Дарья звонко усмехнулась и глотнула прохладного белого.
– Мало ли в аэропортах актрис и зовущих замуж женихов? – и засмеялась еще громче. Алкоголь явно давал о себе знать.
– Может, и совпадение, но очень странное.
Борис продолжил читать.
Пассажиры были недовольны новым гостем зала.
Главный в костюме поставил перед собой высокий бокал и налил чуть-чуть вина.
– Попробуйте.
Пухловатый молодой человек пригубил его и сразу ощутил сладостный аромат. Вкус (хоть вино и было комнатной температуры) оказался превосходным, мягким и освежающим, без малейшей тени спирта; послевкусие – отдающее лимоном.
– Хорошо, – пухловатый молодой человек присел на высокий стул у стойки и поставил рядом серенький чемоданчик.
Главный в костюме улыбнулся и налил три четверти бокала.
– Пожалуйста.
Ненавязчиво накатила приятная одурь. От одного-то бокала. Пухловатый молодой человек робко посмеялся. Отпил. С краев бокала стекали тоненькие струйки. А это признак настоящего вина.
Справа что-то захрустело. Пухловатый молодой человек поднял голову: около столика с алкоголем копошился парень. Они встретились глазами, и тот от безысходности кивнул. Налил себе бокал вина и вернулся за длинный стол.
Разговор у остальных пассажиров не клеился. Прямо как у тех девушек за стойками, когда он подошел. Явственно представилась тридцать четвертая. «Что она сейчас делает? Наверно, опять до нее какой-то неряшливый пассажир докапывается. А все же хорошо, что я с ней заговорил, она меня запомнит. Сегодня вечером расскажет друзьям, что был такой пассажир, который перепутал билеты. Может, даже улыбнется и назовет меня милым. На обратном пути надо будет тоже через Милан лететь, чтобы в Рим заскочить. Я прилечу, мы встретимся глазами, она вспомнит и широко улыбнется. Выйдет из-за стойки и скажет: ну я же вам говорила, мистер. А я ей – не мистер, просто Паша. Она снова улыбнется и назовет свое имя – Габриэла, или Федерика, или Паола, или Стелла. Нет, Стелла пивом отдает. Лучше Паола. Почти как Полина, как Поля. А я скажу – я ждал встречи, думал о тебе. Она ответит, что тоже думала обо мне…»
– Эй, толстяк!
Поток радужных мыслей оборвался. Кто-то подошел.
– Я к тебе обращаюсь.
Снова тот беспокойный. Пухловатый молодой человек обернулся.
– Да.
– Я – человек терпеливый, честный, но ты вывел меня из себя, признаю, – он встал в пол-оборота. – Прошу прощения за свое поведение, однако это не значит, что мне приятна твоя компания. Ты расстроил важные планы.
Он проговорил последнюю фразу, даже не поворачивая головы на слушающего, а потом отстранился и зашагал прочь.
Пухловатый молодой человек утопил эмоции в бокале.
– Нужен лед? – обратился главный в костюме.
– Ага.
Он вынул тару из холодильника под стойкой, покрошил лед в глубокую тарелку, запустил туда ковшик и аккуратно скинул три кусочка в бокал.
– Спасибо.
На стенках образовывалась влага. Лед таял в винном озере. Пухловатый молодой человек прокручивал пальцами тонкую ножку.
– Кажется, я вас где-то видела.
Сзади подошла девушка.
– Что? – он повернулся всем корпусом.
– Я вас видела.
– Где же?
– Не помню, но лицо ваше знакомо.
– Я вас не помню, – и отвернулся к бокалу.
– Точно знакомо.
– Брось, не приставай к нему, – теперь подошел и ее спутник.
– Я тебе точно говорю, что знаю его.
Пухлому молодому человеку становилось не по себе. Сбоку его съедали четыре глаза, от которых он не мог скрыться.
– Тебе кажется.
– Фонтан де Треви, два дня назад… Вы были с мальчиком, который полез купаться, – выкрикнула она неестественно громко.
– Каким мальчиком? – пухловатый молодой человек в изумлении повернулся. – Вы спутали меня с кем-то. Я приехал в Рим вчера, из Флоренции.
– Нет, это точно был ты. И мальчик лет десяти, – продолжала она громогласно. – Ты так громко приказывал ему вылезти, даже кричал, а потом полез следом и вытащил из воды. Мальчик вроде даже плакал, – она наконец приутихла, а потом обратилась к своему спутнику: – Помнишь, я показала тебе на них?
– Да, что-то было такое, но я не запомнил его лицо.
– Мы ведь сидели внизу, ты что? Такие вещи следует запоминать.
– Вы перепутали, – пухловатый молодой человек спасительно повернулся к бокалу. Тот хотя бы молчал.
– А где же мальчик? Чемоданчик-то детский, судя по всему, – не унималась девушка.
– Да оставь ты человека.
– А вдруг он преступник и похитил его? – голос ее снова стал звонче и выше.
– Кстати, я слышала, что сынишка какого-то богатея недавно пропал в Риме, – вставила актриса, подошедшая к столику с алкоголем.
– Бросьте, какой он преступник? – усмехнулся спутник. – Не играй в детектива, отстань от человека.
– Вы перепутали, говорю вам. Оставьте меня в покое, пожалуйста.
– Ладно. Но если что – я запомнила твое лицо.
Борис прикрыл книгу, зажав палец на нужной странице.
– Тут есть молодой парень и парочка, прямо как в нашем зале, – пробубнил он себе под нос, протирая уставшие глаза. – Шутка это чья-то, что ли?
Ответа не последовало, и он огляделся. Дарьи не было рядом. Видимо, она все же нашла где-то кондиционер. Матвей тоже исчез куда-то. Прохор с молодой девушкой разговаривали в курилке, но сигарет у них не было. Ее спутник дремал в кресле.
– Хотя, наверно, мне только кажется. Ведь никакого пухловатого молодого человека тут нет.
Борис глотнул потеплевшее вино, которое стало отвратным, но все же смочило горло, и опустил глаза в книгу.
Она развернулась и отошла. Спутник – за ней. Пухловатый молодой человек снова покрылся градом пота.
– Какие же неуемные эти люди, – пробурчал он себе под нос.
Взял салфетку со стойки и протер лоб.
– Где туалет? – спросил он у главного в костюме.
Тот покорно указал вправо.
Прохладная вода освежила. Пухловатый молодой человек поглядел в зеркало. С небрежной бородки стекали капли. Он усмехнулся и умылся еще. И еще. Хоть бы поскорее началась посадка. Хоть бы сидеть подальше от них всех. В хвосте, в самом последнем ряду, около туалета.
Где-то поблизости лязгнула ручка крана. Он поднял голову: рядом стоял парень – тот самый, который подходил к столику с алкоголем.
– Жарко, да?
С пухлого лица ручьями стекала вода. Парень тоже умылся, с его лица тоже стекала вода. Так они и пялились друг на друга: первый – в недоумении, второй – с ехидной ухмылкой. Как травоядное и хищник после водопоя. Первый моргнул глазами, потому как все это походило на видение. Нет, он здесь. Второй улыбнулся, но как-то слишком искусственно, будто залезая в душу; потом взял салфетки и вытерся.
– Так определенно лучше, да?
Бросил салфетку в урну, но промахнулся. Звонко цокнул, подобрал ее и замер, что-то высматривая.
– Кажется, на ней пятно крови, да?
Он вытянул салфетку перед собой, показывая пухловатому молодому человеку и продолжая ехидно улыбаться. Тот завороженно смотрел ему прямо в глаза.
– Да.
Парень перевел взгляд на салфетку. Постоял мгновение и снова бросил ее в урну. Попал. Потом хлопнул собеседника по мягкому плечу и вышел обратно в зал. Пухловатый молодой человек так и остался стоять в замешательстве. Сумасшедший дом. Он открыл кран, подождал, пока тот не покроется капельками влаги, и раз десять окатил лицо ледяной водой. Ощутился дурман, голова закружилась, ноги подкосились, но через миг все исчезло. Он снова окатил себя из ладоней и закрыл кран. Вытерся, поглядел в зеркало и вернулся на свой стул у стойки, не поднимая головы.
Главный в костюме налил еще вина со льдом. Но сидеть не хотелось; тянуло на свежий воздух, в курилку. Пухловатый молодой человек сделал небольшой глоток вина, медленно поднялся, дабы голова снова не пошла кругом, и вышел.
Еще пахло сигаретами, но слабо и ненавязчиво. Ему не нравился сигаретный дым, но выхода не было, нужно было прийти в себя. Дверь за собой он закрыл, не желая компании.
Под открытым небом было шумно: двигатели самолетов ревели от взлетов и посадок; доносились сирены машин, крики работников. Аэропорт – отдельный мир, самодостаточный и любопытный. Внутри крупных терминалов раздавались голоса ожидающих и провожающих, продавцов магазинов и кафе. Там вовсю кипела жизнь. А этот зал… Он так отрешен от жизни аэропорта. Лишь кучка привилегированных пассажиров и служащих.
В чем смысл – отстраняться от всех? Все здесь, кроме меня, обеспеченные люди, которые за деньги получают покой, но какой-то мертвенный покой. Ведь там, за матовыми дверьми, куда интереснее, чем в этом отрешенном зале. Там хотя бы не достают. Еще полчаса до посадки… Эти полчаса мы вынуждены слоняться вдоль стен и пялиться друг на друга. Скука. Хоть алкоголь тут бесплатный.
Впервые в жизни ему захотелось покурить. Он робко оглядел остальных. Беспокойный мужчина угрюмо сидел за столом, опустошая свою тарелку. Видно, набрал он всего понемногу, а доесть не мог, вот и растягивал вплоть до ухода. Парень сидел справа от него. Губы его неторопливо шевелись, рассказывая какую-то историю. Слева был молчаливый гражданин средних лет, щуплый и худенький, насупившийся и скрестивший руки на груди. Вот он точно считал каждую секунду до посадки. Напротив них сидели девушка и ее спутник, о чем-то переговаривавшиеся. Пару раз девушка повернулась и кивнула в сторону курилки. Ее спутник только закатывал глаза. Около панорамного окна стояла дама. Наверно, наблюдала за взлетающими и заходящими на посадку Боингами. Может, тоже считала секунды. Сигареты были либо у нее, либо у беспокойного мужчины. Однако желание закурить пока проигрывало желанию покоя.
Беспокойный мужчина принялся бы досаждать своими обвинениями и скорее бы подавился, чем поделился сигаретой. А дама – непонятно: если она успокаивала его, то, наверно, добродушно настроена. У нее и можно попросить. Хотя пока лучше постоять одному.
Вопреки его мыслям дама развернулась на месте, что-то сказала беспокойному мужчине и сама направилась к курилке. Перед тем, как раскрыть дверь, она глянула на серенький чемоданчик у стойки с торчащей кверху ручкой, проговорила что-то через плечо почти шепотом и дернула дверь на себя.
Она была чуть старше, чем казалось издалека. Виднелись морщины около глаз и у краешков губ, кожа лица и шеи немного подсохла. Дама достала тонкую сигарету из пачки и зажгла. Вмиг разлетелся фруктовый аромат.
– Сигарету?
– Не курю, – не подумав, буркнул пухловатый молодой человек.
Она убрала пачку. Молчала. Пламя постепенно съедало бумагу и табак, оставляя после себя только серый пепел. Дым, извиваясь, поднимался вверх и растворялся в воздухе.
– Так кто же ты такой, раз из-за тебя задержали самолет?
Опять со своими расспросами. Лучше бы один стоял и не думал о сигарете. Ведь мысли материализуются. Любые мысли материализуются.
– Просто пассажир. Меня сюда привели, я не хотел. Мне надо в Лиссабон, а не в Милан.
– Абы кого не привели бы за ручку. Что-то ты скрываешь, – она усмехнулась, но как-то язвительно.
Пухловатый молодой человек отвернулся в сторону. Бесполезно что-то говорить. Лучше бы вообще не думал о сигарете. Постоял бы спокойно.
– Зачем в Лиссабон?
– Друзья позвали в гости.
– Раньше был в Риме?
– Не люблю Рим.
– Отчего же?
– Не знаю, не нравится.
– Я безумно люблю, а больше всего –
де Треви
, – дама особенно подчеркнула это название. Она как-то неестественно оживилась. – Вечерами там очень чудно – все эти фонари, людские гул, звуки фонтана. Так прелестно взять чашечку кофе и какой-нибудь дениш и сидеть – раньше часто так делала, когда приезжала. Еще рядом есть кафешка с мороженым – в Италии к мороженому относятся очень серьезно – где подают самый вкусный лимонный сорбет, – она томно вздохнула. – Вот бы не уезжать совсем.
– Ага.
– Вот бы не уезжать, – повторила она, – но уехать надо.
Сколько вещей в мире делается просто потому, что «так надо».
Дама медленно потягивала дымок, а сигарета обреченно тлела. Пухловатый молодой человек грузно стоял у стеклянной стены, не зная, чем себя занять. Он косился на даму и ее сильно укороченную сигарету.
В его руке вдруг почувствовался пакет. «Откуда он? Давно я его держу?» Он невольно встрепенулся. Отчего-то мурашки пробежали по телу. Он не помнил, чтобы брал с собой какой-нибудь пакет. Сжал ручку еще крепче. «Что я туда положил? Надо посмотреть. Забыл, дурак, что брал пакет». Он украдкой оглянулся на серенький чемоданчик: все так же стоит на месте с задранной кверху ручкой.
– Путешествуешь налегке?
– Что?
– У тебя мало вещей.
Пухловатый молодой человек снова поглядел на чемодан и пакет.
– Ну да, к друзьям.
Они помолчали немного.
– А вы много раз были в Риме?
Разговор, как ни странно, чуть расслаблял.
– Много раз.
Дама докурила сигарету. Она держала погасший окурок и глядела в сторону, постукивая указательным пальцем свободной руки по щеке.
– Все же нехорошо, что из-за тебя задержали самолет. У людей дела.
– Я сожалею, я не знал.
– В следующую поездку обязательно посети де Треви.
Она метнула окурок в урну, жиденько улыбнулась куда-то в сторону и вышла. А он остался в курилке, опять весь взмокнув. Хорошо, что на нем была белая футболка, на которой не видно пятен пота. «Что же я положил в пакет?»
Он бегло оглядел зал. Беспокойный мужчина все копался в тарелке.