, что за этой дверкой наш амбар! И ты должен это ЗНАТЬ! Тогда пройдем. Смотри, вон замок уже ломают, прикладами долбят, все хватит тормозить!

Кибальчиш издал сдавленный стон и изо всех сил врезал кулаком в стену. Из разбитых костяшек потекла кровь, резкая боль на мгновение отодвинула снова подступившую дурноту.

– Пошли Миша! Там конь у меня не расседланный… Прибежал сам, он умный… А расседлать некому, напоить некому… Голуби только курлычат под потолком… Нехорошо… Пошли быстрее!

Крепко взявшись за руки они одновременно шагнули в темную комнатушку без окон, захлопнув за собой дверь. За секунду до того, как щелкнула дверная задвижка, Миша вынул из кармана ручную гранату и, вырвав чеку, небрежно бросил ее в стремительно сужающийся просвет.

Взрыва они не услышали, зато услышали знакомое «гур-гур-гур» голубей. А следом недовольное ржание коня, который носился по амбару со сползшим на бок седлом.

Миша плюхнулся на скамейку и счастливо рассмеялся, отбросив свою шляпу куда-то в дальний темный угол.

– Мы только что совершили невозможное! Понимаешь?! Нет, не понимаешь… Сейчас объясню…

Пока серый человек хлопал себя по карманам, ругая парижскую моду и что-то еще бормоча невнятное, Кибальчиш снял седло и потник с разом успокоившегося коня и пошел полоскать трензель в ведре с водой. Конь потопал следом, норовя прихватить его теплыми своими губами за ухо.

– Не шали! – строго сказал Кибальчиш, но потом обнял за шею, ласково гладя слегка вздрагивающий бархатистый конский бок. Отчего-то хотелось плакать. Или петь? Странное чувство…

– Вот смотри! – Миша, казалось, не замечал сложных переживаний друга. – Раньше ты, чтобы попасть сюда, должен был там умереть. И умирая здесь, попадал туда опять.

С этими словами он чиркнул спичкой. Яркая вспышка на миг озарила его лицо, а затем в пальцах осталась скрюченная черная головешка с малюсенькой тлеющей искоркой.

– Только эта искорка переносилась. И каждый раз все сначала! А теперь ты перешел, не сгорев. И сила твоя возросла! Я даже не знаю, что теперь будет! Но что-то будет, это точно! Пора нам разобраться с теми нехорошими ребятами, которые мозги людям своей хитрой техникой канифолят. Ну, может не сейчас, чуть позже, поднакопи еще силенок… Ты теперь живой, понимаешь? Не ожившая картинка из старой книжки, не воспоминание из детства, не коллективная фантазия… Ты это ТЫ!

– Я понял уже! – кивнул в ответ Кибальчиш.

Мишина торопливая речь подсказала ему еще одно важное обстоятельство. Теперь, если что, умирать придется насовсем. Раз жизнь настоящая, то и смерть настоящая. Никаких воскрешений с того же места на новый круг больше не будет.

Но зачем друга расстраивать? Вон он как сияет весь!

– Миша, а гранату зачем им кинул? Злой ты…

– А чтоб следом не прошли. На всякий случай. Дверь в щепки, а без двери такие фокусы вряд ли им под силу, даже случайно.

Серый человек еще немного поулыбался, а потом комично изобразил тревогу.

– Ты чего-то совсем того… Перебрал седативного. А где самый главный вопрос «Миша, как ты там вообще оказался?»

– Миша, как ты там вообще оказался? – повторил Кибальчиш.

– А вот как бабахнул склад, чертей этих разметало, искорка, что от тебя осталась, полетела куда-то, а я за ней ломанулся. Как, что – не спрашивай. Сам не пойму. Такие вещи словами не объяснить.

Немного подумав, Миша продолжил свой рассказ:

– Ты возвращаешься каждый раз в самый конец истории. В этом варианте тебя опоили какой-то гадостью и ждали газетчиков. Газетчика я в сортире оставил отдыхать, костюмчик его прям по мне оказался и цвет как раз мой любимый. Вышел, рявкнул на жандармов сходу, мол не разбейте мне фотоаппарат, дурни, он в министерстве на балансе стоит, они как про министерство услышали, сразу вытянулись все и глаза оловянные сделали. Так что подмены никто не заметил. Ну, а дальше ты знаешь…

Глава 17. Совещание

Четверо мужчин расположились на скамейке в осеннем парке. Они наблюдали, оживленно переговариваясь, за костюмированным представлением, которое разыгрывали на поляне неподалеку несколько энтузиастов. Вот одетый в кольчугу дородный мужик с бородой ловко раскрутил двуручный меч и начал выписывать им замысловатые фигуры, вот двое юношей изобразили кулачный бой, а вот и конные трюки…

Зрителей было достаточно много, они толпились вокруг поляны, собирались возле замаскированных под шатры торговых палаток, покупали сувениры, пили горячий чай, закусывали пирожками, короче, культурно отдыхали.

В какой-то момент ведущий громко объявил в микрофон:

– Этот замечательный праздник состоялся благодаря деятельному участию и безвозмездной помощи Академии Наук и лично известного российского ученого, академика Савельева. Вот он, присутствует среди зрителей! Похлопаем!

Несколько человек зааплодировали, один из сидящих на скамейке слегка привстал и изобразил поклон.

– Ну все, теперь можно о деле, сейчас шумно будет, отойдем в сторонку, – сказал Савельев своим соседям по скамейке и двинулся в сторону небольшого зеленого вагончика, вокруг которого суетились несколько человек в ярких спецовках.

Вагончик изнутри оказался обшит каким-то изолирующим материалом – как только дверь захлопнулась за последним вошедшим, все звуки праздника как будто выключили кнопкой с пульта звукооператора.

– Итак, коллеги, – начал академик, – у нас имеется совершенно нестандартный случай. Перечислю кратко факты…

Савельев еще раз внимательно оглядел присутствующих и продолжил:

– Погибший оператор отрабатывал задачи по свободному поиску и дезактивации сущностей определенных категорий, будучи залегендирован как сотрудник службы собственной безопасности соответствующего ведомства, эти детали пока не будем обсуждать. Первоначальные настройки оборудования были переданы в Аналитический центр в момент запуска эксперимента, но все последующие отчеты отсутствуют – их не вели сознательно, либо также сознательно уничтожили. В момент контакта с обнаруженным энергоинформационным сгустком, оператор сделал попытку выключить, а затем просто уничтожить сканер, после чего впал в неадекватное состояние. Второй номер исчез, предположительно сбежал, предварительно забрав с собой все носители информации.

Академик сделал паузу, предлагая дополнить присутствующих, но желающих выступить не нашлось и он продолжил:

– Пострадавший был помещен в нашу закрытую клинику, куда за ним, судя по всему, пришли, чтобы добить. В момент нападения дежурный оператор контрольной группы зафиксировал присутствие аналогичных по параметрам энергоинформационных субстанций, попытался перейти в режим подавления, но, похоже, безуспешно. Пациент впал в кому и скончался, не приходя в сознание.

Академик жестом предложил продолжить мрачному мужчине средних лет в костюме охранника.

– Отрабатывали всех подряд из списка потенциальных контактов погибшего, но основную задачу с нас никто не снимал – контролируем Пасечника. Все силы были брошены на проверку недавнего посетителя пасеки, там очень подозрительная ситуация, хотя пока конкретных фактов мы не нашли. Все выглядит именно так, как рассказывает своим знакомым посетитель, получивший у нас псевдоним Фермер. Не ясно только одно: почему Пасечник вообще пошел на эту сделку, персонаж явно не из его круга.

– Что там с операторами опять приключилось? – спросил академик, обращаясь к третьему участнику совещания, невзрачному человеку в сером костюме и темных очках.

– Это были оператор Симонян и стажер Выхин. Работать обучены только в режиме визуализации, уровень очень средний. Что-то бормочут про комиссара с маузером и красную конницу, которая взорвала сарай. Наведенный синдром, полагаю, они считают, что взрыв повредил им глаза. Взрыв, строго говоря, действительно был, вот что странно…

– В смысле? – академик замер с чайником в руке, оторвавшись от приготовления напитков. – Буквально взрыв? Физически?

– Буквально имело место высвобождение энергии. И результатом включения режима подавления такая концентрированная вспышка быть в принципе не могла. Наши специалисты утверждают, что обнаруженная сущность как бы сама себя уничтожила, стремясь причинить максимальный вред нападавшим. И по параметрам она близка к той, что угробила Розарина. Но не совпадает полностью.

– Это многое объясняет… – задумчиво произнес академик. – Поясните, коллега в деталях, как проходило сканирование.

– Да по стандартной процедуре, – пожал плечами его собеседник. – Ввели в программу имеющиеся данные по известным нам передвижениям группы Розарина и имеющиеся параметры обнаруженных сущностей, получили примерный маршрут и начали работу в сканирующем режиме… Выделили остаточный след… Пошли по нему… Сигнал резко усилился, похоже имел место контакт во сне, пытались локализовать контактёра, но тут вот этот казус со взрывом…

– Чтобы можно было выделить остаточный след, контактер должен быть очень нестандартной личностью… Творческой, скорее всего… Писатель или художник, вдохновленный предыдущим контактом. Ну, или просто псих, зацикленный на своих видениях… – задумчиво произнес академик. – Где первый раз он зафиксирован? Покажите на карте!

– Вот тут! – ткнул пальцем в экран планшета человек в темных очках. Там полным полно жилых домов, квартал целый, тысячи людей…

– Да элементарно… – чоповец недовольно поморщился, бесцеремонно перебив очкарика – Розарин по линии собственной безопасности отрабатывал вариант коррупционной сделки с крышеванием бизнеса. Там фигурировал клуб «Мальчиш-Кибальчиш». Это как раз здесь. Среди активных участников этого проекта – художница. Дама сия занималась оформлением интерьера на общественных началах. Коррупция там, кстати, на лицо. Полковник Зорин выпер из здания общагу гастеров, припугнул Управу и согнал местных на субботник. Все с использованием служебного положения, причем в наглую. А директором своего племянника посадил. Идеальное прикрытие для отмывания денег, детский центр, некоммерческая организация, спонсоры всякие… Поэтому Зорин нам пока не интересен, там шкурные мотивы явно…

– Стоп! – рявкнул академик голосом американского сержанта, гоняющего новобранцев, и так хрястнул кулаком по столу, что стаканы слетели на пол. – Адрес! Адрес, где был инцидент с Розариным!!! Кто-то додумался проверить совпадения? А?!

– Проверили конечно, – невозмутимо ответил тип в темных очках, – у Розарина была экспериментальная установка, ее смонтировали в фургоне. Маршрут точно установить пока не удалось. Они загнали машину в какую-то глухую подворотню, где не было камер вообще. GSM-модуль работает только при перегоне транспортного средства, при включении аппаратуры он дает помехи, так что… Но район тот же, где проживает Зорин. Не более того. Там несколько десятков жилых домов минимум, совпадением это назвать нельзя.

– Да ну?! – Савельев оставил свои академические манеры и мгновенно перевоплотился в авторитета из посредственного криминального сериала. – Отвечаешь? Нет, в натуре? Что вылупился? Нельзя назвать совпадением… Вот если тебя завтра в бетон закатают на стройке, это тоже будет совершенно случайно и с нашим обсуждением не связано!

Впрочем, очкарик оказался не робкого десятка. Вопли Савельева его, казалось, совершенно не впечатлили. Он просто снял свои темные очки и посмотрел академику точно в переносицу. Разбушевавшийся ученый мигом сник и тяжело плюхнулся на стул. Владелец темных очков снова водрузил их на прежнее место и совершенно нейтральным тоном сказал:

– Вы, Савельев, кончайте тут из себя фюрера корчить. Заигрались уже совсем… Не забывайтесь, я Вас больше предупреждать не буду. Старшие партнеры сегодня же будут оповещены о Ваших спорных решениях, а там посмотрим, как быть.

Очкарика неожиданно поддержал хамоватый чоповец.

– Я вот полностью с уважаемым коллегой согласен! Зорин – это пустая трата времени. Племянник его тоже. А художница вполне может быть контактером. И тогда наши гости – это образы героев Гражданской войны. Ну, такие, чтоб и книги про них и фильмы и вообще на слуху… Чапаев вот к примеру. Все сходится. Она всякие героические глюки по ночам видит, рисует их в творческом экстазе на стенах за бесплатно, благо не гонят, вот отсюда и след. И бред Ваших операторов тогда очень логичен. Только что там за комиссар у них? Фурманов?

– Благодарю, коллега! – церемонно поклонился в ответ очкарик и решительно взял бразды правления в свои руки вместо угрюмо молчавшего Савельева. – Осталось заслушать выводы нашего аналитического центра, там очень много интересных аспектов, прошу!

Четвертый участник совещания встал, откашлялся и вынул из кармана смятую бумажку. Это был небольшого роста толстячок средних лет, одетый в спортивный костюм с надписью «Россия» во всю спину.

– Ключевой момент, на который уважаемым коллегам по нашему мнению стоит обратить внимание, это наличие минимум двух принципиально разных сущностей, действующих скоординированно. Такого мы еще в нашей практике не встречали. Сформироваться в результате естественных процессов подобная команда однозначно не могла. Это результат чьих-то осмысленных, целенаправленных и весьма профессиональных действий. Лосева можно исключить по результатам переговоров, значит должен существовать некий гипотетический Лосев-2, о котором нам ничего не известно. Его и надо искать, он представляет максимальную угрозу. Никто из обозначенных ранее персонажей такую работу провести бы не смог. Просто без вариантов. Зорин сильный природный сенс, примерно уровня оператора средней руки, но не более того. Его племянник – полная пустышка в этом смысле. Другие не лучше. Это все.

Спасибо, Артур Семенович, спасибо! – носитель черных очков кивком головы обозначил, что доклад принят и вопросов по нему нет. – Подытожим, коллеги! Все силы бросаем на контроль Художницы и Фермера, действующие программы пока продолжаем отрабатывать в прежнем режиме, докладывать старшим партнерам буду лично я по результатам ближайших двух недель работы. Савельев, езжайте в свою лабораторию и занимайтесь делом, не путайтесь под ногами. Устал я от Вас, да и не только я. Всем спасибо! Расходимся по одному! Шутка, коллеги, шутка!

Чоповец вышел первым, демонстративно задев Савельева локтем. Некоторое время поглазел на представление, съел пирожок и пошел к выходу из парка. У самых ворот его догнал заставивший замолчать разбушевавшегося академика человек в черных очках.

– Ну, уж это лишнее было… Детский сад какой-то! Еще бы драку устроили…

Человек в костюме охранника лишь загадочно ухмыльнулся в ответ.

Некоторое время они просто шли рядом, затем охранник первым нарушил затянувшееся молчание:

– Тоже считаете, что просто наблюдать уже не выйдет?

– Увы, – мрачно отозвался собеседник, – похоже пришло время выйти из тени, так сказать. Что-то проект явно не туда идет, я не привык быть пешкой в игре, правил которой не знаю. И не собираюсь привыкать.

– Полагаете, эти народные мстители могут нам оказаться полезными?

– Так Вы тоже полагаете… Вон как тщательно блокируете все мероприятия. Рискуете, кстати. Если я догадался, то и Савельев мог. Надо с ним решать что-то, причем срочно.

– Мастер, постигший искусство управления Случаем, не действует так прямолинейно. Не надо ничего решать с Мозгоклюем этим. Просто немного подправим указатели на его жизненном пути. Он сам все сделает, – важно изрек охранник и заговорщицки подмигнул собеседнику.

…То, что его ждут, Зорин почувствовал еще возле подъезда. Странное дело, явной угрозы он не ощущал. Однако, как часто бывало у него в похожих ситуациях, все мысли куда-то улетучились, голова категорически отказывалась прокручивать варианты и оценивать вероятности, зато исправно принимала резко возросший поток информации от органов чувств и еще от каких-то неведомых поставщиков сведений.

Двух азиатов в спецовках клининговой компании полковник заметил сразу. Они стояли чуть левее входной двери, особо не прячась и не пытаясь изобразить какие-то важные дела. Просто стояли. А когда Зорин на них посмотрел, церемонно и с достоинством ему поклонились. И снова уставились куда-то вдаль, полностью игнорируя бурную дворовую жизнь субботнего вечера. Те самые уборщики, которые недавно якобы ошиблись адресом.