Маяк

– Может, ты хочешь лечь? Я пересяду.

– Не надо, спасибо. Я так, – твёрдо повторил Артём. Через минуту он уже спал. Или делал вид, что спал.

Оставшееся время в пути мы в тишине то дремали, то разглядывали нашего нового знакомого, обмениваясь многозначительными взглядами. Драгин выглядел обескураженным: видно, и вправду рассчитывал увидеть бесноватого дядьку. Я тоже был удивлён и озадачен – этот Артём выглядел слишком просто для хорошо обеспеченного человека. Уж я-то в этом разбираюсь. Никаких супербрендов, крутых часов и всего такого прочего; рюкзак новый, но простой, такой можно легко купить в недорогом спортивном супермаркете; то же можно было сказать о его одежде. При его средствах он мог бы позволить себе экипировку посерьёзнее. Уж не преувеличил ли Драгин его платёжные способности, подумал я с тревогой: денег на обратный билет мне могло не хватить. Впрочем, добротная обувь, хорошая стрижка и не натруженные руки нашего компаньона выдавали в нем представителя как минимум среднего класса. Его действительно вполне можно было принять за младшего научного сотрудника. Младшего, потому что вряд ли он был значительно старше меня. И он вовсе не казался сумасшедшим.

За полчаса до прибытия мы начали вытаскивать вещи в тамбур. Барахла у нас было много, поезд же останавливался всего на пару минут, так что следовало готовиться заранее. Пока мы весело сновали с вещами по вагону, Артём так и сидел, молча обнимая свой рюкзак. Он только подвинулся на освобожденное мной место у окна, привалился к стене, и смотрел невидящим взглядом на проносящийся мимо непримечательный пейзаж.

Точно так же отрешённо сидел он в машине, которая везла нас к реке. Драгин устроился рядом с водителем, а мы втроём тряслись на рюкзаках, наваленных прямо на пол давно пережившего свои лучшие времена «батона». Я пытался пить пиво из банки так, чтобы внутри меня оказалось больше напитка, чем снаружи. Задача требовала сосредоточенности, так что в разговоре с хозяином транспортного средства я не участвовал.

– Я думал, в этом году уже никого не будет, – рассказывал водитель, – последняя группа ещё в августе прошла. Этим летом много народу было, все любопытные, да. Я сам шесть групп отвез, у кореша машина на ходу, он тоже возил, много. Это да. Много. А вы-то что же? Сейчас уже ни погоды не будет, ничего. По делу, значит? Тоже, что ли, радиацию мерить будете?

– А что, уже мерили? – оглянулся Вася.

– Мерили. И радиацию, и много чего ещё. Мужик приезжал, забавный такой, я, говорит, поле буду мерить. Говорит, у нас тут поля какие-то… Метальные… А какие тут у нас металлы? Тут ни металлов, ничего. Работы нет. Ничего нет, – он на ходу опустил стекло, и, высунувшись за окно, смачно сплюнул.

– Ну, и много намерял? – с улыбкой поинтересовался Драгин.

– А бог его знает. Вроде, ничего. Телевизор надо меньше смотреть. Там всякого расскажут. Мне вот рассказали, что у меня пенсия пятнадцать тыщ, да, – он подмигнул Драгину и обернулся на нас. – А вам, небось, рассказали, что здесь приземлились зелёные человечки. С Марса. Знакомиться едете, точно?

Я улыбнулся и посмотрел на Артёма, но его лицо по-прежнему ничего не выражало.

– Если только они на блесну клюют. Отец говорит, у щуки сейчас осенний жор. На быстрых реках делать уже нечего, осень сухая, воды немного, да и холодно, вот, мы сюда, – ответил Драгин за всех. – Так что, говоришь, у вас здесь с радиацией? Имеется?

– Нет тут ничего, говорю же. И радиации тоже нет. А щука есть, это верно. Только с утра клёв слабый, вот к обеду уже лучше будет, это да.

– Как это было? На самом деле? – вдруг подал голос Артём.

– Значит, интересуетесь, все-таки, – усмехнулся водитель, – только мне и рассказать нечего. Ничего особенного и не было. Прилег, я, значит, днем покемарить, и вроде замечаю, как будто кто-то в окна ко мне заглядывает. Чего, думаю, не стучат? Или я не слышу? Случилось, может, что? А на душе как кошки скребут, чувствую, точно, что-то случилось. Я, значит, штаны натянул, выглянул – нет никого. Я на улицу. Смотрю, соседка, бабка Настя, что, говорит, случилось? Я говорю, а что? Она говорит, постучали, вроде, в окно. Глядим, из домов ещё народ выходит, все спрашивают, кто стучал. И никто не признаётся. Посмотрели мы друг на друга, да и разошлись. Решили, пошутил кто. А вечером жена звонит, говорит, в новостях про нашу область передавали. Жена-то у меня в городе, у сына, там малая родилась, жена, значит, пока там, помогает, это да. Звонит, стало быть, жена, и говорит, что не то самолет у нас тут упал, не то спутник. Видно, далеко, раз мы ничего не слыхали. Потом вертолеты над лесом летали. Вроде, так и не нашли ничего. Потом говорили, метеорит это был. Метеорит, он ведь тяжёлый должен быть, точно? Он, видать, упал, землю сотряс, да и ушёл в глубину. Кто же его теперь найдет? Вот и не нашли. А радиации нет, слава богу. Это да…

Он снова сплюнул за окно, и обернулся к Артёму:

– Если вы, ребята, затеяли метеорит искать, то это вы зря. Так я вам и скажу. Не найдёте, только сами заблудитесь. У нас тут двое в июле месяце в лес ушли, а вышли только в конце августа. Ругались страшно, мы, говорят, больше ни ногой в этот чёртов лес, – он расхохотался, пихнул Драгина локтем в бок. – Слышишь, да? Ни ногой, говорят, больше в чёртов лес!

У меня мороз по коже пробежал, но я заулыбался вместе со всеми, а сам наблюдал за Артёмом, но он только отвернулся обратно к окну, нисколько не изменившись в лице.

У воды мы оказались часа за два до наступления темноты. Торопливо разгрузили машину, и сразу принялись за катамаран – накачивать баллоны, собирать раму, натягивать палубу. Артём, сидя на своём рюкзаке чуть поодаль, без особого любопытства наблюдал за нами; своей помощи он не предлагал, но мы в ней и не нуждались. Работали быстро, ладно: не в первый раз. Тем не менее, когда катамаран был готов к спуску на воду, уже начинало смеркаться.

– Швыряй шмотьё на палубу, – распорядился Драгин. – Гермы потом, некогда.

– Может, заночуем прямо здесь? – предложил Вася. – Через час будет темно, а нам удобный выход не заказан.

– А фонари на что? Встанем в первом же подходящем месте.

– Возражаю. Воды мы не знаем, берегов не знаем. Холодает к вечеру. А если не будет стоянки? Саша, что ты думаешь?

Я пожал плечами:

– Я бы здесь переночевал.

– Парни, по этой стороне сплошная населёнка. И дорога близко.

– Драгин, мужик нас сорок минут вёз. Пешком это слишком далеко, а машину мы, если что, издалека услышим. Кому мы нужны? С нас взять нечего. Кроме тушёнки. Я бы не волновался, – продолжал настаивать Вася.

– А если шпана заявится, приключений на жопу искать? Тебе охота махаться? Тут народ отмороженный, огребём проблем на ровном месте…

Точку поставил Артём. Он неохотно поднялся со своего рюкзака, и твёрдо произнес:

– Драгин прав. Отойдём.

Вася пожал плечами и стал спускать свой рюкзак к воде. Мы все последовали его примеру. Артём подошёл последним, и остановился в нерешительности.

– Лаперуза, Артём, вперёд, – скомандовал Драгин.

Я, удерживая у берега катамаран, обернулся на Артёма. Он выглядел озадаченным.

– Я только что понял, что понятия не имею, как ездят на этой штуке, – серьёзно сказал он. – Надо было хоть в Интернете почитать. Ко всему приготовился, а вот этот момент как-то упустил. Что я должен делать?

Он приосанился и принял решительный вид. Из схватки с катамараном он намеревался выйти победителем. Я улыбнулся, Вася и Драгин тоже заулыбались. Действительно, «ботаники» бывают очень забавны.

– Ползи по баллону вперёд. Там вставай на четвереньки и держись руками за раму, только крепко, а то в воду свалишься – посоветовал Драгин, и Артём тут же выполнил указание. Я, не в силах сдерживать смех, отвернулся. Драгин кинул мне весло, второе положил на палубу.

– Готов?

– Да, – ответил я.

Я забрался на баллон, Драгин и Вася столкнули катамаран с отмели, оба быстро запрыгнули сверху, и мы активно заработали вёслами, отходя от берега. Глядя на нас, Артём неловко развернулся, взял свободное весло, и пополз обратно на своё место. Я обернулся, перемигнулся с ребятами. Тем временем Артём, поглядывая на меня, уселся так же, как я, и стал повторять мои движения.

– Разобрался, что ли? – спросил Драгин. Артём кивнул.

– Ну слава богу, обошлись-таки без Интернета, – заметил Вася, и тут засмеялись мы все, включая Артёма.

Нам повезло. Уже почти в полной темноте мы заметили относительно удобный подход к берегу, и причалили туда. Берег был высокий и с виду сухой, почти сразу начинался разреженный лес: комфортное место для лагеря. Вещи на берег мы перекидывали уже в свете фонарей.

– Могла быть хуже, – сказал Вася, привязывая катамаран к дереву, чтобы его не унесло течением. – Новичкам везёт.

Драгин добыл из рюкзака две палатки, каждый свёрток размером не больше дыни. Надо думать, недешёвые.

– Я с Васей, ты с Артёмом.

Я взял палатку, и пошёл было искать ровное место, но понял, что уже слишком темно, так что просто отошел от Драгина на десять шагов и кинул свёрток себе под ноги. Потом. В первую очередь – костёр, нам нужен был свет и, особенно, пища. Вася уже вытащил топор и начал рубить сухое дерево на дрова. Я оставил палатку и поспешил на помощь.

За хлопотами мы как-то позабыли про Артёма. В темноте, без фонаря, он спустился к воде, и уселся на берегу, глядя на воду. Там я его и обнаружил.

– Ты чего здесь один?

– Стараюсь под ногами не путаться.

– А ты не путайся, ты помогай. Спросил бы, что делать, мы бы тебя чем-нибудь нагрузили.

– Действительно. Извини. У меня просто сил совсем нет… Я сюда очень долго добирался, – он уткнулся лбом себе в колени и замолчал. Мне почему-то стало его жалко, но я не нашёл, что сказать, просто легонько хлопнул его по плечу, набрал в котлы воды и пошёл к ребятам.

– А где этот Артём? – поинтересовался Драгин. Я кивнул в сторону реки:

– На берегу сидит.

– Понятно, – Драгин с энтузиазмом потер ладони. – Друзья, костёр горит, пища готовится, палатки стоят. Предлагаю: для начала по пятьдесят. Василий! Неси, друг. Лаперуза, тащи сюда Артёма.

Я поднялся, и обнаружил, что он уже стоит у меня за спиной, ёжась от холода. Подошёл Вася с бутылкой в руках.

– Не вижу вашу посуду, господа.

– Ребята, я должен извиниться, но я очень хочу спать, – вполголоса сказал Артём. – Я понимаю, что это не слишком вежливо с моей стороны, и обещаю завтра исправиться. Но сейчас я должен лечь. Где я могу это сделать?

– Да ты что? Скоро ужин будет, мы же весь день не жрамши! Сейчас выпьем, поедим, посидим… Приземляйся к огню, сейчас согреешься, – Драгин слегка подтолкнул его за плечи и усадил к костру. – Ну, Василий?

Я подставил посуду, и Вася плеснул каждому из бутылки. Я раздал кружки.

Артём с сомнением поглядел в свою.

– Я не пью.

– Какой ты сложный, Артём! Никто тут и не пьёт. Это просто аперитив, для аппетита. За знакомство. Давай, – Драгин поднял кружку, мы встали, чокнулись и выпили, все, кроме Артёма. Он наклонился поставить свою кружку на землю, но пошатнулся, потерял равновесие и едва не свалился прямо в костёр. Драгин успел ухватить его под руку, отдёрнуть назад.

– Эй! Ты чего?!

– Говорю же, мне лечь надо.

Драгин выразительно посмотрел на меня, я кивнул и пошёл провожать Артёма в палатку.

– Странный какой-то товарищ, – прокомментировал Драгин, разливая по второму кругу, когда я вернулся к огню. – Лаперуза, не боишься с ним в одной палатке спать?

– Он, по ходу, безобидный. Хорошо хоть, вроде не нытик, – ответил я.

– Не понимаю, как можно весь день не жрать, и отвалить спать перед самым ужином.

– Ты же видел, он на ногах еле стоял. Говорит, очень долго ехал. Драгин, а откуда он?

– Из Челябинска.

– Не так уж и долго должно было получиться, – прикинул Вася. – Самолетом до Сыктывкара, оттуда прямым поездом. Зачем тогда было на промежуточной станции встречаться?

– А чего ты меня спрашиваешь? Разбуди его, да спроси.

– Ты же с ним договаривался.

– Вася, я договаривался с человеком, именующим себя «Скимен 2000». Я сначала вообще не думал, что из этого что-то реально получится. «Скимену 2000» надо попасть в конкретный квадрат. Ему надо провести, типа, научное исследование. Он находит меня. Он платит по счетам. Так? Заметь, всё купленное я оставляю себе. Если бы я начал допытываться, что да как, вопросы задавать, он мог соскочить, понимаешь? И вообще, какая разница? Он платит, я везу.

– Странно как-то, – заметил Вася. – Не похож он на учёного. И на искателя приключений не похож. Чего он тогда сюда попёрся-то?

– За романтикой, – усмехнулся Драгин, – За туманом. И за запахом тайги. Ты мне лучше скажи, откуда у пацанчика такие бабки. Не по-буржуйски он смотрится. Штанишки с рынка, часики пластмассовые. Беспокойно мне. Как бы не втянул он нас в историю.

– А раньше ты об этом не подумал? Прежде, чем подписываться?

– А я знал?

– Надо было знать.

Драгин с досадой плюнул в костёр.

– Короче, освоится, сам всё расскажет, если захочет, а не захочет, и хрен с ним. Даже лучше. Забыли. Мы просто пошли в небольшой поход, так? Любуемся, так сказать, медленным увяданием природы, рыбку ловим, водку пьём. И вообще, наверняка у него в рюкзаке и рамки, и дозиметр, и ловушка для приведений, и металлоискатель, метеорит этот искать.

– Ты думаешь, это был метеорит?

Драгин посмотрел на меня, как на идиота.

– А ты думаешь, это было инопланетное вторжение?

– Не знаю. Но у меня прямо мороз по коже от мысли, что где-то здесь, в этом лесу, рядом, могут лежать обломки настоящего НЛО, – признался я.

– Ох, Лаперуза, ты как маленький. Ну, поможешь нашему профессору в его изысканиях. Наливайте.

После ужина и трех раз по пятьдесят жизнь начала казаться мне удивительно прекрасной. Ночь была холодной, к утру наверняка подморозит; над головами ни облака, только чистое сияющее звездное небо. Сколько раз уже видел такие звезды, и всё равно, каждый раз, глядя в чёрную бесконечность, снова испытываю маленькое потрясение. В костре щёлкнуло, взорвалось; в небо поднялся сноп искр. Я глубоко вздохнул. Василий тоже сидел, задрав голову.

– Красиво, да?

– Точно.

Драгин только покачал головой.

Я проснулся первым. Полежал немного, прислушиваясь, понял, что все ещё спят, и так же понял, что сам уже не усну. Я тихонько расстегнул спальник, натянул штаны, начал шарить по палатке в поисках свитера. От моей возни проснулся Артём, он привстал на локте и сонно уставился на меня. Под его головой обнаружился мой свитер: накануне, укладываясь, я сам подпихнул его туда в приступе любви ко всему живому.

– Можно? – я кивнул на свитер. Артём не сразу сообразил, о чём я, а когда понял, сильно смутился.

– Извини, я во сне.

– Да ничего. Я тебе его сам подложил. Куртку твою не нашёл. Видимо, ты на ней лежишь.

Он завозился в спальнике.

– Точно. Вот она. Я так устал вчера, даже не помню, как мы спать ложились. Спасибо.

– Так ты раньше всех ушёл, перед самым ужином, мы ещё долго потом сидели. Ты, наверное, голодный, как пёс?

Он кивнул:

– Ага.

– Ну, тогда вылезай, – сказал я и выбрался из палатки в студёное утро.

Ночью были заморозки, жухлую траву и листву под ногами словно присыпало искрящейся пудрой. Я спустился к реке, плеснул себе в лицо ледяной воды, и пошёл за дровами. Удары топора разбудили ребят, и когда они выбрались из своей палатки, мы с Артёмом уже развели костёр. Драгин помахал нам рукой и пошёл умываться.

– Всем доброе утро, – поприветствовал нас Василий, усаживаясь у огня. – Как ты, Артём?

– Нормально.

– Ну, молодец. С чего ты вчера так умотался?

– Так вышло, – махнул рукой Артём. – Ночь накануне не спал, и предыдущую почти что тоже. Я неправильно стыковки поездов рассчитал, то есть рассчитал я правильно, но по старому расписанию, а с первого числа уже действует новое, только я это уже на самом вокзале понял. Так что я два дня четырьмя видами транспорта добирался, всю дорогу на нервах. Почти опоздал, в поезд уже на ходу запрыгнул, ещё полминуты – и всё.

– Так ты что, из Челябинска – и поездами? А почему не самолётом?

– Есть причины. Я не только поездами, ещё автобусами, попутками, и даже немного гужевым транспортом, – улыбнулся Артём.

– Тогда понятно.

Мы сидели у костра, протянув руки к огню, и ждали, пока закипит вода. Драгин потихоньку курил, небо потихоньку затягивало облаками, листья потихоньку облетали с деревьев. Совсем уже осень.

Завтрак получился весьма обильным, Драгин щедро насыпал в котелок с полпачки риса, рассчитывая, что у Артёма, пропустившего ужин, должен был быть зверский аппетит. Однако Артём, против ожиданий, ограничился скромной порцией.

– Рис не любишь? – спросил Драгин.

– Почему? – вскинул брови Артём. – Я всё люблю. Просто уже наелся.

– Ну, смотри. Обедать не скоро будем, имей в виду.

Артём кивнул, но добавки так и не взял.

Сразу после завтрака мы принялись готовиться к сплаву. Конечно, основную работу делали мы сами, но и Артём, принципиально, видимо, не желая вмешиваться в техническую сторону похода, всё же старался быть полезным. Не дожидаясь просьб или указаний, он взял на себя некоторые бытовые обязанности, не требующие большой физической силы, а потому обычно исполняемые девчонками: мыть за всех посуду, сжигать мусор, переливать в бутылки кипячёную воду, заливать костёр. Он сам находил себе полезное занятие, под ногами не путался, вопросами не донимал, и всё равно спровоцировал задержку, наотрез отказавшись раскладывать по герметичным мешкам вещи из своего рюкзака. Пришлось всё перекладывать, освобождая для него отдельный мешок, куда рюкзак умещался целиком.

День прошёл спокойно, даже скучно. Течение реки оказалось быстрым, так что мы гребли лениво, не особо напрягаясь. Опьянённые свежим воздухом, мы впали в дремотное состояние, говорить не хотелось, тишина радовала. Несколько раз позволяли себе продолжительные остановки, дабы дать отдых отсиженным местам. Драгин регулярно откладывал весло и брался за спиннинг; в итоге он вытащил двух крупных щук. Мы предвкушали ужин с ухой.

Когда Драгин объявил, что пришло время подыскивать стоянку, нам довольно быстро повезло, первое же место, куда я поднялся на разведку, понравилось мне – ровная поляна на высоком берегу, живописный вид на излучину и сосновый лес за спиной стоили того, что вещи придётся затаскивать по крутому песчаному склону, так и норовящему осыпаться под ногами.

– Ну как? – спросил снизу Драгин.

– Шикарно, – я описал увиденное, – только разгружаться будет трудно.

– Встаём, – скомандовал Драгин.

Глубина здесь даже у самого берега была приличная, так что Драгин, как обладатель самых высоких сапог, отвязывал мешки, стоя по колено в воде. Артёмов мешок он освободил в первую очередь, протянул хозяину; тот медленно поволок его наверх. Мы же выстроились на склоне – я на самом верху, Вася посередине; Драгин подавал груз Васе, Вася, по цепочке, мне. Я собрался привлечь к разгрузке и Артёма, повернулся к нему, и передумал: он сидел на своём рюкзаке, сутулый, побелевший, и утирал вспотевшее лицо рукавом куртки. Перехватив мой взгляд, он понял, о чём я собирался попросить, и с готовностью поднялся на ноги, но я, глядя в его бледное лицо, показал жестом – сиди. Он благодарно кивнул, снова присел, опустил голову, и сидел так, пока все наши вещи не оказались наверху. Проходя с последним мешком мимо Артёма, Драгин громко заметил:

– Вот. А кашу, заметьте, не кушал.

Артём улыбнулся и виновато развел руками.

После ужина мы запалили большой костёр, сидели, сытые и довольные, пили чай и вспоминали наши прошлые походы. Рассказчиком выступал, в основном, Драгин, и я иногда вставлял слово, Вася же молча поглядывал на нас, и только иногда поддакивал. Вскоре Артём откланялся, мы же просидели у костра до поздней ночи. Артём давно спал глубоким сном, и не слышал, как я суетно залезал в палатку. Я улёгся рядом и уснул со вчерашним чувством любви ко всему миру, хотя во мне не было ни капли спиртного.

Проснувшись наутро, я обнаружил, что лежу в палатке один: Артём уже встал, и, видимо, давно – я слышал, что он уже запалил костёр. Я поглядел на часы, опасаясь, что сильно проспал, но нет, было ещё слишком рано, и Драгин с Васей, конечно, ещё спали. Я тоже попытался уснуть, но сон не шёл. Натянув куртку и штаны, я выбрался из палатки.

Артём сидел у костра, и глядел на пламя. Неудивительно, ведь больше заниматься было нечем: вчерашнюю посуду он перемыл, заготовленные дрова сложил аккуратно в стороне, над костром покачивался котелок с закипающей водой. Рядом с ним на земле лежала книжка в невзрачной мягкой обложке, с заголовком на немецком языке. «Вот, умник» – без злобы подумал я.

– Доброе утро, – сказал я, потягиваясь, – ты чего так рано вскочил?

– Доброе утро, – отозвался он. – Чего-то не спится. Я давно уже встал.

– Я вижу.

– Вода закипает. Достань чай, а то я не знаю, где у вас чего лежит.

– У нас.

– Что? – переспросил Артём.

– У нас лежит.

– Ну, да, у нас, – смутился он.

– Может, кофейку запарим?

– Я лучше все-таки чаю.

– Не любишь?

Он неопределенно помотал головой, и потянулся за книжкой.

В соседней палатке завозились, послышался звук раскрываемой молнии, и к нам на поляну явился заспанный Вася, на ходу приглаживающий лохматую голову.

– Чего вы тут по кофе говорили?

Артём встал, налил кипятка в Васину кружку, я всыпал туда большую, с горкой, ложку мелко помолотой арабики.

– Вот спасибо, – сказал Вася, усаживаясь рядом с Артёмом. Книжка оказалась прямо под его ногами, Артём наклонился, вытащил ее, отряхнул и отложил в сторону.

– Что это ты читаешь? – неожиданно заинтересовался Вася, беря книжку в руки, и пролистывая ее.

– По работе. Тоска зелёная.

– Вижу, что по работе, – Вася раскрыл книжку посередине, перевёл заголовок, – «Стандартизация норм взаимозаменяемости типовых машиностроительных соединений».

Артём уважительно посмотрел на Васю.

– Мы что же, коллеги?

– Это вряд ли, у меня профессия редкая. Занимаюсь техническими переводами. С немецкого и датского. Так что где чего не разберёшься – обращайся, помогу по дружбе. А ты чем занимаешься, если не секрет?

Артём замялся, я подумал, что он не хочет отвечать, и вспомнил про уговор не задавать ему вопросов; Вася тоже вспомнил, поднял ладони в извиняющемся жесте:

– Если секрет, я прошу прощения.

– Да какой секрет, просто не знаю, как это короче объяснить, – смущенно улыбнулся Артём. – Если в двух словах, я работал в конторе, которая закупает промышленное оборудование, в отделе сертификации. Ездил на производство проверять, насколько описание соответствует действительности, в основном в Германию и Австрию. А книжку читаю, чтобы язык не забыть.

– Немецкий, значит, хорошо знаешь?

– Технический – да, а разговорный у меня слабый. Общаются ведь все в основном по-английски. А английский у меня, наоборот, только разговорный и хороший.

– Так у тебя, получается, языковое образование?

– Нет. Я инженер-технолог, наш аграрный заканчивал, а языки – факультативно, у меня память хорошая, – охотно объяснял Артём.

Они спокойно разговаривали, а я вскочил, отошёл в сторону. У меня вдруг возникло явное чувство, будто на меня с укором смотрит собственный отец. Захотелось немедленно провалиться сквозь земную толщь. Я успел отвыкнуть от этого чувства собственной неполноценности, преследовавшего меня со школьной скамьи: я – валенок. Большой, надёжный, устойчивый, но – валенок. Я всегда знал, что являюсь человеком второго сорта. И всегда восхищался ими, первосортными людьми, способными быстро понимать, много запоминать, и хорошо учиться. Испытывал собачье желание служить. Увы, я не мог предложить им ничего, что могло оказаться действительно полезным.

У меня всегда была тройка по алгебре, а также по физике и всем другим точным наукам, я выезжал только на литературе и истории, так что меня утвердили в качестве «гуманитария» и оставили в покое; то же с иностранными языками – я, конечно, учил английский, и даже мог объясняться в туристических поездках, но хороших знаний не обнаруживал, несмотря на то, что несколько лет посещал оплаченные отцом курсы. Мои усилия растрачивались зря: всё выученное, вызубренное, вымученное в трёхдневный срок испарялось в атмосферу. Один я знал, каких усилий мне стоили мои тройки. И рядом всегда находился кто-то, кто знал на пять, вызывая во мне чувство благоговения и священного трепета. Смотреть на Васю снизу вверх я уже давно привык. Но тот факт, что этот худенький глазастый мальчик, Артём, способен читать техническую книгу на немецком языке, да ещё и понимать смысл написанного, приравнивал меня в собственных глазах к крупному малоразумному животному, вроде моржа или тюленя. Утешая себя мыслью о своём физическом превосходстве, я пошёл побродить по окрестностям, оставив умников наедине; они, занятые беседой, кажется, и не заметили моего отсутствия.

Уходить далеко от лагеря было страшновато, несмотря на то, что лес здесь был сосновый, не слишком характерный для этих краёв. Со стороны он казался светлым и легко проходимым, но стоило хоть немного углубиться в него, как наступала полная дезориентация, и я, всерьёз побоявшись заблудиться, держался поближе к берегу, так, чтобы слышать плеск воды или хотя бы видеть просвет между деревьями. Конечно, я мог вернуться, захватить компас, и погулять в самой чаще, но забираться вглубь леса мне было жутко. Когда я отдалился от лагеря настолько, что совсем перестал слышать голоса, в голову полезли глупые мысли насчет всяких оборотней, неопознанных изуродованных скелетах, пропавших без вести, похищениях, и всем прочем, чем любит потчевать нас телевидение по выходным дням, и что кажется несусветной чушью, когда об этом рассказывают с экранов надломленными голосами; но стоило мне оказаться одному в диком лесу вдали от этого самого телевидения, как я начал допускать, что в этих бредовых историях есть нечто рациональное. От жути мурашки бежали по телу, но мне это даже нравилось, учитывая тот факт, что я понимал, что всё это, конечно, глупости, и ничего со мной не случится, и что стоит мне только сейчас заорать, как мне на помощь явятся как минимум двое здоровых парней, и любые оборотни пустятся наутёк. Драгин дематериализует кого угодно своим презрительным взглядом и ехидными шуточками. Ему-то ничего не грозит, он ни во что не верит и никого не боится. Космическим пришельцам следовало бы замаскировать свой корабль и спрятаться, пока Драгин не оборжал их в самой грубой манере и не украсил серебристый бок их летающей тарелки своим плевком.

Вернувшись я обнаружил что все уже на ногах, и завтрак почти готов.

– Во, Лаперуза, – обратился ко мне Драгин, едва я приблизился к костру. – Скажи. Мы вчера прошли больше, чем собирались, так? И течение быстрее, чем я ожидал. Я предлагаю сегодня постоять, а завтра наверстаем.

Очевидно, Драгин, вдохновленный вчерашним уловом, хотел остаться здесь ещё на денёк, и спокойно порыбачить.

– Можно, – пожал я плечами, – если Артём не возражает.

– А вот Артём как раз и возражает, – театрально вздохнул Драгин. – Ему жуть, как охота мокнуть.

Я посмотрел на Васю, но тот лишь развёл руками: решайте сами.

– Я считаю, надо плыть, – горячо вступил Артём, – это хорошо, что получается быстрее. Не будем терять времени. У вас же потом ещё будет возможность постоять.

– Запомни, Артём, плавает говно, а мы – ходим, – усмехнулся Драгин, обводя нас оценивающим взглядом.

– Значит, надо идти, – повторил Артём.

– Так что ты скажешь, Лаперуза?

Все уставились на меня. И я решил поддержать Артёма, я-то помнил: клиент всегда прав, кроме того, приятно иногда поступить Драгину наперекор.

– Надо, так надо. Идти, так идти, – произнёс я, и слегка кивнул Артёму.

– Ну, и хрен с вами, – хлопнул себя по коленям Драгин. – Тогда начинайте собираться, аллюром, время не ждёт.

Он встал, направился к палатке, Артём тоже, захватив книжку, пошёл собираться. Я остался стоять у костра. Вася встал рядом со мной, и тихо, почти в самое ухо, спросил:

– Ты за Артёмом ничего странного не замечаешь?

– Он весь со всех сторон странный, – улыбнулся я.

– Это-то да… Слушай, он явно на чём-то сидит. Точно тебе говорю. Ты же с ним рядом спишь, неужели, ничего такого не показалось?

Я покачал головой.

– С чего ты взял?

– Видел. Он какие-то таблетки глотает, и старается так, чтобы не заметно. Воду хлебает, как конь. Не жрёт. А сегодня, ты когда ушёл, мы сидели, разговаривали. Он что-то рассказывал, и вдруг замолчал на полфразы, и весь, знаешь, как-то… Залип. Завис. Сидит, глазищи круглые, я тебе клянусь, даже не дышит. И так секунд десять. Потом очнулся, встряхнулся, видит, что я на него смотрю, испугался. Извини, говорит, задумался, чего я там говорил? А у самого руки дрожат. Я, конечно, сделал вид, что ничего не заметил. Ты за ним последи, ладно?

Я кивнул. Вася отстранился, собираясь идти собирать вещи, но задержался ещё на секунду, шепнул:

– Только Драгину пока не говори.

Раздосадованный Драгин и сам не имел большого желания общаться. Он молча упаковывал вещи, кидая на меня неодобрительные взгляды, и открывал рот, только чтобы поторопить нас. Он даже воздержался от комментариев по поводу того, что Артём опять почти нечего не съел, но посуду свою поставил к его ногам, принимая как данность, она будет вымыта.

– По-моему, я его раздражаю, – тихо сказал мне Артём, когда мы остались вдвоём.

– Не обращай внимания. Просто он привык командовать.

Он покачал головой и отошёл. Я про себя пожалел его, тяжело это, оказаться вдалеке от дома в незнакомой компании, да ещё и с чувством, что тебя не принимают. Я решил быть с ним поприветливее.

А дождь, действительно, зарядил, и не прекращался весь день. То мелкий, моросящий, едва слышный, он вдруг с порывом ветра оборачивался на миг колким косохлёстом, будто кто-то размашисто бросил с неба пригоршню мелкой крупы, быстро пробарабанившей по брезентовой палубе. Я зябко нахохлился под плащом, стараясь дышать себе же в воротник и не глядеть по сторонам, но мрачный, наводящий тоску пейзаж так и притягивал взгляд. Водная взвесь обесцветила краски, лишила мир контрастности, размыла очертания голых еловых верхушек, подпирающих бесцветное небо. Порывы ветра гнали по воде опавшую листву и спутанные пучки травы. Я и сам чувствовал себя сухим листом, захваченным течением: всё, оторвался, нет пути назад, теперь жди, куда принесёт тебя река.

Река несла в неизвестность. Теперь я жалел, что не помню ничего из того, что передавали по телевизору насчёт этих мест. Хотелось развеять тревогу, расспросить Артёма насчёт метеорита, куда он упал, почему его не нашли и откуда пошёл слух, будто животные покинули эти края; убедиться, что ситуация предсказуема и находится под контролем. Однако я помнил, что Драгин не велел задавать вопросов, так что рассчитывал при случае аккуратно поговорить с Артёмом наедине. Я оглянулся, вгляделся в лица товарищей. Артём сосредоточенно размышлял о чём-то своём, Драгин и Вася вполголоса вели длинный нудный спор насчет рыбной ловли. Я снова устыдил себя за глупые страхи, и попытался отвлечься, вспоминая слова популярных песен про осень.