Бандитский спецназ

И все-таки Мелешко не успел. Бутылка в его руке с глухим звоном раскололась о череп громилы чуть позже, чем тот нанес свой удар. Но Щукин ждал именно этого. Резко присев, он позволил стулу пролететь над собой и врезаться в бандита, стоявшего справа от него. Нападавший на мгновение замер, пораженный происходящим, но этого мгновения вполне хватило Николаю. Не поднимаясь во весь рост, он резко ударил парня в промежность, надолго лишив его плотских удовольствий. Бандит взвыл и свалился на пол.

– Все, валим отсюда! – рявкнул Щукин и бросился к выходу, схватив Виктора за рукав. – Сейчас менты подъедут.

– Ну и что? – Мелешко попытался упереться. – Я сам мент. Сейчас все уладим.

– Нет у меня сейчас времени протоколы подписывать, – Николай дернул приятеля сильней и легко вытащил его на улицу мимо испуганно отступившего к стене метрдотеля. – Встреча у меня назначена, на которую опаздывать нельзя!

Виктор грязно выругался и позволил другу увести себя из ресторана и скрыться в ближайшем проходном дворе.

– Тормози. Дай отдышаться, – с тяжелым вздохом остановил его Виктор. – Я тебе не мальчик, чтобы так по улицам носиться.

– Да, обрюзг ты на кабинетной работе, – усмехнулся Щукин. – И все же ты молодец. Неплохо к черепу этого урода бутылкой приложился. Спасибо. Хотя и не стоило тебе лезть. Могли оба по башке получить.

– Об этом я тебе и говорил, когда пытался за столом удержать, – буркнул Виктор и удивленно посмотрел на друга, будто видел его в первый раз. – Ты где так драться научился? Прямо Стивен Сигал русского разлива.

– А, ерунда. Было время учиться, учился. Хотя, видимо, недостаточно хорошо, – Николай потер ушибленную челюсть. – Зацепил, гад, все-таки!

– Ничего. Шрамы и синяки украшают мужчину, – фыркнул Мелешко и горестно вздохнул. – Ну вот, остались без обеда. А ведь могли бы сразу ко мне пойти.

– В следующий раз так и сделаем, – кивнул головой Щукин. – А сейчас, Витек, давай свой телефон, а я поехал. У меня времени совсем не осталось!

Записав номер телефона Мелешко, Николай простился с ним и, подойдя к краю тротуара, принялся ловить такси. Остановив машину, он назвал водителю адрес и, еще раз махнув Мелешко, откинулся на спинку сиденья.

Щукин торопился на встречу с женщиной, Ларисой Шевцовой, рядовым бухгалтером одной из московских фирм. Для осуществления его планов в столице Лариса была просто жизненно необходима. Вот только Николай опасался, что разговор с ней будет нелегким.

Когда-то Лариса была его любовницей. В один из своих приездов в Москву Николай познакомился с ней на вечеринке, куда попал совершенно случайно. Девушка была одна и откровенно скучала, поэтому легко согласилась на предложение красивого и галантного голубоглазого кавалера удрать с опостылевшей вечеринки и посетить какой-нибудь ночной клуб.

И в тот вечер, и почти две недели после этого они неплохо провели время. Щукин умел ухаживать за девушками, и к моменту их расставания Лариса влюбилась в Николая без памяти. Лариса восторгалась Щукиным и каждый раз вздрагивала при мысли о том, что это долгожданное счастье может так же внезапно оборваться, как и началось.

Щукин не мог остаться в Москве. Его ждали дела, а взять с собой Ларису он не мог. И не из-за того, что не любил ее. Напротив, из всех женщин, с которыми сводила Николая судьба, Шевцова вызывала в его сердце больше чувств, чем остальные, вместе взятые. И все же Щукину не нужна была спутница. Поэтому он уехал, соврав девушке, что отправляется в геологическую экспедицию. Уехал и пропал на полгода. До тех пор, пока дела вновь не привели его в Москву.

Но теперь Щукин вынужден был быть особенно аккуратным. Ему требовалось безопасное место, где можно разместиться, никому не мозоля глаза. Квартира Шевцовой как раз отвечала всем нужным требованиям. Но Николай не знал, по-прежнему ли Лариса живет одна или за полгода уже отчаялась ждать от любимого хотя бы весточку и забыла о его существовании!

Лариса заканчивала работать в шесть часов. Щукин решил приехать пораньше и за пятнадцать минут до нужного времени занял место за столиком в летнем кафе напротив входа в здание, где работала Шевцова. Николай заказал пирожное и кофе и стал ждать. Минуты летели одна за другой. Из офиса фирмы стали вереницей выходить сотрудники, но Шевцовой среди них не было. Пятнадцать минут седьмого Николай вздохнул и, решив, что Лариса вполне могла за эти полгода сменить место работы, поднялся из-за стола. Но именно в этот момент он увидел ее.

Лариса вышла из офиса и спокойным, неторопливым шагом направилась в ту сторону, где стоял Николай. Щукин, хмыкнув, несколько секунд стоял неподвижно, наблюдая за легкой походкой девушки.

– Лариса, – с трепетом и робкой надеждой в голосе позвал он. – Лисенок!

Шевцова вздрогнула. На мгновение она застыла, глядя на Николая широко раскрытыми и удивленными глазами. А Щукин ждал. Стоял, пригнув голову и глядя на девушку виноватыми глазами. Прохожие с ворчанием обходили их, застывших посреди тротуара, но ни Щукин, ни Шевцова, казалось, не замечали никого. Наконец затянувшаяся пауза была прервана.

– Ах ты, гад проклятый, – выдохнула Лариса и, зарыдав, бросилась в объятия Николая. – Я ведь все глаза просмотрела, пока тебя ждала. Почтовый ящик проверять каждые пять минут бегала, а ты, сволочь бесстыжая, даже телеграммы прислать не мог!

– Лисенок, я все объясню, – виноватым тоном попытался оправдаться Щукин, но девушка перебила его.

– Объяснишь, конечно. А я, дура, возьму и поверю, – всхлипывая, сказала она и резко сменила тон. – Хватит торчать на одном месте. Уже пол-Москвы собралось на меня, идиотку, смотреть. Веди меня куда-нибудь, где можно спокойно посидеть.

– Слушаюсь, мэм! – обрадованно воскликнул Николай и, отпустив девушку, бросился к обочине дороги. – Такси! Эй, такси…

Вечер они провели прекрасно. Щукин отвез Ларису в шикарный ресторан. Там он дал девушке возможность привести себя в порядок, а затем заказал роскошный ужин.

Лариса удивлялась его расточительности, но Щукин заверил ее, что получил хорошее вознаграждение после тяжелейшей экспедиции в устье Подкаменной Тунгуски. Он врал ей с три короба, придумывая несуществующие подробности страшных испытаний, якобы выпавших на его долю. И девушка слушала, как и прежде, заглядывая Щукину в рот.

После ресторана поехали к Ларисе домой. На прямой вопрос, заданный дрожащим голосом, был ли кто у нее за время их разлуки, Шевцова несколько секунд не решалась ответить. Врать Николаю она не могла, а говорить правду не хотела. Наконец девушка грустно улыбнулась.

– Ничего серьезного, милый, – робко улыбнулась она. – Я ведь думала, что ты меня бросил.

– Что ж, все верно, – помрачнев, кивнул головой Николай. – Ты имела на это право…

– Прекрати, дурачок! Для меня на этом свете всегда был только ты! – Лариса прижалась к нему.

А затем были жаркие объятия, страстные поцелуи и горячая от пламени любви постель. Лариса никак не могла насладиться близостью с любимым человеком. Когда наконец девушка уснула у него на плече, Николай осторожно освободился от ее объятий и вышел в гостиную, к телефону. Быстро набрав номер, он приготовился к разговору.

Трубку долго не брали.

– Слушаю вас, – раздался наконец в трубке приятный, бархатистый женский голос.

– А я бы хотел услышать Александра Михайловича, – чуть иронично сказал Николай.

– Кто его спрашивает?

– Передайте ему, что звонит Щукин, – представился Николай. – Можно просто Молот.

– Минуту, – ответила женщина.

В трубке наступила тишина, затем что-то щелкнуло, и зазвучала идиотская музыка селекторных телефонов. Щукин посмотрел на часы и, коротко присвистнув, тихо рассмеялся. Такого сервиса в двенадцать ночи он никак не ожидал. Видимо, не ожидал его звонка и Александр Михайлович – музыка в телефоне звучала минуты три, прежде чем он взял трубку. Когда же Щукин услышал знакомый голос, то язвительно спросил:

– Ты секретарш уже и дома у себя держишь? А ты не зажрался, Дыба?..

ГЛАВА ВТОРАЯ

Дмитрий Аксененко тратил немало денег на осведомителей. Он расплачивался с ними щедро, почти не торгуясь. Иногда давал даже больше, чем на самом деле стоили их сведения. Все столичные стукачи прекрасно знали о его щедрости и при первой же возможности спешили поделиться новостями. И часто приносили такое, что в один миг окупало все его предыдущие затраты.

Аксененко раньше был профессиональным фотографом. Успел поработать и в фотомастерских, и корреспондентом в газетах. Снимал на пленку девиц легкого поведения и свадьбы отпрысков сильных мира сего. И однажды фотограф оказался случайно в нужное время в нужном месте. А поскольку с фотоаппаратом Аксененко никогда не расставался, то получил в свои руки прекрасные фотографии сына одного видного политика, жестоко избивавшего какую-то девицу.

Аксененко колебался недолго. Собственно говоря, выбор у него был невелик – либо отдать фотографии в руки правосудия, либо предложить папочке этого щенка выкупить негативы. На свою беду, именно в тот момент Аксененко страстно увлекся одной известной фотомоделью, а она оказалась девушкой с очень большими запросами.

Нежных чувств к фотографу девушка не питала и была ласковой, нежной и покорной только тогда, когда что-то получала взамен. Стоило бы ему только заикнуться об отсутствии средств, как его башмаки вылетели бы за дверь.

И тогда Аксененко решился. Он позвонил тому самому политику, чьего сына ему удалось сфотографировать на месте преступления, и предложил выкупить компромат на собственное чадо. Политик был в шоке, но спорить не стал и, не торгуясь, выплатил требуемую сумму. Так Аксененко стал шантажистом.

Однако стиль его работы никак не укладывался в образ киношного или книжного шантажиста. Во-первых, этот папарацци никогда не пытался использовать дважды одни и те же материалы. Аксененко понимал, что даже загнанная в угол крыса кидается на своего мучителя, а человек – куда более опасное животное. Именно поэтому Аксененко никогда не зарывался. Он просил именно ту сумму, какую человек мог заплатить, честно отдавал негативы и навсегда исчезал из поля зрения жертвы.

Во-вторых, он никогда не надеялся на волю случая. Аксененко поставил это дело на профессиональные рельсы, обзаведясь целой сворой осведомителей во всех слоях общества, начиная от обычных обывателей и кончая заместителями министров.

В-третьих, Аксененко никогда ни от кого не скрывался. Вся преступная Москва знала его как профессионального шантажиста и старалась не пускать к своему порогу ближе чем на три километра. Что почти никогда не удавалось. И уж если кому-то позвонил Аксененко с предложением купить компромат, никто не сопротивлялся.

Нет, конечно, эксцессы случались. Изредка находился какой-нибудь идиот, абсолютно не понимавший, с кем имеет дело. Но знакомые подробно объясняли новой жертве, с кем она имеет дело, и пойманный с поличным тут же платил.

Ну а для тех, кого убедить не удалось, у Аксененко была своеобразная страховка. До момента завершения сделки Дмитрий держал все материалы в запечатанном конверте у адвоката, который должен был просмотреть его содержимое в случае смерти Аксененко. Об этом он честно предупреждал свою жертву.

Шантажист придумал гениальный ход. Он вынуждал свою жертву обменивать компромат на наличные в присутствии ничего не подозревающего нотариуса!

Сегодня Аксененко начинал, может быть, самую большую охоту в своей жизни. К нему уже довольно давно начали поступать сведения о серьезных проблемах, возникших между тремя крупнейшими в столице преступными группировками. Бык, Дыба и Лимон не поделили между собой территорию и были готовы сцепиться, как пауки в банке.

Поначалу Аксененко особого внимания на эти данные не обратил. Мало ли что там делят, а оказаться под ногами бандитов во время разборок он не хотел. Ребята там отмороженные – сначала убьют, а уже потом будут думать, на хрена это сделали. Нет, с мафией он определенно не хотел связываться! Но сегодня утром все изменилось.

К Аксененко домой позвонил один из его осведомителей и предложил встретиться как можно быстрее. Дмитрию было тяжело вставать после весело проведенной ночи с приятной подружкой, но работа есть работа! Выбравшись из кровати, Аксененко поспешил на встречу. Как оказалось, не зря. Трусливо озираясь по сторонам, осведомитель сообщил, что глава одной из группировок, Роговский, сегодня встречается с начальником УВД Юго-Восточного округа Москвы полковником Дурновым.

– А мне какое до этого дело? – равнодушно поинтересовался Аксененко, закуривая дорогую сигарету.

– Ну не знаю, – пожал плечами осведомитель. – Только совсем недавно Дурнов негласно сотрудничал с группировкой Лимона. С чего бы это ему встречаться один на один с Роговским? Не в шашки же они играть собираются…

А вот это уже заинтересовало Аксененко. Дмитрий не был лопухом и прекрасно понимал, что именно может означать такая встреча. Скорее всего, между Роговским и Дурновым будет заключен союз. И тогда туго придется Лимону, да и Дыбину, не ожидающему предательства со стороны недавнего партнера. Этим шансом стоило воспользоваться.

Конечно, Аксененко не собирался шантажировать мафию! Но теперь в игре появилась новая фигура – полковник Дурнов. Дмитрий знал, что связываться с ментами еще опаснее, чем с бандитами. Но только не в этот раз. Дурнов законы обязан был знать. Поэтому вряд ли он решится расправиться с Аксененко, когда тот добудет материал о его встрече с Роговским и предоставит полковнику выбор: либо он заплатит, либо Лимон и Дыба получат интересную информацию, а тогда Дурнова не защитит даже вся московская милиция.

Дмитрий понимал, на какой риск он идет, но игра стоила свеч. В случае удачного завершения дела он может сорвать с Дурнова неплохой куш и отвезти свою звездную фотомодель на недельку на Канары. Причем отрываться можно будет на всю катушку, не слишком заботясь о деньгах. Да и на черный день что-нибудь останется!

Аксененко расплатился с осведомителем и помчался домой. До встречи бандитского авторитета с ментом оставалось не так много времени, а подготовиться следовало с особой тщательностью. В этот раз Дмитрий должен был исключить даже малейший риск. Ведь пауки в банке могли в любой момент забыть друг о друге и наброситься на него!..

* * *

Роговский и Дурнов не спеша прогуливались по одной из аллей в парке имени Горького. Бдительные телохранители Быка, оберегая покой своего босса, перекрыли аллею с двух сторон, не пуская туда случайных прохожих. Впрочем, пешеходов в такой ранний час было не слишком много.

Собственно говоря, парк именно поэтому и был выбран местом встречи двух авторитетов. Роговский сначала предложил провести переговоры в «Сказке», но полковник категорически отказался. Он вообще не собирался разговаривать с бандитом там, где есть хоть малейшая вероятность встретиться с кем-либо из своих знакомых или приятелей Роговского.

– Значит, Юрий Никифорович, вы гарантируете нам свое невмешательство, когда мы начнем разбираться с этим козлом? – поинтересовался Бык, внимательно посмотрев на полковника.

Тот усмехнулся.

– К чему переливать из пустого в порожнее, Станислав Семенович, – скривившись, ответил мент. – Я же вам уже объяснял, что проблема решается просто. Мне наплевать, кто именно будет делиться со мной и моими ребятами. Главное, чтобы деньги шли, на территории был порядок и вы иногда облегчали нам работу, сдавая всякую шелупонь. Ясно?

– Тогда почему вы стали поддерживать Лимона? – довольно агрессивно поинтересовался Роговский. – У меня лично, между прочим, были из-за этого довольно серьезные проблемы. Да и убытки я немалые понес…

– А мне наплевать на ваши проблемы и убытки. – Дурнов резко остановился и вызывающе посмотрел Быку в глаза. – Вы стали слишком зарываться, дорогой Станислав Семенович. Слишком много стали себе позволять. Но давайте забудем о прошлых обидах! – полковник резко сменил тон и вполне дружелюбно улыбнулся. – В народе говорят, что старый друг лучше новых двух. Мы с вами старые друзья. И я надеюсь, что теперь, после маленького урока, наша дружба станет еще крепче. Вы не согласны?

– Отчего же, вполне, – усмехнулся Роговский.

В душе он ненавидел этого мента, взявшего на себя слишком много власти. Некоторое время Дурнова никто в преступных кругах не воспринимал всерьез, но полковник смог доказать свою силу. Некоторое время в душе Роговского жила надежда на то, что Дурнова повысят и переведут куда-нибудь в другое место, но она лопнула, как мыльный пузырь. Полковник не желал уходить от щедрой кормушки, всякий раз отказываясь от повышения в должности.

– Значит, когда Лимон отойдет от дел, с вашей стороны возражений не последует, Юрий Никифорович?

– Только постарайтесь не устраивать бардака в моем районе, – поморщился Дурнов, недовольный настырностью преступного авторитета. – Иначе придется искать виновных. А я пока позвоню Лимону и скажу, что пришлю человека за деньгами.

– Ну виновных мы вам найдем. Об этом не волнуйтесь, – рассмеялся Бык и протянул полковнику руку. Тот пожал ее. – Просто свяжитесь со мной!

Дурнов кивнул головой и, круто развернувшись, пошел в глубь аллеи. Роговский с кривой ухмылкой посмотрел ему вслед и поманил пальцем Лысого. Бригадир сорвался с места и подбежал к боссу.

– Вот что, Толик, – произнес Роговский, похрустывая костяшками пальцев. – Собирай братву и поговорите с Лимоном. Сделаешь все так, как договаривались вчера. И чтобы было поменьше шума. Ты понял меня? Сам постарайся поменьше рисоваться. Пусть ребята Дыбина потрудятся.

– Значит, с Дурновым все улажено? – обрадованно поинтересовался Лысый, горя желанием отомстить своему давнему обидчику Лимону.

– Не твое собачье дело, – холодно отрезал Бык. Бригадир, смутившись, опустил голову. – Не суй свой длинный нос, куда не следует. Твоя головная боль – это чисто сделать дело. Остальное тебя не касается. Ты понял?

– Да, – Лысый коротко вздохнул.

– Вот и вали, в натуре! – рявкнул Роговский и пошел к другой группе телохранителей.

Лысый развернулся и быстрым шагом направился к двум браткам, ожидавшим его распоряжений.

– Чего стоите, как пеньки, в натуре?! – заорал Толян, приближаясь к боевикам. – Марш в машину, уроды. Вечно с вами один геморрой!

Оба бандита припустили к выходу из парка, а Лысый остановился и достал из кармана мобильник. Раздраженный нагоняем от Роговского, он перепутал цифру телефонного номера, и, когда на его звонок ответил шамкающий голос какой-то старушки, Лысый обругал ее, использовав весь свой мизерный словарный запас. Наконец со второй попытки он дозвонился до Купона.

– В общем, так, братан. Проблему разрулили, – ухмыльнулся он в трубку. – Давай, конкретно, хватай в охапку свою братву и гони к этим двум уродам, что подставили нас на стрелке. Возьмешь их живыми, в натуре. А чисто с Лимоном моя братва разберется.

– Не пойдет, Толян, – отрезал его собеседник. – У меня к Лимону конкретный базар есть. Он мне, сука, кое-что должен. Поэтому рулить с ним буду я.

Некоторое время оба спорили, кому и с кем разбираться. В итоге решили, что двух ближайших соратников Лимона их братки поделят между собой. А они вместе завалятся на квартиру к ненавистному авторитету.

С Лимоном проблем возникнуть не должно было никаких. Обычно он до одиннадцати утра валялся в постели, а затем выбирался проверять, как идут дела.

До квартиры Лимона Лысый добрался быстрее Купона. Как и условились, он подождал компаньона, не выходя из машины, прямо у подъезда дома будущей жертвы. Встретившись, они обменялись короткими рукопожатиями и заспешили вверх по лестнице.

Лимон жил на третьем этаже. Вход в его жилище закрывала массивная бронированная дверь. Квартира была также оборудована видеофоном. Купон со своим напарником поднялись вверх на один лестничный пролет, а Лысый остался внизу, отослав помощника поговорить с Лимоном.

– Чего надо? – раздался из динамиков видеофона голос ненавистного авторитета, после того как боевик нажал на кнопку звонка.

– Я за деньгами, – высокомерно произнес бандит, перемалывая челюстями жвачку. – Дурнов должен был позвонить.

– Сейчас открою, – ответил Лимон, и из-за бронированной двери донесся звук открываемого замка.

Дальше все произошло стремительно. Лимон даже не успел приоткрыть дверь, как помощник Лысого с силой рванул ее на себя, одновременно выхватывая из кармана пистолет. Хозяин квартиры буквально вывалился на лестничную площадку и врезался животом прямо в ствол выставленного вперед пистолета. Задохнувшись от сильного удара, Лимон увидел, как сверху и снизу к нему бегут бандиты.

– Суки, продали, – прохрипел он и попытался закрыть дверь, не обращая внимания на пистолет у своего пуза.

Помощник Лимона помнил о том, что шума должно быть как можно меньше. Поэтому стрелять он не стал, а просто ударил пистолетом хозяина по челюсти. Лимон завизжал от дикой боли и, выплевывая осколки поломанных зубов, свалился на пол в своей прихожей. В ту же секунду боевик оказался рядом с поверженным врагом и нанес ему еще один удар. На этот раз рукояткой пистолета в висок.

Лысый и Купон ввалились в квартиру своего кровного врага почти одновременно. Увидев неподвижного Лимона, оба бросились вглубь по коридору и тут же застыли – на пороге одной из комнат появилась пятнадцатилетняя девушка.

– Папа, что тут про… – попыталась спросить она и замолчала, увидев окровавленного отца на полу и незнакомых людей около него.

Девушка попыталась завизжать, но Купон одним прыжком подскочил к дочери Лимона и, круто развернув ее, прижал к себе, затыкая ладонью рот. Купон зашипел на своего подчиненного:

– Чего пялишься, как баран! Дверь запри! – А затем скомандовал Лысому: – Осмотри остальные комнаты. Быстро!

Бригадир Роговского поморщился, но все-таки метнулся в следующую комнату с пистолетом в руке. А Купон тем временем затащил упирающуюся и пытающуюся кричать девчонку в ее спальню. Не убирая ладони от ее губ, Купон приставил ей ко лбу пистолет и прошипел:

– Сейчас я тебя отпущу. Но если ты, овца, в натуре, разинешь свою пасть, я тебе конкретно лишнюю дырку в башке обеспечу. Поняла?

Испуганно глядя на пистолет, девушка всхлипнула и покорно кивнула головой. Купон осторожно убрал ладонь от ее губ и настороженно наблюдал за реакцией девчонки, готовый в любую секунду вернуть руку назад. Но дочка Лимона не закричала. Широко открытыми от испуга глазами она смотрела на своего мучителя, боясь пошевельнуться даже для того, чтобы смахнуть катившиеся по щекам слезы.

– Вот так-то лучше, – неожиданно доброй улыбкой расцвел бандит. – А теперь повернись лицом к стене.

Девушка кивнула головой и выполнила приказ. Но едва она отвернулась, как Купон отработанным ударом ребром ладони отправил ее в нокаут. Подхватив потерявшую сознание девчонку, он бросил ее на кровать, а затем обернулся к вошедшему в комнату Лысому.

– Все чисто, в натуре, – выдохнул тот. – Бля, откуда эта сучонка взялась? Она же в школе должна была быть!

– Мне по хрену, где она должна была быть, – огрызнулся Купон. – Но сейчас она конкретно на кровати лежит!

– Замочил? – Лысый удивленно вскинул свои белесые брови.

– Ты че, совсем охренел, бля, в натуре?! – возмутился бригадир Дыбина. – Вырубил конкретно, и все. Чего теперь с ней делать будем?

– А это уже твои проблемы, Витек, – осклабился Лысый. – Ты с ней начал рулить, тебе и заканчивать! – И, круто развернувшись, бандит вышел из спальни.

– Да пошел ты… – выматерился Купон и, достав из кармана сотовый, набрал номер телефона Дыбина. – Босс, у нас тут проблемы!..

* * *

Лариса разбудила Щукина рано утром, около шести часов. Она что-то нежно зашептала ему на ушко, а затем принялась щекотать губами щеку. Николай в первую секунду не понял, где он находится и кто сейчас рядом с ним в постели. Он резко сел на кровати и удивленно посмотрел на Ларису. Затем потряс головой и улыбнулся. Девушка рассмеялась в ответ.

– Ой, Колечка, какой ты смешной стал, – весело проговорила она, обвивая шею Щукина руками и притягивая его к себе. – Отвык там, в тайге, с женщинами спать?

– Точно так, – кивнул головой Щукин, снова заваливаясь. – Там только медведицы мне попадались. Но, поскольку от них дурно пахнет, верность тебе я сохранил.

– Ах, только потому, что дурно пахнет?! – театрально возмутилась Лариса, приподнимаясь на локте.

– Нет, – оправдываясь, воскликнул Николай. – Еще и потому, что не люблю излишне волосатых представительниц женского пола! – За что и получил тут же подушкой по голове.

Щукин, смеясь, закрылся от удара руками, а Лариса, стремясь придавить его подушкой к кровати, навалилась на нее всем телом. Некоторое время оба, дурачась, боролись. Потом Николай наконец вывернулся и прижал к кровати Ларису, заглушив ее возмущенный визг горячим поцелуем. А затем волна страсти захлестнула обоих…

Когда все закончилось, Николай достал сигарету из пачки «Ротманса» и закурил. Лариса нежно прижалась к нему, положив голову на плечо. А Щукин нежно поглаживал ее по обнаженному бедру, выпуская дым в потолок.

– Ой, Коленька, знал бы ты, как мне не хочется на работу идти, – тяжело вздохнула Лариса, крепче прижимаясь к Щукину.

– Так не ходи, – пожал плечами Николай, заранее зная, что именно ему ответит девушка. – Позвони и скажи, что заболела.

– Не могу, – снова вздохнула Лариса и, освободившись от объятий любимого, села на кровати. – Это ты у нас сейчас вольная птица, а мне начальство голову оторвет. Хорошо, если еще с работы не выгонят. А вот премии точно лишат! – Девушка соскользнула с кровати и накинула на плечи легкий халатик. – Лежи. Сейчас я завтрак приготовлю.

Глядя вслед вышедшей из спальни Ларисе, Щукин усмехнулся. В другое время, при других обстоятельствах он непременно влюбился бы в эту женщину. В Ларисе было все, что только могло понадобиться мужчине: безмерная преданность, граничащая с поклонением, страстная чувственность, пленяющая красота и способность к самопожертвованию. Все это могло сразить кого угодно. Любой бы упал к ногам такой женщины. Любой! Но не Щукин.

В средней школе юный Николай довольно быстро приобрел славу бесстрашного задиры. Мальчишки уважали его и боялись, а девчонки, привлеченные яркой внешностью Щукина, наперебой пытались завоевать расположение голубоглазого паренька. Они писали ему любовные записки, строили глазки и неуклюже, по-детски кокетничали, но все получали отказ. Николай же вскоре заработал себе репутацию самовлюбленного нелюдимого бирюка.

Школьницы перестали обращать на Щукина внимание, даже не попытавшись разобраться, отчего он сторонится их общества. А Николай был просто страшно застенчив. Он стеснялся общества девчонок, но еще больше боялся из-за своей неловкости стать объектом насмешек более расторопных ровесников. И, глядя на влюбленные парочки, расползающиеся по темным углам дискотек, страшно завидовал и страдал. Хотя и делал вид, что ему наплевать на любовные похождения приятелей.

А потом появилась она. Принцесса, Шемаханская царица, гений чистой красоты. Она подошла к нему на дискотеке и пригласила танцевать. Щукин, презрительно сплюнув, отказался. Но это не остановило ее. Она была старше на три года и знала, как добиваться своего. Коля, уже сгорая от любви, сторонился ее и старался всячески избегать тех мест, где они могли встретиться хотя бы случайно.

Но она была сильнее. Она уходила с занятий в институте, встречая Николая после школы. Она звонила ему домой, раздобыв где-то номер Колиного телефона. Она находила его везде. И через два месяца он сдался. Капитулировал полностью и окончательно, погрузившись с головой в волну новых ощущений.

Николай влюбился без памяти и считал, что ему отвечают такими же чувствами. Он был готов ради любимой пойти на все. Наверное, смог бы предать и уж точно готов был умереть по ее приказу. И однажды ему пришлось сломать собственную жизнь ради, как ему тогда казалось, спасения любимой. Сделать то, что юный Коля считал одним из смертных грехов. Но девушка предала его.

Сейчас, с высоты своих лет, Николай понимал, насколько банально все это выглядело, насколько наивным было его неверие в любовь. Все это выглядело не меньшим мальчишеством, чем его детские страхи, но он ничего поделать с собой не мог. Щукин не мог любить. После того предательства он мог только ненавидеть.

Щукин с привычной улыбкой посмотрел на Ларису, вошедшую в спальню с подносом в руках. Она была действительно во многих отношениях безупречной женщиной. Но, как и все нормальные люди, не была лишена недостатков. По крайней мере, один из них был известен Николаю: Лариса не слишком хорошо готовила. И это еще было мягко сказано!

Впрочем, Николай никогда не говорил девушке об этом. И однажды, с трудом проглотив за ужином неопределенного вида блюдо, приготовленное Ларисой и названное ею «голубцами», Николай сделал вид, что он крайне галантный человек, и навсегда избавил девушку от необходимости готовить. Щукин либо увозил Ларису в ресторан, либо брал бразды правления кухней в свои руки.

– Милый, ты пока завтракай, а я пойду приводить себя в порядок, – нежно проворковала девушка, ставя поднос поверх одеяла на колени Щукина.

– А я думал, что мы поедим вместе, – разочарованно выдохнул Николай.

– Не-ет! Я на диете, – помахала пальчиком девушка и выпорхнула из спальни.

Щукин пожал плечами и принялся за уничтожение завтрака. Он не спеша поел и, услышав, что Лариса освободила ванную, выбрался из кровати. Пока девушка красилась, Щукин успел умыться, побриться, надеть свежую белоснежную сорочку и повязать галстук. Увидев его «при параде», Лариса нахмурилась.

– Ты куда-то уходишь? – разочарованно поинтересовалась она. – А я думала, что ты дождешься меня дома.

– Нет, Лисенок. – Щукин с усмешкой покачал головой. – У меня есть еще кое-какие дела в Москве.

– Тогда забери с собой запасные ключи, – вздохнула Лариса. – Если закончишь раньше, жди меня дома. Я сделаю тебе сюрприз…

Они вместе вышли из квартиры через полчаса. Лариса, сияя, будто начищенный самовар, крепко держала Щукина под руку, всем телом прижимаясь к нему. Девушка собиралась ехать до работы на метро, но Николай отрицательно покачал головой и поймал такси. Доехав до офиса, в котором работала Лариса, Щукин, прощаясь, крепко поцеловал ее.

– Знаешь, милый, я кое-что придумала, – хитро прищурилась Лариса, прежде чем выйти из машины. – У меня на работе накопилось несколько отгулов. Сегодня я напишу заявление, и мы проведем вместе несколько прекрасных дней!

– Это было бы чудесно, – улыбнулся Николай и, простившись с девушкой, попросил водителя ехать дальше.

Едва машина завернула за угол, Щукин откинулся на спинку сиденья и задумался. Дела, из-за которых он приехал в Москву, не терпели присутствия посторонних. Потом, когда все закончится, можно будет и повеселиться вместе с Ларисой.