Славяне. Часть 1

Но Вознесенский выбрал оперативную работу в милиции. Быстро продвигался по служебной лестнице. В июле восемьдесят второго приехал в Афганистан с должности начальника городского отдела уголовного розыска. Вот там в специальном подразделении "Зэт", я и Брощан впервые встретились с Вознесенским и почти полгода воевали вместе. Потом его перевели в группу, выполняющую особое задание. Чуть позже туда же попал и я. В январе восемьдесят четвертого у Вознесенского произошел конфликт с одним высокопоставленным начальником с Лубянки и его отправили в Союз. С тех пор и до сегодняшнего дня я о нем ничего не слышал.

– И в чем была суть конфликта? – полюбопытствовал Березин.

– Об этом я и спросил нашего командира. На что получил примерно такой ответ: "Узнал то, чего не положено знать простым смертным", – закончил Васильев и сел.

Здесь он покривил душой: ему в деталях были известны все подробности конфликта. Возвращаясь со своей группой с задания на базу, Вознесенский наткнулся на караван с наркотиками, следовавший в Пакистан. Старшим, к его удивлению, оказался офицер КГБ. Как, впрочем, и восемь остальных сопровождающих. Им было приказано доставить груз в определённое место, получить деньги, положить их на счет в банке и вернуться в Кабул с документами, подтверждающими проведённую финансовую операцию. Несмотря на уговоры, переходившие в угрозы, Вознесенский приказал своим людям разоружить охрану каравана и уничтожить наркотики.

Буквально через день командира особого подразделения вызвал к себе его непосредственный начальник, устно ознакомил с поступившем из Центра приказом убрать Вознесенского, указал исполнителей предстоящей акции и велел включить их в группу обреченного.

Вечером командир рассказал о состоявшемся в Кабуле разговоре Васильеву, своему заместителю, и попросил поставить Вознесенского в известность об опасности.

На следующий день обновленная группа ушла на очередное задание и в нескольких километрах от лагеря напоролась на духов. Как там развивались события, Васильев не знал. Когда он с людьми прибыл на помощь, Вознесенский, державший оборону на одном из флангов, был легко ранен, двое новобранцев оказались убитыми.

В Кабуле же, а оттуда на Лубянку ушло сообщение о потере троих бойцов особой группы. И это соответствовало действительности. Под третьим имелся в виду Вознесенский. Пока он втайне от непосвященных залечивал рану, командир через своих друзей добился приказа об его отправке в Союз.

– Да, этот Вознесенский личность любопытная, и, безусловно, им следует заняться вплотную, – вынес резюме Березин и спросил: – Скажите, Владимир Иванович, вам удобно будет продолжать эту работу? Все же знакомый.

– Вознесенского так просто не возьмешь. Он просчетов не допустит. Ввязавшись в его отработку, напрасно потеряем время. Установив же, кто дал заказ покойному Коршуну, думаю, многое сможем прояснить, – ушёл от прямого ответа Брощан.

Березин задумчиво постучал пальцами по полированной крышке стола, помолчал, обдумывая слова Брощана, потом медленно заключил:

– Пожалуй, так и поступим: Вознесенский от нас никуда не уйдет. Тем более, после случившегося он будет предельно осторожным. А дальше – посмотрим. – В эту минуту Березин напрочь забыл, что он давно уж не работник прокуратуры. Он был в своей стихии и чувствовал себя как рыба в воде. – Понимаю, отыскать заказчика будет делом архисложным, скорее всего, живет он за пределами нашего государства. Но это пока единственная реальная зацепка… Что нового Тарасов, по вашей линии? На экономическом, так сказать, фронте.

Надо сказать, Березину, как и многим другим, Тарасов импонировал. Безукоризненная, хотя и простая прическа, черная полоска аккуратно подстриженных усов, лицо без единой морщины, красивые волевые черты. Одет всегда со вкусом. В поведении, движениях, манере чувствовалось сдержанное достоинство.

– Сожалею, Виктор Федорович, но мне нечем вас порадовать. За последний месяц четыре ранее мощные частные фирмы практически перестали существовать. Кто-то подвёл под них мины. Мы же по-прежнему не можем установить закулисных режиссеров.

– Что за мины, Вячеслав Михайлович, я не совсем понимаю, – признался Березин.

Тарасов кивнул головой и принялся объяснять:

– Как вы заметили в самом начале совещания, сторонники русичей не испытывают нехватки в деньгах. На это обстоятельство мы обратили внимание. Проанализировав материалы, установили странное совпадение: именно с момента появления на политической арене этого движения, благополучные, но с явно криминальным уклоном фирмы, стали лопаться подобно мыльным пузырям. Тогда зародилась версия: Русичи, они же – "Славяне", добывают деньги через разорение уязвимых, с точки зрения закона, фирм.

– Интересная мысль, – оживился Виктор Федорович. – Реальными фактами могли бы подкрепить свою версию?

– Разве что убедительными доводами, – усмехнулся Тарасов.

– Судите сами. Все разорения схожи по методике и сценарию. Фирма заключает противоправную сделку, вкладывает огромные деньги и… остаётся у разбитого корыта. Несмотря на фиаско, руководство, естественно, отмалчивается – в случае огласки придется нести ответственность перед законом, – не нанимает рэкетиров, чтобы вернуть утраченное, хотя и понимает, что их подставили. Из чего напрашивается вывод: за обидчиками стоит такая сила, с которой никакому рэкету не справиться.

– Да, – согласился Березин, – иное здесь предположить трудно.

– Однако обанкротившиеся фирмы не перестают существовать. Происходит перераспределение акций, контрольный пакет скупает акционерное общество закрытого типа "Надежда", корректируется, меняется руководство. Как правило, во главе становятся бывшие сотрудники гэбэ или милиции.

– Отрадный факт. Смотри, бывшие коллеги и о нас позаботятся, когда отправят на пенсию, – пошутил Березин и жестом велел продолжать.

– Я по своей линии связался с коллегами из соседних государств. И хотя получил пока только часть ответов, информация впечатляет. – Тарасов достал из бокового кармана записную книжку, нашёл нужную страницу, вслух прочёл: – В Казахстане фирма "Надежда" имеет контрольный пакет акций в шести предприятиях: Ростов, Самара, Волгоград, Воронеж – по одному, но это предприятия-гиганты и держатся на плаву; Москва, Тюмень – по два, столько же в Киеве, Харькове. Но, повторяю, ответы поступили еще не все… И последний штрих, согласно поступившим ответам, все контролируемые "Надеждой" предприятия и фирмы, как и у нас, финансировали предвыборную компанию депутатов, не скрывающих симпатий к русичам.

– Вы можете представить поименный список таких депутатов?

– быстро спросил Березин.

– Да, но у меня здесь все вместе: и наши, и соседи.

– Ничего. Я разберусь.

Тарасов протянул зампреду совбеза свою записную книжку. Пробежав глазами несколько страниц, Березин с трудом сдержал радость: такая информация дорого стоила в политических играх, позволяя безошибочно высчитывать возможных союзников и врагов.

Пока Березин старательно переносил в свою записную книжку фамилии, Тарасов мысленно анализировал полученную информацию и поведение участников совещания.

Больше всего его поразил Брощан, с которым он проработал рука об руку почти двадцать лет и которого успел хорошо изучить. Обычно из этого здоровяка трудно было что-либо вытянуть. Даже когда вопрос ставился в лоб, он всегда отделывался неопределенным хмыканьем или дипломатическим кивком. И вдруг такая откровенность. Причем откровенность странная. Там, где речь шла о вещах очевидных, Брощан выстраивал логическую цепочку, делал упор на факты, зато вскользь говорил о вопросах, требующих детального рассмотрения. Свое мнение относительно дальнейших действий преподнес настолько удачно, что у Березина не возникло ни малейших подозрений. В итоге один из тех, кто, вероятно, располагает ценной информацией об интересующем их движении, искусно отодвигается в сторону, словно за ненадобностью, оставался без всякого оперативного прикрытия. В иной раз поведение Брощана он мог как-то объяснить: тот частенько говорил одно, делал другое, а думал о третьем. Ему ничего не стоило пустить пыль в глаза, чтобы избежать опеки и развязать себе руки для дальнейшей работы. Но почему тогда промолчал Николай Николаевич? Старого лиса не так-то легко провести. Чем объяснить тот факт, что Брощан, всегда избегающий конфликтов, поставил в неловкое положение своего афганского приятеля? И разве не очевидно, что тот же Васильев не все рассказал о Вознесенском?

Чем дольше Тарасов рассуждал, тем больше возникало вопросов. Березин с довольным видом вернул ему записную книжку, сказал:

– Хотелось бы более подробно узнать об акционерном обществе "Надежда". Вы, Вячеслав Михайлович, располагаете какими-нибудь сведениями?

– Разумеется, – ответил Тарасов. – Возглавляет его совет директоров. Во главе – генеральный директор с неограниченными правами как в хозяйственных, так и в финансовых вопросах. Для гибкости руководства создан оперативно-хозяйственный отдел, где собраны молодые и башковитые специалисты. Возглавляет этот отдел жена генерального директора…

.      – Скажите же наконец, кто шеф этой фирмы? – перебивая Тарасова, спросил Березин.

– Вознесенский Вячеслав Иванович, – ответил Тарасов и незаметно оглядел присутствующих: для всех его сообщение было как гром с ясного неба, только Брощан никак не отреагировал.

Первым нарушил молчание Федоров:

– Похоже, мы достаточно близко подошли к таинственному замку. Теперь осталось заглянуть за его стены. – Повернувшись к Березину, попросил: – Виктор Федорович, если будете докладывать о "Славянах", постарайтесь сделать это так, чтобы информировано было как можно меньше людей. Я не стал сегодня говорить о непроверенных оперативных материалах, однако замечу, если они подтвердятся даже частично, поверьте, нам придется решать задачи чрезвычайной сложности.

– Сложнее, чем ловить шпионов? – пошутил Березин. Однако председатель гэбэ не поддержал шутки и грустно заметил:

– Хуже нет, когда тебе противостоят профессионалы высочайшего класса, прошедшие туже школу, что и ты, и имеющие сторонников во всех ключевых государственных структурах.

Березин пристально взглянул на него, с минуту помолчал, раздумывая, медленно проговорил:

– Пока не будем торопиться с докладами. Когда поднаберем реальных фактов, определим главных действующих лиц, узнаем о целях этого тайного ордена, тогда можно будет говорить о чем-то конкретно. – Он сделал паузу, про себя отметив, что просьба Федорова как нельзя лучше позволяет ему до поры, до времени не раскрывать сути из услышанного сегодня, информацию же по депутатам он сможет подать и без объяснений. Прежде чем закончить совещание, предупредил: – Никакой раскачки и медлительности! Каждый знает, чем ему заниматься, и я жду результатов. В случае необходимости можете выходить прямо на меня. Без моего ведома никому и никакой информации по "Славянам" не предоставлять.

* * *

Грузный мужчина лет пятидесяти, с короткими седыми волосами, с одутловатым лицом, открутил короткими, толстыми пальцами колпачок плоской фляжки, поднес её ко рту. Сидящий за рулём "Мерседеса" молодой, крепко сбитый водитель быстро разрезал на дольки лимон, протянул соседу. Но тот не отреагировал на его старания, взял из пачки сигарету, стал разминать в пальцах.

Тут же один из двоих охранников, расположившихся на заднем сиденье, с холопской готовностью поднес ему зажигалку, второй, с меченым шрамом лицом, приспустил боковое стекло.

Сделав несколько затяжек, седоволосый с отвращением выбросил сигарету, хриплым простуженным голосом произнес:

– Узнать обстановку.

Водитель взял лежащую между сиденьями портативную рацию, дважды, с интервалом, нажал на кнопку вызова. Через несколько секунде микрофоне послышалось:

– Перед нами машин двадцать. Продвигаемся быстро. Шмонают по выбору.

Седоволосый бросил взгляд на часы в панели, коротко приказал:

– Жми на газ.

Водитель быстро передал рацию сидящим сзади, завел мотор. Через несколько минут темно-синий "Мерседес" на большой скорости проскочил мост через Оку, на крутом затяжном повороте обошел несколько груженых фур и, вырвавшись из их окружения, еще стремительней понёсся в сторону поста ГАИ.

– Не гони лошадей, – беззлобно буркнул седовласый. – Нам осложнения с ментами сейчас ни к чему.

Водитель понимающе кивнул, выбрал момент и, не обращая внимания на нервные сигналы обозлённых коллег, не желающих уступать места, влился в общий поток.

Перед самым постом ГАИ машины двигались с черепашьей скоростью, а то и останавливались совсем. Воспользовавшись этим, седовласый вышел из "Мерседеса". Стал спиной к ветру, застегнул куртку, поглубже натянул кожаную шапку с козырьком, прошагал вперёд. Быстрым взглядом окинул отогнанные в сторону автомашины. Убедившись, что его грузовики в их число не попали, облегченно вздохнул и поспешил вернуться в теплый салон.

Подошел молодой милиционер, взял протянутые водителем документы, попросил открыть багажник. Его напарник, пожилой сержант с холодными бегающими глазками, жестом приказал всем покинуть машину. Когда его приказ был выполнен, с брезгливой миной на лице заглянул в салон, ощупал руками мягкие сиденья, карманы чехлов. Не найдя ничего, что привлекло бы его внимание, ни слова не говоря, направился к следующей подъехавшей машине.

Сев на свое место, седоволосый запустил пальцы в пачку с сигаретами, бросил водителю:

– Теперь можешь и поднажать

Однако вырваться из потока машин оказалось делом не простым.

Некоторые водители, несмотря на относительно раннее время (не было еще и четырёх по пополудни), чтобы не испытывать судьбу (на трассах, особенно ночью, нынче не спокойно), спешили на ночлег поближе к посту ГАИ. На встречной полосе вереница машин растянулась на добрых полкилометра, и каждый водитель при малейшем удобном случае норовил вырваться вперёд: не ночевать же, когда до Москвы осталось всего ничего.

Пока водитель "Мерседеса", искусно маневрируя, обогнал одних и в притирку разминался с другими, выстуженный во время проверки салон успел нагреться. Должно быть, тепло, напряжение последних дней (двое суток практически без сна) взяли свое, и седоволосый почувствовал, как веки его отяжелели, непроизвольно начали слипаться. Он пытался прогнать сон, открыть глаза, но это было свыше его сил. И лишь когда из пальцев выпала недокуренная сигарета и остатки сознания среагировали на опасность, встрепенулся, потряс головой и хрипло бросил:

– Рацию!

Послал в эфир два коротких сигнала и секунду погодя спросил:

– Где вы находитесь?

Тут же последовал ответ:

– От поста ГАИ отъехали двадцать километров. Седоволосый что– то прикинул в уме, потом сменил частоту и проговорил в микрофон:

– Худой, я Бес. Через полчаса буду на месте. Как меня понял?

– Жду.

Седоволосый довольно крякнул, положил рацию между сидений и расслабленно откинулся на спинку. Донесённая эфиром фраза, помимо понятной всем информации, для него содержала и скрытый подтекст: собеседник давал понять, что никаких оснований ставить под сомнение сделку у него нет.

Водитель по-своему истолковал поведение шефа и, не отрывая взгляда от дороги, посоветовал:

– Можете перекимарить. Только скажите, где разбудить.

– Не до этого. Скоро будем сворачивать. Последние слова потонули в нарастающем гуле. Водитель тут же сбавил скорость, прижался к обочине, с недоумением посмотрел в зеркало заднего вида. Обгоняя их машину, буквально в каком-то десятке метров над дорогой про-летел военный, судя по окраске, вертолёт.

– Вот падла, до смерти напугал, – признался охранник со шрамом на щеке. – В Чечню, мудаки, летите, вызовите оттуда свои желторотых вояк, а здесь не хрен людей пугать.

– Заткнись, советник сраный! – обрезал седовласый, выглядывая по сторонам какие-то одному ему известные приметы. С минуту помолчав, сказал водителю:

– Сейчас будет деревня. Сразу же за ней свернёшь вправо и – к лесу.

Съехав с трассы, они по разбитому просёлку обогнули деревню и углубились в лес. Стиснув зубы, бросая машину из стороны в сторону, водитель с трудом одолевал многочисленные лужи.

– Здесь, бля, только на танках ездить, – теперь уже не удержался от комментария второй охранник, видимо, представив, что будет с его новенькими итальянскими сапогами, если придется толкать машину.

Опасения оказались напрасными. Вскоре они выехали на поляну, в глубине которой, маскируясь кустами, стоял тёмно-вишневый "Форд". Седоволосый тронул водителя за плечо:

– Дважды моргни фарами, остановись, после интервала повтори. – Не оборачиваясь к охранникам, бросил: – Быть начеку, без моей команды ничего не предпринимать.

Водитель выполнил распоряжение. Фары "Форда" трижды зажглись в ответ, и он грузно выполз из своего укрытия.

Машины сошлись в центре поляны. Из "Форда” выбрался высокий пожилой мужчина в длинном черном пальто. Прошел к багажнику, поднял крышку, достал черный дипломат и молча протянул его подошедшему седоволосому. Тот взял дипломат, поставил на капот, открыл. Сдержанно улыбнулся, увидев аккуратно сложенные пачки стодолларовых купюр. Жестом указав на дипломат, велел охранникам пересчитать.

Высокий и седоволосый отошли в сторону. Едва успели закурить, как в глубине леса взревели двигатели, раздался треск кустов: блокируя легковушкам выезд, на поляну вкатились два мощных армейских "Урала".

Меченный шрамом охранник схватил дипломат, метнулся к ближайшим кустам, на ходу доставая спрятанный под курткой пистолет, и … растерянно замер: чуть выступив из-за деревьев, с короткими автоматами на изготовку, кольцо замыкали около десятка человек. В камуфляже, с лицами, спрятанными под защитного цвета масками они могли бы сойти за призраков.

– Подставил, сука, – не разжимая тонких побелевших губ, процедил седоволосый и с нескрываемой угрозой пообещал: – Дорого, Худой, ты заплатишь за свои шутки.

Высокий оценивающе огляделся по сторонам. Увидев застывшего с пистолетом в руке охранника, поспешил с советом:

– Скажи, Бес, своему придурку, пусть бросит ствол. Иначе они из нас решето сделают. С этими ребятами шутки плохи я с ними уже имел удовольствие пообщаться. – Выждав, пока седоволосый обдумает его совет и окриком образумит меченного продолжил: – Кто кого подставил, – конечно же, будем разбираться: потерю пяти миллионов баксов мне никто не спишет.

– Про оружие в машинах им известно?

– Похоже, они знают все.

– Но откуда? … Как тебя повязали?

– Сидел, ждал тебя. Тихонько подкрались, приставили к виску… И это уже после того, как ты выходил на связь.

Видя, что в их сторону направляется один из призраков, Бес, быстро проговорил:

– Беру все на себя: товар мой, баксы мои, ты – просто шестерка на подхвате. Отмазывайся любыми судьбами. Хромому передай: Садовая, двенадцать… Да, в общем он знает …

По-охотничьи ступая, не снимая пальца со спускового крючка автомата к ним приближался человек в ладно сидящем, словно сшитом на заказ, маскировочном комбинезоне. (Под таким угадываются, самое малое, полковничьи погоны, из-за чего Бес, ничтоже сумняшеся, окрестил его полковником). Однако не воинственный вид "полковника", демонстрирующий готовность в любую минуту открыть огонь, вызвал оцепенение в теле Беса. Поразил и парализовал пронизывающий, как у змеи, взгляд из прорези в маске. Стиснув, непроизвольно дрожащие от страха губы, весь сжавшись, Бес вдруг отчетливо понял: ему уже доводилось видеть эти безжалостно-ироничные глаза.

Между тем "полковник" каким-то странным, словно говорил не человек, а робот, голосом уже диктовал свои условия:

– Будете вести себя разумно – останетесь в живых и даже на свободе.

С усилием ворочая одеревеневшим языком, Бес спросил:

– Что от нас требуется?

– Немногое. Ты, – "полковник" кивнул в сторону Худого, – соберешь оружие у охранников, возьмёшь дипломат, рацию и принесёшь все сюда. Потом вы прикажете своим людям в грузовиках следовать за джипом, который до сих пор сопровождал их.

Выбирать не приходилось. Бес жестом велел Худому, чтобы тот принимался за дело, сам же, чтобы избавиться от пронизывающего душу взгляда, вяло опустился на землю, обхватил голову руками. В эту минуту его совершенно не волновало, выполнит ли "полковник" свое обещание об их дальнейшей судьбе. В голове назойливо стоял один и тот же вопрос: как эти люди прознали об операции с оружием? Операции, лично им разработанной, в детали которой практически никто не был посвящен, никто не знал маршрута движения/марок машин, их номеров.

Худой взял Беса за плечо, протянул рацию. Тот прокашлялся, послал в эфир два коротких вызова, после чего проговорил:

– Я бывший хозяин. Рядом с вами держится джип. Следуйте за ним и выполняйте все указания тех, кто в нём. Сейчас вы получите подтверждение моих слов.

Худой взял рацию, назвал себя. Секундой позже в трубке послышался радостный голос:

– А мы-то уже думали, что за нами увязался хвост.

"Полковник" забрал из рук Худого рацию, сунул её в один из

многочисленных карманов комбинезона, достал свою и тем же нечеловеческим голосом проговорил:

– Команду з машинах получили. Выходите на контакт.

Бес и Худой напряглись. Они понимали: в случае малейшей неувязки там, на трассе, им несдобровать.

Нет, все обошлось.

Рация в руках у "полковника" ожила, и прозвучало сообщение: контакт установлен.

Оба заложника облегченно вздохнули, вопросительно уставились на "полковника". Тот молча приказал Худому подойти. Бес видел, как у его контрагента задрожали руки, как мгновенно покрылось потом лицо. Худой сделал два шага вперёд. "Полковник" тут же, не церемонясь, развернул его спиной к себе, достал из-под воротника пальто миниатюрный передатчик. Потом лёгкой, пружинящей походкой подошёл к "Мерседесу", извлек из кармана чехла такое же устройство, "Вот теперь порядок", – пробормотал вполголоса и поднял над головой скрещенные руки. По его команде заработали двигатели "Уралов". Цепь людей, окруживших поляну, распалась на двое. Одна группа направилась к "Форду", вторая – к "Мерседесу".

Через минуту машины одна за другой потянулись с поляны.

Глядя им вслед, Бес неожиданно разразился истерическим смехом. Худой с опаской посмотрел на него и на всякий случай на шаг отступил.

– Худой, ты давно ездил на телеге? – с трудом сдерживая смех, спросил Бес и тут же добавил: – В ближайшее время придется. Тебе до Ростова, нам до Москвы.

– Нашел повод для веселья, – зло отозвался Худой.

– Дурак, это смех сквозь слёзы, – уже обычным своим тоном проговорил Бес. – Смеяться нам с тобой не с руки: вы потеряли пять лимонов, оружие, мы – машины. Вдобавок не выполнили заказ… Слушай, и как же они нас так ловко накрыли?

– Я же говорил, – неохотно отозвался Худой, – Двое подкрались ко мне со стороны леса. Там у них, видно стояли "Уралы". С кем– то связались по рации, и остальные прилетели на вертолёте.

– Ни фига делишки, – присвистнул Бес. – Военный вертолёт, военные машины… Это кто же такой нам надрал задницу?

– Ну, это твои вопросы, – с нескрываемым злорадством заметил Худой. – Меня сейчас интересует другое: что мне передать своим на счет компенсации ущерба? Ты же понимаешь, что этот кидняк придется покрывать?

– Кто виноват, тот и покроет.

– Ты думаешь…

– Не скули, – перебил Бес. – Темнеет. Надо спешить добраться до деревни. Может, оттуда удастся связаться с Москвой.

* * *

Показавшийся из-за тучи месяц осветил озёрную гладь; крутой, чуть припорошенный снегом берег полуострова; неподвижные в предзимнем сне деревья; одинокую фигуру у самой воды. Вот человек скользнул глазами по циферблату часов, внимательным взглядом окинул водное пространство между собой и светящимися огнями райцентром, легко взбежал на крутой берег, и по едва заметной в темноте тропинке, зашагал в глубь полуострова.

Вскоре вышел к небольшому пруду, обогнув его, оказался на поляне, окруженной с трёх сторон однотипными летними домиками. В центре её горел костёр, вокруг которого на бревнах сидело двенадцать человек – шло кустовое совещание "Русичей".

Стараясь не помешать разговору, беззвучно, по-кошачьи прокрался к крайнему домику, вошёл.

В небольшой комнате окна были завешены одеялами, на стене тускло горело бра, стояли обшарпанный стол и два таких же невзрачных стула, на одном из которых сидел пожилой плотный мужчина в теплой стёганой куртке. Перед ним лежал портативный приёмник – мужчина, похоже, слушал происходящий возле костра разговор. -

Увидев вошедшего, жестом указал на свободный стул, с теплотой в голосе произнес:

– Присаживайся, Вячеслав Иванович. Совсем мы тебя в последнее время замордовали.

Опускаясь на стул, Вознесенский – это был он – внимательно посмотрел на говорившего.

– Все нормально, Игорь Михайлович. Только всей этой мишуры – лес, ночь, костёр, бревна под задницей – душа не приемлет. Собрались бы, как все нормальные люди, в тепле да в добре, за чашкой чая. Так нет, экзотики им захотелось.

– Они, брат, внешний антураж нашего движения, и кому, как не им, блюсти традиции предков… С другой стороны, согласись, в обстановке этой необычности есть своя изюминка.

Вознесенский только пожал плечами.

Судьба свела их впервые тринадцать лет назад в Афганистане. Полковник госбезопасности Бурмистров создавал специальное подразделение для ведения глубинной разведки, уничтожения баз подготовки моджахедов, борьбы с диверсионными и разведывательными структурами противника. Помимо физической и всесторонней воинской подготовки, боец его отряда обязан был обладать незаурядным умом, волей, выдержкой, иметь опыт ведения агентурной и разведывательной работы в тылу противника, знать иностранные языки. В числе сорока человек, отобранных им в Союзе, и уже воевавших в Афганистане, оказался и Вознесенский.

– Кажется, наговорились и договорились, – выключая приёмник, проинформировал Бурмистров.

– Мои люди проводят их до машин и обеспечат прикрытие, – сказал Вознесенский. – Так что можете не волноваться.

– В том, что все пройдёт на высшем уровне, я не сомневался, – потирая озябшие руки, заметил Бурмистров и признался: – Это я посоветовал руководству поручить организационное обеспечение этого совещания тебе. Совещания, крайне для нас важного. Но об этом чуть позже.

– Скажите, Игорь Михайлович, вы приехали только ради этого совещания?

– Совещание – так, попутно. Главный вопрос – покушение на тебя. Бурмистров встал, размял затёкшие ноги, потом подошёл к двери и закрыл её плотнее.

Тем временем Вознесенский, отвернув край одеяла, окинул взглядом поляну. Там уже никого не было…Предложил:

– Давайте переберёмся к костру. Возле огня теплее будет, чем в этой настывшей конуре. – После короткой паузы, доверительно добавил: – Дай как-то не по себе: ночь, дом, никем снаружи не охраняется, стены фанерные. Все за версту слышно…

– Принимается, – охотно согласился Бурмистров. – По правде сказать, ноги у меня что-то стали бояться холода.

… Подбросив в костёр сухих веток, Вознесенский опустился на бревно рядом с Бурмистровым. Тот начал без обиняков:

– Полагаю, ты уже прикидывал, кто и почему хотел тебя убрать?

– Как же такой забавный случай оставить без внимания, – с усмешкой заметил Вознесенский, прутиком выкатывая из костра печёную картофелину,

– Ну и что вырисовывается?

– В последнее время мы прилично наехали на фирмы Хромого, и его служба охраны решила положить конец бомбёжкам. Сами светиться не захотели, наняли Коршуна.

– Но как они на тебя вышли?

Вознесенский не стал спешить с ответом. Взял немного остывшую картофелину, протянул собеседнику. Тот благодарно кивнул, достал перочинный ножик, принялся скоблить подгоревшие бока, стараясь не задеть поджаренную корочку. Но есть не спешил, терпеливо ждал ответа на свой вопрос.

– Мой адрес Коршуну сообщил начальник охраны Хромого. А происходило все следующим образом. Одному из своих людей он поручил отыскать Коршуна и организовать встречу. Что и было сделано. Через два дня после их встречи Коршун поджидал меня в лесу, – равнодушно проговорил Вознесенский.

– Здесь кроется какая-то ошибка. О твоем местонахождении и кто ты есть, о делах группы известно только шефу, его заму и мне. Вычислить тебя даже ни одному начальнику отдела Центра – не под силу: твои отчеты, сообщения я направляю в другие подразделения под разными псевдонимами.

– Эти подробности и тонкости, Игорь Михайлович, меня не интересуют. Вывод-то делать вам. В одном могу заверить: все, что я сказал о руководителе охраны Хромого и Коршуне, – более чем достоверно. Для убедительности могу добавить: тот, кто искал Коршуна и сводил со своим шефом, – мой человек. Но он и не предполагал, на кого на-правляли киллера. Просто, зная, кто такой Коршун, дал сигнальную информацию.

Доводы Вознесенского вызвали у Бурмистрова смятение: произош-ло то, о чем он смутно догадывался, чего больше всего опасался. Ста-раясь собраться с мыслями, получить время на раздумье, проговорил:

– Ошарашил ты меня. Дай пораскинуть мозгами.

– Можно и раскидывать, и про картошку не забывать, – усмех-нулся Вознесенский.      ^

– Спасибо, что напомнил, – автоматически обронил Бурмист-ров, держа в зубах нить своих размышлений.

В январе на совещании, где подводились итоги за минувший год, выступая с отчетным докладом, заместитель руководителя движения вскользь высказал предположение, смысл которого сводился К тому, что, по его мнению, назревала необходимость для выхода на открытую арену, и пытался обосновать такой шаг. Тут же основатель движения в пух и прах разбил его доводы, показал на примерах абсурдность и преждевременность такой инициативы. Однако посеянное зерно сом-нений дало свои всходы. В кулуарах Центра продолжали обсуждать предложение заместителя, и вскоре у него появились сторонники. В основном это были люди пожилые, которые к сытной жизни хотели прибавить более или менее заметное место на политическом Олимпе. Поэтому Бурмистров не удивился, когда на последней встрече руково-дитель движения назвал ему шесть фамилий командиров низовых зве-ньев и, конфиденциально сообщив, что в ближайшее время собирается провести в Центре кадровую перестановку, попросил тщательнр про-верить кандидатов и заодно тех, кто их заменит. Первым среди ото-бранных для перевода в Центр фигурировал Вознесенский. И вот его попытались убрать. Похоже, словесные дискуссии оборачива¬лись чем-то похуже.

– Здесь мы больше ничего не решим, а по приезде в Москву я сразу нужно заняться проверкой. Дело нешутейное и отлагательства не терпит.

– Согласитесь, Игорь Михайлович, у меня больше прав самому разобраться в этой истории. И, поверьте, мне значительно проще чем вам это провернуть. Безусловно, при вашей поддержке.

Из сказанного нетрудно было уловить, что Вознесенский, знает значительно больше, чем рассказал. И, видимо, он уже начал провер¬ку, но почему-то не хочет об этом говорить.