Тропа тунеядцев – 4. Книга вторая. Эшелон. Часть вторая. Космическая сага

Приняв поздравления, Котовский уловил движение в стане белорусов и, обратив внимание, в ту сторону, заметил, что они переезжают. Впрочем, переместились они недалеко. Отъехали к краю вертолетной площадки и снова выгрузились.

– Да, совсем пали духом, бедолаги. – Подумал Котовский. – Надо их приободрить. Хоть словом. Коллеги, по цеху – как никак! Хоть и местечковые!

Велев сотрудникам быть наготове, он, прихрамывая, двинулся, в сторону белорусских коллег.

Пархоменко, заметил его маневр, и, сомневаясь, в чистоте намерений товарища, поспешил, следом. Котовского, он догнал на полпути.

– Куда собрался? – Спросил он.

Котовский, не скрывая ничего, объяснил. Убедившись, что последним движут исключительно альтруистические намерения, Пархоменко успокоился и решил присоединиться, к начинанию.

Вдвоем, они подошли к расположению белорусского телевидения и обнаружили, что обстановка, здесь, отнюдь, не критическая. Упаднические настроения, у белорусов не проглядывались. Чувствовался, даже некоторый творческий зуд, во всем коллективе. За исключением, пожалуй, двух барышень, которых этот зуд не затронул и они, с наивным интересом, просто, взирали на происходящее вокруг них.

Бородатый руководитель сидел на приступке микроавтобуса и беседовал с красавицей, которая раньше, излучала флюиды неприступности. Сейчас, с руководством она беседовала довольно мило и, даже смеялась, время от времени.

При виде приближающихся коллег, бородач встал и поспешил им навстречу.

– Калюнов! – Представился он, первым протягивая руку. – Калюнов! Можно, просто Саша!

Оба и Пархоменко, и Котовский, молча, но благожелательно пожали собрату руку. Называть, себя, они не видели смысла – оба репортера, были слишком заметными фигурами на центральном телевидении. К тому, же было видно, что на сидении стоит развернутый планшет, следовательно, Калюнов видел их репортажи, которые, уже пошли в «Интернет».

– Ну, как, у вас – тут? – Спросил Котовский.

– Нормально! – Воскликнул Калюнов. – Вот, ваши репортажи просматриваю. Просто – блеск!

Котовский и Пархоменко дружно пожали плечами, мол, для нас это дело обыденное, не то, что для вас.

– У вас ведь и прямое включение будет? – Поинтересовался Калюнов.

– Через сорок минут. – Взглянув на часы, сказал Пархоменко.

– У нас, ведь как?! Старшее поколение компьютерам не очень, доверяет. Им телевизор подавай. – Сказал Калюнов. – Поэтому все новостей ждут. Можно сказать, сегодня вся страна за этим цирком следит.

– Почему – «за цирком»? – Недоуменно спросил Котовский.

– Извините, неудачно выразился. – Сказал Калюнов. – Хотел сказать – «за представлением». Нет, снова неудачно выразился! За предприятием? За попыткой? Нет! Погодите, сейчас подберу слово.

Калюнов стал ожесточенно тереть лоб.

– Так, какое, же определение, здесь подходит? Надо, что бы – в точку, и вам не обидно было! Погодите, сейчас!

Сотрудники бородача, даже не прятали улыбки.

Котовский и Пархоменко переглянулись, пожали плечами и, не прощаясь, пошли назад.

– Какое, же – слово? Какое слово, здесь, подходит?! – Ожесточенно, теребил бороду Калюнов и протягивал, вслед уходящим, руку.

Когда российские репортеры отошли, на достаточное расстояние, он негромко сказал:

– Авантюра – подходит.

– Нашел определение! – Громко крикнул он, вдогонку, уходящим. – Будем, с нетерпением ждать, новых выходов в эфир!

Дозорная дрезина медленно катила, по знакомой колее, в сторону окончания пути. Четыре члена экипажа, в оранжевых скафандрах, хранили гордое молчание. Общаться они могли, только по внутренней связи. Скафандры были старомодные. Связь соответственно допотопная, требующая переключения тумблеров. Поэтому, в экипаже, существовала договоренность, чтобы не создавать панику в эфире, передатчик старшего будет работать на прием из Центра Управления, а дальше – как бог пошлет.

Старшим в команде, на правах ветерана, был Коля Куприянов, экстренно переведенный из лаборантов, в полноценные измерители.

В этом качестве, он занимал передовую позицию, в передней части дрезины, наблюдая за приборами и исполняя обязанности впередсмотрящего.

Метров, через пятьсот, смотрящий, предостерегающе поднял руку, и скомандовал:

– Стоп!

Моторист, от неожиданности, затормозил, так резко, что чуть сам не выпал из седла и не растерял своих пассажиров. Коля не вылетел на рельсы, просто чудом, успев в последний момент, зацепится ногами, за какой-то технологический выступ, в транспортном средстве.

Новобранцы крутили по сторонам головами, ожидая, то ли нападения, то ли еще, чего.

– Рельса пошла! – Сообщил Коля, товарищам.

Свесившись, с дрезины, он осмотрел путь и добавил:

– Костыли рассыпались.

Космонавты полезли с дрезины. В руках у одного был лом, у другого кувалда. Коля неуклюже присев, поковырял пальцем место крепления и удивленно сказал:

– В труху рассыпались. Будто деревянные! Костыли, у нас, есть?

– Это моторист! Костыли есть. Было предупреждение! Целая коробка. Конец связи. Прием.

Два костыля забивали долго, минут двадцать. Закинув лом и кувалду, обратно на дрезину, космонавты залезли обратно. Поехали. Как только участок с железобетонными шпалами, сменился пролетами, где шпалы были деревянными, командир, предварительно уцепившись руками и ногами, за дрезину снова скомандовал:

– Стоп! Остановка.

На этот раз моторист среагировал, без паники, и притормозил бережно. «Лом» и «Кувалда» проклиная судьбу, полезли с дрезины.

Коле, тоже хотелось выразиться, но он помнил слова Елизаветы Меркуловны, которая говорила, что в лесу ругаться нельзя. Потом он вспомнил слова Ржавого и, чтобы облегчить участь товарищей, сказал:

– Можно говорить «елки-палки». Это в лесу, позволяется.

«Лом» и «Кувалда», тут, же воспользовались предоставленной возможностью.

Коля насчитал десять неизвестно, как растворившихся костылей.

На это связь отреагировала троекратным «елки-палки»!

– В, этом прикиде, тут, на неделю работы. Прием.

– Может, кто повытаскивал? Прием.

– Нет. Вот следы от них остались. Осколки, из шпал торчат, только не железные, похоже….

– А, какие? Конец связи!

– Разве разберешься, в этих рукавицах! Структура непонятная. В труху, как дерево рассыпается. Но, точно не определишь.

Занятых тяжелым трудом передовиков, отвлек от работы не шум поезда, а сопутствующая вибрация пути. Прервавшись на время, они обернулись назад и увидели приближение космического бронепоезда.

Зрелище было внушительное. Если бы не духота и повышенная влажность из-за обильных выделений потовых желез, внутри скафандров, сердца рабочих, возможно, наполнились бы гордостью. Но поскольку, скафандры мало подходили, в качестве спецодежды, для ремонта путей, их сердца наполнились, лишь завистью, к стоящей на носу поезда, бабе, с барабаном. Одета баба была странно, но все-таки в обычную одежду. Так что дышалось ей легко, а одежда не сковывала движения. Наверно, именно по этому, незнакомка, радуясь жизни, время от времени стучала в свой барабан и, радостно подвывала.

До железнодорожных рабочих, в их шлемах, с бодрой надписью «СССР», на лбу, внешние звуки доходили слабо, но внешнее впечатление, было именно такое.

Поднявшись с лужка Шалого, вертолеты десанта выстроились клином, и направились к месту приземления «Ласточки». Майор Тучкин вел головную машину. Справа от него, находился капитан Звонко, слева – капитан Бойко.

Едва машины оказались над лесом, как приборы наведения, стали нести ахинею. Впрочем, экипажи, были заранее предупреждены и готовы, к этому.

Взяв за ориентир, более светлую проплешину, бывшего военного городка, Тучкин, повел свою эскадрилью, по азимуту.

Вскоре внизу, появилось пятно тумана, укрывающее лес, почти до верхушек деревьев. Смирнов, во время инструктажа, предупредил летчика, что пятно и является основным ориентиром, на местности и под слоем тумана, скрывается российский космический аппарат.

– Пятно небольшое. – Сказал, тогда, генерал. – Ориентируйте высадку десанта, по центру.

– Идит, его бога ветров Эола! – Выругался Тучкин. – Пятно называется! Да, тут – пять на пять, в тумане.

– Сделаем облет. – Подал он команду.

Облетели участок леса укрытый туманной завесой. Площадь туманного покрытия, в самом деле, составляла неправильный квадрат, со сторонами, в пять километров. К тому, же, по мере приближения, к центру, дымка поднималась все выше и выше, образуя нечто похожее на купол.

– И куда нам, этих высаживать?! – Злился Тучкин.

Облетели пятно, по периметру. Потом прошлись, над центром образования.

Тучкин, решил не заниматься самодеятельностью и связался с базой. Пока, там искали ответственного, за полеты, вертолеты, барражировали над туманностью.

На связь вышел генерал Смирнов.

– Докладывайте, что – у вас?

Тучкин подробно доложил.

– Центр, все равно остается центром. – Сказал Смирнов. Верхушки деревьев, над туманом проглядываются?

– Проглядываются, только по краю. В центре туман стоит горбом.

– Вот! Там в центре проплешина была. По началу, когда туда летали, и не затянуло, в месте приземления, просматривалась низкорослая растительность. За три дня, там ничего не выросло. Пусть, отсутствие крон деревьев, над задымлением, послужит, вам дополнительным ориентиром. Высаживайте десант, ориентируясь на верхнюю точку приподнятости.

– Понял, вас! Значит – высаживаем?

– Высаживайте. Выполняйте приказ!

– Есть – выполнять приказ!

Вертолеты, еще раз прошлись над туманом.

– Вот, точно – здесь! – Убежденно сказал Бойко. – Крон высоких деревьев не видно. По бокам есть, а по центру – нет!

Вертолеты поднялись, еще выше, и зависли, на месте. Сверху было видно, что купол имеет неправильную вытянутую форму.

– Тут, она – проплешина! Я, тебе говорю! – Радостно сказал Бойко.

– Ты приглядись хорошенько! – Охладил пыл товарища, капитан Звонко. – Какая, же это проплешина?! Это целая полоса! Километра на четыре, минимум.

– Ну, и – что?! Они, когда раньше летали – видимость была! – Рассуждал Бойко. – Это нам, тут гадать приходится, а начальство летало – не приглядывалось. Проплешина и проплешина! Аппарат на ней лежит, и – ладно. Точно говорю – это место.

– Место – то! Согласился Звонко. – Только где тут – реальная середина, не известно.

– Нечего тут думать! – Сказал свое слово Тучкин. – Приказ был – высаживать, по центру. Значит, в центре пятна и высадим. Не маленькие пятьсот метров, до объекта, ножками прогуляются. Один направо сходит, другой налево. Найдут, что потеряли.

Тучкин щелкнул тумблером, делая переговоры пилотов, доступными, для пассажиров и скомандовал:

– Всем экипажам, одеть, кислородные маски! Начинаем снижение.

По заранее утвержденному плану, первым высаживать, своих пассажиров, должен был экипаж капитана Звонко.

Тучкин продублировал, полученные, тем, ранее, инструкции, подав команду:

– Звонко, пошел!

Звонко начал медленно снижаться. Когда до кромки тумана, оставалось метров тридцать, и второй пилот, открыв боковую дверь, стал проверять систему тросового спуска, сбоку от вертолета, что-то пыхнуло. Пыхнуло ярко, но не сильно.

– Звонко, что, там – у тебя? – Спросил Тучкин.

– А, что – «у меня»?

– Отблески, какие-то?

– Не знаю. Миша, что там – за отблески? – Спросил, капитан, у второго пилота.

– Не знаю. Может, от тумана, что отражается! – Ответил Миша, продолжая, возится с лебедкой.

В этот момент, рвануло по настоящему. И блеснуло – синим пламенем. Мишу взрывной волной отбросило в пассажирский отсек, на длину страховочного троса. Не успел, никто из членов экипажа и пассажиров, о чем-нибудь подумать, как бабахнуло, под днищем вертолета. Взрыв был мощный. Машину, даже подбросило.

Капитан Звонко, не имея, никаких мыслей, действовал рефлекторно. Удержав штурвал, он послал машину вперед. По законам физики, уходить от обстрела следовало, на малой высоте.

Набирая скорость, вертолет капитана Звонко, устремился вперед. Вокруг него вспыхивали клубы пламени, то красного, то синего. Вертолет шел, через эти вспышки. Его бросало из стороны в сторону, но Звонко крепко держал штурвал.

Пламя врывалось, через открытую дверь в пассажирскую кабину. В кабине запахло гарью.

– Попал под обстрел. Ухожу! – Сигнализировал Звонко, командиру эскадрильи.

– …ди! Сами…. Уходим…. – Донеслось до капитана и его пассажиров.

На высоте, дела у двух других экипажей были не лучше. Вокруг их машин, все, тоже, полыхало, то красным, то синим пламенем. Здесь, даже, было хорошо видно, как из туманного пятна, стремительно вырывается что-то объемное и, волоча, за собой туманный шлейф, устремляется к винтокрылым машинам. Подлетев к вертолету это «что-то» взрывалось, с чудовищной силой.

Здесь на высоте, замешательство, после первого удара, длилось секунд десять. Это были те секунды, когда капитан Бойко и майор Тучкин, с изумлением разглядывали, объятый огненным облаком, находящийся ниже вертолет. Пока разглядывали, долетело и до них.

Вначале экипажи уходили разными, курсами. Однако вскоре обстрел прекратился, что позволило им собраться вместе. Связь, между экипажами, почти пропала, но по смутным отголоскам в наушниках, стало ясно – Тучкин, велит возвращаться на базу.

Командир экипажа «Ласточки» сидел перед распахнутым люком корабля, в удобном шезлонге. Его не радовало ни пробивающееся, сквозь туманную дымку, утреннее солнышко, ни общество приятных дам, составляющих компанию ему и дневальному Волоховичу. Угрюмо хмурясь, он прислушивался к звукам, доносящимся из внутренностей космического аппарата, где теперь хозяйничали лесные психи.

Этой ночью, Николай Афанасьевич принял трудное и расходящееся, с его моральными принципами решение. Во-первых – он решил сдаться, со всем экипажем, умалишенным белорусам. Во-вторых, он решил не лететь в космос.

Оба решения были трудными и дались командиру экипажа нелегко. Ночью, когда он, еще сидел, в корабельном кресле, с открытыми, но ничего не видящими глазами, бортинженер толкнул его бок. Толкнул больно, так, что командир, сразу вышел их забытья.

– «Кэгебист» приехал. – Сказал Петя, когда командир встряхнулся.

– Приехал? На машине?! – В голосе командира звучала надежда.

Ему вдруг показалось, что все вчерашнее было наваждением, а теперь все вернулось, на круги своя.

– На какой машине?! На верблюде приехал. – Вернул его к реальности бортинженер. – Нас, на рандеву, просит.

– Идти, не идти? – Засомневался командир, хотя понимал, что идти надо.

– Пошли, пошли! – Пихал, его бортинженер. – Наверно случилось чего-то. Потому, что он говорил, что утром приедет. И, то – не рано!

Когда экипаж вышел, наружу, там и в самом деле, находился майор Злыдник. За его спиной флегматично жевал верблюд. Рядом со Злыдником стояла Елена Павловна.

– Вот, и – наши герои! – Бодро сказал Злыдник, потирая руки. – Разбудил? Не разбудил! Видите, как хорошо, что вы не спали. Потому, что – дело неотложное!

– Слушаю, вас. – Сухо сказал Николай Афанасьевич.

– Начальство приезжало. – Сказал майор. – Потребовало ускорить процесс, запуска.

– Да? – Недоверчиво сказал Николай Афанасьевич.

– Такие, вот – дела. Если, эту ночь, считать уже за сегодня, то послезавтра, мы вашу ракету, запускаем!

– Так скоро?

– Чего тянуть? Если не шевелиться, можно дождаться кремлевской комиссии. А, нам, только ее не хватало! Короче вопрос первый – вы летите?

– Я, как командир скажет – Быстро сказал бортинженер. – Но заранее предупреждаю, мне состояние здоровья не позволяет!

– Кстати – насчет здоровья! – Хлопнул себя, по лбу майор. – Наши врачи сказали, что перед полетом, вас обязательно обследуют. Сказали, что напишут справку – готовы вы лететь или нет.

– А если не готовы? – Живо, поинтересовался бортинженер.

– Запретить, мы вам не можем, в любом случае. – Сказала Елена Павловна.

– Значит, если я к полету, не готов, а мне прикажут лететь, то, тот, кто приказал, будет отвечать за последствия? – Развил тему, бортинженер, ехидно поглядывая на командира.

– Выходит, что – так. – Кивнул Злыдник.

– Он, специально, какой-нибудь дряни нажрется, перед полетом, а я, потом, отвечать буду. – Зло подумал Николай Афанасьевич. – Он уже, раков наелся и еще чего-то местного…. Не дай бог, устриц попробует!

– Нет, не летим. Не могу взять, на себя, такую ответственность. – Сказал он вслух и неодобрительно покосился, на товарища.

– Ну, раз этот вопрос решен, то второй вопрос – второстепенный. Но задать его надо. Вы сами выходите, или вас вынести, наружу.

– Это мы, еще не решили.

– Это, ты не решил! – Буркнул бортинженер.

– Решайте скорее. Время – деньги.

– И – немалые. – Добавила Елена Павловна.

– Сколько у нас времени, на раздумья?

– Нисколько. Вот решайте, прямо, сейчас и – приступим!

– К, чему – приступим? – Тревожно спросил командир.

– Ко всему! – Радостно сказал Злыдник. – Ну, так – что? Думайте! Вон кстати Беня идет….

– Беня! Ты, вошек взял?! – Помахал рукой майор.

– Все есть. – Отозвался подходящий, из сумрака ночи, Беня.

Командир оглянулся назад, поднял глаза к иллюминаторам и представил себя запертым в кабине. Вот – он сидит, там, в кресле и ждет…. Или нет – сидит и смотрит, как микроорганизмы разъедают лобовое стекло и ждет, как это будет, когда они закончат! Да, это будет похуже, чем в борокамере….

– Хорошо. Мы выходим. – Сказал он, отгоняя, от себя, кошмарные видения. – Личные вещи, можно забрать?

– Да, успеете, вы – с вещами! – Махнул рукой Злыдник. – Никто их не тронет. Пусть лежат, пока.

– Ну, чего – тут? – Спросил, подошедший Беня.

– Порядок. – Сказал майор. – Можешь приступать. Экипаж остается снаружи.

– Да, они, могут, хоть там сидеть. Это – по барабану! Главное – формальности соблюдены.

– Мы остаемся снаружи. – Сказал командир. – Участвовать, в том, что будет происходить, внутри, мы не намерены.

– Тоже правильно! – Хлопнул, командира, по плечу, Беня и моментально скрылся в люке.

После всего, произошедшего, на командира, напала черная тоска. Остаток ночи он просидел в шезлонге, злорадно думая, о том, что скоро космическое оборудование выйдет, из строя и события начнут развиваться в другом ключе.

– Не расплатятся белорусы, до конца жизни! Придется, к нам присоединяться, в качестве губернии….

Под утро, «моховики» притащили кабель. По словам командовавшего, ими, молодого парня, кабель был притянут из лагеря экспедиции, и был предназначен, для запитки корабельного оборудования.

– Давайте – подключайте! – Усмехался Николай Афанасьевич. – Посмотрим!

К его удивлению, кабель был подключен незамедлительно. На корпусе корабля сдвинулись нужные панели, и открылись нужные разъемы.

– Неужели, этот Беня, разобрался, что к, чему? Ладно, посмотрим, что будет дальше! – Продолжал нагнетать Николай Афанасьевич.

Дальше было хуже. Слетав, к шведскому столу, Беня наскоро перекусил и вернулся обратно. После этого внутри корпуса, один за другим стали оживать различные механизмы.

На этой фазе, его деятельности, Николай Афанасьевич крепко задумался.

– Может, и в самом деле…. – Думал он.

Что – «в самом деле», не додумывалось. Просто не могло такого быть, чтобы такое могло случиться. Не могли, же психи, в самом деле, запустить в космос, сверхсекретный, ультрасовременный космический аппарат.

– У нас – корпорация! Полстраны, на нее работает и, то катастрофа, за катастрофой! Нет, не полетит!

Устав, от сомнений, он сходил прогуляться. За ним сразу увязалась молодая женщина, приятной наружности.

– «Хвост» приставили, решил Николай Афанасьевич. – Боятся, чтобы не улизнул!

Ноги, сами понесли командира к взлетной полосе. Работа здесь кипела, не останавливаясь ни на минуту. Точно определить, как продвигаются дела, в предрассветном сумраке, было сложно, но, судя по «светлячкам», работы шли на пространстве, длинной в полтора километра. С краю, уже поднялась непонятная растительность, высотой в полметра. Эта полоса, была шириной метров пятьдесят. Растительность росла ровным слоем, словно подстриженная. За ней ухаживали три «садовника». Трое лесовиков, повесив на спину баллоны, обрызгивали растительный покров, неизвестным препаратом. Причем, они стояли, прямо, на этом газоне, никуда не проваливаясь. Еще, человек шесть, шли рядом с ними, с какими-то швабрами в руках и притрамбовывали обрызганную поверхность. Еще двое с длинной доской и уровнем, таскались, туда-сюда, проверяя горизонталь.

Образование было твердым. На ощупь, было похоже, на не до конца, затвердевшую губку. И, на вид, было похоже, на губку. Хорошо рассмотреть фактуру, не было возможности, потому, что «светлячки» группировались, возле работающих, а, там, где стоял командир экипажа, освещения не было.

– Не выдержит. – Озвучил свое мнение Николай Афанасьевич.

– Это, еще бересклетом не обработали. – Раздалось позади него.

– А! Кто?! – Шуганулся командир и, резко обернувшись, обнаружил, позади себя собственного, бортинженера. Рядом, с ним, тоже стояла женщина, только в годах. Видимо – сопровождение.

– Чего говоришь?

– Не до конца обработали, говорю. – Сказал бортинженер, обгладывая ножку птицы. – Еще крепить будут.

– Откуда, ты все знаешь? – Недовольно сказал Николай Афанасьевич.

– Да, вчера говорили. Сегодня, еще говорил, кто-то. Не помню. Кажется Вася Скороход.

– Ты бы поменьше с гражданскими общался.

– А, что?! Секреты они и, так знают. Чего – не пообщаться, с приятными людьми. – Весело сказал Петр Петрович, строя глазки, даме своего командира.

Командир, принял его ответ, за толстый намек, на обстоятельства, обиделся и отправился обратно к кораблю. Здесь он некоторое время дулся, а потом заснул, в своем шезлонге.

Спал он крепко. Проснулся, когда солнце встало высоко, и свет стал резать глаза.

Космический корабль, у него за спиной, довольно урчал, видимо радуясь возвращению к жизни. Это негромкое урчание, уже не напрягало. После сна, на свежем воздухе, эмоции, у Николая Афанасьевича, улеглись. Взамен нервному возбуждению пришла апатия.

Ему хотелось узнать, как обстоят дела, с наладкой оборудования, но было лень лезть в кабину, хотелось, есть, но не хотелось вставать, из удобного шезлонга. Он сидел и не думал, о том, что будет, когда они вернуться домой. Не думалось об этом, и все! Не думалось Николаю Афанасьевичу, о жене, не думалось, о детях. Было хорошо, сидеть, вот, так – не думая, на сколько тебя посадят, лет на двадцать пять или пожизненно.

Потом, с неба, раздался знакомый гул. Опытным ухом, Николай Афанасьевич определил, что приближаются вертолеты, числом не менее трех. А, раз летел, не один, то значит, у летчиков была определенная цель. Не банальная разведка. Нет. Цель была, какая-то конкретно – специальная. Николай Афанасьевич, не стал ломать голову, по поводу цели прилета вертолетного звена, и просто ждал развития событий.

Никто, вокруг, не обращал на внимания, на гул, с неба. «Лешаки» и «чебурашки» продолжали сновать, туда-сюда, как завороженные. Люди, занятые делами, иногда, досадливо, поглядывали вверх, но продолжали заниматься начатым.

Вертолеты, полетав кругами, по периметру стройки, вертолеты, вскоре вернулись к центру и зависли, где-то высоко. Потом одна машина стала снижаться. Николаю Афанасьевичу, ничего не надо было объяснять.

– Прилетели! – Недовольно подумал он. – Раньше, где были? Пиво пили?

Он поднял глаза к небу, затянутому дымкой.

– Впрочем, может, раздумают садиться. Земли, то не видно!

Машина продолжала снижаться и, наконец, зависла, на небольшой высоте.

– Точно – высаживают, кого-то. – Понял Николай Афанасьевич. – Теперь – конец! Все – по шпалам, по железной дороге!

Потом вверху, что-то бабахнуло. Сначала одиночным выстрелом. Потом началась, целая канонада! Снизу было видно, как за белесой пеленой, ярко полыхают вспышки разрывов.

– Въетконг – жив! – Крикнул, какой-то мужик, и окружающие громко заржали.

Когда обстрел прекратился, и вертолеты стали удаляться, Николай Афанасьевич, облегченно вздохнул. На душе стало светло и радостно. Для положительных эмоций, было несколько причин. Во-первых – улетели все три машины. Значит – никто не пострадал. Во-вторых – высадиться «нашим», не удалось. В трейтих….

– Впрочем – неважно! Черт – с ним, с третьим!

Для поднятия настроения, Николаю Афанасьевичу, хватило и двух первых причин.