Очерки мифологии восточных славян. Люди и Боги

За соперничеством двух святых просматриваются отношения древних языческих богов – Перуна и Велеса. Мы видим что напряженность между ними не перерастает в открытую конфронтацию, оставаясь, именно, соперничеством. Народ как будто говорит : «Пусть Перун силен и в его власти и дать и погубить урожай, но Велес бог лукавый, он перехитрит силу громовержца, заменит недостаток силы, избытком смекалки и изворотливости».

Зачастую, Николай Чудотворец является главным героем народных сказок с моралью. Обычно, Никола является под видом нищего, калики перехожего и набивается либо в попутчики, либо в постояльцы. Спутники или хозяева, само собой, относятся к калике с насмешкой или даже с пренебрежением. В этом и состоит их ошибка. В некоторых сказках, святой оказывается в роли экзаменатора для сказочного героя, он проверяет обоснованность притязаний на силу и богатство. Никола одаривает в сказке послушавших его и наказывает тех, кто его советом пренебрёг. Такую ситуацию мы видели и в приведенной выше истории. Мужик послушал Николиного совета и остался с огромным урожаем хлебов, а Илья пророк остался в дураках.

Классической стала былинная история «Михайло Потыка», где Николай Чудотворец предстает перед нами в качестве могучего кудесника. Михайло Потык был превращен своей женой Марьей Моревной в камень. Его едут спасать русские богатыри Илья и Добрыня, названные братья. По пути к ним пристаёт калика перехожая и, понятно, напрашивается в товарищи. Богатыри идут в полную силу, а догнать старичка не могут :

"Какой– то есть товарищ ещё нам-то был,

А где ему гнаться за нами-то!…

А рады мы ведь дедушка, товарищу".

Пошел рядом с ними тут дедушка,

Пошел рядом, ещё наперед-то их.

А стали как они оставляться бы,

Едва-то старичка на виду держат-то…

Богатыри недоумевают, а колика показывает чудеса прыти и ловкости. В дальнейшем, убогий старичок помогает добрым молодцам спасти Михайло Потыка, используя свои магические способности :

Скочил-то тут Добрынюшка Никитич-он,

Хватил он этот камень, здынул его,

Здынул-то столько до колен-то он,

А больше-то Добрынюшка не мог здынуть,

А бросил этот камень на сыру землю.

Подскакивает ведь тут Илья Муромец,

Здынул он этот камень до пояса,

Как больше-то Ильюшенька не мог здынуть.

Как этот старичок тут подхаживал,

А этот камушек покатывал,

А сам он камушку выговаривал…

При помощи магического заговора старичку удается возвратить Михайло Потыка к жизни. Сила калики превосходит и физическую мощь, олицетворением которой является Илья, и житейскую мудрость Добрыни. За более поздним былинным наслоением в этой истории стоит древний мифологический сюжет, повествующий о противоборстве двух божеств : Марьи Моревны – Морены смерти и Велеса, действующего в былине под именем Николая. Автор четко показывает, что сила этих героев далеко превосходит человеческие возможности и, даже, богатыри не в состоянии ей противостоять. Только в конце повествования, старичок открывает богатырям свое истинное имя :

Как тут-то старичок им спроговорит:

"Ай же вы, богатыри русские!

А я то есть Микола Можайский,

А я вам пособлю за веру-отечество…».

Как строили они тут часовенку, тому они Миколе Можайскому.

Для нас важно, что богатырям помогает не Бог, а Микола угодник, и действует он, как вполне материальная личность.

Для русского человека христианский Бог был далеким, и крестьянину ближе были святы, перенявшие функции исконно русских языческих богов. Велес оставался живой, действующей силой, пусть и принявшей имя христианского святого. Михайло Потык благодарит в равной степени и Спасителя и Миколу Угодника, и это еще раз доказывает особое отношение русского народа к этому святому :

«Стал же строить он (Михайло Потык) две церкви, две соборных.

Перву церковь строил он соборную

Строил он Спасителю,

Другу церковь он же строил да соборную

Матушки да пресвятою Богородици

И Миколы он было святителю».

В некоторых историях, Николай с самого начала повествования становится мудрым советчиком для главного героя. Подобно хитрому Велесу он подсказывает Садко как спастись от морского царя. Миколе, Садко посвящает золотую казну и к нему же обращается за приобретением удачи в торге, причем, опять, Микола ставится в один ряд с Господом Богом :

«Да змолился Садко да Господу Богу,

Как тому-то нынь Миколы святителю :

– Я построю тебе церковь соборную,

Да на-во име Миколы нынь святителя.

Кабы тут у Садка да казны и прибыло…» ,

Или:

«Пошел Садко да в божью церковь,

Он молитцэ Миколы Всеможайскому :

Ты ой еси, Микола Всеможайския!

Пособи мне выкупить товары из Нова-города».

Показательно что отношения с святым строятся в чисто языческом ключе – ты помогаешь мне увеличить богатство, я строю тебе соборную церковь. Именно такие отношения были до принятия христианства, у славян со своими богами. И еще мы четко видим связь Миколы с богатством и тайными магическими знаниями. Ниже будет показана его связь со скотом и плодородием. На основании этих данных, можно говорить о том, что христианский святой качественно и функционально сопоставим с Велесом.

В северной части Руси языческие пережитки, связанные с культом «Скотьего бога», просуществовали гораздо дольше чем в южных пределах страны. Зимой 1570 года Иван Васильевич (Грозный) учинил чудовищный погром Новгорода и Пскова, крупнейших северных городов. По непонятной причине царь не довел разорение Пскова до конца и повернул обратно к Москве. Существует рассказ очевидцев о причине такого поведения Грозного. Вот как описывает события во Пскове немецкий участник этого похода Генрих Штаден :

«В эту пору было убито столько тысяч духовных и мирян, что никогда ни о чем подобном и не слыхивали на Руси. Великий князь отдал половину города на грабеж, пока он не пришел ко двору, где жил Микула (Никола). Этот Микула (Никола) – прожиточный мужик, живет во Пскове, во дворе один, без жены и детей. У него много скота, который всю зиму ходит во дворе по навозу под открытым небом, растет и тучнеет. От этого он разбогател. Русским он предсказывает многое о будущем. Великий князь пошел к нему на двор, Микула (Никола) же сказал Великому князю : «Довольно! Отправляйся назад домой»! Великий князь послушался этого Микулу ( Николу) и ушёл от Пскова. (Генрих Штаден. Записки опричника. М.2002).

Надо сказать что переубедить в чем либо Ивана Грозного было невозможно. Он считал что власть, данная ему от Бога, имеет сакральную природу и, поэтому, он может позволить себе любые поступки. Не гнушался самодержец разорением церквей и монастырей, устраивал кощунственные имитации богослужений, где заставлял монахов плясать под пение псалмов, да и сам пускался в пляс, отбивая такт ударами посоха по их головам. Царь мог позволить себе любое кощунство в отношении церкви и бояр, а из Пскова ушел после слов, простого мужика. Факт невероятный. Какая же сила, превосходящая царскую волю, могла встретиться Ивану Васильевичу во Пскове? Получается псковский мужик имел власть превыше царской, и власть эта была над человеческой, божественной природы. Давайте остановимся на этом рассказе и рассмотрим его подробнее. Во-первых, скорее всего повествование носит мифологический, легендарный характер и выражает чаяния жителей Пскова, а не является точным пересказом действительных событий. Во-вторых нам важно отметить тот факт, что укорот царю дает не церковный клирик – монах или епископ, а простой зажиточный горожанин. Это говорит о том, что народ чувствовал бессилие церкви в своей беде. Церковь также была гонима и разорена царем во Пскове. Простой народ не чувствовал заступничества христианского Бога и ему, только и оставалось, надеяться на помощь древнего языческого божества, давнего покровителя Псковичей – Велеса. Под именем Микулы скрывается Велес и это легко доказать. У псковича присутствуют все атрибуты и качества Скотьего бога. Богатство мужика выражается в обилии скота, его пророчества непременно сбываются, да и уважение к нему горожан говорит о многом. Показательно то обстоятельство, что царь сам идет во двор Микулы, хотя легко мог бы приказать привести мужика к себе. Следовательно Грозный знает с кем имеет дело и признает силу Микулы изначально, поэтому так легко соглашается со словами мужика и покидает город. Заставить царя поменять свои планы мог, только, поистине превосходящий его по мощи противник, таким противником, в народном понимании и мыслился Велес, принявший в христианской традиции имя Николая Угодника. Мы видим, что ещё в конце шестнадцатого века, на севере Руси были очень сильны языческие пережитки, пусть и скрытые под наслоениями христианских представлений о божественном.

Таким образом, нам остается признать, что Никола чудотворец, действительно перенял качества и атрибуты Велеса и, что в христианской традиции он стал святым заменившим «Скотьего бога», чей культ продолжал существовать и развиваться уже в рамках новой христианской парадигмы.

Другим христианским святым, близким по своим функциям к качествам к Велеса, еще до принятия Русью христианства, стал святой Власий. Как мы уже говорили, культ этого святого проник на Русь в результате балканских походов славян в V веке. Из-за фонетической схожести имен и функциональной близости, Велеса и Власия, культы обоих слились в один синкретический культ Велеса-Волоса-Власа. Святой Власий считался на Руси покровителем домашнего скота. Часто коров так и называли «родом Власьевым». В Киевской Руси первый храм, посвященный святому Власию, был заложен князем Владимиром сразу после крещения. Построили церковь в Киеве на Подоле. Сюда же была привезена особо почитаемая икона с частицей мощей святого. Место для строительства храма было выбрано далеко неслучайно. До принятия христианства в на Подоле находилось капище Велеса и именно его заменила церковь святого Власия. С политической точки зрения, такой ход был разумным шагом, подмена Велеса на Власия прошла относительно безболезненно. Однако, почитание святого долгое время имело абсолютно языческий характер, простой народ продолжал относиться к нему как к «Скотьему богу», со всеми вытекающими последствиями. Близость в произношении имен и давняя ассоциация Велеса и Власия на Руси, все это способствовало большей популярности святого. К тому же в старинных житиях Власия указывалось, что в числе прочих даров благодати, он имел способность общаться с дикими и домашними животными и исцелять их болезни. Дикие звери не нападали на Власия, а напротив, признавали его как хозяина. На Руси он стал единственным заступником от коровьей смерти. Кстати вариант Волос осознавался, как полногласный вариант к имени Власий. Ещё в третьей четверти одиннадцатого века в берестяной грамоте церковного содержания, в перечне святых фигурирует имя Волос. Во вкладной грамоте Варлаама Хатынского (конец XII века) упоминается человек по имени Волос, однако, неясно дохристианское это имя или уже просто тоже что Влас. Культ святого на Руси имел связь с почитанием медведя, как хозяина диких животных и почитанием лося сохатого, лося рогатого.

В день памяти Власия крестьяне приносили в церковь коровье масло и клали в качестве подношения перед образом угодника. Иногда маслом мазали лик святого говоря, что у Власия и борода в масле. По свидетельству очевидцев, на старинных иконах святой Власий изображался сидящим на коне среди стада лошадей, а вдали зеленели поля. В старых церквях Новгорода, святой представлен на иконах, сидящим на скале в окружении скота, а так же одна из новгородских улиц названа Власьевой. На всей территории Руси, храмы посвященные святому ставились на местах языческих капищ Велеса. В рамках христианской религии, «Скотий бог» остался широко почитаем на Руси.

Православная церковь отмечает день святого Власия 11(24) февраля, и как раз на это время приходились дни почитания Велеса. Праздник был пронизан языческой символикой, а обряды, совершаемые крестьянами в этот день, уходят корнями в далекую дохристианскую эпоху.

В «Сказании о святых», Власию назначается особая молитва от падежа скота. Русский народ обращался к святому : «Святой Власий дай счастья на гладких телушек, на толстых бычков, чтобы со двора шли – играли, а с поля шли – скакали» , или «Угодник Божей Власий! Не оставь скотинку в пути и в дороге, идти бы без всякого препятствия».

В некоторых областях России долгое время существовал обычай сгонять коров к церквям, где священник кропил их святой водой, читая молитвы Святому Власию. Скотине давали есть пышки с молочной кашей, чтобы коровы были с хорошими удоями.

Во время падежа скота, крестьяне молились Власию и совершали обряд опахивания села для защиты от Коровьей смерти. (Коровья смерть, Товаряча смерть, Черная немочь – у восточных славян являлась персонификацией болезней и смерти рогатого скота). Считалось что появляется Коровья смерть чаще всего в день Агафьи Коровницы в виде коровы темной масти или черной кошки, иногда в виде собаки или коровьего скелета. Может Коровья смерть прийти в село и в облике сгорбленной старухи с высохшими длинными руками. Крестьяне говорили : «… А руки то у старухи, что грабли». По старинным поверьям, Коровья смерть сама по себе в село не приходила, а заносилась проезжим человеком. Именно такому страшному мифологическому существу и противопоставлялся Святой Власий. Снова мы видим языческие корни простонародных представлений в которых Велес-Власий борется с Коровьей смертью.

В некоторых местностях для защиты скота от «Коровьей смерти» в день святого Власия проводили обряд опахивания села. С самого Сретенья бродит, по народному поверью, это страшное лихо по земле. Пятого февраля по старому стилю оно заглядывает во дворы, и беда тем хозяевам чей хлев в этот день не заперт, да где деревня не опахана. Так же обряд опахивания проводился если в деревне начинался падеж скота. Сначала священник обходил деревню с иконой святого Власия и читал молитвы святому. Если это не помогало тогда и совершался обряд опахивания села. Накануне с вечера старуха повещалка обходила все дворы и созывала всех деревенских баб принять участие в ритуале. Те, кто был согласен участвовать в опахивании, умывали руки и утирали их полотенцем, принесенным повещалкой. Мужики к обряду не допускались и должны были в это время сидеть по домам, чтобы избежать большой беды. В полночь старуха повещалка в надетой поверх шубы рубахе выходила за околицу и била колотушкой в чугунную сковороду. Собирались, подходили деревенские бабы, вооруженные ухватами, кочергами, косами и серпами. Скотину в этот вечер запирали особенно тщательно (иногда, вся деревенская скотина сгонялась на церковный двор). К околице тащили бабы соху и запрягали в неё старую вдову (в некоторых местах беременную бабу). От живого огня, полученного трением зажигали пучки лучин и начиналось опахивание села. Межевая борозда проведенная сохой вокруг деревни засеивалась песком. Для устрашения «Коровьей смерти», способной по мнению сельчан проглатывать коров десятками сразу, бабы создавали неимоверный шум, кричали, били в сковороды и кастрюли. Обряд сопровождался заклинанием :

«Смерть, ты Коровья смерть!

Выходи из нашего села,

Из закутья, из двора в нашем селе

Ходит Власий святой

Со ладаном, со свечой,

Со горячей золой.

Мы тебя огнем всожжем,

Кочергой загребем,

Помелом заметём

И попелом забьем!

Не ходи в наше село ,

Чур наших коровушек,

Чур наших буренушек,

Рыжих, лысых,

Белосисих, беловымьих,

Криворогих, однорогих»!

Если во время опахивания навстречу процессии попадалось какое ни будь животное, например собака или кошка, то его жестоко убивали, разрывая на части. Считалось что в убитое животное превратилась сама «Коровья смерть» и, именно она, и была убита. В этом ритуале явно прослеживаются языческие представления. Крестьяне ассоциировали «Коровью смерть» с Мореной, языческой богиней смерти, которую побеждал святой Власий или Велес.

На следующий день после праздника посвященного святому Власию, крестьяне выставляли на мороз пряжу для её беления. Надо отметить, что пряжа символ богини Мокоши. Так же на двор выносили зерно, чтобы «мороз его немного затронул». Считалось что это принесет богатый урожай. Назывались такое действие – «зорнить» пряжу и зерно. Селяне говорили : «Позорнишь пряжу после Власия, будешь с деньгами на маслену». В этих обрядах, мы видим связь святого Власия с плодородием и богатством, что точно соответствует функциям Велеса.

2 Мифологические и сказочные персонажи. Их связь с Велесом.

П. Бутурлин . Велес.

Я – Велес, мирный бог. Меж спящих стад дозором

Незримый я хожу, чтоб отвращать недуг

И чары хитрых ведьм, пока дымится луг

И звезды ночь пестрят серебряным узором.

Когда исчезла мгла пред Дажьбожьим взором,

Там рею ветерком где человека друг,

Спокойный добрый вол, влачит тяжелый плуг,—

И доблестным его любуюсь я позором.

Иль от коров порой я пастуха маню

Под зыбкий свод ветвей – и тихо запою…

Он думает : над ним листва шумит лесная;

Но песенки мои таинственной мечтой

В душе его звенят, и он поёт не зная…

И вещие слова хранит народ родной.

Как мы уже говорили, после принятия христианства на Руси, хтоническая ипостась Велеса была ассоциирована с Чёртом. Другая нечисть, представлявшая низшую демонологию славян, так же была переосмыслена и слилась с образом бога– трикстера или перешла в его подчинение. Постепенно образ Велеса был вытеснен православной церковью в область фольклора, где он стал персонажем народных сказок и легенд. Давайте рассмотрим сказочное окружение Велеса, ведь в сказках он действует не в одиночку, у него множество сказочных помощников. В народе считалось, что Велесу подчиняются низшие природные духи: домовые, банники, овинники, полевые и лешие, навки и русалки. Часто, и сам он выступает в сказке в роли лешего —хозяина зверей и птиц, а так же в роли водяного царя – хозяина подводного мира озер, рек и морей. Сближение Велеса с Морским царем вполне обосновано, ведь по поверьям славян, озерные омуты были входами в царство мертвых, через омут можно было попасть в мир Нави, где хозяином и был Велес. Вообще, водная стихия, в целом, ассоциировалась с потусторонним миром. Река в представлении славян была переносчиком души умершего на тот свет. Поэтому наши предки в древности, умершего человека укладывали в лодку и отпускали вниз по течению реки, считая что таким образом покойник достигнет царства мертвых. Отголоски этих верований сохранились в праздничных обрядах. Еще в восемнадцатом веке был распространён обычай, отправлять соломенное чучело Морены-Масленицы вниз по реке на лодке. Иначе же, лодка ставилась на колеса и в ней провожали чучело на тот свет. Вспомните героев русских сказок, которые нырнув в старый колодец попадали в другой мир. Сближение Велеса с лешим так же вполне закономерно. Леший был для славян, хозяином неструктурированного природного пространства, чуждого человеку. Лес отождествлялся с иным миром, где законы человеческого общества перестают действовать.

По представлению наших предков, Велесу подчинялось воинство волкодлаков – стаи волков-оборотней, живших в самых глухих чащах леса и по зову хозяина выходивших на «дикую охоту». Отсюда и представление о Велесе, как о Волчьем пастыре. Вместе с тем, русский народ ассоциировал Волчьего пастыря и с Егорием храбрым (Георгием Победоносцем), то есть с громовержцем Перуном, который также мог быть предводителем дикой охоты. Перун во время бури, среди раскатов грома, завывания ветра и сполохов молний выезжал на «дикую охоту», и волки были ему за место гончих. В этом противоречии мы можем увидеть смешение и переплетение двух традиций. В поверьях Ариев-кочевников, волк это важный тотемный зверь. Сами кочевники часто сравнивали себя с волками, ищущими добычу в степи. Словно стаи волков, нападали они на оседлых земледельцев, отводя им роль стада овец. Воинская доблесть и свирепость в бою была сродни волчьей силе и злости. Поэтому и громовержец, верховный бог Ариев осмысливался как предводитель волчьей стаи – Волчий пастырь. Славянские народы верили что Перун покровительствует волкам, при этом, воины княжеской дружины порой отождествляли себя с волками, считая Перуна своим покровителем. Закономерным было то, что с приходом христианства, повелителем волков стал считаться Егорий храбрый, перенявший функции громовержца. Некоторые учёные, связывают Егория храброго с солярными ( солнечными) божествами славян. Волк же, при такой интерпретации, является зверем, посвященным солнцу. Волк очищает лес от больных и старых животных, поэтому ему отводилась важная роль в обрядах очищения, связанных с культом солнца. Все же, северная традиция, наделяла властью над волками, именно, Велеса, считая его Волчьим пастырем. Не лишним будет вновь провести параллель между Велесом и скандинавским Одином. Как мы уже знаем , между этими богами было очень много общего, а у норвежцев Один был повелителем волков и предводителем «дикой охоты». Одину в жертву приносили волков, вешая их на деревьях, и посвящая такую жертву одноглазому богу. Громовержец-Тор, у скандинавов, не имел к волкам никакого отношения. У северных славян и народов финно-угорской группы, Велес считался повелителем волков и заступником от них. С приходом христианства его функции перешли к Николаю чудотворцу. На Николу зимнего крестьяне клали железо в печь, а так же втыкали нож в порог и молились Николаю-угоднику о защите от волков. Именно с Николиного дня, по народным повгрупп, волки начинают рыскать стаями по лесам, полям и лугам, осмеливаясь нападать, не только на одиноких путников, но и на целые обозы. С этого дня, и вплоть до Крещения, наступают волчьи праздники. Только после освящения крещенской воды, у волков пропадает их смелость. Именно в эти зимние мрачные дни, и приходит Волчий пастырь. Он может подойти к селению в виде седого старика, а может показаться огромным волком, предводителем стаи. Наши предки с большим опасением относились к этому мифологическому персонажу.

Нам всем хорошо известен серый волк из русских народных сказок. Часто он является проводником и помощником главного героя. Этот образ уходит корнями к пониманию Велеса как проводника души в загробный мир. Ведь в сказке Ивану царевичу необходимо попасть в тридесятое царство, то есть, на тот свет. Особенность сказочного серого волка, как проводника заключается в том, что он помогает главному герою, не только попасть в потусторонний мир, но и вернуться потом в обыденное пространство. Эта показательная особенность говорит о том, что серый волк живёт сразу в двух мирах, свободно переходя из одного в другой и, возвращаясь обратно.

Другие древние легенды говорят, что Велеса сопровождал огромный кот. Велесов вещий кот стал прообразом Кота Баюна из русских народных сказок. Кот Баюн и сам слагал сказки, обладал громким голосом «слышным за семь верст», мог своими песнями зачаровать до смерти незадачливого путника, а мог и излечить от хвори. А. С. Пушкин взял образ своего ученого кота из русских народных сказок, но у поэта, кот ходит по золотой цепи, а в древнейших мифологических сказаниях, он ходит по железному столбу вверх и вниз от мира верхнего к миру нижнему, являясь типичным медиатором, осуществляющим связь между мирами. Аналогом такого кота у скандинавов была белка Рататоск (грызозуб), гулявшая по мировому древу и разносившая сплетни от мира богов до подземного царства. Кот Баюн мастак рассказывать сказки и у кого не достаточно сил сопротивляться обаянию его голоса, кот может заговорить до смерти. Тот же, кто сможет пересилить Баюна, найдет спасение от всех болезней. В этом мифологическом сюжете можно увидеть отголосок испытания, которое кот устраивает герою, притязающему на обладание силой и властью. Обитал кот Баюн за тридевять земель в тридесятом царстве или в дремучем лесу «где птица не летает и зверь не ходит», то есть в ином, потустороннем мире. В одном из сказов о Василисе прекрасной, кот Баюн живет у бабы Яги и является её помощником.

Есть гипотеза, что котов на Руси стали называть Васьками в честь Святого Власия, в память о Велесе. Домашняя кошка была для славян символом дома и домашнего очага, хранителем богатства в доме. Однако, из-за двоякости, противоречивости характера, кошка являлась и проводником человеческой души в потусторонний мир, что опять отсылает нас к функциям Велеса. Считалось что кошка живет сразу в двух мирах, свободно переходя из Нави в Явь и обратно. Такие особенности сближали кошку и домового, живущего сразу в двух мирах и защищающего дом от разных напастей. Как мы видим, фольклорные персонажи, имеющие отношение к Велесу, прочно связаны с потусторонним миром и могут быть проводниками или экзаменаторами для главного героя «волшебной сказки».

Все герои низшей демонологии славян имеют хтоническую природу и связаны с миром мертвых. Велес же, осознаваемый славянами как господин потустороннего мира, и божество сугубо земное и подземное, имеет глубокое родство со всеми природными духами. Именно стихийные духи и сверхъестественные существа становились героями славянского и русского фольклора– сказок, песен, заговоров. Поэтому произведения народного творчества, созданные народом, содержат бесценную информацию о «Скотьем боге» и существах его окружавших. Проблема в том, что объём материала для исследования просто огромен и для его глубокой проработки понадобилось бы написать отдельную книгу. В этой работе мы ограничимся вышеприведенным кратким обзором. Хотелось бы еще раз подчеркнуть тот факт, что русское народное творчество испытало огромное влияние вторичной христианской мифологии и разгадать глубинный смысл сказки или легенды чрезвычайно сложно.

На этом мы и закончим наше знакомство с Велесом – «Скотьим богом», Пастырем мертвых. Главный вывод из приведенных выше материалов состоит в том, что культ почитания Велеса является весьма архаичным явлением и зародился в те времена когда основным источником пищи для человека служила охота. В дальнейшем с развитием религиозной мысли Велес стал одним из основных богов славянского пантеона и его почитание было распространено на всей территории древней Руси.

Перун—бог громовержец.

Древность культа Перуна.

Можно с уверенностью сказать, что Перун самый известный и популярный бог славянского пантеона. Большое количество научных трудов посвящены изучению истории развития культа Перуна у славян, и такое положение дел объясняется довольно просто. О Перуне сохранилось сравнительно много письменных упоминаний, как в древнерусской литературе, так и у иностранных авторов.

Мы можем использовать для реконструкции его образа, сведения почерпнутые из путевых заметок иностранных путешественников девятого десятого веков. Большой объем информации дает изучение средневекового русского фольклора. В общем, если есть информация, то с ней можно работать. Большинство ученых считает, что на момент прихода христианства на Русь, главным и особо почитаемым богом славян был, именно, бог-громовержец – Перун. При этом Перун не самый древний бог славянского пантеона, и господствующее место в нём, занял сравнительно недавно. Если провести аналогию с греческим Зевсом то Перун бог третьего поколения, устанавливающий порядок, и побеждающий богов предвечного хаоса. У всех народов индо-европейской семьи распространён миф о борьбе громовержца со змеем, олицетворяющим хаос что существовал до сотворения человека и упорядочения созданного мира. Перун не является создателем мира, он захватывает верховную власть, оттесняя более древних богов. В то же время громовержец остается одним из самых известных и популярных мифологических персонажей славянской мифологии. Почитание бога грома было распространено у всех европейских и многих ближневосточных народов, включая кочевые семитские народы приходящиеся предками нынешним Израильтянам. Культ громовержца зародился в среде кочевников-ариев и быстро стал популярным у всех завоеванных ими народов. Бог покровитель воинов и вождей стал известным и среди земледельцев, выразив в своем образе персонификацию природной производительной силы, оплодотворяющей землю и дарящей богатый урожай. Для того, чтобы проследить зарождение и дальнейшее развитие культа громовержца, нам придется вернуться во времена зарождения воинского сословия, в качестве отдельной касты и возвышение военной аристократии во главе с вождем, а затем князем. Почитание громовержца зародилось в среде кочевников-скотоводов и это наложило огромный отпечаток на мифы и обряды ему посвященные. Можно сказать что вокруг Громовержца сформировалось особое мифологическое пространство совершенно не похожее на мифологический мир земледельцев и охотников.

Победоносное продвижение Ариев по просторам Европы проторило дорогу новому богу и укоренило его культ среди покоренных земледельческих и охотничьих народов. До выдвижения бога грома на первый план, главным божеством Ариев был повелитель высокого неба, властелин мира, сотворивший всю вселенную и людей. Однако, бог высокого неба казался людям слишком далеким и абстрактным, к нему нельзя было обратится с простой повседневной просьбой. Эта отчужденность от людских дел, его и сгубила. Небесное божество постепенно утратило былую популярность и перешло в разряд богов, отошедших от дел и удалившихся от мира. В мифологии, уход верховного бога отразилось, как факт передачи им власти младшим, но при том, более деятельным богам, имевшим определённую, конкретную специализацию. Одним из сынов Высокого Неба, был бог-громовержец, отвечающий за гром и молнию, за буйные ветры и теплые весенние дожди. Поначалу он являлся одним из многих, равным среди равных, в сонме множества других ни менее, а порой и более важных и почитаемых богов. В результате разложения первобытно общинного строя и выделения воинского сословия в отдельный привилегированный класс, был дан толчок развитию культа громовержца, ставшего покровителем молодецкой удали, войны и военной аристократии. Племенные вожди, а затем и князья так же отдавали должное богу помогавшему в войне, но в связи с формированием протогосударственных образований, громовержец стал ещё и покровителем закона, поборником которого на земле являлся правитель. Таким образом, с изменением жизненного уклада древних ариев , на первый план в их пантеоне выдвинулась фигура громовержца, заслонившая собой и отца, бога высокого неба, и других богов. Расселение ариев по просторам евразийского континента, сопровождавшееся покорением земледельческих народов, дало импульс распространению арийской религии среди подчинившихся племен. В основном религия завоевателей перенималась знатью, но постепенно, заимствованные культы проникали и в массовое сознание простых людей, приобретая при этом черты совершенно отличные от исходных. Можно сказать что официальная и народная религия сильно разнились по своему виду и содержанию. Крестьянин верил в громовержца посылающего весенние дожди и первые грозы, бога соединяющегося в ежегодном таинстве священного брака с великой Богиней Матерью, и дарующего тем самым богатые урожаи и приплод скоту. Правитель и военная аристократия же, смотрели на громовержца как на отважного воина, желающего добычи, женщин и вина, дающего помощь сильным и отважным. Таким образом, практически все европейские культуры исповедовавшие политеизм получили в наследство от ариев бога-громовержца, который стал главой языческих пантеонов многих европейских народов. У греков был Зевс, у Римлян – Меркурий, у славян – Перун и только у скандинавских народов громовержец остался вторым по значимости после Одина. На момент христианизации скандинавских стран, культ громовержца так же начал завоевывать лидирующие позиции в Норвегии, вытеснив культы других богов на второй план. Археологические находки, относящиеся к IIX – IX веку указывают на такой процесс внутри общества норвежцев, шведов и датчан. Среди предметов культа, найденных археологами, преобладают сакральные артефакты посвященные, именно Тору, богу-громовержцу древних скандинавов. Таким образом мы можем уверенно говорить, что культ бога грома и молний был присущ всем европейским народам, имеющим общий арийский корень. Следовательно можно говорить о едином первоначальном культе, развивавшемся примерно одинаково у всех народов наследовавших традиции ариев. Исходя из этих фактов хотелось бы проследить генезис культа громовержца у европейских народов, а так же обратиться к индийской традиции и уже затем перейти к рассмотрению данных о поклонении Перуну у древних славян.