Нужное место Зорин нашел не сразу. Переделанный из скоропостижно скончавшегося в период «вставания с колен» завода в модный офисный центр комплекс зданий занимал очень большую площадь, одних ворот было пять штук плюс въезд в подземный гараж. Просто обойти кругом это наглядное свидетельство роста экономики – и то минимум полчаса нужно. Если быстрым шагом.

Как хорошо иногда передвигаться на своих двоих, оставив дома все электронные девайсы! Не надо искать парковку, вспоминать, куда запихнул ключи от машины, не надо отвлекаться на звонки, сообщения в чатах, беспокоится о севших батареях… Такое простое действие, а сколько новых ощущений!

На скромного пешехода, деликатно протиснувшегося мимо шлагбаума, охрана КПП даже не взглянула. Пропуска проверяют уже в самих корпусах, какая разница… Какой-то пеший курьер с пакетом в руках… Зорина такое отношение вполне устраивало. Сегодня он тихий и незаметный человек, который никому неинтересен.

Между двумя пятиэтажными зданиями из красного кирпича имелась некая зона отдыха с фонтаном, стоявшим по причине приближения холодов без воды, и десятком скамеек. В теплое время тут было полным полно народу, но в осеннюю промозглую погоду, да еще в самом начале рабочего дня желающих подышать свежим воздухом не наблюдалось, если не считать одинокого дворника с метлой.

Вот дворник прислонил метлу к дереву, достал сигарету и начал искать что-то в карманах своей робы. Затем подошел к разбирающему на скамейке какие-то бумаги курьеру, попросил прикурить… Вряд ли эта сцена привлекла чье-то внимание. Затем они перекинулись парой фраз и каждый занялся своим делом снова – дворник взялся за метлу, а курьер подхватив свой пакет и папку с бумагами отправился в ближайший кафетерий.

Небольшая забегаловка, оборудованная под запросы клерков со средним достатком, в это время пустовала. Любители утреннего кофе уже разошлись по рабочим местам, а до обеда было еще минимум пара часов. За одним из столиков пили чай с пончиками два охранника, видимо, сменившихся с поста – в ногах у каждого стояла спортивная сумка.

– Простите, – изображавший курьера Зорин обратился к поедавшим пончики, – не подскажите где тут корпус Ж? Обыскался.. Дворник даже не знает.

Один из охранников неторопливо дожевал последний кусок выпечки, отряхнул руки и лениво ответил:

– Погоди, сейчас доедим и проводим, нам по дороге. Тут хрен объяснишь словами. Понастроили, блин… Ты присядь пока, некуда спешить, там раньше десяти никого не бывает все равно.

Зорин тоже купил два больших пончика, кофе и подсел за стол к новым знакомым.

Старший из двух охранников, пожилой мужчина с одутловатым лицом, поставив стакан на стол, обратился к Зорину:

– Ну, вот, теперь можем поговорить. В сумках у нас кое-какие технические средства, записи разговора можете не опасаться, камера тут еще вчера накрылась, на входе, кстати, тоже. Скоро чинить приедут, так что поторопимся.

– Что решил? – к Зорину с дружеской улыбкой обратился второй охранник, в котором тот с удивлением узнал Звездарева, слегка изменившего внешность.

– Вот это номер… Я вижу, моя помощь тебе была не особо нужна.

– Да нет, Александр Петрович, Вы ему очень даже помогли, – снова вступил в разговор пожилой. Мы нашли его только пару дней назад, когда уже приняли решение начать с Вами переговоры. А нам сейчас поддержка оператора очень нужна. И экранирующий костюм тоже. Как Вы, Звездарев, догадались его прихватить?

– А я давно думал ноги сделать, – весело улыбаясь заявил Звездарев, подмигнув Зорину. Но тут товарищ полковник со своим чудиком гайдаровским подвернулся некстати и все карты мне смешал. Розарин покойный прям вцепился в это дело, большой был энтузиаст, царствие ему небесное.

– Так каково Ваше решение? – повторил вопрос Звездарева пожилой охранник. – Впрочем, погодите. Не отвечайте. Еще одно важное дополнение. В наш клуб самоубийц вступил небезызвестный Вам профессор Лосев. А для него это очень чревато, мягко говоря. Лосев сказал, что заключал с Проектом сделку, пытаясь отвести удар от дорогих ему людей. Теперь все они уже по ту сторону черты и профессор решил посчитаться с давними врагами по полной программе. Как Вы, наверное, понимаете, задерживаться в нашем мире он не планирует – тут его настигнет проклятие за нарушение зарока. То самое, что оставило столь ужасные следы на его лице еще много лет назад, когда Лосев неосмотрительно увлекся древними оккультными практиками. Проще говоря, Лосев записался в камикадзе. Меня, кстати, Анвар зовут. Это настоящее имя.

Звездарев заметно переменился в лице. Сжал кулаки. Потом резко выдохнул и уже без улыбки сказал:

– Ну, я что-то в этом роде и подозревал. Зорин, ты не понял. Настоящее имя в их клане принято называть перед смертельной схваткой, из которой очень мало шансов выйти живым. Корче, полковник, идущие на смерть приветствуют тебя, хоть ты и не цезарь. Прояви уважение к моменту.

– Что, все так серьезно? Может обсудим сначала тактические решения без самоубийственных подвигов? Я согласен на такой расклад. И хотелось бы понимать, зачем весь этот возвышенный трагизм.

Пожилой мужчина, назвавшийся Анваром, печально улыбнулся и вежливо ответил:

– Нет, уважаемый Александр Петрович, очень жаль. Обсуждать в таком ключе уже поздно. Проект слишком велик, все его уровни даже мы себе не представляем. Строго говоря, мы просто подрядчики для особых поручений в региональном масштабе. Достаточно долго мы пытались просто наблюдать, выбирая наименьшее зло. Но…

– Но в какой-то момент стало понятно, что Проект нацелен на столь глобальные изменения в жизни Человечества, что все мы, живущие пока в традиционных, так сказать, ценностях, независимо от прошлых споров и конфликтов и даже пролитой крови, становимся вынужденными союзниками, – добавил Звездарев, тщательно подбирая слова, без обычных своих шуточек.

– Совершенно верно, – подтвердил Анвар. – В этом смысле Ваш Кибальчиш просто смешон со всеми этими заморочками про буржуинов. Дело-то давно не в них. Совсем. Но, как это ни странно, храбрый мальчишка из сказки стал катализатором нашего окончательного прозрения. Каждое время рождает своих героев. Сейчас нужны именно такие. Не стратеги. Не мудрецы. Нужны отважные бойцы, готовые на самопожертвование. Красные и белые теперь по одну сторону баррикад, фигурально выражаясь. Жаль, наши современники пока неспособны это понять. Надо дать им время. Мы не можем сейчас противостоять Проекту в мировом масштабе, нас просто смахнут с рукава как сухой лист. Но мы можем выбить ключевые его фигуры здесь, в России. И тогда… Кто знает? Может быть забуксует весь этот адский поезд. Или даже пойдет под откос из-за внутренних противоречий. Так всегда бывает, Зорин. Всевышний наказывает наглецов, посягнувших на его замысел, безумием. И они пожирают сами себя или друг друга. Но ему нужны безотказные инструменты, хочется верить, что это как раз мы. Я, мои соратники, Звездарев, Лосев, Вы…

– Ого! – недобро ухмыльнулся Зорин. – Далеко метите! Не боитесь мне такие вот концепции толкать? Где сидят ключевые фигуры этого вашего Проекта? Явно не в уборщиках и охранниках. Это знаете как называется?

– Тут Вы заблуждаетесь, – возразил Анвар. На высшем уровне регионального руководства Проектом тоже идет переосмысление происходящего. Но снизу подпирают их, стремясь подвинуть, беспринципные, готовые на все фигуры типа одного академика, известного в прошлом под бандитской кличкой Мозгоклюй. Это настоящий Темный Маг, человек уникальных способностей, одержимый властью. Причем властью тайной, именно такой вариант особо притягателен для него. Дергать за ниточки и видеть, как покорен мир его воле. И еще парочка таких же деятелей. Они не занимают высоких государственных постов, но имеют возможности негласно влиять на происходящее в стране. В этом смысле не беспокойтесь. Устои государства не пострадают. Совсем напротив.

Зорин промолчал, лихорадочно осмысливая происходящее. Он не был готов к такому повороту. Человек Системы, давно и основательно усвоивший ее законы и научившийся по возможности отстраняться от ее пороков и язв, полковник просто не мог заставить себя сделать предлагаемый шаг. Решиться пустить себе пулю в голову из наградного пистолета в свое время было куда как проще.

Звездарев посмотрел на него с очевидным сожалением и некоторым состраданием, видимо душевные терзания полковника были ему в целом понятны. Второй собеседник молча ждал ответа, сохраняя полное спокойствие, с едва заметной вежливой улыбкой на лице.

Глубоко вздохнув, Зорин заговорил, опустив глаза, хриплым от волнения голосом:

– Я… Я не могу так… Поймите… Одно дело Кибальчиша прикрывать, чтоб он мозги детям лечил, другое – устранять каких-то неизвестных мне манипуляторов, колдунов, серых кардиналов или кто они там… Я все-таки офицер. Пока, во всяком случае. Нет, не могу.

– Понимаем! – кивнул Звездарев. Да… Но и ты нас, дружище, пойми. Мы тебе ультиматумов не ставили, проявили уважение, но вот просто так встать и уйти уже нельзя теперь. Слишком много сказано, но пока не сделано.

– Это моя ошибка, – склонив голову, мрачно изрек пожилой. – Я неверно истолковал Ваши мотивы, господин полковник. Вам не придется расплачиваться за мою досадную неосмотрительность, не волнуйтесь. Только надо будет на время выйти из игры.

– Это как? – хмуро поинтересовался Зорин.

– Как в кино! Вот Вам пилюли приготовленные по секретному рецепту. Пьете два-три дня, потом вызываете скорую. Головные боли, нарушение пространственной ориентации. Через некоторое время начнутся галлюцинации, расскажите доктору про Кибальчиша, который во сне приходит, Вас определят в клинику… Ваше родное ведомство определит, тот секретный дурдом, где закончил свою жизнь Розарин, Вам не грозит, не волнуйтесь. Его к тому моменту уже не будет. Три месяца полечат Вас, а лечить есть что и без наших снадобий, будьте уверены. Потом на пенсию с чистой совестью. Все про Вас забудут, не до того им станет. Можете дальше в свой клуб детский играться или книжки, например, писать. Детективы. У Вас получится.

– А если нет? – уточнил Зорин.

– Если нет, то и шансов нет, скажем прямо. Нам выдадут заказ на Вашу нейтрализацию, мы его исполним. Попадете в тот же самый дурдом, но в гораздо менее комфортных условиях. На принудительное лечение. А это конец, просто немного растянутый во времени, – спокойно ответил ему главный чистильщик, одетый в форму охранника. – Мне стоило большого труда временно затормозить процесс, но остановить его я не смогу. Один из тех, кого мы хотим устранить, тот самый академик, судя по всему, Вас вычислил и теперь не успокоится. Выйдет напрямую на старших партнеров, те дадут команду нам или даже подберут новых исполнителей…

– С племянником моим как?

– А никак. Он неинтересен никому. Если академик опять не напакостит, конечно. Еще про кого-то хотите поинтересоваться? Про госпожу Петровскую, например? Не стоит беспокоиться, с ней все будет в порядке. Господин Рыков сейчас на карантине, так сказать, но это Лосева проблема. Профессор утверждает, что Василий примет наше предложение, ему особо тоже терять нечего.

Зорин все никак не мог найти в себе силы закончить этот тяжелый разговор. Получалось так, что достойного выхода для него просто не было. Отсидеться в психушке? После того, как сам всю эту кашу заварил? Вступить в безнадежную схватку с противником, который на самом деле не противник? Пойти с ними как союзник? Так ведь только что отказался, про долг и честь чего-то там наплел…

Внезапно перехватило дыхание, в груди что-то болезненно сжалось, Зорин вцепился в край стола, чувствуя, как по лицу течет холодный пот. Встревоженные лица собеседников сначала уплыли куда-то вбок, а затем появились сверху. Звездарев что-то кричал официантке про врача, Анвар рывком снял свою куртку, скомкал и подложил под голову упавшему на пол полковнику, а затем несколько раз больно надавил ногтем между большим и указательным пальцем. Дышать вроде бы стало легче.

– Не пугайтесь, Александр Петрович! – шепнул на ухо Зорину чистильщик. – Это еще не конец, жить будете. Возможно, это тот самый подарок судьбы, который приходит внезапно к достойным людям в безнадежной вроде бы ситуации. Я рад нашему знакомству. Не корите себя, Вы поступали по чести. Это очень много в наше время. Куртку себе на память оставьте, пригодится.

А потом стало темно и тихо.

Глава 20. Вслед за ящерицей

Маша стояла в очереди на регистрацию в аэропорту Шереметьево. Небольшой чемоданчик на колесиках, сумка через плечо, в руке пластиковый тубус для листов формата А1. Ждать, судя по всему, еще минут двадцать, есть время обдумать положение и еще раз перебрать в памяти события этого сумасшедшего дня.

…Утром ее разбудил настойчивый звонок в дверь. Бормоча под нос сердито «кого там черти принесли», Маша кое-как наскоро оделась, причесалась и подошла к входной двери. В глазок удалось рассмотреть приземистого плотного азиата средних лет в ярко-оранжевый спецовке с планшетом в руках. Через плечо на ремешке у него висел пластиковый студенческий тубус синего цвета.

– Служба доставки! – бодро сообщил азиат, услышав, видимо, шорох по ту сторону двери. – Вам посылка из зала «Орленок». Распишитесь, получите, будьте любезны. Спасибо, что выбрали нашу компанию.

Помедлив пару секунд, Маша все же открыла дверь. Эти все равно достанут, если захотят, нет смысла прятаться. Чистильщики пожаловали.

Азиат поклонился ей едва ли не в пояс, держа на вытянутых руках перед собой синий тубус. Так и стоял, пока Маша осторожно не взяла странную посылку.

– Уважаемая госпожа Петровская! – торжественно произнес азиат, – теперь ОНА полагается на Вас, а Вы можете всецело положиться на НЕЕ. Все прочие пояснения найдете внутри. Пусть солнце озарит Ваш путь, прогнав тени, а Луна поможет не сбиться с пути во тьме. Мое имя Айдар.

Странный гость снова поклонился и одним быстрым движением скрылся за поворотом коридора, ведущего на лестничную площадку. Следом за этим акробатическим этюдом еще и свет погас. И через несколько секунд зажегся опять.

– А еще говорят, что все художники психи и неврастеники! – проворчала девушка себе под нос. – Вас бы сюда… Уже бы давно в Кащенко головой об стену стучали. А мне хоть бы что! Даже вот ни чуть-чуть не испугалась.

Тщательно закрыв дверь, она аккуратно отвинтила крышку тубуса и вынула свернутый в трубочку холст, к которому канцелярской скрепкой был прикреплен конверт из толстой желтоватой бумаги.

В конверте оказался прямо-таки шпионский набор из популярного сериала – три паспорта на разные фамилии, но с ее фотографией – греческий, турецкий и ливанский, посадочный талон на самолет, целая россыпь банковских карт, ключ от депозитария, золотая брошь в форме ящерицы с изумрудными глазками, потемневшее от времени костяное кольцо, большой ключ от висячего замка, выцветшая фотография и сложенный пополам лист бумаги, исписанный мелким, аккуратным почерком.

Текст записки гласил:

«Уважаемая Мария!

Приносим свои искренние извинения за этот сюрприз, но со временем Вы оцените его по достоинству. Самая большая глупость, которую может совершить человек, это бегать всю жизнь от своего призвания, чтобы потом на закате своих дней вытирать старческими руками горькие слезы осознания. Осознания того, что время ушло и ничего уже не исправить.

Вам такая участь теперь точно не грозит, а все остальное не так страшно.

Мы с братьями уходим, потому что пришло время назвать свои имена. Это будет красивый бой! Достойное завершение пути и благое дело для всего Мира – лучшего мы и представить себе не могли. С нами идут некоторые знакомые Вам люди. Тот, кто звался Лосев. Друг Вашего отца Василий. И еще один человек, принимавший участие в известных Вам событиях.

Господин полковник остается. Так распорядились силы, находящиеся вне нашего скромного понимания. У Александра Петровича сердечный приступ, но он поправится. За ним будет ухаживать племянник, не беспокойтесь о них.

Василий просил Вам передать следующие слова:

«Машуля, не хнычь, так надо. Я слово сдержал, у тебя столько интересного впереди, а бояться особо нечего. Теперь хочу стариной тряхнуть, ребята тут как раз по мне, хорошо, что не успели друг дружке кровь пустить. Так что все хорошо. Ты мне как дочь. Не забывай. Мой дом – твой дом. Там место твоей силы. Пока соседи присмотрят, но ты возвращайся. Твой дядя Вася и овчарка Тиша.»

Дочитать записку сразу не удалось. Пришлось убрать в сторонку, чтобы не залить слезами. На фото из конверта был изображен ее отец и дядя Вася. Молодые и веселые. А между ними на траве сидел потешный пушистый комочек – щенок кавказской овчарки.

Рыдать пришлось долго. Очередная попытка успокоиться снова тонула в море слез, так повторялось несколько раз, пока, наконец, Маша не почувствовала облегчение.

Женщины дольше живут, потому что больше плачут, вспомнила она старую шутку. А что, очень может быть, так оно и есть. Вот вся боль вышла, которая годами копилась, надо же. Легко так стало…

Отложив на время письмо, девушка аккуратно развернула картину. Да, это она. Тот же жутковатый пейзаж из голых камней и серого песка. Только ящерицы нет. Вместо нее на обломке скалы сидит, разинув клюв, хищная птица. Вид у нее растерянный и несколько испуганный.

– Что, выкусила? – усмехнулась Маша. – Давай, до свидания. А то перышки тебе повыдергиваю.

Что же… Теперь можно, пожалуй, и дочитать письмо. Куда оно подевалось? Маша стала оглядываться по сторонам в поисках своенравной бумажки и замерла с открытым ртом.

На сложенном пополам листе, коварно спланировавшем на пол, сидела маленькая ярко-зеленая ящерица. Вполне себе настоящая и живая. Только глаза блестели слишком явно, в природе таких феноменов не наблюдается, во всяком случае, психически здоровыми и трезвыми людьми.

У Маши вдруг резко зачесались глаза, снова потекли слезы, а когда удалось их наконец протереть, ящерицы, понятное дело, уже и след простыл.

– А я знаю, где ты спряталась! – победно заявила Маша, разворачивая снова свернутый в трубочку холст.

Ящерица опять появилась среди унылых булыжников. А черная тень, что совсем недавно угрожающе нависала над ней, сдвинулась к самому краю картины. Кажется, пернатый хищник вынужден экстренно ретироваться или просто решил поискать добычу в другом месте.

Непрочитанная часть письма оказалась еще удивительнее.

«Не печальтесь Мария, Василий по нашим ощущениям еще не прошел до конца свой путь, хотя давать в этом вопросе гарантии мы не готовы. Так или иначе, но финал у всех один по большому счету, истинный воин это понимает и не терзает себя понапрасну. Ибо финал в этой реальности есть лишь дверь в другую.

К сожалению не имеем возможности подготовить Вас к той дороге, на которую подтолкнули без Вашего ведома. Надеемся, некоторые материальные блага, ранее принадлежавшие нашим братьям, немного облегчат переходный период и добавят Вам уверенности. Проще говоря, о деньгах пока можете не заботиться.

Вам надо покинуть страну на время, это единственный пока способ избежать серьезных неприятностей. Когда освоитесь и окрепните – обаятельно возвращайтесь, здесь Ваш дом и здесь, как правильно сказал Василий, Ваш источник силы.

Подробные указания найдете в депозитной ячейке, ключ от которой в конверте. По условиям договора на Вас должна быть еще и брошь (она тоже в конверте). Где находиться ячейка, Вы должный определить сами. Такова традиция, тут никаких подсказок не будет.

Примите свою судьбу. Это последний совет.

Ученики получили приказ пока уйти в тень, время их битвы еще не пришло. Те из них, кто выдержат испытание неизвестностью, станут Вам опорой после возвращения.

Мы горды и счастливы, что передали Вам нашу древнюю реликвию. Сердце подсказывает, что все было сделано правильно. Вспоминайте наши имена:

Анвар.

Айдар.

Али.

Александр.

Альберт.

Аким.

Анвар, Айдар, Али, Александр, Альберт, Аким – еще раз перечислила имена чистильщиков Маша, сложила письмо пополам и хотела убрать в сумку, но бумажный лист внезапно вспыхнул ярким голубоватым пламенем и через пару мгновений от него осталась лишь горстка пепла.

На всякий случай девушка сразу убрала картину с ящерицей обратно в тубус. Мало ли, какие тут еще чудеса будут.

Посадочный талон, впрочем, оказался более устойчивым, не испарялся, не самовозгорался, не превращался во что-то другое. Обычный, распечатанный на стандартном листе, стандартный текст, электронная регистрация. Значит, отправляться в дорогу совсем скоро. Куда летим? Ого! Рейс Москва-Бейрут. Однако…

Вылет ровно в полночь. Надо поторопиться со сборами.

Билет был оформлен на ее настоящую фамилию, три дополнительных паспорта надо было куда-то спрятать, мало ли… Куда? В парке в землю зарыть, упаковав в коробочку из-под печенья? Нет, так дело не пойдет. Да и на картину начнут документы спрашивать, она же вроде старинная…

– Уважаемая ящерица, мне совет нужен, как провезти Вас через границу без проблем и куда деть все то, что мне Анвар передал, – громко и четко сказала Маша тубусу, в который была опять упакована картина. И медленно открыла крышку.

Сказать, что увиденное ее потрясло, было бы ничего не сказать. Внутри лежала вовсе не старинная картина на грубом холсте, а свернутый в трубочку печатный постер. Самый обычный. И даже тираж в углу напечатан мелким шрифтом. Веселая ящерка бодро улыбалась со своего ярко освещенного солнцем камушка, в небе летел белоснежный самолет, никаких мрачных теней не наблюдалось, зато на голове ящерицы красовалась форменная фуражка с золотыми буквами на околыше «ВОЛШЕБНАЯ ПОЧТА». Ниже на желтом песке искрилась выложенная зелеными камушками надпись «НЕВОЗМОЖНОЕ ВОЗМОЖНО, ЕСЛИ ВЕРИШЬ СВОЕМУ СЕРДЦУ».

– Конечно верю! – бодро заявила Маша, запихивая в тубус все три паспорта, банковские карты и ключи. Золотую брошь, немного поколебавшись, она прикрепила на блузку, а кольцо одела на безымянный палец левой руки…

…Вот, наконец, чемодан сдан в багаж. При себе девушка оставила пластиковый тубус и дамскую сумку. Теперь главное спокойствие. Невозможное возможно, если веришь полностью и окончательно. Хорошо, что контрабандисты этого не знают. Маша, чтобы не подумать чего-нибудь лишнего и не подточить свою уверенность, сосредоточилась на дыхании, одновременно читая все подряд вывески и объявления. Впереди еще процедура досмотра и паспортный контроль. Поскорей бы…

Страшное напряжение дало о себе знать уже в самолете, когда все необходимые процедуры были успешно пройдены. Маша без сил рухнула в свое кресло и закрыла глаза. Ничего, стюардесса разбудит, когда будет надо, у нее работа такая.

Испытание неизвестностью! – успела подумать девушка, проваливаясь в глубокий сон.