Очерки мифологии восточных славян. Люди и Боги

Члены охотничьего племени, напротив, заключая договор с животными, становились ответственными за его соблюдение. Таким образом, религиозные представления охотников постепенно развивались и некоторые животные начали отождествляться с прародителями племени, мистическими первопредками, покровителями сообщества.

Некоторые виды животных становятся прообразами для создания мифологического представления о культурном герое и занимают особое место в мифах и сказаниях. Они приносят людям блага, учат изготавливать орудия труда, обучают ритуалам и праздникам, устанавливают законы внутри племени. Такая форма религиозного поклонения называется тотемизмом. Термин «тотем» впервые употребил английский путешественник Дж. Лонг в 1791 году, позаимствовав его у североамериканского племени оджибва, на языке которого totem означает название и знак, герб клана, а так же название животного, являющегося у племени предметом особого культа. Любой предмет может выступать в качестве тотема, но наиболее распространенными и, по-видимому, самыми древними тотемами были животные. Верили охотники и в существовании души. После смерти, человека она возвращалась в страну предков к тотемному отцу племени, хозяину нижнего мира, покровителю людей и животных. Тотемным первопредком охотничьих племен населявших Восточноевропейскую равнину, чаще всего, становился медведь или тур, так как эти животные обладали большим размером и огромной физической силой. Медведь и тур воистину были царями животного мира умеренного пояса континентальной Европы . Медведь – лесной хозяин. Тур – воевода. Такими эпитетами наделяли этих животных. На произнесение их истинных имен был наложен запрет. Медведя принято было называть хозяин, дедушка, бурый. Медведь, собственно, тоже эпитет, передающий знание животного о месторасположении ульев лесных пчел. С развитием религиозных взглядов, из веры в племенные тотемы, развилась вера в зооморфных богов, обладавших качествами означенных животных. В нашем исследовании славянских верований, предшествовавших христианству, мы должны более подробно рассмотреть эту тему.

Чтобы наглядно показать представление охотников о мире, и отношениях людей и животных, приведу здесь миф индейцев северной Америки из племени черноногих. Они были близки по своему укладу жизни и религиозным взглядам, с племенами охотников Сибири и северной части России.

У черноногих было принято загонять стадо бизонов на утес – бизоний обрыв – и сбрасывать оттуда, чтобы добить у подножья. Как-то раз охотники одного из племен не сумели загнать стадо бизонов на утес, так что, похоже, в ближайшую зиму всем предстояло умереть с голоду. Однажды утром юная девушка пошла за водой для своих родных. Она поднимает голову, видит стадо бизонов на обрыве и восклицает : «О, если бы вы прыгнули с обрыва , я бы стала одному из вас женой!» И – представьте себе! – к великому удивлению девушки множество бизонов устремилось вниз, падая и разбиваясь о скалы внизу. Невероятно, чудесно – но тут к ней подходит один старый бизон и говорит : «Что же, девица, пошли со мной».

«Ох, нет»!

«А ты посмотри, что произошло вон там, – молвит бизон. – Ты пообещала, что станешь женой одному из нас, если мы прыгнем вниз, и мы сделали это. Так что пошли, надо держать слово».

И бизон уводит девушку и выживших быков вверх на гору и дальше в прерии. Вскоре родные девушки просыпаются и начинают оглядываться по сторонам: где же наша маленькая Миннехаха.

Вы же знаете, что за народ эти индейцы, – они все могут узнать по следам на земле. Вот и отец девушки понял, что она убежала с быком. Да что же это такое, думает он, дожили. Он надевает мокасины, берет лук со стрелами и отправляется искать дочь по следам, которые оставили бизоны. Вот он подходит к болотцу-купальне, где каждый бык любит поваляться в грязной луже, чтобы стряхнуть с себя москитов и охладиться в жаркий день. Отец девушки садиться на землю поразмыслить, что делать дальше.

Спустя некоторое время он видит сороку, которая подлетела поближе, чтобы поклевать зернышек с земли. Надо сказать, что сороки крайне мудры, в представлении индейцев, они своего рода птицы-шаманы. Индеец обращается к ней : «О, прекрасная птица, не видала ли ты здесь мою дочь? Она убежала с быком».

«Вообще-то здесь есть одна девушка с быком», – отвечает сорока.

«Ну так скажи этой девушке, что к ней пришел отец».

И вот сорока полетела и стала что-то клевать там ,где спали быки, а неподалеку сидела девушка. Большой бизон был прямо рядом с ней.

«Вон там, – говорит сорока тихонько, – возле купальни сидит твой отец»

«Ой, – отвечает девушка, – это очень опасно. Бизоны могут убить его. Скажи ему, чтобы сидел тихо и ждал меня, я приду попозже».

И тут за спиной девушки просыпается большой бык. Он отдает ей свой рог и говорит : «Ну-ка принеси мне воды». Конечно она идет с рогом к бычьей купальник. «Папа, папа»!

«Я не разрешал тебе шляться с приятелями-быками», – говорит отец.

Но девушка делает шаг назад. «Нет папа! Это очень опасно. Мы не можем убежать сейчас. Подожди-ка, пока они заснут, вот тогда я и приду».

Она возвращается к быку, тот забирает свой рог и принюхивается : «Фу-фу-фу, индейским духом пахнет». Он взрёвывает и мычит, и тут все бизоны вскакивают, роют копытами землю, задирают хвосты и начинают свой бычий танец. Потом они скачут во весь опор к болотцу, где ждет папа девушки. Стадо затаптывает его до смерти – и не только затаптывает, но разрывает на части, так что от папы не остается даже клочка.

Девушка – в слезы.

И тогда вожак бизонов обращается к ней : «Да ты оплакиваешь своего отца. А теперь подумай сколько наших жен, и детей, и отцов, и матерей упали с того обрыва ради тебя и твоего народа».

«Да, – отвечает девушка. – Но он был моим отцом».

А Большому Бизону ведомо чувство сострадания, и вот он говорит : «Ладно, я даю тебе один шанс. Если сможешь оживить своего папу, я отпущу вас обоих домой».

Тогда девушка просит сороку : «Пожалуйста, полетай вокруг, поищи, вдруг найдешь клочок того, что осталось от моего папы»? И вот птица клюет и клюет грязь, пока не находит кусочек позвоночника. Девушка берет эту косточку, кладет ее на землю, покрывает своим одеялом и заводит магическую песнь. И вот уже что-то появилось под одеялом – но оно не шевелится. Она срывает одеяло и видит – вот он, папа, еще не ожил. Девушка продолжает петь, и наконец он поднимается на ноги.

Бизоны очень удивлены и говорят : «Почему бы тебе не делать так и с нами после того, как вы, люди, убьете нас»?

Так был заключен договор между племенем быков – народом зверей и племенем людей. Бизоны научили людей танцу быков, который стал главным ритуалом в традиции охоты на бизонов.

Это очень красивый и выразительный миф, поэтому я и выбрал его в качестве примера. В индейском повествовании очень наглядно описан договор между людьми и животными. Такие же мифы мы можем встретить у малых народов Сибири и русского севера. Культура народов севера Америки, по существу, очень схожа с культурой народов нашего севера и регионов Сибири, где растут густые хвойные леса. При всем своеобразии каждой из традиционных культур севера их объединяет множество сходных явлений, при чем в этот ареал входит не только российский север, но и северные районы Европы и Америки. Учеными сходство этих народов толковалось общностью природно-географических условий и возможным единством этнического пласта. Народы севера и лесной зоны создали своеобразную культуру, в том числе богатое устное народное творчество – фольклор. Для народов живущих охотой и собирательством, миф о договоре между людьми и животными, является универсальным мифом, так же универсален и миф о животном – первопредке, покровителе племени.

Некоторые животные выступали в охотничьих племенах покровителями тайных мужских союзов, закрытых сообществ, внутри племени. К такому виду покровительства можно отнести , отношения между скандинавскими берсерками и их патроном, медведем. Берсерки считали себя людьми медведями, умеющими перевоплощаться в грозное животное во время битвы. По сообщениям современников это были, действительно, свирепые воины, сражавшиеся во время битвы без доспехов, в простой рубахе и безрукавке из медвежьей шкуры, вывернутой мехом наружу. Некоторые ученые так и переводят слово берсерк, как «волосатая рубаха». Берсерки доводили себя до исступления и, впадая в священное безумие, разили врагов, не чувствуя ран и усталости. Считалось, что один берсерк, стоит на поле битвы, десятка опытных, тренированных бойцов. Боевое безумие берсерков было сродни шаманскому трансу, священному экстазу, в который впадал шаман, во время сеанса камлания. Вот как представлено воинство Одина в известном отрывке из «Инглингасаги» : «Они шли без лат, дикие, как собаки или волки. Они впивались зубами в свои щиты и были сильны, как медведи или быки. Они убивали людей, и все, даже железо и сталь, были бессильны перед ними. Это называлось – ярость берсерков». Берсерки, магическим образом отождествляли себя с медведями, граница между животным и человеком была упразднена, человек и животное были одним целым. Это показывает насколько размытой казалась граница между животным и человеческим миром нашим предкам до самого недавнего времени. Берсерки, как явление историческое, просуществовало в Скандинавии до середины двенадцатого столетия, а легенды об оборотнях живут и до сих пор.

Теперь мы перейдем к рассмотрению большого пласта религиозных верований, появившихся в сообществах первобытных охотников. Шаманизм зародился на заре времен и является скорее духовной практикой, чем стройной религиозной системой. В более поздние эпохи, символизм шаманских ритуалов был переосмыслен и воспринят, развитыми современными религиями. Ученые дают шаманизму следующее определение – это ранняя форма религии, в основании которой лежит вера в общение шамана с духами в состоянии транса. В той или иной форме шаманизм наблюдался у большинства народов земли на определенной стадии их развития. В Европе и Азии, мифологическая основа шаманизма, может сильно различаться, но основные тенденции схожи для всех обществ, где шаманизм практикуется как религиозная система. С шаманскими практиками связано возникновение многих мифологических и религиозных символов, таких как символ Мирового древа, Мировой горы, символы центра мира, а так же трехчастное деление мира на нижний, средний и верхний миры. Шаманы в примитивных обществах выполняли и выполняют роль жрецов, посредников между богами и людьми, роль проводников души умерших родичей в страну предков. Шаман – это целитель, хранитель священного наследия предков, предсказатель и педагог. Роль шамана в обществе охотников чрезвычайно важна, он берет на себя важнейшие религиозные и культурные функции, храня сказания и мифы предков, он делает племя историчным, так как, пока живо наследие древних, живет и сообщество людей. В наше время шаманизм исчезающая религия (практика), она уходит вместе с исчезающими малыми народами, оставаясь очень интересным явлением в мировой истории. Многие легенды объясняют современный упадок шаманизма «тщеславием первого шамана», который в своем могуществе мог соперничать с Богом. По рассказам бурятского эпоса, когда первый шаман Хара Гирген показал свою неограниченную мощь, Бог решил подвергнуть его испытанию; он взял душу молодой девушки и закрыл её в бутылке. Для надежности, чтобы она не ускользнула, Бог заткнул бутылку пальцем. Шаман вознесся на небеса, сидя на своем бубне, заметил душу девушки и, чтобы освободить её, превратился в желтого паука и укусил Бога в лицо; Бог вынул палец, и душа девушки вылетела из бутылки. Рассвирепевший Бог ограничил могущество Хара Гиргена, а после этого значительно ослабли и магические силы других шаманов.

Большинство мифов о происхождении шаманов говорит о непосредственном вмешательстве Высшего Существа или его представителя, Орла, солнечной птицы. У многих народов Сибири орел связан с шаманами и шаманским искусством; появление орла нередко связывают с обретением шаманских способностей.

Мы можем с уверенностью сказать, что шаманы, в обществах охотников, являлись профессиональными посредниками между богами, духами и людьми. Они были проводниками душ усопших, жрецами, сказителями, лекарями, выполняя важную роль в сообществе древних людей. С развитием шаманизма появился целый комплекс космогонических мифов, мифов говорящих о создании нашего мира и объясняющих его устройство. Все мифологические сюжеты объединяются в эпосы, показывающие что каждый народ охотников имеет свои религиозные взгляды и самобытную культуру, оставаясь при этом носителем основной мысли о сродстве человека и животного, о договоре заключённом между охотником и жертвой. Огромное значение для изучения религии охотничьих народов и наших изысканий, имеют сказки про животных. Между архаичной «животной» сказкой охотников и «классической» сказкой про животных существует большая разница. В фольклоре приоритетна древняя идея о равноправии людей и животных, берущая своё начало в тотемистической религии древних времён. В классической сказке принцип единства людей и животных теряет свое мифологическое значение и превращается в поэтическую метафору. Сказки о животных невелики по своему объёму, но богаты по содержанию. Народная фантазия наделяет героев этих сказок чертами человеческого характера, разумом, речью. Если в сказках присутствует человек, то он является всего лишь второстепенным персонажем. Часто такие сказки в иносказательной форме выражают социальные отношения людей. Сказки тесно связаны с мифологией и , зачастую, удачно дополняют мифологическую картину мира.

Таким образом, мы видим, что на момент встречи с племенами Ариев-кочевников, лесные охотники имели свои религиозные представления об окружающем мире и духовных силах, составляющих его основу. Однако племена охотников находились на гораздо более низком уровне материального и социального развития , что значительно ослабляло их позиции в борьбе с кочевыми племенами скотоводов. Спасало лесных жителей то, что жителям степных и лесостепных районов, нечего было искать в суровых северных лесах. Обширных выпасов для скота там не было, богатой добычи поход в лесную чащу тоже не предвещал. Поэтому скотоводам легче было торговать с лесовиками, нежили захватывать их силой.

Отдельно хотелось бы коснуться вопроса важности тотемного предка для охотников, я уже говорил о берсерках . Хотелось бы еще раз подчеркнуть значимость медвежьего культа в системе религиозных взглядов для людей живших в северной части восточно-европейской равнины. Мифологический образ медведя , в первозданном виде, мы можем увидеть в религиозной жизни малых народов крайнего севера. П. Е. Прокопьева отмечает, что «сохранившиеся по недавнее время знаменитые медвежьи церемонии северных народов сопровождались заговорами, благопожеланиями, песнями, драматическими постановками, танцами». Северные охотники и в наше время считают медведя тотемным предком и одновременно божеством, хозяином нижнего мира. Берлогу часто сравнивают с входом в царство мертвых, куда медведь уводит души, убитых охотниками животных. Из таких мифологических представлений постепенно и сложилось видение медведя, как зооморфного божества, обладающего ярко выраженной хтонической (земной или подземной) природой. Существует поверье, что между медведями бывает медвежий шаман, отличающийся большим умом и хитростью. Такой медведь неуязвим, у него седая шкура и грива, он невероятно опасен для охотников. Не было случая, чтобы его убивали. Он обыкновенно встречается со знаменитым охотником, истребившим на своем веку сотни медведей , следовательно, дозревшим «сэт». Эта встреча бывает для охотника роковой. Многие другие мифы и сказки роднят образ медведя и шамана, оба могут странствовать между миром живых и миром мертвых. Такое же важное место занимает медведь и в славянской мифологии, но к этому вопросу мы вернемся позже. Пока нам достаточно сделать вывод о том, что медведь, как тотемный предок и как шаман дикого леса, имел огромное значение для племен охотников, населявших северные районы России.

2 Мифологический мир древних аграрных обществ.

Давайте теперь рассмотрим совершенно другой тип менталитета, другую культурную и социальную среду. Религиозный Мир земледельцев складывался из преобладания отличных мифологических сюжетов и форм. Само представление о жизни у земледельцев абсолютно другое, нежели у охотников-лесовиков. В обществе земледельцев женщина впервые становится более значимым существом с хозяйственной и мифологической точки зрения. Быть матерью для женщины становиться символичным. Женщина отождествляется с землей, она становится, как бы, средоточием плодотворных сил земли, отсюда и выражение «Мать сыра земля». Женщина подобно земле дает жизнь, вскармливает и растит. Женщина рассматривается, как носительница сакральной тайны жизни. В обществах земледельцев, со времен каменного века доминировал культ Великой Богини Матери, при этом необычно сильна была привязанность к женской магии, магии несущей в себе силу и суть плодородия. К тому же выращивание растений породило разделение труда, охотник теперь не являлся единственным добытчиком пищи для племени. Ответственность за выживание и благополучие людей переходит теперь к женщине. Полевые работы становятся священным ритуалом, главная роль в котором отводится женщине, как хранительнице тайны произрастания. В обществе земледельцев, становится возможным накопление излишков продовольствия и у людей, таким образом, появляется немного свободного время, что способствует развитию ремесел. Вследствие этого коренного отличия, мифологический и религиозный мир земледельцев гораздо богаче и разнообразней, образы богов и героев гораздо ярче, а мифология насыщенна событиями.

В то же время, жизнь земледельцев не идеальна и на поверхность всплывает страшная тайна – жизнь порождает смерть, а смерть порождает жизнь. В мифологию земледельческих народов, прочно входит сюжет первого убийства или жертвоприношения, в результате которого, стало возможно выращивание культурных растений. В мифологии земледельцев доминирует представление о том, что первые злаки выросли из тела убитого божества. Вывод очевиден – если вы хотите культивировать жизнь, то вы должны культивировать смерть. Ритуалы земледельческих обществ визуализируют сюжет основного мифа, человек, как бы, лично принимает участие в мифологическом повествовании. Основной миф сообществ такого типа, повествует об аморфности и статичности мира до начала времен; звери и люди не двигались, не принадлежали ни к женскому ни к мужскому полу. Боги решили оживить этот мир, но для этого им пришлось совершить первое убийство. Одного из богов приносят в жертву, а из его мертвого тела вырастают злаки и другие полезные растения; люди и животные начинают двигаться, происходит разделение по половому признаку, и вместе с земледелием в мир приходит смерть и сексуальность. Пища начинает осознаваться как плоть бога, то есть, человек, каждый раз во время еды, причащается божественным телом. Все обряды связанные с достижением половой зрелости, жертвоприношения животных и человеческие жертвоприношения, а так же погребальные обряды, представляют собой формы поминовения первого убийства. Тогда как в обществе охотников, ответственность за убийство возлагается на чужака, члена другого племени или отрицается наличие смерти как таковой.

Мифы земледельцев постепенно переосмысливаются и тайна плодородия переходит в область половой, сексуальной сферы. Плодородие обеспечивается при помощи иерогамии (священного брака) бога неба или бога грозы с богиней земли– Великой Матерью. Священный брак обеспечивает богатый урожай на полях и благополучие людей. Ритуалы, связанные с основным мифом земледельцев, должны повторятся ежегодно и человек, по мере возможности, должен способствовать данному процессу. Отсюда и ритуальные совокупления на вспаханных полях, и сексуальная распущенность весенних праздников – стремление одно, дать природе импульс для развития, дать толчок силам плодородия и роста. Земля уподобляется материнскому лону, а через месячные женские циклы осознаётся тесная связь с циклами луны. В пантеоне земледельцев видное место занимают лунные божества и луна связывается с женской сакральностью, с тайной сексуальности и женской магией. Все эти религиозные символы принесенные в мир с изобретением земледелия, постепенно развивались и дополнялись новыми. В развитых языческих и в великих монотеистических религиях, символы плодородия и земледельческой сакральности мы можем встретить очень часто и это говорит об органической связи этих религий с земледелием или же о заимствовании символов у земледельческих культов и религий древности. Мифологические сюжеты и сценарии земледельческих ритуалов многократно модифицируются и видоизменяются, но основное ядро остается неизменным. Апогеем развития религии земледельцев стало представление об умирающем и воскресающем боге. Эта идея зародилась из представления об умирании зерна и воскрешении его в виде растения. Зерно умирает и, умирая, дает жизнь новому растению, растение живет и приносит новые семена, в этом и заключена основная тайна аграрного цикла. Земледельческие культуры создали грандиозный образ космической религии, центром которой стала идея циклического возрождения и умирания природы, где космос, по мнению земледельцев, подвержен тем же природным циклам – вселенная умирает и возрождается вновь. Человеческие обряды ежегодного обновления должны способствовать динамике этого циклического круговорота. Идея умирающего и воскресающего бога бесконечное число раз повторяется в мифах, принадлежащих абсолютно разным народам. Верхом развития этого мифологического мотива, становится христианское учение о смерти и воскресении Христа. Его рождение, жизнь, служение, смерть и дальнейшее воскрешение полностью соответствует сценарию древнего земледельческого мифа, отраженного в ежегодных ритуалах обновления космоса. К умирающим и воскресающим богам можно отнести и Осириса, Дамузи, Диониса, Телепинуса и многих другие. Мифы в которых действуют означенные боги, являются типологическими для всех земледельческих обществ, и их сюжеты, как правило, имеют смысл выходящий далеко за рамки конкретной традиции. Они составляют некую общую парадигму, лежащую в основании определенной мировоззренческой системы. Как пример можно привести шумерский миф об Иннане и Думузи. Это один из самых древних вариантов мифа о воскресающем и умирающем боге, и в том его несомненная ценность, так как он сохранился в наименее искаженном и виде по сравнению с позднейшими мифами других народов.

Инанна, честолюбивая богиня плодородия, озабоченная тем, что глава богов Ан будто бы дал ей слишком мало власти, решила спуститься в подземный мир, Царство мертвых, «страну без возврата», где правила её родная сестра Эрешкигаль, и сделаться его владычицей. Перед тем, как отправиться в это опасное путешествие, она предупредила своего визиря : если три дня и три ночи она будет отсутствовать и не вернется до этого срока, визирь должен совершить траурный обряд и обратиться за помощью к её высоким родственникам, богам Энлилю, Нанне или Энке ( если первые двое откажутся ей помогать). Затем она облачилась в царский наряд и спустилась в «страну без возврата». Чтобы попасть в лазуритовый храм Эрешкигаль, ей прошлось пройти через семь ворот, охраняемых огромными демонами. При проходе через каждые из них Инанна была вынуждена, по их требованию, снимать с себя часть одежды. В конце концов, она осталась полностью обнаженной, а следовательно полностью беззащитной перед злыми чарами обитателей мрачного, подземного царства.

Вот, наконец, она появляется в покоях Эрешкигаль и претерпевает последнее унижение : демоны ставят её на колени перед троном богини подземного царства, которая, конечно, сразу поняла замысел сестры и обращает на неё «взгляд смерти». Богиня плодородия падает замертво, её труп подвешивают на крюк, вбитый в стену. После этого все естественные процессы на земле и под землёй останавливаются : живая тварь не рожает, деревья не приносят плодов… Богиня плодородия мертва!

Через три дня и три ночи, как и было условлено, старший визирь Инанны, понимая, что с ней стряслась беда, совершает торжественный траурный обряд и отправляется за помощью сначала к Энлилю, владыке ветра, затем к Нанне, богу луны. Ни тот ни другой не решаются прийти на помощь : слишком велика власть демонов «страны без возврата»! Но хитроумный Энки, к которому затем обращается визирь, находит выход из положения : из грязи, которую он наскреб из под ногтей, этот бог создал двух карликов. Затем он им дал «воду жизни» и «траву жизни», приказав с помощью этих средств вернуть Инанну к жизни.

Юркие карлики незамеченными проскользнули сквозь семь ворот, и скоро очутились в покоях Эрешкигаль. Там они застали устрашающую картину : Эрешкигаль корчилась в муках родов, не в силах родить (ведь богиня плодородия была мертва и ничто не могло быть рождено). Карлики пообещали помочь несчастной Царице Мрака, но попросили выдать сначала им тело Инанны. Оживив эту богиню при помощи «травы жизни» и «воды жизни», они тем самым помогли возродить все естественные процессы в земной природе. Облегчение пришло и для Эрешкигаль, благополучно разрешившейся от бремени… Но отпустить Инанну с миром ей никак нельзя : закон подземного царства гласит, что никто не может живым возвратиться в наземный мир, если не представит себе равноценную замену. Инанне дозволено было подняться на поверхность земли, но в сопровождении демонов, которым она должна указать на того, кто займет её место в мире мертвых.

Боги покровители городов, и все их жители, которых она встречала на пути, падали перед нею ниц, демонстрируя смирение и радость по поводу её возвращения! У Инанны просто не поднялась рука указать на кого нибудь из них своим устрашающим стражам… Но когда Инанна прибыла в свой родной город Урук, она увидела картину, наполнившую её сердце яростью: муж Инанны, Думузи, вместо того, чтобы оплакивать свою законную супругу, беспечно пировал в своем дворце, в окружении молодых прекрасных девушек… Именно его, разгневанная богиня и передала в руки демонов.

Думузи решил бегством спастись от слуг Эрешкигаль, но где бы он не прятался, безжалостные преследователи, всюду настигали его и грозили ввергнуть в области подземного царства. Богиня растительности Гештинанна, родная сестра Думузи, пыталась спасти брата от преследователей, но безуспешно. Она была готова пожертвовать собой ради Думузи и вместо него уйти в царство мертвых, но Инанна изрекает окончательный приговор : «Пол года ты, пол года она». С тех пор Гештинанна половину года (вероятно, летнее время, когда в Месопатамии не было дождей и солнце выжигало всю растительность) обретается в Царстве мертвых, а осенью, с приходом освежающих ливней и влажных ветров, она приходит снова на землю.

Этот миф несет колоссальную смысловую нагрузку. Во-первых, его сюжет связан с сезонными земледельческими циклами, с угасающей на какой-то период времени , и вновь воскресающей природой. В этом мифе декларируется взаимосвязь жизни и смерти, взаимозависимость этих двух противоположных начал. Смерть не имеет смысла без наличия жизни, но и все живое, рано или поздно, придёт к своему финалу – смерти. С созданием этого мифа в жизни появляется диалектика и цикличность бытия, и эти понятия работают на всех уровнях бытия, от микрокосма, до макрокосма, им подчинена как жизнь человека и природы, так и движение светил на небосклоне. К тому же воскрешение бога, это победа над смертью, возобновление жизни, утверждающее бытие и расположение высших сил. Позднее мотив мифа будет переосмыслен и найдет особое выражение в христианской религии: из смерти Христа возникает наша вечная жизнь, и в этом весь смысл образа Распятия. Мы находим эти образы у самых древних земледельцев, даже раньше, чем возникли мифы об Осирисе , Аттисе, Адонисе и Дионисе. Элевсинские мистерии воссоздавали миф смерти и воскрешения, где мистик сам становился участником вечной драмы бытия. Устойчивость основного мифа земледельцев в не связанных друг с другом культурах, принадлежащих разным эпохам, делает его универсальным мифом аграрных сообАттис.

Еще одним мотивом в мифологии плодородия, является мотив поклонения солярным божествам. Земледельческие циклы зависят от движения нашего светила. Поэтому солнце обожествлялось, и боги солярного происхождения всегда занимали видные места в языческих пантеонах, земледельческих культур. Центральное место солнца в процессе космогенеза объясняет большое количество солярных мифов, в которых солнце борется со своими злейшими врагами – мраком и водной стихией. Сам бог солнца и его враги выступают в этих мифах в различных обличьях, весьма разнообразны и места сражения между Богом-солнцем и богами мрака. При этом, солярные боги являются богами оплодотворителями земли, они отвечают за плодородие земли и вступают с ней в священный брак. У разных народов боги солнца имеют разный статус, где-то божества эти главенствуют в пантеоне, где-то нет, но всюду они присутствуют и везде, хотя и в разной форме, обыгрывается мифологический мотив извечной битвы между солнечным богом и богами мрака и водной стихии. В более поздних мифах, место солярных богов занимают боги– громовержцы, становясь победителями хаоса и захватывая лидерство среди богов пантеона.

3 Религиозные представления кочевых народов.

Мы рассмотрели основные направления религиозной мысли земледельческих народов и можем сделать вывод, что их мифология гораздо богаче и красочней мифологии охотничьих племен. В целом, земледельцы стояли на гораздо более высоком уровне духовного, социального и хозяйственного развития чем охотники. Давайте теперь рассмотрим мифологический и религиозный мир кочевников и скотоводов. Безусловно он кардинально отличается, и от мира охотников, и от мира земледельцев. Среда сформировавшая религиозные взгляды Арийских племен, это среда воинов и пастухов. Наибольшим богатством в кочевом обществе Ариев считались быки, их количество определяло статус владельца в обществе, большое значение придавалось личной храбрости и силе человека. Изначально Арии-скотоводы поклонялись единому божеству высокого синего неба. Таким богом являлся Дьяус, общий для всех арийских племен. Dyaus – небо, день, имя этого верховного индо-европейского бога указывает на его органическую связь с ясным, светлым небом. Верховное божество было наделено сакральной властью и отвечало за все проявления связанные с небом, воздухом, ветрами и другими погодными явлениями. Функция управления громом принадлежала Дьяусу, Но из-за своей удаленности от повседневной жизни человека и абстрактности, образ верховного бога начал распадаться на множество отдельных проявлений, которые персонифицировались в личностях более специализированных и, при этом, более конкретных богов. Дьяус постепенно становится праздным, далеким от людей богом, уступая место на вершине божественной иерархии, молодым и деятельным богам. До наших дней слово «дьяус» в Индии обозначает день, но не несет какого либо сакрального значения. Образ верховного бога высокого светлого неба растворился в образах тысяч других богов. Дьяус уступил свое место Варуне, молодому и деятельному богу, так же олицетворявшему небо и верховную власть, но произошло это уже в более позднюю ведическую эпоху. В процессе еще большей конкретизации образов богов, главенство в арийском пантеоне занял бог-громовержец Индра. Индра буквально переполнен жизненной энергией, он могучий воин, побеждающий грозного дракона Вритру, и освобождающий небесные воды. Индру сопоставляют с быком, подчеркивая тем самым его мужскую силу. Производя гром и молнию, давая земле дождь, Индра становится средоточием космической энергии от которой зависит жизнь всей вселенной. Будучи могучим быком, Индра оплодотворяет землю, изображаемую в виде коровы космического масштаба. Индра бог воин, он поражает тысячи врагов, он переполнен жизненной силой, но при этом, не является творцом космоса, земли и людей. Индра лишь проводник жизненной энергии но не её источник. Могущество Индры зависит от магического напитка – Сомы. Следовательно, громовержец не главное божество, и бессмертен благодаря соме, но при этом его культ становится чрезвычайно популярным среди воинов и аристократии. Он простой рубаха-парень, его действия и мотивы понятны и близки человеческому сердцу, это не тот далекий и абстрактный образ творца, Высокого Светлого Неба.