Очерки мифологии восточных славян. Люди и Боги

Что интересно, мы не встретим похожих представлений у охотничьих народов, которые попросту отрицают смерть, как явление. Такие воззрения характерны для земледельцев, у которых господствует представление о цикличности жизни, когда всё живое умирает, чтобы возродится вновь, и смерть неразрывно связана с жизнью, являясь её необходимым продолжением и дополнением. Понимание же смерти, как необратимого конца существования , пришло в Европу вместе с христианством, принесшим с собой неповторимую мифологическую вселенную, где безраздельно властвует триединый бог.

Однако, нельзя считать негативное представление о смерти единственно возможным. В некоторых древних текстах смерть сравнивают с прекрасной невестой дающей успокоение и заслуженное отдохновение, обручившемуся с ней человеку. Умирая от ран, добрый молодец по свидетельству русской песни, наказывает передать своим родным, что женился он на другой жене, что сосватала их сабля острая, положила спать калёна стрела. Когда смерть сражает цветущего юношу, она как бы сочетается с ним браком и уносит навеки в своих объятиях. Так и Морена даёт зимой необходимое отдохновение природе для её весеннего возрождения. Народная фантазия, иногда рисует богиню зимы красавицей, укрывающей утомленную землю, белым покрывалом снегов и оберегающая её покой до весны.

Из всех разнообразных представлений о смерти, бытовавших у русского народа, мы можем сделать вывод, что отношение к ней было наполнено дуализмом. С одной стороны смерть это страшное безобразное существо, убивающее человека огромной косой и забирающее его душу, как бедную узницу в царство вечного мрака, с другой это невеста, дающая вечный покой и успокоение, уставшему от жизни человеку. Существовало несколько религиозных символов, выражавших понятие смерти. В мифологии древних славян соседствовали представления о необратимости, смерти (возможно обусловленные проникновением христианства на Русь) и с другой стороны о цикличности жизни и смерти, зимы и лета, тепла и холода, естественные для языческого мировоззрения.

У славян Морене-смерти противопоставлялась богиня Жива, олицетворявшая плодородие и саму жизнь во всех ее проявлениях. Сведения об этом славянском божестве мы можем почерпнуть, в основном, из работ западных авторов. В то же время можно предположить что Жива почиталась и восточными славянами. Согласно польским источникам пятнадцатого века, Жива являлась дочерью Свентовита и Нонцены, предположительно дня и ночи. А. Стрыйковский упоминал некоего «бога ветра шумящего Живе» и «Погоду, бога ясных и весёлых дней».

Более ранние сведения мы найдем у Гельмольда, который описывает богиню Живу ( Siva), определяя её как божество полабов (племя западных славян). В саксонской хронике Бото приведен древнейший рисунок на котором Жива изображена, как обнаженная женщина с плодами в руках. В древнейшем варианте богиня соседствует с Радегастом и Прове, главнейшими богами западных славян. Такое соседство говорит о значимости Живы в религии славянских племен. На одной из гравюр у Вестфалена Жива изображена в повозке, запряженной парой лебедей и парой голубей.

Все данные говорят о том что Жива была связана с плодородием полей и садов Побеждая весной богиню зимы и холода Марену, Жива выражала идею пробуждения и развития природы. Можно говорить о том что Жива и Марена представляли собой положительный и отрицательный аспект Богини Матери, составляя неразрывную, взаимозависимую пару, определяющую годовой земледельческий цикл.

Опираясь на вышеприведённые данные, мы можем говорить о том, что у славян сохранились религиозные представления о великой Богине матери. Под натиском агрессивных мужских божеств, её образ был вытеснен, и разделился на несколько женских божеств, имевших узкую специализацию и отвечавших за определенные аспекты жизни человека и природы. Представления, присущие земледельцам, воплотились у славян в расплывчатом, но весьма почитаемом образе Матери сырой земли. Более ранние религиозные верования, времён охотников и собирателей нашли свое отражение в мифологическом персонаже – Бабе Яге – хозяйке дикой природы, живущей в мире мертвых и связанной с древнейшими обрядами инициации и культом предков. В позднейших представлениях образ Богини матери претерпел значительные изменения и был разделен на более деятельные персонифицированные ипостаси, имевшие узкую специализацию и потому более понятные и близкие обычному человеку. Мокошь, Жива, Морена– всех этих богинь, почитавшихся славянами в древности, можно считать выражением определённых качеств, присущих Великой Богини Матери.

Солярные божества восточных славян.

С древнейших времён человек смотрел на небо, и видя на нём великолепный диск солнца, задавался вопросом– как и когда появилось дневное светило на синем бескрайнем просторе неба. Мифы племён не знающих земледелия, повествуют о сотворении солнца и луны великими богами. Сказители и шаманы первобытных племён, уверены– до сотворения солнца на земле царила вечная ночь и людям приходилось жить в полной темноте, испытывая постоянный голод и холод. Боги сжалились над людьми и сделали солнце, поместив его на небе. В некоторых мифах говорится о том, что солнце пришлось делать несколько раз – одно вышло слишком маленьким и давало недостаточно света, другое получилось слишком большим и чуть не сожгло землю. Только третья попытка богов увенчалось успехом, и солнце засияло в небесной вышине.

Иногда, солнце придумывает и утверждает на небе, действующий в мифе культурный герой —прародитель племени. Он же устанавливает путь светила с востока на запад, определяя сроки смены дня и ночи. Эти верования имеют самый архаичный характер и их возникновение относится к каменному веку. С развитием религиозной мысли человека произошел постепенный переход к осознанию солнца как божества дающего тепло и, озаряющего землю своим великолепным сиянием. Надо заметить, что исследования религии народов, стоящих на ранних этапах развития, показали второстепенное значение солярных богов или их подчинённое положение по сравнению с лунными богами. У австралийских аборигенов и представителей малых народов Сибири, солярные боги не являются высшими богами, а часто и вовсе не воспринимаются как живые существа, наделённые собственной волей. У племён, занимающихся преимущественно охотой и собирательством, преобладает почитание божеств земли и леса, основным сверхъестественными силами, действующими в мире, являются Хозяин и Хозяйка животных и духи обожествленных предков, получившие статус покровителей племени. Несмотря на такое положение дел, солнце имело для человека сакральное значение с самых древних времён. С возникновением примитивного земледелия роль дневного светила заметно возросла. Сельскохозяйственные работы были напрямую связаны с сезонными циклами солнечной активности, и судьба урожая зависела от благосклонности солнечных богов.

На территории Европы найдено большое количество петроглифов, многие из которых, символически изображают солнце. Как считают учёные, солярные знаки, оставленные на камнях древними людьми многие тысячи лет назад, говорят о религиозной значимости солнца уже в эпоху неолита и раннего бронзового века. Наскальные граффити солнца находят на огромных пространствах от Испании и Мальты до северных районов России и Зауралья, что говорит о повсеместном почитании солнца. Первые земледельцы изображали солнечные эмблемы на камнях и стенах пещер, вероятно, в надежде на помощь бога солнца в получении обильного урожая. Часто солярная символика соседствует с символами луны, что говорит о взаимосвязи двух небесных сфер в религиозных представлениях человека. К этому же времени относят возникновение сначала лунных, а затем и солнечных календарей, позволявших определять сроки основных аграрных работ и напрямую связанные с земледелием. Если мы обратимся к мифологии то увидим тесную связь между солярным и лунными мифами. Иногда в одном мифе действуют и солнце и луна, при том солнце оказывается женщиной, а месяц мужчиной. Примером такого мифа может служить мотив «небесной свадьбы», сохранившийся в разных частях света, в том числе, у балтийских и финно-угорских народов, а так же у некоторых народов Сибири. Считается что миф о «небесной свадьбе» характерен для индо-европейской мифологии, хотя, часто встречается и в других частях света, например у американских индейцев. В отдельных традициях, в сюжете небесной свадьбы принимает участие громовержец в разных обличьях – либо обманутого мужа , либо судьи, наказывающего месяц за измену солнцу и рассекающий его пополам. Отличительной особенностью этого мифа является наличие свадебной колесницы, которая принадлежит либо солнцу, либо громовержцу, как устроителю свадьбы. Колесница и кони громовержца, а так же такие атрибуты как каменный или медный топор или меч позволяют локализовать время создания мифа и отнести его к началу бронзового века. Примерно в это же время начинает складываться богатая солярная мифология, что связано с переходом к более развитому земледелию и с образованием протогосударств, где резко возрастает роль правителя, ставшего сакральным центром общества и сыном солнца, действующим на земле.

С развитием государства и появлением царской власти, солярные мифы преображаются, создавая основу для официальной религии и государственной идеологии. Солнечные божества становятся центральными фигурами многих мифологических систем, обеспечивая легитимацию царской власти и сакрализацию царской особы. На данном этапе роль великой богини резко уменьшается, а роль солярного божества возрастает. Такой процесс можно проследить на примере развития египетской мифологии, где центральная роль была отведена солярному божеству и фараон считался его воплощением на земле. Правитель Египта был живым богом солнца, и поэтому благополучие всей страны зависело от благополучия фараона. Для нашей работы интересен такой факт – египтяне и другие земледельческие народы считали, что солнце каждый год, проходя свой жизненный цикл, постепенно дряхлеет и к концу года, истратив весь запас плодотворных сил, нуждается в обновлении или в новом сотворении. С этой мифологемой связаны обряды проводов старого года (смерть старого солнца), время возвращения к хаосу, существовавшему до начала творения и новогодние обряды, повторявшие новое творение вселенной, дававшие силу молодому солнцу. В течении всего года, в определенные значимые моменты ( дни солнцестояния и равноденствия) проводились праздники связанные с культом солнечного бога. Люди, при помощи ритуалов, помогали солнцу, передавая ему жизненную силу и продуктивную энергию. Считалось, что без проведения определенных обрядов в ключевые моменты года, солнце может и не взойти вновь, погрузив землю во мрак и холод. Центральное положение солнечного божества в пантеоне характерно для многих развитых аграрных обществ, использовавших плуг и труд тягловых животных. Главенство солярных богов связано с сакрализацией царской власти. В славянской традиции можно увидеть отголоски таких представлений. Вспомним эпитет князя Владимира– « Красно Солнышко». Это не простая игра слов, это след обожествления княжеской власти, знак огромного религиозного значения, предававшегося персоне князя, как воплощению солнечного бога на земле.

Еще одним интересующим нас моментом в религии аграрных народов региона плодородного полумесяца и Египта, является наличие в пантеоне нескольких солнечных богов, являющих собой определенные аспекты небесного светила. Так у Египтян это были боги Ра, Амон, Гор и Хепри– бог-скарабей, кативший солнце по небосклону. Все они были отражением некоторых функций и аспектов солнца, а верования связанные с этими божествами составляли основу религии древних Египтян.

У арии поклонялись солнечному богу – Сурье, пересекающему небосвод на крылатой колеснице. В то же время, солярным богом в Ригведе назван и Савитар, которому посвящено одиннадцать гимнов. О его связи с культом солнца можно судить по эпитетам, употребляемых в Ведах. Глаза, руки и волосы у Савитара подобны золоту, его колесница имеет золотое дышло и запряжена лучезарными конями. Сам Савитар излучает золотое сияние, освещая воздух, небо и землю. Многие признаки солярного бога есть и у Митры– бога договоров и союзов, который был ещё и охранителем городских ворот. Считается что в эпоху создания Вед, Митра считался одним из солнечных богов древних ариев, олицетворявшим солнечный свет и тепло, исходившее от светила.

У греков известно два солнечных бога—Гелиос, правивший солнечной колесницей и лучезарный Аполлон, покровитель искусств и музыки. В римской мифологии, как и в греческой, бог солнца звался Аполлоном, но имел ещё эпитет «Феб», что означает сияющий или блистающий. Это наводит на мысль, что древние считали Апполона богом солнечного света и дарителем тепла.

У славян, так же как и у других народов, было несколько богов, связанных с солнцем, и теперь самое время перейти к знакомству с ними.

Древнейшим мифологическим повествованием протославян, оправдывающим сакрализацию княжеской власти и говорящем о солярным происхождении правителя, можно считать легенду скифов-сколотов или скифов-земледельцев ( Б. А. Рыбаков считал этот народ прародителем славянского этноса). В скифской мифологии Липоксай, Арпоксай и Колоксай герои прародители народа, получившие верховную власть из рук своего отца Таргитая. Эту скифскую легенду можно считать типичным мифом, рассказывающим о деятельности культурных героев племени, и даже если он не имеет отношения непосредственно к славянам, будет полезным ознакомится с развитием солярной мифологии и с путями сакрализации особы правителя. Данные моменты наглядно выражены в легенде о трёх братьях. До наших дней данный миф дошел в изложении Геродота, посетившего Северное Причерноморье и, оставившего записи о жизни и обычаях скифов. Греческий историк пишет: «Такого рода был Таргитай, а у него было трое сыновей: Липоксай, Арпоксай и младший —Колоксай. В его царствование на Скифскую землю с неба упали золотые предметы: плу, ярмо, секира и чаша.

Первым увидел эти вещи старший брат. Едва он подошёл, чтобы поднять их, как золото запылало. Тогда он отступил, и приблизился второй брат, и опять золото было объято пламенем. Так жар пылающего золота отогнал обоих братьев, но, когда подошёл третий, младший, брат, пламя погасло, и он отнес золото к себе в дом. Поэтому старшие братья согласились отдать царство младшему.

Так во, от Липоксая, как говорят, произошло скифское племя, называемое авхатами, от среднего брата – племя катиаров и траспиев, а от младшего из братьев—царя—племя паралатов. Все племена вместе называются сколотами, то есть царскими. Элины зовут же их скифами…

Упомянутые священные золотые предметы скифские цари тщательно охраняли и с благоговением почитали их, принося ежегодно богатые жертвы… Так как земли у них было много, то Колоксай разделил её, по рассказам скифов, на три царства между своими тремя сыновьями. Самым большим он сделал то царство, где хранилось золото».

Большинство учёных считает, что этимология имён трёх братьев имеет связь с трехчастным делением мира: Липоксай – Гора-Царь, Арпоксай Царь-Река и Колаксай – Царь-Солнце. Скифская легенда изобилует множеством мифологических образов. Например золотые предметы, упавшие с неба можно рассматривать как дар солярного божества (золото с древних пор соотносится с солнечными богами), давшего человеку основные орудия необходимые для труда и защиты. Можно рассматривать эти предметы в качестве сакральных атрибутов царской власти, которые смог взять в руки, только избранный богом правитель. Примечательно, что золотые вещи, упавшие с неба даются в руки только младшему из братьев, чье имя переводится как Царь-Солнце. Здесь мы снова видим связь солнца и царской власти у скифов-сколотов – предположительных предков славян. Земные объекты, такие как горы и реки, оказываются в подчинённому положении по отношению к солнцу, что говорит о доминировании солярных богов на данном этапе развития общества. Без сомнения, небесные предметы, доставшиеся Колаксаю имели скорее религиозную чем утилитарную ценность и если верить Геродоту, то скифы-сколоты окружили их, религиозным почитанием, принося богатые жертвы. Сакральные предметы были подвластны царю а не жрецам и, именно, правитель имел первостепенное значение, как верховный отправитель культа и хранитель священных даров солнечного бога. Мы видим, что миф оправдывает царскую власть, дарованием культовых предметов и говорит не столько о фактической власти Царя-Солнца над скифами, сколько о его религиозном значении для народа. Сразу же напрашивается аналогия с русским князем Владимиром, носившим титул «Красное солнышко». Скорее всего, такое прозвище князя, основывалось на древней традиции отождествления царя с солнечным богом и наделении правителя мистической религиозной властью над подданными.

В славянской мифологии есть схожий сюжет (подробно изложенный Б. А. Рыбаковым). Бог-Кузнец Сварог, в качестве дара людям, сбрасывает с неба чудесные клещи для ковки металла,а сыном этого бога, как раз и считается, солнечный бог– Дажьбог. Получается, что славянская традиция либо напрямую восходит к традиции скифов-сколотов, либо испытала сильное скифское влияние. Вообще в славянской солярной мифологии ощутимо влияние иранского мира, где поклонение огню, как проводнику солнечной энергии и самому светилу, как всаднику, ежедневно пересекающему небосвод, было основной религиозной и мифологической доминантой. Отсюда и имя одного из солнечных славянских богов. Большинство учёных склоняется к мнению, что Хорс имеет иранское происхождение и инороден славянскому миру, однако при этом он был включён в пантеон, созданный князем Владимиром. Возникает вопрос, а был ли Хорс действительно чужеродным богом или являлся древним славянским божеством, родным и близким русскому человеку? Споры учёных мужей продолжаются до сих пор, но однозначного ответа на этот вопрос пока нет.

В Лаврентьевской летописи, содержащей вторую редакцию «Повести временных лет», в записи от 980 года, говорящей о начале правления князя Владимира Святославича, книжник пишет : «И нача княжити Володимеръ въ Киев единъ и постави кумиры на холму внъ двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а усъ златъ, и Хърса Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла и Мокошь». Интересный момент– имена Хорса и Дажьбога в тексте не разделены дефисом и, по мнению многих учёных, это доказывает, что Хорс и Дажьбог имена одного и того же солярного божества. В Ипатьевской же летописи, второй по древности после Лаврентьевской, между именами Хорса и Дажьбога переписчик поставил союз «и», однозначно разделив два имени. На основании этих разночтений в учёном мире разгорелся спор – можно ли считать Дажьбога и Хорса одним богом, для обозначения которого использованы разные имена, либо это два разных солярных божества Владимирова пантеона, кумиры которых помещались рядом. Данный вопрос в учёных кругах до сих пор считается неразрешенным и тема открыта к обсуждению. Я могу, лишь, привести некоторые свои рассуждения на этот счёт.

Хорс был одним из наиболее известных древнерусских богов. В письменных источниках до монгольского периода, частота упоминаний Хорса сопоставима с частотой упоминаний самых почитаемых на Руси богов– Перуна и Велеса. Особое внимание к Хорсу, говорит о большой его популярности на Руси в период перед принятием христианства и ставит в один ряд с основными божествами восточных славян. Имя Хорса, кроме «Повести временных лет», встречается в двух книжных источниках, повествующих о разрушении Владимирова языческого пантеона в Киеве, перед массовым крещением горожан. О низвержение идола Хорса повествует «Память и похвала князю Рускому Володимеру…», произведение датируемое третьей четвертью одиннадцатого века. Некий монах Иаков пишет, что князь «крести же и всю землю Рускую от конца и до конца, и поганьскыя богы, паче же и бесы, Перуна и Хъроса и ины многы попра …»

Второе сообщение мы находим в древнейшем опубликованном на сегодня списке Проложного Жития Владимира, сохранившемся в Болгарском рукописном фрагменте XIIV века, восходящем к более древнему русскому письменному документу. Согласно сообщению, вернувшийся из Корсуни в Киев великий князь « изби вся идолы. Перуна. Хорса. Дажьбога. И Мокошь, и прочая кумиры».

В отдельную большую группу, документов, упоминающих Хорса, можно выделить различные поучения против язычества и проповеди святых отцов, направленные против двоеверия. Это и « Слово некоего Христолюбца», где Хорс упомянут дважды, и « Слово святого Григория изобретено в толъцех о том, како первое погани суще языци кланелися идолом и требы им клали, то и ныне творят», датируемое XI-XII веком. Более поздним по времени своего создания, можно считать «Слово святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константина града, о том, как первое поганые веровали в идолы и требы им клали и имена им нарекали». Хорс упомянут в первой части этого произведения в следующем контексте : « Горе вамъ… человечи, забывшего страха Божия небрежениемъ, и крещения отвергошася и приступиша к идоломъ и начаша жрети молнии, и грому, и солнцю, и луне. А друзии Перену, Хурсу, виламъ и Мокоши, упыремъ и берегынямъ…» Существуют и другие древнерусские тексты, где говорится о Хорсе. Показательной особенностью подобных произведений является тот факт, что имена Хорса и Перуна, образуют в них устойчивую связку и, только в одном случае , в « Слове святого Григория», между ними вклинивается имя Велеса. Таким образом, Хорс осознаётся русскими книжниками, как божество сопоставимое в величии, и равное по популярности с Перуном. Возникает закономерный вопрос– почему таким авторитетом пользовался чужеплеменный солнечный бог? Почему русские книжники не употребляют исконно славянское имя —Дажьбог, пользуясь иранским именем Хорс? Тот же вопрос встаёт, если принять предположение о том, что Дажьбога и Хорс одно божество обозначаемое двумя именами.

Все вышеприведённые проповеди относятся к до монгольскому периоду и их авторы должны были обличать реальные языческие культы, обряды и обычаи, которые продолжали существовать и с которыми церкви приходилось вести постоянную борьбу. Следовательно культ Хорса существовал на Руси в первые века после принятия христианства и пользовался значительной популярностью. Если же, Хорс почитался в народной среде, то можно предположить что он был для славян родным и привычным богом. Возможно что речь идёт не о заимствовании его культа у иранских народов, а о древности почитания, уходящей корнями к общности арийских племён. Если исходить из того, что славянские и иранские народы произошли от одного пранарода, то вероятно, Хорс являлся одним из древнейших богов, который присутствовал, как в верованиях славян так и в верованиях иранских народов. К тому же в результате лингвистических исследований было выяснено, что есть исконно русские слова с корнем «хоро», означающим круг или колесо. Отсюда и хоровод, круговой обрядовый танец, имитирующий движение солнца по небосклону и слово хоромы. Сродный корень «коло», так же имеет значение круга, образуя слова колесо и коловрат. Известно что у славян корень «коло» употреблялся применительно к солнцу и его круговому движению по небу. На основании этих данных мы можем предположить что Хорс почитался как персонификация солнечного диска и был связан с движением солнца и сезонными солнечными циклами. В таком случае функционально Хорс был похож на греческого бога Гелиоса. Подтверждение этому мы находим в «Слове о полку Игореве», где наиболее рельефно показана сущность Хорса, как специально солярного божества. «Всеславъ князь людемъ скдяше, княземъ грады рядяше , а самъ въ ночъ влъкомъ рыскаше : изъ Кыева дорискаше до куръ Тмутороканя, великому Хръсови влъкомъ путь пресыскаше». Князь Всеслав, выйдя из Киева и, обернувшись волком, за ночь успевал преодолеть расстояние, отделявшее его от Тмуторокани. Путь его лежал примерно с севера на юг, и князь-оборотень пересекал путь «великому Хорсу», дневному светилу Солнцу, которое начинает утром свой путь с востока на запад. Только при понимании Хорса, как бога Солнечного диска, данный отрывок повествования приобретает логически стройное звучание.

Упоминается Хорс и в более поздних апокрифических сказаниях, отражающих представления «народного христианства» ,тесно связанного с языческими верованиями древности. Тот факт , что солнечный Хорс фигурирует в письменных памятниках на протяжении всего средневековья, говорит о принадлежности его к исконно славянским богам, которым продолжали поклоняться долгое время после принятия христианства. Среди других языческих богов Хорс называется в ряде вторичных и третичных источников: в «Записках о Московии» австрийского дипломата С. Герберштейна от 1549года, « Синопсисе» И. Гизеля и Густинской летописи, относящейся к концу семнадцатого века.

Если бы Хорс был пришлым богом, навязанным славянам в результате языческой реформы князя Владимира, мало вероятно, что русский люд помнил о нем вплоть до XVII века.

Вторым солярным богом славян был Дажьбог, который олицетворял солнечный свет и блага даруемые дневным светилом. По мнению М. Фасмера имя Дажьбог, объясняется из древнерусского императива дажь « дай» и бог «счастье, благосостояние». Всё дело в том, что в древности слово бог обозначало не только персону небожителя, но так же долю, богатство. Следовательно имя славянского бога можно трактовать как «дающий богатства», «дарующий благосостояние», что вполне логично, так как Дажьбог являлся для земледельцев подателем хорошего урожая и его помощь была жизненно необходима в повседневной жизни. В письменных документах до монгольского периода Дажьбог именуется прародителем славян. В «Слове о полку Игореве», русские названы Дажьбога внуками и, при этом, в том же произведении упомянут Хорс в качестве дневного светила, бога Солнечного диска. Автор «Слова», живший в двенадцатом веке, хорошо разбирался в тонкостях древнеславянской религии, и на мой взгляд, он не случайно разграничивал сферу деятельности двух солярных богов, указывая на родство одного из них с русским народом. Из повествования становится ясно, что книжник считал Хорса богом дневного светила, ведущим свой путь по небосклону, а Дажьбога– олицетворением солнечного света и тепла, подателем благ, богом близким и родным для людей.

В Ипатьевской летописи за 1144 год Дажьбог прямо назван солнцем: «Солнце же царь…есть Дажьбог». По этому поводу уместным будет вернуться к скифскоему мифу о Царь-Солнце Колоксае. Если предположить, что князь у славян являлся воплощением солнца на земле, то становится понятным почему автор «Слова о полку Игореве» называет русичей Дажьбожьими внуками. Так же показательным в этом плане является и прозвище князя Владимира – «Владимир красно солнышко». Такое обращение к князю не просто показатель народной любви, оно свидетельствует о сакральности княжеской власти, данной правителю солнечным богом, воплощением которого на земле князь и являлся. Дажьбога называли ещё Сварожичем, подразумевая что солнечный бог являлся сыном небесного кузнеца-демиурга Сварога. В Ипатьевскую летопись вставлен отрывок из «Хроник» Иоанна Малалы в славянском переводе, где Сварог назван отцом Дажьбога. Малала, придерживаясь эвгемерического подхода, считал что языческие боги были древними царями, которых люди обожествили за их великие подвиги и государственные преобразования. Он писал о том, что во время правления Сварога с неба упали волшебные клещи и люди начали ковать металл, а так же были установлены первые законы. «… Того ради прозвали его Сварогом и чтили его египтяне. И после него царствовал сын его, по имени Солнце, которого называют Дажьбог, 7470 дней, что составляет двадцать лунных лет с половиной. Не умели египтяне иначе считать: одни по луне считали, а другие днями годы считали, число 12 месяцев узнали потом, когда начали люди дань давать царям». Как видим летописец указывает на связь Дажьбога с созданием солнечного календаря и, с помощью его же персоны, обосновывает практику сбора дани. Этот момент очень важен, так как снова указывает на обоснование княжеской власти и прав князя на взыскание налогов через его связь с солнцем– Дажьбогом.

С принятием христианства, солнечные боги славян разделили печальную судьбу великих богов древности. Исчезнув юридически, они, однако, продолжали оказывать фактическое влияние на повседневную жизнь людей. Народная память, по средством, фольклора донесла до нас отголоски верований, обрядов и ритуалов, которые были связаны у славян с культом солнца тысячи лет назад. Случилось так благодаря особой значимости небесного светила для жизни земледельческой общины. Самый заметный след в памяти восточных и южных славян оставили богатые обрядами, наполненные сакральным смыслом праздники, связанные с солярным культом. Они имели огромное значение для культуры земледельцев-пахарей, определяя ритм повседневной жизни на протяжении всего солнечного года, и были тесно связаны с сезонными изменениями природы. Жизнь человека в древности была сильно ритуализирована и поэтому начало любого дела – пашни или сева, было ознаменовано праздником, наполненным непонятной для нас символикой. Учёные до сих пор спорят, можно ли назвать богами, в привычном для нас смысле, мифологические персонажи славянского фольклора, связанные с сезонными праздниками, приуроченным к поворотным точкам в солнечной активности. Коляда, Ярила, Кострома, Купало, остаются загадкой и камнем преткновения для современных историков. Дело в том, что о них известно из сравнительно поздних письменных документов, или из источников, в основном, народного происхождения, записанных этнографами, лишь, в XVIII веке. Исследователи девятнадцатого века, принадлежавшие к мифологической школе и, имевшие романтическое представление о языческих богах восточных славян, были введены в заблуждение частотой упоминания фольклорных персонажей, использованием антропоморфных чучел и кукол в праздничной обрядности, а так же особенностью народных мифо-поэтических произведений, наделявших человеческими качествами явления природы. Неточность интерпретации породила в научной среде традицию представления мифологических персонажей в качестве божеств, хотя для этого, зачастую, нет достаточных оснований. Можно с некоторой долей вероятности предполагать что все сезонные персонажи, существовавшие в ограниченный промежуток времени в рамках календарного обряда, были олицетворением идеи плодородия, являясь при этом проявлениями солнечного божества в момент праздника. В основе структуры большинства ритуалов, участниками которых являлись сезонные персонажи, лежит древняя идея непрерывного круговорота жизни и смерти в природе. Мы уже говорили о том, что для общества земледельцев справедлив постулат – смерть рождает жизнь и наоборот. Ежегодно весной земля отдает жизненную силу, а осенью, со смертью растительности, эта сила возвращается обратно в землю и находится там в покое до следующей весны.