Михайлова. Сборник детективных рассказов

Глава 4

– Да шатайся больше. Да, вот так. И упади! – тихо говорила Кира, глядя на коллегу из окна стройки.

Лисовой, облачившись в образ бродяги, судьбу проклинающего, и изображая нетрезвую походку, двигался к месту, где уже ждала группа оперативников. Малолетки, как и говорила мать Константина, и правда околачивались на спортивной площадке, однако занимались они там отнюдь не спортом. Усевшись на брусья, молодые люди распивали слабоалкогольные напитки и энергетики из жестяных банок, включив на всю громкость русский реп на bluetooth-колонке. Тот, что в футболке Supreme и с причёской, напоминающей мусорный пакет, сразу заприметил указал остальным на движущуюся цель, потому как сидел выше всех лицом к пустырю, и шайка тут же покинула спортивный снаряд.

Михаил, к слову, достаточно талантливый актёр. Рваная куртка пришлась ему на два размера больше, что прекрасно дополнило образ. Ботинки тоже достаточно великоваты, а осанку, капитан настояла, чтоб он исказил чрезмерной сутулостью. Отличная актёрская игра – так и хочется подать на пропитание.

А главное – шапка! Натянутая на глаза косуха с выпирающим «плавником». Ну, и, разумеется, огромная затёртая челночная торба в клетку, добывшая популярность у торгашей времён 90х.

Стая хищников, выключив музыку, продолжила наблюдать за наживкой, не выпуская из рук напитки. Они медленным шагом, оглядываясь по сторонам, следовали за ним, как бы наслаждаясь, подобно льву, преследующему раненную антилопу.

– Давай, Мишаня, быстрее сюда! И шататься не забывай. Да, вот так, молодец. – Кира продолжала бубнить себе под нос, выглядывая из засады.

Как только помощник следователя шаткой походкой зашёл внутрь недостроенного здания, шпана ускорила шаг, стремительно сокращая дистанцию. На их детских лицах явно виднелись улыбки. Неужели столько удовольствия доставляют издевательства над беззащитным человеком?

Лисовой, зайдя в дальнюю комнату, таким образом, чтоб его было видно с входа, бросил сумку на пол и просто сел на неё, ожидая охотников. Последние ещё не догадывались, что жертвами здесь являются именно они. Стоило подросткам увидеть псевдобомжа, как они с задорным хохотом последовали к нему, в одно мгновение окружив. Самый низкий и, возможно, самый младший из семёрки школьников сразу достал телефон и начал снимать происходящее на камеру.

– Привет!

– Чё вам надо? – хриплым голосом пробормотал полицейский.

– Просто поговорить! – диалог вёл один – тот что вначале и заметил жертву. Все остальные просто наблюдали и хихикали.

– О чём говорить?

– Что ты здесь делаешь?

– Живу тут.

– А кто разрешил тебе здесь жить?

– А кому я мешаю?

Ребятня переглянулась между собой, ещё сильнее натянув ехидные улыбки.

– Нам мешаешь.

– Каким образом?

– Ходишь здесь, воняешь. Ты ж не моешься!

– Отстаньте, пацаны.

– Ты что? Аху (нецензурное слово)? Ты как разговариваешь? – ухмылка вмиг исчесза с лица юноши, а глаза наполнились злобой и ненавистью.

– Чё вам надо?

– На колени встал!

– Ага, щас!

– Ты что, не понял? На колени встал, животное. – малый достал из бананки пневматический пистолет и направил его в голову жертвы.

– Ты чего? Убери!

Всё происходящее один из них уже давно снимал на твой популярный американский телефон последней модели.

Внезапно, за спиной Лисового затрещал электрошокер, от чего он мгновенно поднялся на ноги. В этот момент из-за угла в комнату с криками ввалилась группа из четырёх оперативников и Киры. Малышня оцепенела от страха. Ни у кого даже и мысли не было бежать. Это не те малолетки, которые при слове «Шухер» будут разбегаться в стороны. Они знают, что за их деяния им не последует никакого наказания, потому, даже не собирались спасаться бегством.

Семь школьников уставились на полицейских с недоумением.

– К стене, живо!

– Руки от меня убери, бомжара!

– Для тебя лейтенант бомжара! – и здесь Михаил не утратил чувства юмора.

Всех школьников поставили лицом к стенке, а с улицы уже позвали понятых. Плюс, Ювенальной превенции специально позвонили только сейчас. Таким образом следовательница выиграла немного времени.

– На каком основании мы задержаны?

– Угроза жизни и здоровью сотрудника полиции.

– Так мы ж не знали, что он сотрудник полиции.

– А если б знали – то не направляли б пистолет?

– Ну, да.

– То есть, по-вашему, в других людей можно целиться из оружия?

Малый замолчал.

Кира забрала телефон у пацана, который снимал, и стала просматривать галерею видеозаписей.

– Ты всегда у них оператором выступаешь?

– Это моё! Вы не имеете права!

Девушка в ответ на это лишь методично листала видео. Там и правда было много роликов с нападениями на бомжей. Некоторых они били, в некоторых стреляли. Одного даже подожгли и, смеясь, наблюдали, как он себя тушит. Чужие страдания доставляли больную радость подросткам. Нашла и видео, о котором говорил Геннадий, где одного из убитых толпа зверят окружила на пустыре. Они сперва били его шокером.

Целились в шею, а когда тот упал – стали наносить удары ногами по голове, словесно унижая мужчину. Делали они это с такой жестокостью, с такой ненавистью, будто бродяга сделал им что-то плохое. Они просто уничтожали его, пытая ударами ногами и электричеством.

Михайловой хотелось разбить телефон со злости. После этого избить до полусмерти самих подростков, однако она быстро взяла себя в руки, ведь по долгу службы приходилось сталкиваться и не с таким. К тому же, у этих непрактичных смартфонов отсутствует слот под карту памяти, и все видео хранятся в памяти телефона. Поэтому, разбить его – значит повредить улики для громкого резонансного дела, которое, весьма желательно, чтоб раздули местные СМИ. Уж Кира об этом позаботится.

– Вы знаете, кто мой папа?

– Ну-ка, расскажи.

– Он прокурор! Знаете, какие у вас потом проблемы будут?

– Прокурор? О, ну, это серьёзно. А папа-прокурор знает, чем ты занимаешься?

Пацан опустил глаза, не зная, что сказать.

– Не парься, с папой ты скоро увидишься. – совладав с собой сообщила следователь. – Так как зовут того мужика, которого вы наняли?

– Какого мужика? – спросил главарь их шайки. Похоже, его подвешенный язык и подарил ему лидерский статус.

– Который принёс бичам отравленный пирог. – капитан решила использовать психологический приём, будто она наверняка знает об их причастности к делу.

– Мы никого не нанимали. О чём вы?

– Послушай. Давай на чистоту. Вам всем тут нет 14ти, потому, в тюрьму вас за это никто не посадит. Однако, что будет вашим родителям, если в газетах напишут, что их дети убивают людей без определённого места жительства. Вот ты, кто твой папа?

– Депутат! – с гордостью произнёс парниша низкого роста в баскетбольных кроссовках и кепке с тремя полосками.

– Вот. Представь, какие заголовки будут о том, что сын депутата нанимает кого-то для убийства. А вот тот, кого вы уговорили изготовить, ибо сами и яйцо сварить не можете, а потом принести и угостить бездомных ядовитым пирогом – его можно посадить. И вы и ваши родители в итоге могут выйти сухими из воды. Так как его зовут?

– Да для какого убийства? Мы никого не нанимали. – чуть не плача завопил «мусорный пакет».

Неожиданно в помещение вошли понятые. Бабуля, в шерстяной кофте и очках, и молодой парень, судя по виду – студент.

Бабка осмотрелась по сторонам, оглядев стены. Аккуратно переступая через разбросанный мусор, она медленными шагами последовала к комнате. Войдя, женщина оглядела всех присутствующих сквозь линзы в роговой оправе, и остановила взгляд на задержанных.

– А кто преступники?

– Вот у стены. – указал ей пальцем оперуполномоченный.

– Ой, так это ж дети совсем. – стала кричать на полицейских старуха. – Что ж это делается? Зачем вы детей арестовываете?

– Эти «дети» нападают толпой на бездомных и наносят им телесные увечья. – вмешалась Михайлова.

– Да, что вы придумываете? Кто бьёт бездомных, они?

– Да.

– Прекратите врать! Эти алкоголики сами напиваются и драки устраивают у меня под окнами. Отпустите детей домой! Что полиция вообще себе позволяет? Уже на детей преступления вешать собрались. А бандиты как гуляли на воле, так и гуляют. Чем вы вообще занимаетесь? Вот раньше милиция была, так она хоть работала.

– Не верите?

Капитан протянула женщине смартфон с воспроизведённым видео. Та, аккуратно беря гаджет в левую руки, а правой поправляя очки, неожиданно отпрянула от дисплея, громко вздохнув.

– Что это?

– Это ваши «дети».

– Это они такое делают?

– Да.

– Мальчики, а зачем вы такое делаете?

– … (тишина).

– Я вас спрашиваю, зачем вы людей избиваете? – внезапно старухе захотелось лично восстановить справедливость.

– Не переживайте так. Мы давно на них охотились и теперь поймали.

– Ну, слава Богу. Я знала, что наша полиция нас бережёт. Такие молодые все, толковые, не то, что раньше эти милиционеры были – одни алкоголики и тунеядцы.

– Я прошу вас подойти поближе.

Неожиданно, старуха бросила взгляд на Мишу, всё ещё находившегося в дарёных начальницей лохмотьях. Подойдя к нему вплотную, гражданка вопросила:

– Ой, это они тебя в этот раз побили?

– Нет, бабуля, не успели. Вон, ребята их вовремя остановили.

– Господи, такой молодой, а уже на улице. Как же тебя угораздило-то а?

Оперативные работники, пряча насмешливые улыбки, стали метаться по комнате, отворачиваясь в другую сторону.

– Ну, что поделать, жизнь-то сейчас трудная. – отнёсшись к ситуации с юмором ответил лейтенант.

– Это всё водка? Да?

И тут один из полицейских, не сдержавшись, стал хохотать на всю комнату, а сам Лисовой уже обрёл скрываемую до этого улыбку…

Глава 5

Войдя в кабинет, помощник следователя лейтенант Михаил Лисовой зашторил занавески, от чего вокруг всё стало темно. Включив компьютер, офицер проверил уровень воды в электрочайнике и потянулся за баклажкой.

Капитан Михайлова прибыла спустя 5 минут, застав подчинённого, выбрасывающего в урну чайный пакетик.

– Чего темно-то так?

– Да, нормально, вроде.

– Открой шторы. Утро на улице, а у тебя тут будто ночь.

Нехотя подходя к окну, лейтенант с таким же желанием спросил у шефа:

– Так, и что теперь будет?

– Ну, учитывая ту жару, которая была вчера в кабинете у Сергея Ивановича, будет, как минимум, весело.

– Весело? А нас теперь не уволят? – сдавленным голосом поинтересовался мужчина.

– Понимаешь в чём дело, Миша. Давай тебе кое-что расскажу. Вот ты сейчас боишься потерять работу, да?

– Ну, да. Что Дина скажет?

– А ты представь, что могут потерять те, кто вчера здесь разъярённо шастал по коридорам? Ведь стали бы они так яростно кричать, если б не боялись за свои шкуры? Ведь все эти упрёки, все угрозы, что мы с тобой вчера выслушали – они ведь лились в нашу сторону от отчаянья. Ты видел, как вели себя все эти хозяева жизни? Это были обычные крысы, загнанные в угол.

– Но, ведь, крыса, загнанная в угол, может и…

– Может. Но всё равно хвост её уже сдавливает тяжёлый крепкий журналистский ботинок. И та фраза, которую нам вчера бросил уходя тот прокурор, что мол, у любого действия бывают последствия – это ведь он имел в виду не только нас, но и себя. Понимаешь? Какое осиное кубло мы с тобой разворошили. Сколько нервов теперь сделали этим зажравшимся чиновникам.

– Ох, не нравится мне это.

– Миша! Вот скажи честно! Ты жалеешь о том, что мы вчера сделали?

– Нет!

– Вот! Потому не парься о том, что будет потом. Теперь волноваться будут они. Да и к тому же, разве тебе не интересно, что будет дальше?

– Интересно.

– Мы с тобой, Мишаня, сейчас пишем историю. – с довольным видом произнесла полицейская, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки.

Михаил отставив в сторону красно-чёрную чашку с горячим чаем устремил взгляд на Киру:

– Что-то мне подсказывает, что именно этого результата вы и ожидали.

– О чём ты?

– Вчера днём вы мне рассказывали, что это всё делается исключительно для поимки убийцы тех бездомных. Но здесь, похоже, дело в кое-чём другом. Вам просто хотелось проучить утративших связь с реальностью детей. Однако, вы, поддавшись эмоциям, отвлеклись от поиска убийцы. А он, между прочим, до сих пор гуляет на воле, пока мы теряем время на воспитательные меры подрастающего поколения.

– Успокойся!

– Я спокоен. – ответил офицер, потягивая свой сладкий чай и глядя в уже открытое окно.

Михайлова перевела дух и попыталась методично разложить подчинённому всю ситуацию:

– Во-первых: да, я действительно не скрываю, что малолетки, а главное – их предки получат по заслугам, насколько это возможно. И более того, я знаю, что ты этому тоже рад, хоть и боишься лишиться значка. Во-вторых: я напоминаю тебе, что мы отрабатываем все версии массового убийства, и ищем всех подозреваемых. И мысль о том, что эти чудики причастны к лишению жизни бомжей имеет право на существование.

– Ну, и что мы получили? Мы кого-то задержали? У нас кто-то сидит в камере?

– Пока мы вчера работали на стройке, Сергей Иванович собрал у себя всех влиятельных родителей: и из горсовета, и из прокуратуры, и бизнесменов…

– Ну!

– И разъяснил им ситуацию, в чём подозревают их детей.

– А они что?

– Они сказали, что поговорят и ними и узнают, что тем об этом известно.

– Ну, так, а чего они тогда так взъелись, когда мы их отпрысков доставили?

– Потому что не знали, что их детей задержат, как уголовников. Они-то думали, что всё по-тихому решится – по кабинетам. Как у них обычно принято.

– И у нас тоже.

– Эх… – задумчиво вздохнула Кира.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге очутился сержант:

– Кира Валентиновна, вы уже пришли?

– Да, Гаврилов, что у тебя?

– Да, этот ваш…

– Коля? Проснулся уже?

– Да, давно.

– В душ сводил?

– Да, и вещи ваши отдал.

– Ну, так веди сюда его.

– Сейчас.

Лисовой с недоумением уставился на следователя.

– Да, Миша, душ! Или ты хочешь, чтоб он нам тут весь кабинет завонял?

– Да я не против.

– Вот и всё.

– Просто, не наблюдал никогда за вами особой…

– Человечности?

– Да я не о том?

– А что? Непривычно, чтоб я к кому-то проявляла сострадание? Ну, да! Я ж оборотень. Шерстью поросла вон совсем.

– Да, ну, при чём здесь это?

– Ладно, прости. Утро какое-то. – взявшись за виски кончиками средних пальцев и массируя их по часовой стрелке успокоилась Кира.

В последнее время она часто нервничала, что для неё непривычно. Обычно сдержанная девушка внезапно стала всё чаще поддаваться эмоциям. Может особенности женского организма вновь дают о себе знать, или что-нибудь ещё…

– Кстати, пришёл вывод эксперта. – внезапно спохватился Миша, глядя на лежащие на столе бумаги.

– Так, и что?

– Яд, которым отравили данных господ – стрихнин.

– Господи, какой христоматийный случай.

– Ну, вещество-то доступное. Содержится в большинстве крысиных ядов и не только.

– И собаку тоже?

– А собаки к нему особенно чувствительны.

– Интересно.

На вошедшем в кабинет Николае красовались почти новые, совсем не поношенные вещи, которые Кира принесла из дому. Она решила больше не хранить то, что осталось от мужа, и потому принесла их для того, кому они нужнее.

Жёлтая футболка и серые спортивные штаны немного свисали на худощавом теле Николая, прямо как на Осе в последние месяцы жизни. От этого Кире становилось довольно грустно, ведь телосложение у обоих мужчин оказалось так схоже.

Коля вежливо, немного робко, попросил разрешения войти.

– Входи, Николай!

– Доброе утро.

– Доброе, Николай. Как вещи?

– Спасибо, хорошие.

– Носи на здоровье. Как с тобой обращались? Есть нарекания?

– Так это, – обернулся он на полицейского, приведшего его сюда – как в санатории. В душ вон сводили.

– Да, Колян, это не каждому нашему гостю так везёт. – злорадно добавил Михаил.

– Так, а, за что ж вы меня всё-таки это? Того…

– А ты не помнишь ничего? – решила издалека подойти к вопросу Кира.

– Ой, да, голова сутра пухнет. Водичкой помылся – вроде немного легче стало. – Коля взялся за голову, яростно протирая всё ещё грязными руками глаза.

– Так где это ты так накилдырился, да ещё и сутра, что мы тебя посреди парка нашли?

– А, так вот оно что? Вы ж не подумайте, я дело в том, что вообще не пьющий.

– Вот как? – с сарказмом уточнил Миша.

– Да. У меня ж как здоровье пошатнулось много лет назад, так и завязал. Печень…

– А что ж тогда вчера случилось?

– Да, там длинная история.

– Так мы никуда и не спешим. – забросив ногу на ногу спокойным тоном ответила Михайлова.

Николай, выпрямив спину, устремил взгляд в окно, рассматривая качающиеся на ветру листья тополя.

– Да, друзья позвали машину загрузить с макулатурой. – начал излагать гость.

– Какие друзья? – перебила Михайлова.

– Иваныч. Простите, Фёдоров Николай Иванович – тёска мой. У него своя точка по приёму макулатуры на Ленинградской.

– Так, и кто ещё?

– Ну, сын его. Я его ещё мелким помню, а сейчас уже школу закончил в этом году.

– Продолжай.

– Ну, я у них часто подхалтуриваю. Они меня знают. Я и работаю у них, и когда найду чего – к ним несу.

– Что найдёшь? – заинтересованно встрял Миша.

– Ну, бумаги какие, ещё что-нибудь.

– Что-нибудь? – словно клещами Лисовой вытягивал из Николая по слову.

– Ну, металлы там иногда. Медь.

– Медь?

– Ну, это так. По-дружески чисто. Просто, он раньше ещё и металлолом принимал, а потом у него лицензию забрали, и сейчас только макулатура. А медь это я ему так чисто, приношу, как старому знакомому. А он просто знает источники, куда можно сдать, и всё.

– Так, интересно. Это только ты ему металл приносишь, или кто-то ещё? – откинувшись на спинку стула, лейтенант оценивающе взглянул на собеседника.

– Я не знаю! – сразу отрезал тот, дабы у друга потом не возникло проблем. – Скорее всего только я.

– Понятно. Так и когда же ты пошёл ему помогать?

– Так, вечером, как только стемнело, сын его – Саня прибежал, и мол: дядя Коля, дело есть.

– А ты?

– Ну, я говорю, что, дай, мол, хотя бы пирога кусок съем, что Генка принёс. А он мне: там машина ждёт, думай, дядя Коля, или ты, или другого пойду искать.

– Это ты на лавке с друзьями сидел, когда он подбежал.

– Да, в парке мы собираемся обычно. Позвал меня в сторонку, я и отошёл.

– Так, и что дальше?

– Ну, я замежевался, а он мне и говорит: «Идём, дядя Коля, у нас поешь. У меня всё равно сегодня день рождения».

– Вот как? – с любопытством переглянулись офицеры.

– Да. Оказалось, что они как раз сидели праздновали, и тут неожиданно машина приехала. То ли водитель дни перепутал, то ли позвонить забыл, что едет. В общем, срочно назрело дело в сжатые сроки загрузить все бумаги, чтоб тот до утра их увёз.

– Куда?

– Ну, куда? На переработку, наверное. Я там знаю, куда он их возит. Он вообще не один наш пункт обслуживает. У него там целый маршрут.

– Понятно, ну, продолжай, Колян, что дальше? – полицейскому не терпелось услышать исход истории.

– Ну, что дальше. Дальше мы загрузили в фуру то, что имелось на складе. Часа за 2—3 управились. И сели праздновать.

– Во сколько сели?

– Да, поздно – где-то часа в 2 ночи.

– Так. И ты набухался?

– Да, я не хотел.

– Ну, конечно. Водка сама в рот запрыгнула, да, Колян? – юмор полицейского приобретал всё более острые очертания.

– Да, я не знал, что там водка.

– Как это? – лейтенант искренне удивился.

– Да, просто, я смотрю, на столе стоит водка, и сок двухлитровый персиковый. Водки тёска мой себе в стакан плеснул, а сок – сын его себе налил. И Иваныч спрашивает, мол: что, Колюня, пить будешь? Ну, а я, поскольку не пьющий, говорю, чтоб налил то же, что и Сашке. Ну, тот и налил. Оказывается, сын его, в силу молодости, водку-то с соком мешает, ибо чистую пить противно.

Здесь лейтенант не сдержался и залился хохотом.

– И сколько ж ты выпил?

– Да, стакана 3—4, не меньше. Оно ж на вкус не чувствуется совсем. Только ощущаю, как постепенно накрывает. А Саня ещё хихикает: «Пей, дядя Коля, пей за моё здоровье». А потом ещё 2 литра достаёт, пол литра содержимого выливает в стакан, а в пакет водяры – плюх.

– Да, Колян. И ты не почувствовал даже?

– Да, слабая, походу, водка. Не чувствуется совсем.

– Да, кончено, слабая. Что ж ты тогда от слабой водки на скамье заснул? И как ты туда добрёл вообще? – весьма заметно удивился помощник следователя.

– Ну, так, меня накрыло. Накатило уже давно забытое расслабленное состояние. Я даже не злился на пацана, за то, что зная, что я не пью – подливал мне бухло. И так было хорошо, так уютно. Мы сидели и болтали с Иванычем до самого рассвета, вспоминая былые времена. Ведь мы ж как познакомились. Мы ж в 89-ом после армии работали в…

– Так, а потом что было? Как ты в парк попал? – Кира решили пресечь назревающую историю из цикла: «А вот в наше время…»

– Ну, я когда уходил – Иваныч дал мне с собой початую 0.5. Чтоб, мол, мужиков угостил. Там больше полбутылки оставалось. Я тогда и ушёл.

– А дальше? – с нетерпением спрашивал Миша.

– А дальше я пришёл. Смотрю издалека – а они уже валяются без чувств. Походу, кроме пирога того у них ещё и выпивка откуда-то была. Ну, я сел на лавочку. И думаю: сколько той жизни? В боку, вроде бы, не болит, как это бывало раньше. Ведь как говорил мне когда-то один знакомый – печень восстанавливается. И я решил, что содержимого той бутылки им всё равно будет мало. А мне так хотелось устроить себе небольшой праздник.

– И ты её там на месте и приговорил.

– Да. Ну, а дальше уже оказался здесь – протрезвевший, голодный. К слову, так кушать хочется.

Неожиданно Михаил вспомнил и потянулся рукой к столу.

– Да, кстати, тут друг твой заходил, гостинец тебе передавал.

– Какой друг?

– Генка твой, который утащить тебя вчерашним утром пытался на себе. Потом ещё вон пирожков тебе принёс. Видишь, какие у тебя друзья верные?

Николай бережно развязал грязными ногтями пакетик и достал один пирожок, понюхав и рассмотрев его. Однако, в этот же момент Кира, словно пантера, вскочила с кресла и жадной хваткой забрала у бедолаги еду:

– Стой! Не трогай!

– Вы чего, Кира Валентиновна? Пусть человек поест. – вступился за бродягу помощник.

– Нельзя!

– Почему?

Из глаз девушки сыпались искры. Сердце, казалось бы, вот-вот выпрыгнет из груди. Такой её помощник ещё не видел. Что взбесило её так? Может Николай что-то недоговорил, из того, что ей так хотелось узнать?

Кира швырнула пирожки на стол и резким движением руки развернула к себе опешившего Николая.

– Ещё раз скажите, откуда взялся пирог?

– Какой пирог? – Коля растерялся в мыслях.

– Тот, что ты не успел съесть тем вечером.

– Так, Генка принёс.

– Генка?

Девушка бросила хищный взгляд на сотрудника. Тот в долю секунды понял, что в этой истории к чему.

– Точно Генка? Никакой мужик в плаще и шляпе к вам не подходил?

– Да, н-нет. – уже было засомневался свидетель.

– Расскажи, как это было?

– Да, как? Ну, Пришёл Генка, принёс в коробке какой-то пирог.

– Из-под пирожных?

– Что из-под пирожных?

– Коробка из-под пирожных? – резко и обрывисто спрашивала Кира.

– Да, такая пластиковая как из-под… Да.

– И что он сказал?

– Сказал, что принёс нам пирог. Чтоб ели и ему кусок оставили.

– А сам?

– А сам в церковь пошёл. Какие-то там у него дела были.

– А Сеня когда прибежал?

– Саша?

– Саша. Сын твоего Иваныча. Когда он прибежал?

– Так, сразу, как только Генка ушёл. Буквально следом. Мужики коробку открыли, Паша начал пирог ломать и раздавать всем. Я как раз тогда и услышал, как Сашка меня зовёт. Он ещё издалека кричать начал – торопился очень.

– И ты к еде не притрагивался?

– Да, нет, а что такое? – действительно недоумевая спрашивал Николай.

Михайлова отпустила собеседника и рухнула за стол, снова взявшись за виски. Она пыталась успокоиться и что-то сообразить. Однако, уже давно успокоившийся и всё понявший Николай сухо произнёс:

– Мертвы друзья твои.

– Кто? Как мертвы?

– Вот тогда, когда ты их увидел в парке валяющимися – они не пьяные были.

Коля от ужаса опешил. Он со страхом понимал, что счастливая случайность, либо даже высшие силы уберегли его в тот вечер от смерти. Он даже не знал, что и думать в тот момент: молиться ли Богу, или же проклинать судьбу за то, что оставила его существовать на этой земле. Может это предначертано свыше. Но больше всего он боялся поверить, что это мог сделать Геннадий.

– Это от пирога того? – чисто машинально уточнил Коля.

– Да.

– Какой ужас.

В кабинете воцарилась тишина. Каждый задумался о своём. Николай размышлял о бренности бытия. Миша – о том, что в деле появился новый подозреваемый, и что теперь нужно его разыскать как можно скорее. А Кира о том, что пирожки нужно отправить на экспертизу, и о том, что если Гена отравил и их, чтоб убрать последнего свидетеля прямо в РУВД, чем в очередной раз подпортил бы репутацию полиции, то сейчас уже скрывается где-нибудь в бегах.