– У нас мало времени, Даника. Я призвала силу дара для встречи с тобой в этой обители духа. Лучше нам не рисковать и не оставаться здесь долго.
– Хорошо, матушка, – Даника разомкнула объятия и отошла на пару шагов от сестры Элайзы.
– Расскажи мне кратко о событиях после побега из Улья и до этого мига.
– Вечером, более суток назад, я нашла в своей комнате записку, она лежала у окна. В записке значился нехитрый план побега и подпись «друг». Рядом с запиской лежал незатейливый металлический браслет, в записке было написано одеть его и не снимать. Браслет мне пришёлся впору. Затем я открыла окно, за ним была натянута верёвка и крюк, чтобы съехать по ней. Я быстро оделась. У окна лежала прозрачная термомаска, её я тоже надела. Затем открыла окно и спустилась по верёвке. Внизу меня ждал циклотрак с инструкциями, как безопасно спуститься с гор. Я долго съезжала по склону между острыми скалами, затем ехала по открытой местности. В Ущелье Крика мой циклотрак сломался. Пришлось идти пешком, было очень страшно. Потом меня догнали наёмники Гольма. Мы доехали до лунного озера, затем полночи шли по нему, с рассветом наёмники устроили привал. Утром в лагерь проник один юноша, Алекмар издалека. Он вывел меня из лагеря, мы пересекли озеро на надувной лодке с мотором, его дважды ранили. Затем мы встретили друга Алекмара, говорящего лиса по имени Хэмингуэй. Все вместе мы пересекли часть равнины Менрос, у островков леса нас нагнали наёмники. Затем лис нас покинул. Мы с Алекмаром пошли через Кегрольский лес к месту встречи с моим дедушкой. Выйдя из леса, в обозначенном месте дедушки не было. Зато была засада. Дальше всё в тумане.
– В твоей истории много подозрительного. Кто этот друг? Почему он тебе помог? У тебя осталась та записка?
– Да она при мне, надёжно спрятана.
– Хорошо. Когда увидимся в Улье, незаметно передашь мне её. Посмотрим, что получится выяснить. Но, чует моё сердце, слишком много совпадений в этой истории. Этот Алекмар, ты ему доверяешь?
– Ему можно верить, он спасал меня не один раз за последние сутки. Он знает дедушку. Но иногда от взгляда на него у меня внутри всё сжимается. В нём есть что-то пугающее, однако не его я сейчас боюсь.
– Повелитель Улья? Да, у него планы на тебя. Ты особенная. Я всегда это знала.
– Матушка Элайза, мне было видение, и такого яркого никогда не было. Алекмар весь в крови с ошейником раба и цепью на шее, он смотрит за моё плечо с ненавистью и отчаянием.
– Это может быть прошлое или вероятное будущее. Твой дар крепнет, дитя моё. Поэтому Повелитель и желает использовать тебя в своих целях. Охота, однако, велась не только за тобой. Твоего дедушку уже давно ищут служители Талариса и Чёрные мечи. Сдаётся мне, что твой побег был специально подстроен. Тебе дали подышать свободой, чтобы тут же отнять её. Мерзавцы.
– Что нам теперь делать, матушка?
– Ждать и молиться. Обязательно передай мне записку из комнаты. Мы точно что-нибудь придумаем, никто не пострадает. До тех пор постарайся узнать как можно больше обо всех вокруг тебя.
С последними словами матушка Элайза сделала едва заметный жест рукой. Всё перед глазами Даники начало расплываться, как растворяются клубы табачного дыма в морозном утреннем воздухе. Девушку опять поглотил мрак забвения.
Глава 6.
Крепкие морозные ветра и стремительно возникающие продолжительные метели никогда не была редкостью на просторах Бледных земель. Улей, хоть он и находился почти на самой границе этой суровой климатической зоны, относился скорее к ней, нежели к Великим равнинам, где климат отличался большей умеренностью. Выросший из важного опорного пункта для сразу двух полисов и скрытый в горных массивах Клыков Великана, Улей был вынужден считаться с бушующей ледяной стихией, как и всё на Исблокке.
Постоянное движение людей внутри Улья красноречиво оправдывало его название. Однако, в часы проявления капризов вечной зимы, даже здесь жизнь замедляла свой бешеный бег. Питейные заведения, игорные дома и бордели с радостью принимали укрывающихся от непогоды наёмников и свободных людей. Арену, где обычно тренировались солдаты, заметало сугробами. Случайные гости, постоянные обитатели города и опытные караванщики со своей свитой – все были рады в такую непогоду сидеть в тепле и уюте, а не шататься практически на ощупь, пытаясь проложить себе дорогу через промозглый ветер и глубокие снежные заносы. Сёстры Азеранны, послушницы культа Миродевы в стенах местного госпиталя трудились над больными и усопшими, коих здесь всегда имелось в достатке. Множество рабов глубоко в шахтах под городом, не зная ничего о погоде наверху, в свете масляных ламп продолжали добычу ценных металлов и минералов для нужд казны полиса.
Таким был нехитрый жизненный уклад внутри Улья. Жизнь, где каждый знал своё место и держался его. Внутри Улья легко можно было разбогатеть, потерять последнее и погибнуть. У многих получалось всё это разом за один день. Азартные игры, много запрещённых в других экономических зонах Великих равнин товаров, рынок рабов и обтекаемые внутренние законы сделали Улей излюбленным местом для всех, кто имел собственное представление о свободе, чести и морали.
Халит эль Джекар стоял на широком каменном балконе и смотрел куда-то вдаль сквозь бесконечные потоки снега. Они причудливо закручивались на ветру, словно невидимые руки без устали перемешивали эту бесформенную белесую массу. Чёрный плащ с оторочкой из белого меха, что укрывал плечи Повелителя Улья, слегка трепал морозный ветер. Господин Джекар был легко одет, однако холод уходящей ночи, казалось, нисколько его не беспокоил. Тонкой белой сорочки, тёмных штанов и плаща ему вполне хватало. Босые ноги Повелителя покоились на толстой шкуре ночницы, что застилала половину каменной кладки балкона. Взгляд его пронзал вьюгу и мрак, устремляясь далеко-далеко за пределы человеческого восприятия.
Красивая женщина бесшумно выскользнула на холодный балкон из тёплых покоев. Она мягко ступала босыми ногами по шкуре дикого зверя, что укрывала часть балконного пола. Старательно выверяя каждое движение и улыбаясь, она, шла к своей цели. За постоянным завыванием колючего северного ветра легко было утаить звуки своих шагов, однако дама старалась не издать ни единого звука. Её длинные каштановые волосы ниспадали волнами на молочной белизны плечи. Лёгкое повседневное платье из тёмно-синей материи с отливом приоткрывало изящные черты фигуры уже немолодой женщины. Лёгкая улыбка тронула губы мужчины, стоящего к ней спиной и наблюдавшего за нескончаемым танцем снега на ветру. Жгучие карие глаза неотрывно и пристально смотрели в затылок Повелителя. Женщина подкралась к господину Джекару сзади и нежно запустила свои длинные пальцы в его тёмные волосы слегка тронутые сединой у висков. Затем тонкие женские руки ловко обвили его шею, словно змеи. Алые губы женщины разомкнулись, обнажая белоснежные ровные зубы. Зазвучал высокий мелодичный голос. Голос был спокойным, но где-то внутри этих приятных слуху затейливых звуков угадывались нотки тревоги.
– Дорогой мой супруг, вернёмся в покои. От того, что ты стоишь здесь и смотришь в сумрак, пленники здесь быстрее не появятся. Ты же не хочешь, чтобы я простудилась накануне такого важного для нас всех события?
Халит эль Джекар взял в свою ладонь хрупкую женскую руку и поцеловал её. Затем он повернулся к жене и широко улыбнулся. Холодный ночной ветер завораживающе трепал плащ Повелителя и роскошные волосы его супруги. Рослый господин Джекар чуть возвышался над женщиной рядом, но из-за тревожимых ветром каштановых локонов, они, казалось, были одного роста.
– Даже я не в силах противиться твоим просьбам, дорогая Лорренис. Ступай в тепло, я приду через минуту.
Леди Лорренис тихо удалилась, удовлетворившись ответом мужа. Господин Джекар проводил её силуэт взглядом. Затем достал из-под рубашки амулет, висевший на плетёном кожаном шнурке. Амулет представлял собой искусно изготовленную золотую змею, свернувшуюся кольцами. Голова змеи покоилась на кольцах туловища и ярко выделялась на общем фоне. Глаза змеи были выполнены из драгоценных камней синего цвета. Они изредка поблёскивали в лучах горящего камина, что отапливал помещение покоев Повелителя. Несомненно, амулет имел большую ценность.
Повелитель Улья повернулся и вновь вгляделся в сумрак уходящей ночи, теперь уже в последний раз. Лицо его не выражало какой-то определённой эмоции. Черты его лица выдавали лишь сильное эмоциональное напряжение. Ожидание было худшей из пыток для человека, стоящего на каменном балконе. Особенно сейчас, спустя столько лет исследований древних надписей и артефактов ушедшей эпохи. Цель была так близка. Сейчас ничто не должно помешать ему. Ничто.
Господин Джекар держал амулет в правой руке на уровне груди и, не мигая, смотрел в сторону Сопакианского ущелья. Глаза золотой змеи на секунду вспыхнули, призрачным синеватым пламенем и тут же угасли.
+++
Пробуждение произошло внезапно. Будто чья-то невидимая рука подняла рубильник, отвечающий за резкое включение звуков, таких громких и близких одновременно. Длинные рыжие ресницы никак не хотели открываться, будто она долго плакала, а затем уснула. Ей были знакомы эти ощущения, поэтому девушка не испугалась их. Даника не без труда открыла слипшиеся веки. Руки пришли на помощь, тонкие пальцы помогли глазам открыться. В ту же секунду Даника поняла, что её руки связаны. Чуть ниже запястий тугая верёвка обхватывала обе руки юной беглянки. Девушка пристально осмотрела свои ладони. Непрозрачные ладони, с чёткими контурами. Это не видение.
Мысли в голове путались. Даника едва могла связать концы реальности, они смешивались с видениями. Она легко могла вспомнить все детали разговора со своей наставницей в призванном наваждении. Однако последние минуты своего пребывания на открытом заснеженном пространстве вместе с Алеком вспоминались смутно. Девушка могла припомнить чувства восторга и непродолжительного страха. Последнее чёткое воспоминание Даники было связано с выходом из Кегрольского леса. Так юная пленница тихо сидела и вращала глазами по сторонам, не видя чёткой картины окружающей её реальности. Точнее, она смотрела сквозь неё. Её разум устремился в пучину собственной памяти. Из этого омута Даника пыталась выудить нужные ей воспоминания. Воплощение её ментальной воли, словно китрисс (одомашненная разновидность ночницы) гоняющая лапой рыбёшек на мелководье искусственного пруда, пыталось достать несколько мелких образов себе на обед. Это продолжалось некоторое время. Вдруг отстранённый взгляд пленницы притянул к себе другой взгляд. Голубые глаза Алекмара сковали сознание девушки, будто колдовское зелье. Этот взор вытянул сознание Даники из глубокого водоёма её воспоминаний прямиком на холодный берег реальности.
В снегоходе и правда, было холодно. Только сейчас Даника ощутила касание ледяного ветра на своём лице и руках. Солнце только начинало освещать своими лучами ледяную пустыню вокруг них. В крыше снегохода зиял жуткого вида пролом. Алекмар и старший наёмник тихо беседовали о чём-то у спальных мест. Юноша выглядел грустным, наёмник раздражённым. В центре салона расположилась какая-то мерзкая тёмная лужа. Рядом с лужей лежал накрытый грубой материей труп одного из наёмников. Материю слегка трепало ветром, держалась она благодаря уложенному поверх тела копью. Снег летал по салону снегохода и немного засыпал старый зелёный ковёр. На ковре в задней части салона сидели пленники. Старик, лис, пёс и девушка были связаны. У пса и лиса оказались верёвкой связаны лапы и пасти. У Даники и Верминаля были кляпы во рту, ноги и руки фиксировали путы. Девушка с трепетом взглянула на старика. Старик подмигнул ей. Его светло-ореховые глаза передавали одновременно печаль и радость. Глаза разного цвета увлажнились. Из глаз Даники покатились слёзы. Не так она представляла себе встречу со своим дедушкой. Совсем не так.
Войч тихо хмыкнул и отвёл взгляд от пленников. Он держал винтовку наготове, хоть и сделал вид, что смотрит на небо через пролом в крыше. Наёмник не желал смотреть в глаза пленникам. Все эти сентиментальности были ему не по нутру.
Юноша дал понять главарю наёмников, что их разговор окончен. Алекмар тут же устремился к Данике. Войч мгновенно направил винтовку на юного пленника. Алекмар не повёл и бровью. Он приблизился к девушке и присел рядом с ней на потрёпанный ковер.
– Ты в порядке? Ты долго была без сознания, – голос Алека выдавал неподдельную заботу.
Рука юноши потянулась к кляпу спутницы.
– Нет. Общаться никто не будет, – резкий тон карнава остановил руку парня и заставил его опустить ладонь.
Даника пару раз моргнула рыжими ресницами и мотнула головой, пытаясь показать, что всё у неё нормально. Алекмар удовлетворённо кивнул и поднялся с ковра, развернувшись лицом к карнаву.
– Гольм из Улья, прояви милосердие к пленникам. Напои водой. После этих химических снов сильная жажда мучила даже меня. Перед тобой девушка и старик, нет нужды терзать их. Свяжи меня. Я не причиню вреда.
Алекмар демонстративно сел на пол, поджав ноги, и покорно протянул руки вперёд. Он глядел на карнава с искренним беспокойством о судьбе других пленников. Гольм колебался несколько секунд, затем демонстративно закатил глаза и взял со скамьи у борта верёвку.
– Да ты ещё и дипломат, Алекмар издалека. Дам воды, но только Данике. Звери мне не важны. Старик убил моего бойца.
Выстрел почесал свою бороду в непродолжительных раздумьях, затем выставил указательный палец на правой руке и одновременно оттопырил большой. Свой воображаемый пистолет Гольм навёл на Хэмингуэя и прищурил левый глаз, изображая, что тщательно целится.
– Только не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус, парень! Клянусь всеми ветрами, что сделаю дырку в лисьем черепе, если почую неладное.
Карнав бросил верёвку Войчу и указал пальцем на мальчишку. Наёмник без особого энтузиазма и с некоторой опаской начал туго связывать Алекмара. Гольм достал свою фляжку и стал медленно приближаться к пленникам. Только когда Войч окончательно облачил в путы юного пленника, Гольм подошёл к Данике и присел напротив неё. Ловким движением руки карнав вынул кляп изо рта девушки. Дал ей попить из фляжки.
– Зачем ты служишь Джекару? Он же безумен, – голос пленницы дрожал.
– Не так безумен, как твой спутник. Он поведал мне о своём загадочном прошлом и так же о своих невероятных планах на будущее. Поверь мне, подруга, лучше быть в безопасности дворцовых стен. То, что открыл мне Алекмар издалека гораздо опаснее для всех вас и больше походит на самоубийство. И хорошо бы, если не массовое самоубийство.
Карнав так же быстро вернул кляп на уста девушки, как и снял его за полминуты до этого.
– Значит, ты не поверил мне, карнав? – Алекмар с вызовом поглядел на Гольма.
Карнав промолчал, резким движеньем руки сделал жест надеть кляп на юношу. Наёмник Войч быстро и покорно исполнил приказ своего карнава. Юноша сидел связанный и не способный говорить, однако его голубые глаза красноречиво выражали все его мысли. Два кусочка льда уставились на карнава Укатомба. Гольм неспешно присел на скамейку у правого борта. Он безмятежно извлёк из отворота своей шапки самокрутку и запалил её от спички. Салон наполнил запах ароматного табака. Гольм затянулся и с упоением выдохнул. Затем пальцем указал в окно напротив себя и коротко взглянул на пленников.
– Ну, вот и дом. Добро пожаловать в Улей, твердыню северных рубежей Великих равнин, – за спокойным голосом карнава можно было различить едва заметную тоску.
Гольм взглянул на Алекмара и вновь затянулся самокруткой. Главный наёмник выдохнул кольцо из дыма, которое через несколько секунд испарилось.
– Я не говорил, что не верю тебе, Алекмар издалека. Я лишь не хочу увидеть, как ты тут же умрёшь. За стенами Улья другие правила игры. Однако это не означает, что я на твоей стороне. Мне просто интересно, что будет дальше.
Алекмар изменился в лице. Его гнев и раздражение разом улетучились. Снегоход замедлил ход. Большую машину военного образца ненадолго окутал мрак. Через несколько секунд утреннее солнце вновь осветило салон. Снегоход остановился. Прекратил работать гибридный двигатель. На несколько секунд повисла странная тишина.
– Карнав, мы в Улье! – Сидниц не мог сдержать радость от того, что бесконечная метель за окном и ужасы ночи сменились приятными видами знакомых ему мест.
Гольм резким щелчком пальца выкинул дымящийся окурок в пролом крыши над своей головой. Затем встал, стряхнув с верхней одежды несколько снежинок.
– Игра началась, Алекмар издалека. Смотри, не оплошай.
+++
Пленникам поочерёдно освободили ноги от веревок и по одному вывели из снегохода. Последним Гольм вывел Алекмара, крепко держа юношу за локоть. Они спустились по выдвижным решётчатым ступенькам. Яркий свет несколько секунд застилал глаза юноши. После полумрака салона солнечное утро выглядело слишком ярко. Снег под ногами приятно хрустел, морозная ночь отступила недавно. Когда голубые глаза привыкли к свету, Алек принялся рассматривать всё вокруг себя. Окружал его просторный внутренний двор овальной формы. Пять впечатляющих статуй великих воинов древности стояли на больших каменных постаментах по периметру двора. Трое каменных порталов располагались в различных частях этой гостевой площади и открывали пути к иным частям города. Незатейливая резьба по камню украшала небольшие скамейки, расположенные по краям площади, ближе к статуям. Многие из увиденных юношей интерьеров двора, он видел впервые так близко. Сквозь мощные линзы полевого дальновизора всё казалось ему немного другим.
Связанных по рукам людей держали на прицеле с полдюжины солдат Улья. Скользящий булинь из прочной верёвки украшал шеи лиса и пса, другие концы их пут держали в руках два человека из стражи. Они были вооружены булавами и пневмофорсированными пистолетами. Винтовки в крепких руках прочих стражей были сняты с предохранителей, что недвусмысленно намекало на печальный исход для пленников в случае подозрительных или недозволенных действий с их стороны. Около дюжины представителей здешних сил правопорядка было так же расставлено по периметру площади.
Улей отличался свободой нравов, однако был известен и жёсткой дисциплиной в среде подданных, а также милитаристской внутренней организацией. Не смотря на внешнюю легкомысленность и повсеместную общественную разнузданность, люди внутри Улья всегда были готовы к войне. Слабые здесь просто не выживали. В этом был простой и такой непостижимый для других полисов рецепт военной машины Улья.
Утренняя погода баловала жителей полиса непродолжительным штилем и ярким солнцем. Многие из обитателей Улья покинули стены питейных заведений и таверн, продолжая распивать горячительные напитки уже на свежем воздухе. Кто-то просто курил трубку, сидя на скамейке. Некоторые шли с угрюмым видом по делам. Некоторые из жителей Улья просто пришли посмотреть на возвращение снегохода Выстрела Гольма. На гостевой площади постепенно становилось всё больше народу. Праздные зеваки сбивались в небольшие группы, постоянно обсуждая что-то и тыча пальцами то в пленников или наёмников, то в снегоход. Стоял небольшой гул, однако порядок на площади поддерживали сурово смотрящие на толпы зевак стражники.
Юноше не были интересны здешние обитатели или стража. Алекмар пересёкся взглядом с собратьями по несчастью. Верминаль и Призрак выглядели печальными, но крепились. Алек кивнул им. Эти двое были крепкой парочкой, в них юноша не сомневался ни секунды. Силы духа и смекалки им было не занимать. Переведя взгляд на лиса, Алек немного опешил. Хэмингуэй слегка вилял пушистым хвостом и озорно подмигнул юному пленнику. Юноша подмигнул в ответ, удивлённый внезапной бодростью духа пятнистого лиса. Один глаз Хэма был привычного карего оттенка, радужка другого глаза стала кроваво-красной. Похоже, старина Кармус тоже решил посмотреть на Улей, сместив часть сознания Хэма. Алек уже давно не видел замещения или смешения сознаний в симбиозе этих двух таких разных сущностей. Затем взор Алека перепрыгнул на рыжую девушку в длинной зелёной куртке.
Её глаза разного цвета (как и у Хэма теперь) встречали его голубизной чистого неба и светло-ореховым оттенком листвы на молодых деревцах в Кегрольском лесу. Даника была напугана. И это не удивляло Алекмара. Те лишения и испытания, через которые прошла эта юная беглянка, могли погрузить в депрессию кого угодно. Последние четыре года она была пленницей в Улье на положении чуть выше рабского. Даника посмотрела на юношу грустными глазами. Алек слегка улыбнулся ей и приосанился.
Девушка поняла его жесты так: нужно крепиться и не раскисать. Из её глаз исчезли тени отчаяния, которые терпеть не мог её таинственный новый спутник. Это была лишь догадка, ведь она не могла знать наверняка. Они с Алеком были слишком мало знакомы. В снегоходе он держался почти наравне с Гольмом Выстрелом, а это на моей памяти могли далеко не многие в Улье. Что-то в этом юноше внушает уверенность, что всё будет хорошо. Пока достаточно и этого. Матушка Элайза всегда учила, что крепкая вера сильнее оков. Так будем верить в лучшее, не смотря на странные видения, плен и предвкушение наказания за побег.
Алекмару хватило и этой искры веры в свои силы, которую он разглядел во взгляде Даники, чтобы успокоиться. Мало он встречал на своём жизненном пути достойных людей, но эта девушка действительно удивляла его. Чистота её помыслов и искреннее желание сделать мир вокруг себя чуточку лучше раздували и так немалое пламя внутри юноши, до размеров вспышки на солнце. Он действительно проникся этими людьми. Верминаль рассказывал о своей уже немногочисленной семье, о хранителях тайных знаний. Алекмар знал лишь самого старика, а его внучку только начал узнавать. Оба этих человека производили на юношу эффект костра в ночи. Каждый из них странным образом притягивал его к себе, заставляя держаться рядом и оберегать их. Рядом с ними хотелось быть. Рядом с ними хотелось ЖИТЬ. Первый раз Алекмар почувствовал это в глубокой пещере, когда первый раз в жизни увидел старика. С тех пор эта нить вела юношу, связывала его невидимыми узами обязательств перед этой семьёй. В этом Алек ощущал своё основное предназначение. Даже если ради них он будет опять убивать. У этой чёртовой планеты, похоже, не было на Алекмара иных планов. Убивать или быть убитым. Пока что удавалось, по крайней мере, оставаться в тени. Не привлекать внимания больших полисов было комфортно для Верминаля и его окружения. Скоро всё изменится не в лучшую сторону. Жизнь уже не будет прежней. Это известно точно.
Алекмар верил в судьбу. Уже не раз она удивляла юношу, а ещё больше удивлялся старик, который пристально наблюдал за юношей. Верминаль крайне редко говорил об этом с самим Алеком, однако юный боец умел читать эти чувства в потускневших от времени глазах дядюшки Верма. Так он в шутку называл своего спасителя и учителя. Звучало нелепо, но Хэма это забавляло, да и самого Алека, пожалуй, тоже.
Внезапно юноша ощутил несильное покалывание в затылке и лёгкое головокружение. Ощущения были похожи на последствия от укуса игольчатого селарка, малоприятного создания, похожего на белую летучую мышь с ядовитым жалом на хвосте. Это плотоядное животное, обитающее в пещерах и шахтах, умело бесшумно подлететь к жертве и ввести свой яд. Стоп. Верминаль иногда говорил о шинненолах. Искусство проникать в разум передавалось случайным образом из поколения в поколение одного рода, имеющего генетическую предрасположенность к нему. Ментальный дар.
Юноша немедленно закрыл глаза. Он сконцентрировался и заставил мрак вокруг него посветлеть. Бесконечное серое ничто окружало теперь юношу со всех сторон. Алекмар представил себе большой сундук. Юноша стоял рядом с ларем и смотрел на него. Все движения были заторможены, будто окружающий его воздух стал жидкостью. Его мутило, и конечности плохо слушались, пришлось порядком поднапрячься, чтобы забраться в большой деревянный ящик. Оказавшись в сундуке, Алекмар закрыл крышку, приняв сидячее положение. Внутри сундука тьма растворялась, стенки ларя становились прозрачными. Алекмар почувствовал себя немного легче, мысли прояснились. Юноша мог наблюдать за обстановкой из укрытия в относительной безопасности. Пару секунд ничего не происходило. Затем послышался звук, похожий на трепет полы платья или плаща на ветру. Покалывание в затылке и головокружение тут же прекратилось.
Юноша открыл глаза. Всё та же площадь. Зеваки смотрели на него и других пленников, иногда указывая пальцем или негромко смеясь. Кто бы ни пытался залезть в голову Алекмара, он отступил. Нехитрому приёму ментального сундука юношу научил Верминаль. Хорошо, что шинненол не знал, что парень владеет только этим трюком. Алек не был способен определить непрошеного гостя или дать ему отпор. Идти на крайние меры он сейчас не желал. Игра не стоила свеч. Так что, перед лицом неизвестного недоброжелателя, в следующий раз он мог оказаться полностью безоружным.
Пока Алекмар рассуждал о своей хрупкой ментальной обороне, к пленникам и остаткам отряда Выстрела быстро приближались несколько фигур. Статный мужчина с длинными усами и красным лицом шёл впереди всех. Глаза его горели гневом. Взор его был обращён на Выстрела Укатомба. Гольма же, похоже, этот факт вообще не трогал. Карнав умиротворённо крутил в зубах спичку и неторопливо лепил снежок, катая снег в своих узловатых ладонях покрытых тонкими перчатками стрелка.
+++
Группа из трёх человек приблизилась к наёмникам и их пленным. Первый из троицы был краснолицый великан в боевом облачении. Ростом за два метра и широкоплечий, он подошёл к Гольму вплотную и угрожающе навис над ним. К его поясу был пристёгнут внушительных размеров длинный меч, который великан придерживал левой рукой при ходьбе. Второй незнакомец был высок и одет как дворянин. Этот остановился чуть поодаль от наёмников и замер, его лицо скрывал капюшон. Третьей в группе оказалась почтенных лет дама в облачении сестёр Азеранны. Она без промедления засеменила к Данике. Девушка просияла, явно узнав гостью, и тут же бросилась в её объятия.
– Даника, девочка моя! Пресвятая Миродева, что же эти дикари с тобой делали?
Сестра Элайза потянулась было к кляпу на лице девушки, как Войч тут же нацелил на старую монахиню винтовку и медленно замотал головой. Матушка взглянула на наёмника, затем на его карнава. Гольм пересёкся глазами с сестрой Элайзой и свистнул Войчу. Короткий кивок внезапно нахмурившегося карнава заставил наёмника опустить оружие и отойти. Пожилая дама одобрительно улыбнулась Гольму, тот лишь коротко кивнул ей в ответ.
– Я в порядке, матушка. Меня оберегали друзья и моя вера в добро, – прошептала девушка, как только наставница сняла с неё кляп.
– Хвала небесам. Я вся как на иголках. Ждала тебя, дитя моё, – голос матушки на секунду дрогнул, но она усилием воли сделала его опять ровным. – Записка из твоей комнаты, она при тебе?
Руки матушки и юной пленницы соединились. Лист бумаги, сложенный в несколько раз Даникой, аккуратно перекочевал в тёплую ладонь наставницы. Монахиня закрыла глаза и обняла девушку. Затем Элайза поцеловала её в лоб и прошептала напутствие.
– Крепись, дитя. Свет моей любви и веры обязательно заставит мрак отступить. Я похлопочу за тебя перед Аделарой, матушкой-настоятельницей. Сестринство Азеранны не бросит тебя в такой тревожный час. Веруй в лучшее, дитя.
С этими словами монахиня удалилась прочь, не в силах более смотреть на пленников. Даника с грустью в глазах провожала её фигуру взглядом. Остальные пленные наблюдали за этой трогательной встречей монахини и девушки. Верминаль одобрительно и тепло посмотрел на внучку. Даника слегка улыбнулась ему в ответ.
Тем временем Гольм выслушивал критику со стороны начальника стражи.
– Какого хрена вы, остолопы, вывалились из покорёженного транспорта прямо на гостевой площади? Приказал бы своим людям сразу палить в небо из всех стволов, а то вдруг вас кто-то ещё не заметил. Неужели нельзя придерживаться заранее оговорённой процедуры передачи пленных? – усатое лицо раздражённого капитана стражи становилось ещё краснее прежнего.
– Видите ли, капитан Фарсот, в пути у моего немногочисленного отряда возникли трудности и нас серьёзно потрепало. Я решил не медлить, а сразу отпустить своих людей.
– Что ты такое городишь, Укатомб? Какая мне хрен разница устали твои люди или нет?
– Кажется, вы меня не совсем поняли, уважаемый капитан. Я говорю не про усталость, а про ОХРЕНИТЕЛЬНУЮ НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬ!
– Что? – на красном лице капитана Фарсота повисло недоумение.
Гольм обернулся к своим людям и командирским голосом начал отчитывать своих подчинённых.
– Сидниц! Войч! Две бездарности! Пользы от вас не больше, чем от двух болванчиков для отработки ударов. Вы более не числитесь в отряде Выстрела. Жду вас к себе в полдень за расчётом. После этого я не желаю более видеть ни одного из вас. Вольно, разойтись!
Толпа загудела, кто-то смеялся, кто-то удивлённо разводил руками. Народ был немного озадачен, хотя выходки Гольма не были редкостью, а о его изменчивом характере в Улье знали многие. Наёмники отряда Выстрела растерянно переглянулись, опустили оружие и медленно пошли прочь. Униженные и оскорблённые они шли в сторону ближайшей таверны.
Войч корил себя за трусость, что не позволил высказать всё накипевшее Гольму прямо там, на площади. Сидниц был огорчён увольнением, но испытывал странную лёгкость, будто с его плеч упал немалый груз. Погружённые в эти мысли они тихо удалялись от площади, от пленников и потрёпанного снегохода, от своего бывшего карнава и ужасов ночного переезда. Снег негромко хрустел под подошвами их сапог. Добрая порция хорошей выпивки не помешала бы каждому из них. К счастью этих двоих, Улей никогда не испытывал дефицита в горячительных напитках.
+++
Капитан Фарсот приказал немедленно доставить пленников во дворец. Бросив гневный взгляд на Выстрела, капитан сделал жест головой, чтобы карнав шёл вместе с ними. Гольм кивнул в ответ, но следовать за капитаном не торопился. Вместо этого, он подозвал одного из стражников. Протянув ему мешочек с монетами, Выстрел пояснил, чтобы тот отогнал вездеход к кладбищу Улья и распорядился похоронить мёртвых, что лежали в прицепе. Стражник колебался пару секунд, смотря вслед удаляющемуся от них капитану, затем сунул звонкий мешочек в карман и полез в кабину изрядно потрёпанного вездехода.
Гольм направился за пленниками, их слегка бряцающей бронёй свитой из стражи и одного неизвестного ему молчаливого гражданского, явно придворного. Конвоирование пленных не заняло много времени. От гостевой площади к дворцу Повелителя вела широкая улица. Всюду конвой сопровождали удивлённые и интересующиеся лица уличных торговцев, случайных прохожих и завсегдатаев подворотен, которые выползали из всех углов, чтобы посмотреть на пленных. Широкая людная улица незаметно перешла в почти безжизненные аллеи Сигинского парка, который окружал дворец. Пройдя аллеей мимо полуразрушенных статуй героев древности, конвой дошёл до обширной крытой террасы. Снега здесь не было, рабы прибирались здесь постоянно. На террасе конвой встретил невысокий лысеющий человек с серьёзным выражением лица и весьма кустистыми седыми бровями. Этот завёрнутый в серый плащ угрюмый мужчина был мастером Керджином Пасмурным орлом, главой Чёрных мечей, личной охраны Повелителя. Укатомб тут же узнал его. Этот неприметный мужичок слыл лучшим стрелком в Улье, но Гольм, конечно, имел на этот счёт своё мнение.