Вверх по стечению. Утопический роман

***

Тика – такое Анатолий придумал ласковое прозвище – владелица купленной им квартиры, была, кажется, лет на семнадцать его младше. Он точно не помнил. Что-то ей было около тридцати.

Из ее нового места жительства вида на реку не было. То есть не было раньше, пока река сама не забралась во двор. Анатолий шел от своего дома пешком, тяжело шлепая по воде высокими сапогами, важнейшим последнее время атрибутом любого жителя Экотауна. Если жена и смотрела ему в спину из окна кухни, ничего удивительного в его пешеходности не было – со времен утонувшей машины, никто во дворы не заезжал, автомобили толпились на небольшой парковке у въезда в Экотаун, на взгорке. Места не хватало, поэтому страдали и обочины, и газоны.

Когда Анатолий предупреждал о своем визите заранее, Тика встречала его в шелковом тоненьком халатике на голое тело и чулках. Ему так нравилось. Даже если дело не доходило до дела, а они просто пили чай и разговаривали, ему нравилось наблюдать ее в таком наряде – то пола приоткроет грудь, то она положит ногу на ногу, открывая бедро вплоть до узорчатого манжета.

Безобидное постоянство эротических вкусов Анатолия Тику нисколько не утруждало, а даже забавляло. У него была и парочка других фантазий, но столь же необременительных. Никаких сильных страстей, требовавших специального инвентаря и костюмов, у Анатолия Антоновича к обоюдному их с Тикой удовлетворению – прошу прощения за невольный каламбур – не было.

Тика вообще была веселой. Возможно, потому что все ее мысленные картинки были похожи на мультфильмы. Все, что в них двигалось – двигалось стремительно, у всех героев были забавные мордочки, а цвета были яркими и сочными.

Она когда-то приехала в город из отдаленного рабочего поселка, отучилась в колледже на неясную специальность под названием «референт» и потихоньку ползла по бесконечной карьерной лестнице от учреждения к учреждению, снимая сначала угол, потом комнатку, потом крохотную квартирку. В этой постоянной суете, связанной с тем, чтобы в городе зацепиться, потом задержаться, а затем укрепиться, она как-то потеряла свою личную жизнь. Кое-какая жизнь была, конечно, но отрывистая, бессистемная и безрезультатная. А потом случайно пересеклись их пути с Анатолием, он переселил ее в Экотаун, и уже года четыре она и не искала ничего другого. Все как-то было некогда.

Анатолий же Антонович нашел в Тике то, чего ему не хватало в жене. Марина в интимном смысле была покладистой, гиперпредупредительной и в какие-то моменты даже сладостной, но в общем несколько скучной. Тика же и внешне походила на мультяшного персонажа – большие темные глаза все время двигались, то и дело она корчила забавные гримаски, всегда могла подшутить и над собой, и над мужчиной, впрочем, совершенно беззлобно. Она всегда хорошо пахла какими-то фруктовыми шампунями и пенами для ванн, была активна в постельных приключениях, и, когда Анатолию удавалось заграбастать Тику в объятия, казалось, что внутри у нее похрустывают и перекатываются смешинки и веселушки, как пенопластовые шарики в детских игрушках. Это его бодрило.

Регулярные походы к Тике никак в голове Анатолия не противоречили его образу строителя крепкой семьи. Фокус был прост – картинка с семьей в его мысленном поле зрения находилась чуть правее, картинка с Тикой в халатике была чуть левее. Им обеим хватало места, и они никогда не пересекались.

Сами подумайте: когда Анатолий смотрел на правую картинку, он видел безупречного главу семьи и это ему нравилось. На левой же он был в образе солидного, но сексуально привлекательного мужчины, и это ему нравилось тоже. Какие проблемы?

Забавно, хотя это и случайность, что расположение картинок соответствовало поворотам при въезде в Экотаун. Нужно было повернуть направо, чтобы попасть домой, а налево – к Тике.

Пытался ли Анатолий Антонович когда-нибудь совмещать картинки? Один раз. Ощущение при этом было такое, будто свело несколько мышц в разных местах одновременно, и он это занятие тут же и бросил. Опасался ли он, что когда-нибудь они совместятся случайно? Это было пренебрежительно маловероятно. Не отказываться же от теплой и похрустывающей Тики сейчас из-за некоторой гипотетической возможности в будущем, правда?

Анатолий Антонович думал, что правда. Если начать заранее готовиться ко всем возможным гипотетическим трудностям, не останется времени на текущую жизнь, а таких вещей, как прорыв на озере Верхнем, все равно не предусмотришь. В его рассуждениях была, конечно, одна ошибка, но он ее к тому времени еще не нашел.

Этим вечером Анатолий заранее о визите не предупредил, и Тика встретила его в серой домашней футболке и в пижамных штанах с ромашками. С первого взгляда ей стало ясно, что он пришел не за утехами, а за утешением. Они сели на кухне, Тика набрала воды в чайник, щелкнула выключателем.

– Что-то случилось?

– Навалилось… – буркнул Анатолий, начиная издалека.

Всегда легче, если тебя расспрашивают, а ты, отвечая, как бы идешь на уступки.

– Что такое? – честно играла в эту игру Тика, выставляя на стол круглые шоколадные конфетки, стаканы и початую бутылку коньяка.

И потихоньку, отнекиваясь, бурча и прикидываясь, что все это в сущности мелочи жизни, отпивая мелкими глоточками коньяк, Анатолий Антонович рассказал ей про бетон, сваи, фундамент и воду. Эта информация в общем-то никак не вредила его образу солидного, но сексуально привлекательного мужчины, в отличие от образа мудрого главы семьи. Какая разница, какой там подлог совершил этот мужчина? Он же от этого не становится менее сексуальным, не так ли?

Тика взъерошила темные волосы в своей короткой стрижке и посмотрела на Анатолия Антоновича ласково:

– Думаю, все будет хорошо.

– Если что, они же меня подставят крайним, – не поверил ей Анатолий. – Хотя сами акты приемки подписывали.

– Если что, всем худо будет, – со знанием дела сказала Тика и отпила чая, глядя в стену перед собой.

После исповеди Анатолий Антонович чувствовал некоторое облегчение. Вроде во всем сознался понимающему человеку, и ничего не случилось: потолок не упал, пощечину ему не дали, и даже наоборот – посочувствовали и поддержали. Может, и действительно, все это не так страшно? Он протянул руку и погладил ромашки на бедре у Тики. Ромашки были мягкие и упругие одновременно.

– Прости, пожалуйста, я сегодня не могу, – сказала Тика. – Такие дела у меня.

– Да-да, – послушно кивнул Анатолий.

После нервотрепки последних дней и бурного семейного диспута он и сам не чувствовал особого желания. Он дружески помял ромашки еще немного, допил коньяк и в конце концов ушел.

Тика закрыла за ним дверь, взяла с кухни бутылку и стакан, пошла в комнату и уселась со всем этим в большое кресло. Она махом опрокинула в себя сладковатого бархатистого напитка, ощутила первый отзыв организма, выдохнула, глядя в направлении окна, и налила еще порцию.

Никаких «таких дел» у нее, по правде говоря, не было, а была обида. Когда Анатолий поведал ей про фундамент, она почувствовала себя, как висельник в тот момент, когда у него из-под ног выбивают табуретку. Или ящик. Или что там у висельников бывает последней в жизни опорой?

Будь у Анатолия Антоновича к тому времени чип третьего поколения, он бы настроения Тики почувствовал. Вряд ли бы она опустила флажок. Разговор, соответственно, мог бы пойти совсем иначе. Точнее его бы не было вовсе, потому что с чипом бы Анатолий и вовсе бы до Тики не дошел, а скорее всего сумел бы разделить свое смятение с женой. Возможно, так было бы лучше для него, но не для меня, потому что тогда Марина не пришла бы ко мне, и я бы не расписывал вам всю эту историю в таком благожелательном духе, да и вообще бы за нее не взялся.

Однако чипов еще не было, и Тике не составило труда свою обиду скрыть.

Дело было в том, что эта ее квартира была, как ни крути, ее главным имущественным достижением. Все-таки ей скоро тридцать два, и размышления о том, что связь с Анатолием не бесконечна, навещали Тику все чаще. Нужна была какая-нибудь собственная судьба, и квартира была той кадкой, в которой ее можно было начать наконец выращивать. А если Экотаун смоет – что у нее останется после почти пятнадцати лет в городе? И какая ирония – фундамент из-под квартиры выдернул именно тот, кто ее и подарил!

В ее воображении дом обвалился, подняв мультяшные клубы пыли, а она сама торчала посередине с кислой физиономией и вращающимися вокруг головы звездочками. Звездочки были смешные, а вся картина целиком – нет. Тика почувствовала усталость.

***

Анатолий Антонович, конечно, сделал большую ошибку. Посудите сами, с Тикой у него были в конечном счете договорные отношения: он ей некоторую заботу, квартиру и подарки поменьше, она ему свое внимание и некоторую верность. В затруднительной ситуации Тика могла разорвать эти договоренности на основании форс-мажора. Марина же все-таки была женой, которая должна быть рядом, как известно, и в радости и в горе, и потому ничего разорвать не могла. На кого стоило полагаться? Анатолий же исходил совсем из других соображений, если только это можно называть соображениями.

Однако кому интересно читать про человека, который все сделал правильно и ничего не случилось? Лучшие истории рождаются именно из людских ошибок, так что следует поблагодарить Анатолия Антоновича за то, что он так старательно закручивал для нас пружинку сюжета.

День десятый

«Добро пожаловать в безопасное будущее!» – гласила надпись на огромном билборде, с которого счастливо улыбались мама и двое ее детей среднего школьного возраста. На фоне за их головами была видна электронная карта города, а на ней светились значки, обозначающие, где эти дети находятся.

«Установка устройств местоположения – бесплатна!»

***

Вика обнаружила такие плакаты чуть ли не по всему городу, когда отправилась потусить с друзьями-однокурсниками – отметить окончание сессии.

Примерно сто лет тому назад волной молодой революции в наш городок занесло архитектора-конструктивиста, благодаря которому появилось единственное во всей округе здание этого стиля. Оно представляло собой три больших, но разновеликих куба, которые углами частично входили друг в друга, с огромными квадратными окнами. Два куба при этом стояли на земле, а третий был вознесен на бетонные колонны, которые двойным рядом поддерживали его по периметру. Расположили в этом архитектурном изыске библиотеку для просвещения народных масс.

В процессе просвещения выяснилось, что в зимнее время в подвешенном кубе довольно холодно, поскольку ветер дует прямо под полом. Кроме того, задето было и эстетическое чувство горожан. Во-первых, пространство под кубом заросло бурьяном, приспособившимся жить в тени. И во-вторых, здание без солидной и основательной опоры на землю как-то вообще не могло в полной мере считаться зданием. Решено было заложить пространство между колоннами кирпичом. Это, конечно, никак не усилило опоры на землю, но визуально решило все проблемы: и бурьяна не стало видно, и стены тянулись от земли, как им и положено. Заодно избавились от конструктивизма, поскольку это перестало быть модным, а стало даже каким-то нездоровым – зачем так выделяться? Глухая кирпичная стена была значительно более к лицу рабочему городу.

В новообразованном помещении разместили продовольственный склад – тушенка, сгущенка и другие консервы для централизованной поставки в магазины. Склад сменился пунктом приема стеклотары, потом мастерской по ремонту мотоциклов, а потом снова зарос бурьяном, который приноровился жить вообще без света. Бурьян в наших краях довольно изобретательный.

В новейшее время, однако, нашлись охотники, которые бурьян выпололи и переоборудовали пространство в клуб под названием «Куб-три», возвращая таким образом воспоминания о конструктивизме. Вдоль стен между колоннами подняли полы и расположили столики и барную стойку, а середину наоборот углубили и получился танцпол. Его покрыли плитами ударопрочного стекла, и подвели вниз разноцветную подсветку. У дальней стены расположили небольшую сцену. Это стало довольно популярным местом у продвинутой молодежи, которая в обиходе называла этот клуб просто «Кубик».

– Викусик! Привет! – обрадовались Вике в «Кубике».

Скуластый парень с осветленными волосами и стальным кольцом в ухе крепко обнял ее за плечи и чмокнул в висок. Парня звали Константином, и у него на Вику были виды. Скорее всего, потому что в очереди барышень, имевших виды на самого Константина, Вика была последней. Не то чтобы она была к нему равнодушна, просто его не было на ее мысленных картинках.

Пару раз уже случалось, что помимо ее самой в центре на них появлялся какой-нибудь молодой человек. Поначалу это казалось весело, но потом Вика уставала от его постоянного присутствия. Он тяжелил композицию, да и вообще улыбался как-то по-дурацки. Еще через некоторое время молодой человек исчезал – сначала с картинки, освобождая Вике пространство для принятия загадочных поз, а потом и из ее жизни.

Константина же, хотя он и оказывал ей знаки внимания повыше средних уже месяца четыре, Вика даже и не пробовала еще вносить в картинку – то ли не хотела ее загромождать, то ли небеспричинно опасалась ревности барышень из первой шеренги имевших виды. Однако знаки внимания принимала благосклонно, поддерживая хрупкий компромисс.

– Привет! – почти кокетливо улыбнулась она, но плечи из объятий вытащила и присела на диванчик, который был через стол от костиного.

Уже собравшиеся на диванчиках девицы это безусловно заметили, хотя виду не подали и продолжили важный разговор о том, переходить ли уже с джинсов-стреч на прямые с высокой талией или это еще не тренд.

– Не… Ну я взяла пару, чисто посмотреть, – говорила однокурсница Ольга, потряхивая крупными кудряшками, которые на зависть всем прямоволосым девушкам были натуральными. – Но мне и в обтягивающих нормально.

– Тебе хорошо! – вздохнула другая девица. – А мое добро обтягивать, только позориться. Так что хорошо бы это действительно надолго.

Разговор, похоже, велся давно. Вика взяла коктейль с подноса, заказанного на всех, потянула горьковатую прохладу через трубочку. В общей темноте плавно переливалась разноцветьем подсветка стеклянного танцпола, да желтели над столиками лампочки местного освещения. Когда-то Вика сама не без интереса принимала участие в такого рода обсуждениях. Однако вот уже закончился третий курс, а обсуждения с места не сдвинулись. Шла ли речь о джинсах, принтах на футболках, тренде в маникюрах, сережках или татушках – употреблялись всегда одни и те же выражения:

– Я видела, такие уже у того-то и той-то!

– Ой, я никогда такое не стану!..

– Да просто выделиться хочет…

– А у меня вот! Решилась!

– А вроде и ничего выглядит!

– А вот и у меня! Не могу же я отставать.

– Да сейчас везде уже так.

– А ты что, все еще не в теме?

– Так уже никто сейчас не делает.

– Ой, а видела у того-то и той-то такое!..

В результате Вика пришла к выводу, что обсуждать модные тренды смысла никакого нет. О них просто надо быть в курсе – это, в конце концов, почти прямая обязанность специалиста по связям с общественностью, на которого, если помните, Вика училась. Встречают ведь по одежке, что требует ее подбора не только по соответствию трендам, но и по смыслу места, мероприятия и аудитории. Вот, например, сейчас она была в легком топе, воздушной юбке и желтых кедах, потому что лето, потому что клуб, а значит, танцы, то есть активные движения, и потому что все остальные выглядят так же. Не платье же в пол натягивать с каблуками или там не брезентовые штаны со свитером! А при подборе одежды для себя, нужно просто посмотреть – нравишься ты лично себе в прямых джинсах с высокой талией или нет. Чего разговаривать?

Вика дошла уже до последней четверти коктейля, а джинсы все не утихали. Парни бубнили что-то свое, но, похоже, по тому же принципу. На сцене появилась местная городская группа, которая более-менее успешно лабала каверы на все, что было на слуху, стала подключать гитары и синтезатор. Скоро станет громко и народ потянется на танцпол. За все это время никто не произнес слова «чип». Неужели Вика одна в курсе?

– Слушайте, – сказала она наконец. – А вы видели эти билборды про устройство местоположения?

Девицы смолкли и вразнобой захлопали глазами. Это означало, что они уже видели, но еще не слышали, с какой точки зрения нужно смотреть без опаски выглядеть овцой, отчего, разумеется, именно так и выглядели. Обернулся на вопрос и Костя.

– Про чипы-то? Видел, конечно. Но это все фигня.

Девицы одновременно повернули головы и уставились Константину в рот, приникая таким образом к источнику местной мудрости.

– Это сейчас в мэрии с ума сходят. Строгости нагоняют. Но потоп схлынет, все про это забудут. Так что не стоит париться, – развеял сомнения Константин. – А если боишься, что тебя заметут, могу у отца справку взять для тебя.

Отец Константина был какой-то важной шишкой то ли в мэрии, то ли в соседних госструктурах. По девицам прокатился еле слышный фырк. Им справку не предлагали!

– Да я не боюсь, – Вика втянула остатки коктейля. – Просто интересно.

Команда на сцене грянула «Что-то, что не дает мне тебя любить», и разговаривать стало трудно. Идти танцевать Вике не хотелось, хотя обычно она любила подвигаться. Она взялась за второй коктейль, не столько от желания пить, сколько просто чтобы не сидеть с пустыми руками.

Легкомысленность Кости ей не очень понравилась. Может, его папа и дал ему указания не париться, но ее собственный отец поступил ровно наоборот – прямым текстом велел самой подставить нежное место противным щупальцам. В любом случае ей казалось, что эта тема заслуживает большего внимания, чем уровень талии в трендовых джинсах. И я должен с Викой согласиться. Модные веяния приходят и уходят, а вот заглянувшие однажды в нашу жизнь технологии только растут и крепнут.

Вика таких сравнений не проводила, но сидела на диванчике с трещинкой в настроении. Отзвучала уже первая композиция, потом вторая и третья, а она все не могла решить, хочет ли она идти танцевать или вообще уйти из клуба.

Внезапно что-то щелкнуло, подсветка танцпола мигнула ярким белым светом и тут же погасла совсем. Кто-то взвизгнул. Кавер-команда сбилась и понемногу заглохла, в почти полной темноте загомонили голоса. Наконец кто-то зажег лампы дежурного света, появился растерянный администратор, стало ясно, что что-то сломалось. Народ побрел с танцпола, одна девушка вдруг поскользнулась и упала на бок.

– Тут вода! Мокро! – крикнула она, цепляясь за протянутые руки. – Откуда вода?

Вика восприняла это как аргумент в свою пользу в дискуссии с Константином. Он ведь сказал, что чипы, мол, только до конца потопа. Однако потоп и не думал заканчиваться! Наоборот, он подкрался к углублению танцпола и затопил его. У «Кубика» наступили трудные времена.

***

Проблемам «Кубика» очень обрадовались в «Шарике». Я не шучу. В эпоху становления социализма рядом с нашим городом построили огромный подшипниковый завод. Это было очень полезно для города, который кормился торговлей, идущей по реке, и стал потихоньку хиреть с развитием железнодорожного, а после и авиационного транспорта. Завод давал рабочим зарплату, для них строилось жилье, появлялись магазины, школы, поликлиники и все остальное. Среди прочего на месте бывшей церкви было воздвигнуто и здание с колоннами, которое на радость изготовителям гигантских светящихся букв называлось «Дом культуры шарикоподшипникового завода».

Проблема была в том, что на много сотен верст в округе подшипники были никому не нужны, совершенно так же, как и культура. Когда социализм отменили, оказалось, что возить к нам сюда сталь, а от нас подшипники, коммерчески не выгодно, и завод закрылся.

Его полуразваленные корпуса так и остались стоять к востоку от города, постепенно превращаясь в скелет титанического железобетонного динозавра. Природа же брала свое, прорастая сквозь асфальт деревьями, взбираясь мхами по остаткам стен и забрасывая семена на немногие уцелевшие крыши. Потихоньку завод стал излюбленной территорией фотографов. Там можно было щелкать вокруг себя с закрытыми глазами и получать восхитительные подборки на тему тлена, человеческого тщеславия, превосходства природной жизни над рукотворной смертью и всего в таком духе.

Вика тоже как-то раз устроила там себе фотосессию – тонкокожая трепетная живость на фоне брутального молоха времени. И еще, конечно, немного длинноволосой загадочности. Впрочем, Вика была не очень оригинальна, мало кто из городских девиц там не фоткался.

Дом культуры, будучи расположен близко к центру города, сразу после социализма стал торговым центром типа «рынок», потом типа «универмаг», а поднабравшись солидности и вовсе торгово-развлекательным комплексом. Часть его, включая бывший кинозал, трансформировалась в ночной клуб. Оставшихся раритетных букв от прошлой вывески как раз хватило на название «Шарик», тем более что его уже давно называли в народе именно так.