Небесную машину вращало и трясло. Красные индикаторы на основной панели управления постоянно и часто мигали, извещая пилота о неисправности сразу нескольких систем. Верминаль выругался и резким движением отстегнул ремни безопасности от сидения. Затем туже намотал пушистый шарф вокруг шеи и выпрыгнул из кабины ровно в тот момент, когда до столкновения с заснеженной твердью оставалась лишь пара секунд.
Геликоптер упал в снег со скрежетом гнущегося металла, лопасти взбивали сугробы несколько секунд. Чуть позже по окрестностям прокатился громкий хлопок, и настала тишина. Сердце механического зверя перестало биться. Стальную птицу подстрелили, и она нашла свой последний приют в снегах посреди Великих равнин.
Верминаль выбрался из сугроба так быстро, как только смог. Его приземление не было таким жёстким, как он предполагал, но и не таким мягким, как надеялся. Едва он удалил снег, налипший на защитные очки, как перед ним возник мутный тёмный силуэт, который опасно приближался прямо к нему на большой скорости. Рука Верминаля дёрнулась к самострелу на бедре, но его там не оказалось. Знакомый лай заставил старика оторвать взор от сугроба. Стремительно приближающимся силуэтом оказался не враг. Призрак! Верный пёс тут же нырнул в сугроб и достал оттуда самострел. Старик улыбнулся чёрному псу.
– Ещё повоюем, а?
– Гав!
Призрак передал хозяину жестами: «Нужно уходить».
– Поздно, дружок. Они уже тут.
К старику и собаке уже приближались три фигуры, каждая была окрашена с левой стороны в жёлто-оранжевый цвет уходящего за горизонт солнца. Они шли друг за другом, как звенья одной цепи. Широкоплечий гигант с огромным молотом и ростовым металлическим щитом шагал впереди. Вторым шёл человек в белом камуфляже, он прищёлкивал магазин к пневмовинтовке в руках, за спиной у него висела ещё одна винтовка. Замыкал шествие высокий человек с боевым мехокопьём, он выглядел ловким и уверенным.
Верминаль прикинул варианты действия в данной ситуации. Посмотрел на пса.
– Тебе ещё не поздно уйти. Им нужен я и мои вещи.
Призрак показал: «Нет».
– Ясно, я так и думал. Из твоего «10» я уяснил, что ты успел спрятать кристалл. Молодец. А эти наёмники переговоров не ведут, у них пневмовинтовка с транквилизатором, до этого стреляли из боевой винтовки, значит, будут брать живьём. Выстроятся в цепь, чтобы я не пристрелил никого. Обойди их справа, я пойду слева. По возможности нейтрализуй стрелка, он второй в цепи, берегись копья. Дальше по ситуации.
– Гав!
– Ну, удачи нам обоим, дружок!
Старик начал обходной манёвр слева цепи наёмников, пёс оббегал построение врага справа. Первый наёмник скрылся за большим металлическим щитом с прозрачной бойницей. Остальные скрылись за спиной щитоносца. Верминаль занял такую позицию, что солнце светило ему в спину, а солдатам Улья в лицо. Стрелок показался на долю секунды из-за щита и выстрелил. Дротик запутался в пушистом шарфе старика. Верминаль искал подходящий момент, тяжело присел на одно колено. Наёмники медленно приближались, снег под их сапогами зловеще хрустел. Старик задержал дыхание и хорошенько прицелился.
Призрак внезапно ворвался в строй врага. Ловко увернувшись от летящего ему наперерез лезвия копья, чёрный пёс исполнил свой коронный приём. Превозмогая боль и усталость, Призрак с разбега прыгнул на стрелка. Все четыре широкие лапы пса ударили наёмника в спину, заставив его потерять равновесие и навалиться на щитоносца. Большой наёмник дрогнул от неожиданности и немного наклонил щит. Верминаль успел произвести два прицельных выстрела. Первый отравленный дротик отскочил от щита и утонул в левом рукаве плотной куртки наёмника, чуть выше локтевого сустава. Второй дротик без особого труда пробил мощную неприкрытую шею щитоносца. Щит, тем временем, вернулся в положение, препятствующее прицельному огню старика по противнику. В глазах у Призрака всё озарила яркая вспышка и окружающая действительность начала расплываться, как краска в воде. Копейщик ударил пса по голове плашмя лезвием своего копья. Стрелок спихнул с себя большого чёрного пса в снег и встал. Призрак мог видеть, как копейщик прижимал его к сугробу рукоятью своего оружия. Щитоносец уронил в сугроб молот, но щит держал ровно и крепко. Стрелок быстро выглянул из-за щита слева, затем справа, произведя один выстрел. Затем он повернулся к Призраку и выстрелил. Под левой передней лапой дротик больно ужалил пса.
Наёмники разорвали строй. Призрака мутило. Он лежал на снегу, не в силах пошевелиться. Последнее, что он увидел, был хозяин. Верминаль упал в снег в десяти метрах от него. Пушистый зелёный шарф старика на секунду взмыл над ним, затем тоже устремился вниз. Уже не видел, но услышал пёс тяжелое падение на снег массивного тела щитоносца. Одной фигурой врага на игральной доске стало меньше. Этот день был слишком долгим для всех.
Призрак вернулся из мысленного путешествия по волнам воспоминаний. Значит, кристалл в тайнике. Вряд ли наёмники прочесывали целый квадратный километр местности ради его поисков. Пёс приоткрыл один глаз. В скудном свете электрической лампочки были видны остальные пленники. Верминаль лежал связанным недалеко от чёрного пса. За стеклом овального окошка вездехода было темно и снежно. Едем всю ночь. До Улья где-то полдня пути, но при такой погоде путешествие немного затянется. Главное все живы. Пока что и этого достаточно. Осталось дождаться пробуждения остальных.
+++
[…Сюда…]
[…Ближе…]
[…ОН здесь, совсем рядом…]
[…ПОЙМААААЙ И УБЕЕЕЕЙ ЕГО!]
Из пересохшего горла Алекмара вырвался долгий мучительный стон. Затем юноша резко открыл глаза. В голове ещё звучал хриплый мерзкий голос, отдаваясь эхом от стенок черепной коробки, словно отражаясь от поверхностей массивных каменных сводов глубокой пещеры. Мозаика перед взором юноши потихоньку начала складываться в чёткую картинку окружающей его действительности.
Тусклый свет единственной электрической лампочки в салоне снегохода показался ему слишком ярким. И первое, что увидел Алекмар в этом свете, было чёрной фигурой с уродливыми нескладными руками и ногами. Голову существа венчали небольшие слегка изогнутые рога. Свет лампочки создавал ореол или нимб над головой страшной фигуры. Сам силуэт будто состоял из мрака и имел насыщенный тёмный оттенок. Лишь горящие алым светом глаза выделялись на фоне этого одноцветного (лишённого света) существа. Глаза пылали злобой и смотрели прямо на Алека. Костлявая чёрная рука устремилась вверх и указала длинным перстом, заканчивающимся острым когтем, на юношу. Алекмар внимательно смотрел на страшное существо, не в силах моргнуть или отвести взор. Внезапно зловещая фигура растворилась как дымка, а её место под лампочкой занял наёмник из отряда Выстрела.
– Проснулся, сопляк? Сиди спокойно и не шуми. В противном случае придётся познакомить тебя с Вертелом. Чёрная псина вон до сих пор в отрубе после их короткой и очень вежливой беседы.
Наёмник поднял руку со сложенным телескопическим мехокопьём, демонстрируя его пленнику. Затем он указал пальцем в угол салона, где лежал чёрный пёс. Юноша резко взглянул в ту сторону, потом коротко кивнул наёмнику и покорно опустил глаза. Копейщик, похоже, удовлетворённый непродолжительной беседой с юношей, вернулся на своё насиженное место в дальнем углу салона.
Алекмар успел заметить, что Призрак бодрствует, просто не подаёт виду. Юноша нередко видел его спящим или просто отдыхающим. Сейчас пёс точно не был расслаблен. Это был, без сомнений самый одарённый пёс, что встречался юноше за всю его жизнь. Хэмингуэй был лучшим другом Алека, но это был иной случай. Неуместно было сравнивать Хэма и Призрака, так как природа их способностей очень разнилась. Одного понимания, что он не единственный из пленников, кто пришёл в себя, было достаточно для поднятия боевого духа юноши.
За окном метель, темно. Ночь. Есть время подумать о надвигающейся угрозе. Алекмар чувствовал нарастающую тревогу. Это чувство никогда не предвещало ничего хорошего. Всегда предвещало беду. У беды даже было название.
Тёмный слуга. Давно покинувший этот мир хозяин приказал ищейке идти по следу своего убийцы. Печальная ирония слишком лёгкой победы над могущественным противником. Вечный крест для юноши, который сильно хотел жить. Просто хотел выжить…
За чередой мыслей из своего прошлого и настоящего, Алекмар не сумел вовремя заметить приближения Гольма. Лидер наёмников легко ступал по старому ковру, застилавшему пол салона вездехода. Шаг его был бесшумен и быстр. Стрелок подошёл к связанному пленнику и присел рядом с ним на ковёр.
– Рад вновь видеть тебя в сознании, Алекмар издалека, – без тени иронии произнёс стрелок.
Пока главный наёмник в отряде произносил слова приветствия, его руки, как бы сами собой, проверили узлы на руках и ногах пленника. Юноша поднял слегка припухшие глаза на Гольма. Лицо наёмника было приветливым, будто они снова мило беседовали на опушке у припорошенных снегом руин на закате ушедшего дня.
– Гольм из Улья, приветствую тебя. Как твоя рука? – голос Алекмара был сиплым.
– О, спасибо, что спросил. Болит, но не сильно. А ты, я смотрю, вроде бодрее стал. Удалось выспаться?
Гольм протянул юноше открытую флягу с водой. Алекмар быстро понюхал горлышко и тут же припал к ней на пару секунд. Затем довольно крякнув, с лёгкой улыбкой кивнул Гольму и отдал фляжку обратно наёмнику.
– Не особо. Кошмары, знаешь ли. С ними не забалуешь, – печально улыбнулся юноше.
– Я думал у милосердных воинов мало кошмаров. Разве нет? – слегка удивился наёмник.
– К сожалению, у них кошмаров, наверно, даже больше. Зависит от склада характера и принятия самого факта смертей, видимо. С другой стороны, я никого особо не спрашивал про их кошмары. Так что, тема для обсуждения богатая.
Гольм извлёк из-за пояса нож и аккуратно повертел им перед юным пленником. Зрачки Алекмара на мгновение расширились, он тут же опустил глаза. Тут юноша осознал, что его пояса с различными удобными приспособлениями и оружием на нём нет. Его сняли наёмники. Чёрт!
– Зачем же ты носишь с собой этот нож? Ведь добыт он был в бою, как ты утверждал. Разве не напоминает он убитого тобой воина? Того, кому принадлежало это оружие?
– Напоминает, конечно. Это печальные, но хорошие воспоминания. Он сам отдал мне его перед смертью. Великий был воин и человек. Даже тёмные силы не смогли сломить его волю.
– И как звали того воина? – вопросительно поднял одну бровь карнав.
– Хасив из Эзельтонга, – отчётливо произнёс юноша.
Гольм сжал рукоять ножа. Его взгляд похолодел. Он пристально смотрел на собеседника, пытаясь разглядеть что-то в пучине его голубых глаз. Через несколько секунд карнав продолжил диалог, тщательно выбирая слова. Он уже не старался играть спокойствие, увидев, что собеседник его раскрыл. Карнав лишь пытался не вспылить от нетерпения выяснить истину и предательски захлестнувших его эмоций.
– Это не возможно. Хасив умер от моей руки. Восемь лет назад на Арене Улья, я лично убил его выстрелом в голову.
– Я верю тебе. Я сам два дня оплакивал своего учителя и друга после его кончины на Арене.
– Что ты такое несёшь?
– Тот, кто на третью ночь пришёл ко мне в рабскую палатку глубоко под Ульем уже не был Хасивом. Это был оживлённый по чьей-то извращённой воле труп с простреленной головой. Он держал в руке этот нож и попросил прервать его муки. Однако в последний миг разум в его реанимированном теле помутился и Хасив напал на меня. Тогда я пронзил сердце живого мертвеца. Его бледные губы скривились в пугающем подобии улыбки. На ладони мертвеца было вырезано имя. Тот, кто оживил Хасива, хотел, чтобы тот убил этим ножом одного человека. Я не знал кто это до вчерашнего дня.
– Что было вырезано на ладони? – Гольм придвинулся прямо к юноше. Их лица разделяли лишь несколько сантиметров.
– «БМОТАКУ». Вечером ты представился, и я сразу понял, что имелось в виду «Укатомб».
Гольм опустил глаза. Так вот, что означал этот разочарованный взгляд Повелителя тогда на Арене. Подлецы, не могли сами запачкать руки. Понадобилось терзать плоть достойно павшего воина. А вдруг это просто выдумки щенка, который хочет убежать из плена и мастерски сеет зёрна сомнений в душе опытного наёмника? Но откуда он знает о Хасиве и владеет особым броском ножа? Этот мальчишка просто ларец с тайнами. Нужно всё выяснить до прибытия в Улей.
Алекмар наблюдал за Гольмом и одновременно прислушивался к своим чувствам. Ноги и руки ныли от верёвок, задница затекла от долгого сидения на полу, хотелось в туалет. Все физические неудобства сами собой отошли на второй план. Тревога Алекмара постепенно нарастала, как лёгкая дрожь земли перерастает в разрушительное землетрясение. Всё внутри юноши будто гудело, хотелось вскочить на ноги и побежать куда-нибудь. Без разницы куда. Лишь бы подальше ОТСЮДА.
– Ты сейчас же всё мне расскажешь о себе, о вашей странной компашке, о Хасиве. Всё! Понял меня, Алекмар издалека?
Карнав замолчал, быстро поняв, что юноша смотрит на него странно и даже тревожно не из-за его резкой и громкой речи. Что-то было не так с его глазами, впервые он увидел в них страх. Страх, которого не было и в помине, даже, когда пацан глядел прямо в дуло его Беркута. От этого и Гольму стало не по себе. Наёмник быстро вскочил на ноги и убрал нож назад за пояс. Он стоял перед этим странным юношей, лишь гадая, что творится в переплетениях извилин его не по годам развитого мозга.
– Я лишь хотел сказать, что я не враг тебе. Никто из нас. Твои враги там, в Улье. И РЯДОМ С НАМИ. В ночи, в метели.
– Что ты городишь? Тут нам никто не страшен. Мы в двух часах езды от дома.
– Доставайте оружие и готовьтесь. Такого врага вы ещё не встречали…
Гольм вопросительно посмотрел на нёсшего какую-то чушь паренька. И уже хотел вспомнить все крепкие выражения, которые только знал, как его тонкий слух уловил посторонние звуки за бортом снегохода. Что-то скреблось и царапало поверхность металлической крыши под брезентом.
Карнав замер и прислушался. Мгновенно кобура на бедре наёмника расстегнулась. Беркут послушно прыгнул в руку Гольма. Бейрек насторожился и привстал со своего насиженного места, держа Вертел на изготовке.
Тут же металл над головой карнава с диким скрежетом разорвался, словно лист бумаги. Единственная лампочка в салоне погасла. Метель ворвалась во внутренности машины. Сама ночь проникла внутрь.
+++
Войч проснулся от сильного грохота. В салоне было темно, дул ледяной ветер, хлопья снега летели и падали на пол снегохода, оставляя маленькие мокрые пятна на старом ковре. В кабине горел свет, Сидниц то и дело оглядывался, озабоченно смотря в сумрак салона. Связист принял сидячее положение на кровати. Свесив ноги на пол, он потёр глаза кулаками и громко зевнул.
– Эй, Сидниц, что за херня тут творится? Кто открыл окно? Дует же.
Голос карнава из темноты салона быстро привёл наёмника в чувства. Шёпот Гольма заставил волосы на голове Войча слабо зашевелиться. Сон связиста тут же лопнул, словно мыльный пузырь, обнажив неприятные реалии его внезапного пробуждения.
– Войч, тихо, мать твою. Тревога. Оружие в руки! Защищать кабину! Передай Сидницу не сбавлять ход.
Войч передал приказ карнава водителю и взял в руки винтовку. Поспешно наёмник занял оборонительную позицию в задней части кабины. Только теперь связист отряда Выстрела увидел причину своего пробуждения. В крыше снегохода прямо над салоном зияла рваная дыра, полуметрового диаметра. Искорёженный металл свисал с потолка, изгибаясь под разными углами. Зрелище было необычное. Дикие звери никогда не забирались на крышу снегохода. Они иногда атаковали движущийся транспорт наёмников, но всегда выбирали целью толстые борта или армированные колёса-полозья. Крыша транспорта, как и стенки бортов, имела большой запас прочности. Чтобы что-то дикое пробило в корпусе дыру? Войч сомневался, что животное было способно на подобное. Все остальные внутри снегохода, скорее всего, были с ним в этом согласны.
Гольм и Бейрек заняли тактически выгодные позиции по разным бортам снегохода. Оба наёмника держали под пристальным наблюдением пролом в крыше. Один уверенно держал пистолет, второй сжимал копьё. Пленники находились на полу в задней части салона, тут не было никаких движений. Уже с минуту все хранили гробовое молчание, напряжение в воздухе можно было физически ощутить.
– Что это за хрень, карнав? – шёпот Бейрека слегка выделялся на фоне шума ветра.
– Без понятия, боец. Я быстро проверю, прикрой меня.
Лезвие копья угрожающе близко придвинулось к пролому. Карнав медленно прошёл на центр салона, постоянно держа на мушке дыру в потолке. Внезапно Гольм заметил что-то в проломе. Прозвучало два выстрела. Слегка дезориентированный звуками пистолетных выстрелов, Алекмар увидел силуэт карнава в тусклом свете лампы, что освещала кабину. Гольм быстро упал спиной на ковёр, уклонившись от резкого удара длинной когтистой лапы. Карнав поражал своей скоростью. Он успел произвести ещё два выстрела. Бейрек оперативно среагировал и проткнул тёмную лапу, внезапно показавшуюся из пролома. Лезвие прошло уродливую конечность насквозь. Опытный копейщик, немного повернув лезвие, продолжал держать опасную часть тела неизвестного ему существа, не давая втянуть её назад.
– Держи эту суку, Бейрек! – Гольм отполз на спине к спальным местам и резко поднялся.
Отработанным бесчисленное количество раз движением, карнав вскинул Беркута и выстрелил три раза. Пугающего вида окровавленная конечность с мерзким чавканьем отделилась от плоти монстра и упала на старый ковёр. С крыши снегохода раздался жуткий, непохожий ни на что известное наёмникам, рёв раненого существа и скрежет металла.
– Не на тот транспорт напал, уродец! Будешь знать как..
Раздался резкий металлический звук и лёгкий хруст. Речь Бейрека резко оборвалась на полуслове. Длинная когтистая лапа свисала из второго пролома в крыше и теперь сжимала голову копейщика мёртвой хваткой. Изогнутые чёрные когти впились в виски и затылок наёмника. В широко раскрытых глазах читался дикий страх и просьба о помощи. Хруст кости черепной коробки внезапно выключил всё разумное, что было во взгляде копейщика.
Гольм быстро сменил магазин и снова произвёл три выстрела. Длинная конечность отпустила голову Бейрека и стремительно исчезла в проломе. Тело наёмника безвольно упало на пол, прямо на отрубленную конечность неизвестного существа. Словно тряпичная кукла распластался на ковре бездыханный боец отряда Выстрела. Коротко звякнуло лезвие копья, испачканное в чёрной крови ночной твари. Гольм потерял контроль на пару секунд. Он лишь упал на колени и уставился на труп. Карнав смотрел на мёртвое тело своего товарища и не желал шевелиться ещё несколько секунд.
– Тварь пришла за мной! Дай нож, я смогу выманить его, а ты стреляй по глазам, – юный голос прозвучал откуда-то издалека.
Стрелок непонимающим взглядом посмотрел на юношу. Алек понял, что разум карнава сейчас нуждается в ментальной пощёчине. Нужно было действовать. Наёмники оказались не готовы к этой битве.
– Ну же, Гольм! Ты же не хочешь, чтобы мы все погибли в этом снегоходе? Действуй, карнав! Живи и дари жизнь другим!
[ЖИВИ И ДАРИ ЖИЗНЬ ДРУГИМ]
Эта фраза неожиданно всплыла из самого глубокого омута памяти Гольма, чтобы ударить его разрядом молнии прямо в парализованный внешними раздражителями головной мозг. От кого он слышал эти слова в прошлом? Как эта фраза так долго скрывалась от сознания наёмника под слоями ненужных, но отпечатанных в памяти вещей? Потом! Всё потом. Сейчас нужно действовать. Время жить и дарить жизнь другим!
Гольм, повинуясь неизвестным ему силам, достал нож и бросил его через весь салон нуждавшемуся в нём юношу. Алекмар ловким движением поймал нож за рукоять и начал срезать с себя путы.
– Что ты делаешь, карнав? Рехнулся? Он же пленник! Нельзя отпускать его, – Войч забыл о субординации и просто лопотал всё, что думал его испуганный мозг.
– Заткнись и сиди смирно! Тварь может слышать нас и лапы у неё длинные. Видел, как погиб Бейрек? Мы с мальцом остановим это чудище. Ты следи за сохранностью двигателя и Сидница. Выполняй!
Юноша сбросил разрезанные верёвки с рук и ног. Несколько секунд и он уже был на другом конце салона. Онемевший зад и затёкшие ноги немного сковывали движения, но, в целом, Алекмар остался доволен проверкой своего исцелённого за несколько часов сна тела. Теперь он оказался на полу рядом с удивлённо смотрящим на него Гольмом.
– Ты же был подстрелен. Как ты вылечился? – стрелка поразила плавность движений юноши.
– Я быстро исцеляюсь, – Алек указал пальцем на крышу, – он ещё быстрее. Так что не медли и стреляй по глазам. Это наш единственный шанс.
Проверка пистолета заняла ровно секунду. Опытный стрелок изменился во взгляде. Алекмар видел в его серых глазах решимость отомстить за смерть товарища. Это всегда было хорошей мотивацией на поле брани. Гольм тоже знал это. Юноша и стрелок переглянулись. Алек протянул нож наёмнику рукоятью вперёд. Тот удивлённо посмотрел сначала на нож, затем на юношу.
– Доверяю тебе мою жизнь, Гольм из Улья. Не промахнись.
Карнав быстро взял нож из рук своего пленника и слегка улыбнулся.
– Тебе повезло, парень. Я никогда не промахиваюсь.
Юноша встал и пошёл к центру салона. На ходу он укусил себя за палец и кровью начал рисовать у себя на лбу какой-то знак. Продолжалось это несколько секунд, затем юноша замер и развёл руки в стороны.
– Ашшалай тинархи васудра Горатх!
После этих таинственных слов, которые юноша прокричал нараспев, шум на крыше стал громче. Алекмар отступил на один шаг и слегка присел, перенеся свой вес на одну ногу. С оглушительным скрежетом крыша снегохода проломилась. Два пролома соединились, пропуская внутрь салона омерзительное создание тёмно-серого цвета. На месте отстреленной правой лапы уже торчал зародыш новой, скрюченной внутри полупрозрачной плёнки амниотического мешка. Чудище превышало ростом рослого человека и имело две пары заострённых ушей. Безволосую голову венчали небольшие изогнутые рога. Абсолютно чёрные глаза, со странным извращённым желанием смотрели на юношу. Алекмар резко отпрыгнул назад, в сторону Гольма. Едва ускользнув от смертельных объятий жуткой худощавой твари, юноша запустил своё тело в полёт, перегруппировываясь в воздухе.
Подстрелить тварь и не задеть при этом пацана, да ещё в условиях ограниченной и слабой видимости, было задачей непосильно сложной для любого стрелка. Однако Гольм был другим. Он чувствовал именно сейчас свою избранность и всесильность. И те чувства, что бдительный воин обычно душил в зародыше ради объективной оценки и сопоставления своих возможностей с вероятностью успешного их применения, Гольм сейчас направил на уничтожение этой твари. Он был здесь дирижёром жизни и смерти. В его руках находились нити судеб. Ни больше и ни меньше. Карнав прицелился и произвёл три выстрела.
[ДАРИ ЖИЗНЬ]
Все пули пролетели в нескольких сантиметрах от головы и рук Алекмара, уклоняющегося от когтей чудища. Одна пуля прошла сквозь капюшон юноши, оставив неровное отверстие на ткани куртки. Тварь мгновенно лишилась обоих чёрных глаз. Третья пуля вошла в раскрывающуюся алую пасть, пролетела между двух острых клыков первого ряда, прошила насквозь бардовый язык и утонула в черепной коробке жуткого существа.
Алекмар сгруппировался и приземлился в нескольких шагах от упавшего на ковёр тела когтистого создания. Чёрная кровь залила пол салона, пропитывая старый зелёный ковёр и распространяя едкий неприятный запах.
– Чтоб я сдох! – Войч выпалил три слова, даже не понимая, что произносит их вслух.
– Только не сегодня, боец.
Гольм не обернулся, обращаясь к изумлённому связисту. Всё это время карнав не отводил глаз от не перестающего его удивлять юноши. Алекмар же повернулся к поверженному противнику. Юноша смотрел на то как, выделяя много серого дыма, быстро разлагается туловище ночной твари, напавшей на снегоход отряда наёмников. Затем юноша повернулся к карнаву и опустил голову.
– В этот раз мы одолели врага. Ты хороший воин и лидер, Гольм из Улья.
– Да. Но откуда ты знал столько об этой твари?
– Я убивал его прежде. Пару раз. Но тёмный слуга всегда возвращается по воле своего хозяина.
– Да кто же ты такой, парень?
– Я сложный человек. И хотел бы быть проще, но уже поздно. А теперь лучше свяжи меня опять, да потуже.
– Нам всё же придётся с тобой серьёзно поговорить. У меня много вопросов, на которые я ДОЛЖЕН получить ответы, – Гольм театрально медленно взвёл курок Беркута и направил ствол на связанного просыпающегося лиса.
– Хорошо, твоя просьба будет удовлетворена. Как я уже говорил, здесь у тебя нет врагов. Убери оружие.
В кабине вездехода Сидниц тихо читал себе под нос молитву Миродеве. Этот ночной переезд он точно будет помнить до конца своих дней. Сверяясь с приборами, наёмник продолжал прокладывать дорогу через бесконечные сугробы и метель. Оказаться в Улье, в безопасности его стен и уютном тепле одной из его таверн. Никогда ещё желание вернуться домой не было так сильно для простого наёмника. Увидев смерть своих товарищей за последние сутки, Сидниц внезапно для себя осознал, как же он жаждет жить. Эта ночь научила их всех ценить жизнь.
+++
Старшая сестра Элайза, заместитель матушки-настоятельницы сестринства Азеранны в Улье, сидела на табурете у специального медицинского стола, переделанного и оборудованного под нужды госпиталя, и штопала руку худощавого наёмника. В свете масляной лампы, стоящей на столе, можно было разглядеть нехитрое убранство одной из палат медицинского учреждения Улья. За окном была метель и ночь.
Резкие черты лица монахини давно скрылись под грузом прожитых лет, а обилие морщинок в уголках глаз выдавали её весёлый нрав. В таком месте, как Улей, умение улыбаться дорого ценилось многими. Необычайно ловкие и быстрые для её почтенного возраста руки, старательно затягивали аккуратные стежки на предплечье её пьяного пациента. Наёмник спокойно наблюдал за процедурой и попеременно смотрел то на монахиню, то на свою раненую конечность, то на глиняную бутылку, стоявшую рядом с ним на медицинском столе.
– Ну что там, матушка? Долго ещё? Мне бы отыграть комнату в «Хмельном гроте». В кости сегодня совсем не фартит. Ещё и этот придурок со своими долгами полез. Объяснил же ему, что денег нет, а моя подружка ни за что с ним не ляжет. Только через мой труп. Народ пошёл совсем отчаянный. Прыгнул на меня с осколком бутылки. Пришлось его успокоить ножичком. Миродева мне свидетель, я дурного не хотел. Сработали рефлексы.
Худой наёмник осенил себя знаком Миродевы, шумно шмыгнул носом, провёл рукой по двухдневной щетине и приложился к бутылке, смачно крякнув после этого. Сестра Элайза на секунду остановила свои руки, взглянула на наёмника холодным отстранённым взглядом поверх стёкол очков, которые покоились на самом кончике её носа.
– Ещё пару минут, сын мой, и мы закончим. Сможешь опять играть и защищать честь любимых. Люди действительно стали отчаяннее. Всё это от напряжённых отношений с другими полисами. Лишь на мудрость нашего правителя уповаю я в столь тревожный час. С каждым днём всё больше людей оказываются в этих стенах. Спаси нас всех Владычица Небесная.
Монахиня вернулась к раненой руке наёмника, а тот улыбнулся ей и поднял бутылку над головой.
– Пью за вас, матушка. Доброта спасёт это гнилое место.
Мужчина сделал пару шумных глотков из пыльной глиняной бутылки. Затем он тяжело выдохнул и прокашлялся.
– Тише, сын мой. Ты же не желаешь, чтобы я тебя к твоей же рубашке пришила? Ещё немного, вот так. Готово.
Сестра Элайза обрезала нить шва острым ножом, поднялась и пошла к рукомойнику в дальний конец палаты. Наёмник осмотрел зашитую рану на руке, удовлетворённо кивнул и отхлебнул из бутылки.
– Благодарю тебя, матушка Элайза. Не дала неудачнику истечь кровью. Я – Куртен Солёный сухарь, меня все знают в Кривом роге, любого спроси. Жаль не могу тебе заплатить за твою доброту. Если что-то понадобится, матушка, смело обращайся. Помогу чем смогу, слово даю.
– Ступай, сын мой. Верь в добро, и оно обязательно поверит в тебя. Да прибудет…
Внезапно монахиня пошатнулась, едва не упав, однако вовремя оперлась о медицинский стол, к которому успела подойти. Куртен поставил бутылку на стол и подошёл придержать пожилую женщину.
– Всё в порядке? Ты когда в последний раз спала, матушка?
– Я в норме. Ступай, сын мой. Просто возраст даёт о себе знать.
Она улыбнулась наёмнику. Тот лишь коротко кивнул, забрал бутылку и быстро исчез за дверью палаты. Сестра Элайза присела на табурет у медицинского стола и потушила масляную лампу. В палате стало совсем темно. Монахиня осенила себя знаком Миродевы и произнесла пару слов тихо, почти неслышно, глядя в запорошенное снегом окно палаты.
– Девочка моя, ты снова рядом…
+++
Даника медленно открыла глаза. Длинные рыжие ресницы словно были из магнитного камня, они будто притягивались друг к другу. Девушке потребовалось собрать все свои силы, чтобы отбросить пелену неестественно глубокого сна. Глаза открылись, но некоторое время перед ними ничего не было, лишь мрак. Девушка начала часто моргать и потянула руки к глазам. К её удивлению руки были без рукавиц, сквозь полупрозрачные ладони она могла видеть часть окружающей её обстановки. Заснеженная опушка в хвойном лесу, едва тронутая лучами пробуждающегося солнца выглядела вполне приветливо. Даника посмотрела вниз и снова поразилась. На ней была только ночная сорочка, вроде той, что она надевала ночами в госпитале Улья. Едва прикрытое белой материей девичье тело было полупрозрачным. Холода девушка не ощущала. Даника попробовала сделать пару шагов. Её ноги не оставили следов в глубоком рыхлом снегу. Девушка подпрыгнула и с силой ударила по сугробу. Ни одного следа!
– Не бойся, дитя моё. Это обитель духа. Здесь ты почти ничего не весишь. Лишь несколько грамм.
Голос исходил будто бы со всех сторон. Девушка оглядывалась, пытаясь определить источник таинственного голоса. За этим занятием, девушка не заметила, как из-за дерева рядом с ней, вышла на свет фигура в серой мантии. Голову незнакомца покрывал капюшон, лица не было видно. Девушка испуганно отпрянула и незаметно для себя самой, отвела назад правую руку, расправив пальцы так, будто в ладони был камень. Фигура сняла капюшон. Под ним оказалось дружелюбное лицо пожилой дамы. Она раскинула руки в приветственном жесте.
– Матушка Элайза!
Даника бросилась в объятия своей наставницы. Слёзы текли по полупрозрачным щекам девушки. Прикосновения к близкому человеку здесь немного отличались от прикосновений в материальном мире, но были достаточно осязаемы, чтобы казаться приятными.