– А говоришь, ты совсем не гуманитарий, без капли воображения. Олежка, а программы ты писать будешь, тоже представляя степных ханов за компьютером?
– Ага. Они такого понапишут!
Мы замолчали. Я посмотрел на Ленку и, хотя глаз ее, да и лица, особо не было видно в неровном лунном свете (кстати, туч что-то нагнало), я почувствовал, что должен сейчас сделать. Я взял ее за руку. Ее ладонь была прохладной и очень приятной на ощупь: дрожь прошла по моему телу, и я понял, что почти счастлив. Вдруг она медленно повернулась и плотнее придвинулась ко мне. Луна как раз выглянула из-за туч, осветив ее лицо, и я наконец увидел ее глаза. Выражение в них я так и не смог понять, но все же рискнул: холодея, я привлек ее к себе и поцеловал, неловко и осторожно, безумно боясь и ожидая, что Ленка разозлится, оттолкнет меня, наорет. (может, что-то более нейтральное?)
Но она ответила на поцелуй, и это было… неописуемо! Еле заметный аромат каких-то фруктов, весенней свежести и шампанского, сладость ее губ, ласковый шелк ее волос, ощущение прерывистого дыхания на щеке, бешеный выброс адреналина в кровь: эти мгновения останутся со мной навсегда. Мой первый поцелуй. Правда, самый-самый первый. Он получился очень неуклюжим, боязливым, отсутствие опыта сказалось: я даже не «тренировался» на помидорах, считая такие советы от «бывалых» друзей форменной глупостью. Но зато он был максимально искренен, и, я надеюсь, для Ленки он был так же важен, как и для меня.
Прошла, наверное, целая вечность, и, к огромному сожалению, мой первый в жизни поцелуй с любимой девушкой закончился. Ленка смущенно рассмеялась. А потом внезапно уткнулась лицом мне в плечо и беззвучно заплакала.
– Олежка, как же я не хочу расставаться с вами… с тобой! Не знала, что это так… так… грустно. Не хочу…
Она еще пару раз еле слышно всхлипнула и замолчала. Я тоже ничего не говорил, хотя испытывал примерно ту же гамму чувств, что и она.
Не знаю, сколько мы так сидели молча. Хотя я и не имею большого опыта, но думаю, что так и должно быть: разговоры здесь, наверняка, лишние. Было грустно, но в тоже время – здорово, оттого, что девушка, которую я уже так давно люблю, отвечает мне взаимностью.
– Олег, посмотри, луны и звезд-то уже совсем не видно. И прохладно как-то очень стало, ветер уж совсем сильный!
– Тучи. И правда, дождь собирается. Помнишь, пастух говорил, что дождь будет. Всегда знал, что таким людям в этих вопросах верить нужно. Хотя как не вовремя. Что делать будем?
– Прятаться или постоим под дождем? Мне нравиться стоять под дождем… Только если он не очень сильный.
Первые частые капли начали падать с неба на траву и на наши головы, моментально намочив волосы.
Мы стояли на вершине холма, под дождем, представляя себя то ли древними языческими богами, то ли героями степных легенд, управляющими стихией, то ли самими всемогущими духами этой стихии.
– Как же здорово!!!!– проорал я во все горло.
– Да!!! – Ленка рассмеялась в ответ.
Сейчас она чувствовала то же, что и я, и это были непередаваемые ощущения: счастье от недавнего бессловесного признания смешалось с неимоверным восторгом от родства с природой, полностью наполняющим душу и перехватывающим дыхание. Прохладные струи дождя лились по нашим лицам, скатывались под одежду, но нам было все равно. Стихия всегда пробуждала в людях что-то первобытное, дикое, рвущееся из самых глубин души, и мы не стали исключением.
Раздался треск, и бледная вспышка осветила наши лица: молния сверкнула где-то в бушующей вышине.
– Лен, вот теперь надо прятаться! Давай туда, вниз, в автобус, это самое близкое к нам укрытие! – искорка моего рассудка все же оставалась в этом бушующем море эмоций.
– Давай!
И мы помчались с холма, поскальзываясь на мокрой траве и нисколечко от этого не расстраиваясь.
Силуэт автобуса вынырнул из пелены дождя так неожиданно, что я, пытаясь затормозить, заскользил по мокрой траве и, не удержавшись на ногах, кувыркнулся, больно ударившись о какой-то камень бровью. Ленке повезло больше: она бежала позади и успела остановиться, правда, тоже чуть не упав.
– Блин, как будто специально подъехал, даром что колес нет!
– Он всегда здесь стоял, просто мы раньше на него мало обращали внимания, – Ленка быстро помогла мне подняться, и мы заскочили в автобус.
Внутреннее «убранство» нас совсем не обнадежило. Ветер продувал насквозь: ни одного целого окна не осталось, на полу валялись лишь осколки стекол. Правда, дождь сюда не попадал, да и от молний, наверное, остов автобуса должен защитить, но мы и так до нитки промокли.
– Лен, у тебя зажигалки нет? Или спичек сухих, на худой конец?
– Зажигалка есть.
– А я и не знал, что ты куришь, – совершенно некстати съехидничал я.
– Странно мыслишь. Если бы ты у меня сигареты нашел, тогда ладно. Да и в этом случае ничего не доказывает, – в голосе подруги проскользнула усмешка. – Просто я брата старую куртку надела, а он курит. У него в каждой куртке зажигалки, хоть он теперь дома редко бывает. Говорит, чтоб не перекладывать постоянно. Кстати, зачем она тебе? Тут, по-моему, смотреть особо нечего.
– Да я, когда упал, бровью ударился. Болит. Посмотришь?
Опять прогремел гром, и очередная молния прорезала грозовое небо.
– Он и не думает заканчиваться, этот дождь. Я уже совсем замерзла, – Ленка чиркнула пару раз колесиком зажигалки. Правда, бесполезно: огонь не появился. – И зажигалка гореть не хочет.
– Ну, костер мы здесь и сейчас развести вряд ли сумеем, так что придётся ждать окончания грозы.
– Все. Горит, – ей все-таки удалось зажечь огонь. – Я прям Прометей: приношу огонь в ваши дома. Правда, о Прометеях женского пола я еще не слышала. Показывай, что там у тебя?
Я подошел поближе. Ленка поднесла зажигалку к моему лицу так, чтобы было видно раненую бровь. Огонь отражался в ее огромных глазах, завораживая, и я не мог оторвать от них взгляд.
– Ух ты, тут серьезно, по-моему. Рана, и кровь еще идет, уже несильно, но все же… Олег, рану следует обработать, шрам будет точно.
– Ну, ничего, шрамы украшают мужчин, – я машинально потянулся потрогать бровь, но Ленка мягко отвела мою руку. – Придётся к Ксюхе домой заскочить, благо, живет недалеко. Нам потом ребят лишь бы найти: кто его знает, куда они разбежались прятаться от дождя.
– Да. Зеленкой тебе там все зальем, обсохнем чуть и обратно… рассвет мы точно встретим. Хотя бы с тобой вдвоем.
Опять теплота внутри.
Я осмотрелся.
– Лен, дай мне зажигалку. Хочу сам посмотреть, что там у меня, – Ленка передала мне зажигалку, и я забрался на место водителя, где каким-то чудом уцелел осколок зеркала обзора салона.
Я осторожно вынул зеркало из крепления. Это оказалось не так трудно, как я думал, но вот само зеркало было очень…грязным.
– Олег, сколько этот автобус здесь стоит? – Ленка задумчиво провела пальцем по пыльному остову сидения водителя. – И вообще, откуда он тут взялся?
– Мне родители ничего не рассказывали. А я, сколько себя помню, вроде, всегда его здесь видел. Может, он когда-то в аварию попал недалеко, и его сюда отвезли, да и бросили.
– Почему тогда на металлолом на порезали? Ты же знаешь местных ушлых мужичков: давно уже и памяти б от него не осталось.
– Не знаю. Надо будет поспрашивать, может, кто знает. Что-то мне даже интересно стало.
Я все-таки кое-как протер зеркало и зажег зажигалку. Да, бровь я рассадил не хило…
– А это… что за!?
Я стоял у места водителя спиной к салону: в зеркале отражался в неровном свете зажигалки первый ряд сидений, и то, что я там увидел, заставило меня усомниться в благополучии моего умственного здоровья. Такого просто не может быть… Нереально. Неправильно. Невозможно.
Сильно же я головой ударился.
– Олежка, ты что там увидел?
Я с огромным усилием смог отвести взгляд от зеркала:
– Лен, у меня по ходу, крыша поехала.
Ленка сначала улыбнулась, видно, приняв все за шутку, но уловив что-то в моем взгляде, посерьезнела: тень паники прошла по ее лицу.
– Говори давай, в чем дело?
– Подойди, пожалуйста, сюда. Ага, стань вот так и посмотри в зеркало… Не на свое лицо, а на сидения первого ряда. Что ты там видишь?
Я внимательно и нетерпеливо наблюдал за лицом своей подруги.
Ее глаза постепенно расширялись, и я увидел в них то же, что и сам чувствовал: страх, растерянность, постепенно нарастающую панику.
– Как..? Это…? Может…? Быть…?
Все, значит, это мне не привиделось. В зеркале все так же отражался первый ряд сидений. Заполненный. Людьми. Я еще раз осмотрел салон обычным образом, не через зеркало, хотя это было бесполезно: никого, кроме меня и Ленки, здесь не было.
– Лен, не паникуй. У двоих одновременно крыша одинаково поехать не может. Давай вместе подумаем, что это такое, – а голос-то мой дрожит. – Так, может, зеркало какое-то дефектное? Или кто по-дурацки прикольнулся?
Я и сам не верил в то, что говорил.
– Нет, что-то другое, я чувствую, – Ленку передернуло. – Олег, я думаю, что нам вообще пора уходить отсюда, под дождь, грозу, молнию, мне без разницы. Здесь слишком страшно, и это… не простое зеркало, и автобус непростой, и место. Я, вообще-то, не верю в призраков и всякое такое…сверхъестественное, но тут… не могу найти объяснения. Пойдем скорее, а?
– Да, ты права, пойдем. А завтра забудем, как страшный сон.
Я осторожно вынул у Ленки из рук зеркало и аккуратно положил его на панель водителя. Затем взял подругу за руку (ладонь была очень холодная и заметно дрожала) и первым двинулся к выходу, стараясь особо не смотреть на сидения и не вспоминать тех людей, которых я видел в зеркале: грузного бородатого мужчину лет пятидесяти, худенькую женщину такого же возраста, молодую красивую девушку и паренька лет двенадцати. Бледные застывшие лица, ничего не выражающие, остановившийся, стеклянный взгляд и неестественно прямая осанка безумно пугали… Не считая того, что увидел я их вообще в зеркале.
Да, так реально и поехать можно. На почве безотчетного страха и непонимания. Это, конечно, можно попробовать объяснить: нам показалось, зеркало слишком грязное, и мало ли что там можно увидеть, только… Слишком реально выглядели те люди, и слишком страшно было туда смотреть. Сейчас выйдем, и нужно как можно дальше убежать и скорее все забыть.