Райское местечко. Том 2

Я установил подвижную стрелку на «12». Когда Мелисса шкатулку откроет, зазвучит этюд «Декабрь», и балерина в белой пачке будет танцевать на поляне в зимнем лесу…

Утром 31 декабря Мелисса посадила флаер неподалеку от входа на территорию КПК и ждала меня, не покидая кабины. Поскольку флаер внешне был самый обычный, а из вещей у меня не было ничего, кроме стандартного армейского кофра, мое отбытие никакого интереса не вызвало.

Мы поднялись в стратосферу и взяли курс на восток. Через полчаса под нами уже проплывала бескрайняя восточноевропейская тайга с редкими оазисами городов. Когда вдали показались Уральские горы, Мелисса повела флаер на посадку.

Мы снизились над большой заснеженной поляной в лесу, где под огромными елями стоял одноэтажный деревянный домик, и Мелисса завела флаер в ангар.

Домик был не так уж и мал. В нем оказалось, кроме прихожей-холла и кухни, пять просторных спален, три ванные комнаты и огромная застекленная веранда с камином у дальней стены. С одного боку к дому примыкал ангар, а с другого – пристройка, где хранились лыжи, дрова для камина и масса разнообразных необходимых в автономном хозяйстве вещей.

Я спросил:

– Лисса, а под этим домом, что, тоже находится док с крейсером?

Мелисса рассмеялась:

– Шутишь, где ты здесь видишь водоем с достаточным для крейсера запасом воды? Неподалеку течет небольшая речка, ее еле-еле хватает на десантный бот.

Мелисса поручила мне спуститься в подвал и активировать жизнеобеспечение жилого комплекса. Подвал оказался двухэтажным и весьма обширным. Там располагались несколько цистерн с водой и автономный энергоблок. Все системы дома находились в идеальном состоянии, и уже через пять минут согрелись полы, температура в жилых помещениях поднялась до 18 градусов по Цельсию, вентиляционная система очистила дом от пыли, которой и так-то практически не было, в водопроводных трубах появилась горячая вода, заработали кухонные блоки и все остальные домашние устройства, требующие подвода энергии.

Мелисса первым делом отправилась на кухню, а я перенес багаж из флаера в дом, потом растопил камин и натаскал на веранду приличный запас дров. В хозяйственной пристройке я обнаружил большую плоскую лопату, и сообразил, что с ее помощью можно расчистить снег перед крыльцом.

Но Мелисса сказала, что дела – потом, а сначала надо слегка перекусить. Валентина Петровна наготовила столько припасов, что мы могли бы принять десяток гостей и без проблем кормить их целый месяц. Причем все блюда были практически уже готовы к употреблению, требовалось только что-то подогреть или, в крайнем случае, поджарить.

– До вечера еще далеко, – сказала Мелисса, ставя на стол тушеные в сметане грибы с луком и картошкой, – а с этим блюдом ты как раз только к вечеру и проголодаешься.

Как всегда, еда была очень вкусной, и я, возможно, съел чуточку больше необходимого. После еды меня почему-то потянуло в сон, наверное, от свежего воздуха, но Мелисса захотела нарядить елку.

– Хочу, что бы был настоящий Новый Год! – сказала она.

Конечно, ради Мелиссы я был готов на все, но хорошо бы, чтобы это «все» не включало в себя отказ от послеобеденного сна…

Однако, желание женщины – закон, и я себя превозмог. Да, вся наша жизнь состоит из череды маленьких подвигов!

Елка, метра четыре высотой, росла сбоку от крыльца, прямо перед стеклянной стеной веранды, и я отправился чистить снег.

Я вышел на крыльцо и проникся, наконец, какая же вокруг была красота и тишина…

Чистка снега оказалась занятием нелегким, и я ограничился небольшой площадкой перед крыльцом и дорожкой вокруг елки.

Мелисса вынесла на улицу контейнер с елочными игрушками. На макушку елки она водрузила шпиль с огоньками внутри, от которого шли гирлянды разноцветных лампочек. Понятно, что ей с ее антигравом досталось устраивать все на елке, а я только подавал ей игрушки и снизу руководил процессом. Кроме лампочек Мелисса развесила десятка два больших шаров и мишуру.

– Больше не надо, а то потом долго будет убирать…

С ее логикой я был полностью согласен. Но я решил не ограничиваться елкой на улице и устроить Мелиссе маленький сюрприз. Я дождался, когда она отправилась в одну из комнат разбирать свои вещи, и по глубокому снегу пробрался к ближайшей ели. Топориком, найденным там же, где хранилась лопата, я срубил несколько пышных веток и поставил их в большую напольную металлическую вазу, которую приметил на веранде. На ветки я пристроил одну из оставшихся гирлянд и повесил несколько игрушек. Получилось здорово. И в доме сразу по-новогоднему запахло хвоей.

На веранду заглянула Мелисса:

– Что ты здесь делаешь? Ах, какая прелесть! Какой же ты молодец! Как все чудесно!

Действительно, за окном в сгустившихся сумерках загорались и гасли разноцветные огоньки на елке, крупные хлопья снега медленно и как-то торжественно опускались с темнеющих небес, в камине горел огонь, и огненные блики плясали на елочных игрушках, таинственно мерцали среди хвои маленькие лампочки, и все это создавало ощущение какого-то волшебства, казалось картинкой из доброй детской сказки…

Но до прихода Нового Года было еще далеко. Я удобно устроился в уютном кресле и включил настенный монитор. По одним каналам шли цирковые представления, а по другим крутили очередной римейк истории о человеке, который перед своей свадьбой устроил мальчишник, после чего приятели по ошибке отправили его на рейсовом корабле в отдаленную звездную систему, где он в новогоднюю ночь и нашел свою истинную любовь. Этот фильм я видел уже раза три, и знал практически наизусть. Но актеры играли неплохо, и музыка была приятная. Под эту музыку я и задремал.

Проснулся я как раз в тот момент, когда все недоразумения в фильме уже разрешились, и герой вернулся на Землю с новой, теперь уже окончательной, невестой. Собственно, разбудила меня Мелисса, которая решила передвинуть длинный низкий столик поближе к камину. Увидев, что я открыл глаза, она сказала:

– Уже одиннадцатый час, можно накрывать праздничный стол. Хорошо, что ты немного поспал. Если хочешь взбодриться, еще достаточно времени, чтобы принять душ.

В этот момент заиграла бравурная мелодия хэппи-энда, и Мелисса взглянула на экран.

– А, ты смотрел триста шестьдесят восьмой римейк новогодней истории? А знаешь, я ведь отлично помню самый первый вариант этого фильма! Во времена моей молодости его лет тридцать, а то и больше, крутили 31 декабря и 1 января по всем каналам. И не поверишь, тот фильм был так хорош, что, даже зная каждую реплику, каждый кадр, все снова и снова с удовольствием его смотрели. А сейчас приходится делать новую версию каждые лет пять, если не чаще…

На экране замельтешили какие-то клоуны, и я отправился в душ.

После душа я облачился в черные бархатные брюки и черный же сарк, распахнутый на груди, как любила Мелисса.

Я заглянул на кухню, но Мелисса что-то колдовала над столом, уставленным контейнерами и салатницами.

– Чем я могу помочь?

– Накрой стол, посуда там, в буфете на веранде, – ответила она, не поворачивая головы в мою сторону.

Через несколько минут, когда я еще расставлял бокалы, с трудом припоминая, справа или слева от больших положено ставить бокалы поменьше, Мелисса крикнула мне из кухни:

– Я иду переодеваться! Можешь забирать все закуски из кухни и ставить на стол!

Я перенес все блюда и салатники, поставил на специальный поднос вина и даже достал из холодильника бутылку шампанского, а Мелисса все не появлялась. Я подумал, и вернул шампанское в холодильник, потом сел в кресло и начал искать среди передач что-нибудь безобидное. Наконец, я обнаружил программу, где под звуки «Вечернего ноктюрна» Брюссера на экране неторопливо проплывали арктические пейзажи.

Без 15 минут двенадцать на веранде появилась Мелисса. Боже, как она была хороша! Она была в своем обычном облике, но почему-то казалась совсем молодой. Золотые волосы струились по ее плечам и легкой волной падали на спину. Одета она была во что-то длинное и облегающее, пушисто-золотистое, и в то же время почти прозрачное…

Меня неудержимо повлекло к ней… Я обнял ее, прижался губами к ее виску…

– Как ты прекрасна…

Я вдохнул ее запах, любимый мой запах свежести с тонким оттенком ванили, который не мог заглушить даже разлитый в воздухе терпкий аромат хвои… Руки мои невольно заскользили вдоль ее тела, голова закружилась…

Но Мелисса легонько отстранилась и только поцеловала меня в уголок губ.

– Нет, Алекс, нет, давай сначала встретим Новый Год… Лучше сядем за стол! Разве ты не проголодался?

Конечно, проголодался, во всех смыслах…

Мелисса, видно, тоже была не очень уверена в себе и опасалась ненароком пропустить момент наступления Нового Года. Поэтому мы уселись не на диван, как обычно, рядом друг с другом, а в кресла по разные стороны стола. Тут я вспомнил, что шампанское осталось в холодильнике, принес бутылку и поставил на стол.

– А что ж ты ее не открываешь? Пора уже проводить Старый Год!

Я открыл шампанское и разлил по бокалам. Мы чокнулись со звоном, и выпили. Это оказалось великолепное сладкое красное шампанское, возможно, лучшее из всех, что я когда-либо пробовал…

Тут, наконец, на мониторе мелькнула короткая заставка, и вот уже на фоне здания Всемирного Совета, под курантами, отсчитывающими последние минуты уходящего года, возник Президент и начал свою поздравительную речь, обращенную ко всем землянам, где бы они сейчас ни находились.

В позапрошлом году впервые в истории Земли Президентом стал тэр. Всего семьсот лет прошло с того момента, как людям и селферам удалось создать генетическое чудо – разумного тигра, обладающего дополнительной человеческой гортанью и третьей парой конечностей, человеческими руками. А сегодня тэров было уже почти восемьсот тысяч, и они являлись полноправной частью земного сообщества.

Сэм Ричардсон, постоянный глава Администрации Президента, так проколовшийся на прошлых выборах с Гарри, на это раз сделал все правильно, и народ почти единогласно и чуть ли не с восторгом избрал Ришарда, который до того представлял интересы тэров во Всемирном Совете.

Я прекрасно понимал этот политический ход селферов. Ввиду возможности внешней агрессии земляне, люди и тэры, должны были быть как никогда едины, и появление Президента-тэра, несомненно, укрепляло это единство. Тем более что супругой Ришарда являлась Мила Бойко, выдающаяся спортсменка, Олимпийская чемпионка по прыжкам в воду с трамплина, и просто очаровательная женщина. Президентская чета воспитывала теперь четверых детей, двое из которых – мальчик и девочка – были людьми, а двое других – тэрами, тоже мальчиком и девочкой. Ришард и его жена являлись генетическими родителями своих детей, естественно, она – человеческой пары, а он – пары тэрчиков. Недостающие половины геномов были взяты из банков Комитета по Генетике и не принадлежали никому из ныне живущих существ. Рождение этих детей из маточных боксов, обставленное как грандиозное шоу, было показано по Сети несчетное число раз.

Но надо сказать, что избрание Ришарда Президентом явилось не только удачным политическим ходом. Селферы Ришардом были весьма довольны, и даже Катерина, дочь Мелиссы и главный финансист Земли, отлично с ним ладила. Мелисса о Ришарде отзывалась как о чрезвычайно разумном и высокообразованном человеке, пардон, тэре. Кстати, тэров теперь часто называли «человек», и это было вполне закономерным. Ведь отличия между тэрами и людьми теперь остались чисто внешние. В конце концов, тех же селферов всегда считали и называли людьми, хотя они, надо признать, отстоят от рода человеческого гораздо дальше, чем тэры… Да и что это такое: «человек»? Кого можно считать образцом «истинного» человека, со всеми-то нашими мутациями?

Ришард заканчивал вторую в своей жизни новогоднюю речь. Выглядел он очень солидно и говорил превосходно. По всей видимости, ему предстояло выступать под Новый Год еще шесть раз, поскольку его избрание на второй срок представлялось совершенно очевидным. Им довольны были не только селферы, подлинные руководители Земли. Ришард был невероятно популярен и в народе, что совершенно естественно, особенно после смазливого болвана Гарри.

А уж тэры Ришарда просто боготворили. Они и раньше весьма успешно работали во всех отраслях хозяйства, составляли заметную когорту специалистов в военной промышленности. А с тех пор, как Ришард был избран Президентом, тэры стали самой, пожалуй, активной частью земного сообщества. Избрание тэра Президентом совпало – похоже, совсем не случайно – с появлением препаратов, позволяющих тэрам безболезненно совершать космические путешествия, и тэрская молодежь хлынула в Десантные Войска и в Академию Космофлота. Мелисса рассказывала мне, что Майкл уже сформировал и смешанные бригады десантников, и отдельные, чисто тэрские, отряды бойцов. Пока трудно было еще сказать, какие соединения окажутся эффективнее в деле, но это был вопрос, скорее, тактики их использования.

К слову, Шерр, проявивший себя и как великолепный боец в операции на Корнезо, и как доброволец в экспериментах, открывших тэрам дорогу в космос, был теперь знаменит не меньше Ришарда. Хотя, конечно, широкой публике о его боевых подвигах известно ничего не было…

Я налил по второму бокалу шампанского, и мы стали ждать наступления Нового Года.

Президент закончил свое поздравление, и через секунду раздался бой курантов. С последним ударом часов мы с Мелиссой осушили бокалы и под гимн «Во имя Земли!» дружно пожелали, чтобы в наступившем году все было хорошо. Мы знали, что если не случится никаких катаклизмов и катастроф, мы сумеем быть счастливыми.

Теперь можно было отдать должное и столу. Я еще раньше обратил внимание на большую вазу с каким-то неизвестным мне салатом темно-красного цвета.

– Лисса, а это что такое?

– Это – винегрет, попробуй, тебе должно понравиться. Это я научила Валентину Петровну его делать. Знаешь, нынешние кулинары все соревнуются в каких-то изысках, а простыми рецептами пренебрегают. Во времена моей молодости винегрет считался едой бедного народа и студентов, потому что был блюдом очень дешевым. Но его приготовление требовало много времени и труда. Все эти овощи надо было предварительно сварить, потом очистить, потом нарезать вручную, – ведь кухонное оборудование тогда практически отсутствовало… Я очень любила винегрет, но времени на его изготовление у меня всегда не хватало. И только раз в году, под Новый Год, я могла позволить себе потратить время на его приготовление. Поэтому винегрет – мое любимое новогоднее блюдо. Знаешь, в то время я часто встречала Новый Год одна, в кресле перед монитором, с шампанским и винегретом…

– Одна? Не может быть! Как же так?

– Да так уж получалось. Так складывались обстоятельства. И не думай, что я при этом печалилась! Но ты попробуй винегрет! Видишь ли, нужно знать кое-какие тонкости, чтобы он получился действительно вкусным!

Я попробовал. Меня трудно было чем-то удивить, но у этого салата вкус оказался довольно необычный. Мне понравилось. Через какое-то время Мелисса оторвала меня от процесса вдумчивой дегустации:

– Ладно, Алекс, не налегай так на винегрет. Смотри, сколько всего Валентина Петровна нам приготовила. Вот, попробуй заливной язык. А это – телятина в желе…

В глубоком хрустальном блюде застыли в прозрачной желтоватой субстанции маленькие кусочки мяса, перемешанные с мелко нарубленной зеленью. О, это было бесподобно! Но сосредотачиваться на чем-то одном было бы неправильно. Стол весь был заставлен посудой со знакомыми и незнакомыми мне яствами, глаза просто разбегались, я не знал, что пробовать в первую очередь…

Тут зазвонил коммуникатор Мелиссы.

– Черт, я же сказала дежурному, чтобы он пропускал звонки только нулевого приоритета! Что могло случиться? Не война же началась!

Но это был Майкл. Несомненно, его звонок имел нулевой приоритет, дежурный оценил это верно.

Мелисса чрезвычайно обрадовалась, услышав голос Майкла. Связь была отличная, и я тоже слышал, что говорил Майкл. Он поздравил Мелиссу и спросил:

– С кем ты встречаешь Новый Год? Надеюсь, с Алексом? Передавай ему мои поздравления! А у нас здесь – слышишь? – собрался большой коллектив. Поговорить нормально невозможно, позвоню тебе завтра вечером…

Мелисса улыбалась, но улыбка ее была грустной. За четыре с половиной года Майкл прилетал на Землю только один раз, и то – совсем ненадолго. Я с ним тогда не виделся. На уик-энд я специально остался на территории КПК и поставил пси-блок. Я не хотел мешать Мелиссе с Майклом, у них было так мало времени, чтобы побыть вместе… Майкл звал меня приехать к ним с Мелиссой, но я отказался, сославшись на большую загруженность…

Я знал, что Мелисса скучает по Майклу, ведь Альба находилась очень далеко от Земли, и без аппаратуры пси-связь даже для них была практически невозможна. В лучшем случае, они могли послать «вызов» типа «SOS, немедленно свяжись со мной», и все. А разговоры по аппаратной пси-связи – совсем не то, что непосредственный контакт…

Я сочувствовал Мелиссе, и хотел отвлечь ее чем-то приятным. Ну, конечно! Пора было дарить подарки!

Я вскочил из-за стола и принес из комнаты красиво упакованную шкатулку.

– Лисса, Дед Мороз просил тебе кое-что передать! Посмотри, что там?

Мелисса развернула обертку.

– Какая прелесть! Этой шкатулке лет сто пятьдесят, не меньше! Теперь такие не делают! А что в ней?

– Открой, не бойся, чертик оттуда не выскочит!

Мелисса открыла крышку. Зазвенели серебряные колокольчики, в зимнем лесу закружилась метель, и фигурка в белом наряде начала свой воздушный танец…

Мелисса подняла на меня сияющие глаза:

– Боже, какое чудо! Представь, у меня никогда в жизни не было музыкальной шкатулки! Как ты придумал такое? Ну, спасибо!

Удивительно, но Мелисса радовалась, как ребенок. Я показал ей, как выбирать танцы, и мы посмотрели все двенадцать. Мелисса отложила шкатулку с легким вздохом.

– Все-таки, какие вы с Майклом разные! Он обычно дарит что-нибудь полезное, а ты… Каждый раз ты придумываешь нечто совершенно неожиданное и всегда – очень милое.

Она потянулась ко мне губами, но резко остановилась:

– Ой, у меня же тоже есть для тебя подарок!

Она достала из какого-то незаметного кармашка на платье маленькую пластинку.

– Я записала для тебя мелодии Земли, самые разные, разных времен и народов, и очень известные, и давно забытые. Скачай это себе в процессор. Когда-нибудь, когда ты будешь далеко от Земли, эта музыка, я знаю, тебе поможет. Ты будешь слушать, и вспоминать Землю, меня, этот вечер…

Потом мы быстро допили шампанское, торопливо убрали всю еду в холодильники и отправились в одну из комнат, где Мелисса заранее приготовила нам постель. Она мгновенно стянула с себя платье и юркнула под одеяло. А я подошел к окну и широко его распахнул. В комнату потек морозный воздух, пахнущий снегом и елями. Я стоял и дышал полной грудью, пока основательно не замерз, и тогда я закрыл окно и нырнул в нагретую полость, где ждала меня Мелисса. Моя сладкая, моя горячая Мелисса…

После новогодней ночи проснулись мы с Мелиссой поздно. День был в разгаре. За ночь резко похолодало, и все вокруг было покрыто сверкающим инеем. Фантастический белоснежный лес застыл под ярко-голубым небом, и бледные лучи зимнего солнца преломлялись в миллионах ледяных кристалликов, то рассеиваясь золотистой дымкой, то вспыхивая на мгновение разноцветными бликами…

– На лыжи, Алекс, на лыжи! Пойдем в лес! Какая красота!

Мелиссе не надо было меня уговаривать, мне и самому хотелось немедленно оказаться там, среди сугробов и елей.

Мы поспешно позавтракали первым, что подвернулось под руку, – помнится, это были криссары, бутерброды с красной икрой и севрюгой и булочки с маком, политые шоколадной глазурью, – выпили кофе, облачились в лыжные костюмы и выскочили на крыльцо.

Пушистый снег искрился и при малейшем дуновении ветра взлетал вверх облачками алмазной пыли. Мороз ощутимо пощипывал лицо и вдыхаемый воздух обжигал легкие холодом. Я натянул на лицо пленочную маску и слегка затемнил ее в верхней части. В дыхательном хоботе маски я установил средний уровень подогрева, чтобы все-таки чувствовать, что вокруг – зима. Мелисса тоже надела маску.

– Мне лень ради пары часов перестраивать метаболизм, – будто извиняясь, заметила мне она. – Надеюсь, в маске я не слишком уродлива?

В ответ я молча привлек Мелиссу к себе, опустил наши маски и нежно ее поцеловал…

Мы выбрали охотничьи лыжи, широкие и короткие, иначе по снегу продвигаться было бы совсем невозможно. Правда, когда мы углубились немного в лес, идти стало легче, снега там было поменьше, а главное, он был гораздо плотнее, чем на поляне. Лыжи наши были подбиты мехом норки и прекрасно скользили без малейшей отдачи.

Мне вчера показалось, что в лесу растут только ели, но это было не так. Лес был смешанным, и даже не слишком густым. Но местами деревья стояли так близко, что невольно мы задевали стволы или ветки, и тогда на нас сверху обрушивались целые сугробы… Вскоре стали чаще попадаться сосны, обозначился отчетливый подъем, и мы вышли в сосновый бор на высоком берегу скованной льдом речушки. Мелисса была права, этой воды с трудом должно было хватить на малый десантный бот…

Мы стояли на обрыве и любовались открывшейся нам картиной. Впереди до горизонта, а, может, до самого Ледовитого океана, простирались леса, а справа неровной синей лентой протянулся Уральский хребет… Тишина и покой…

И вдруг с чистого синего неба посыпался мелкий снежок! Но это не было чудом. Явление было, конечно, нечастое в этих краях, но вполне объяснимое. В воздухе над тайгой витало немало мельчайших пылинок. Пока мы гуляли по лесу, температура упала на несколько градусов, и влага, не успевшая еще достичь земли и осесть на всех поверхностях кристаллами инея, прямо в воздухе срочно превращалась в снежинки.

Зрелище было красивым. Чистое небо и падающий снег, поблескивающий в лучах заходящего солнца…

Мы вернулись домой уже в сумерках, довольные и немного уставшие, по крайней мере, я. У нас, несмотря на маски, горели щеки, у Мелиссы ярко блестели глаза. Мы изрядно проголодались, и Мелисса отправилась сразу на кухню. Пока я чистил лыжи и приводил в порядок лыжную экипировку, она организовала обед.

На первое Мелисса разогрела рассольник, а на второе успела поджарить картошку, к которой добавила ломти холодного мяса, соленые огурцы, маринованные помидоры и квашеную капусту с клюквой. Но главное, она сварила глинтвейн!

После прогулки на морозе, обеда и глинтвейна нас так разморило, что мы едва доплелись до дивана на веранде, не раздеваясь, «прилегли на минутку», укрывшись большим пледом, и сладко проспали до позднего вечера…

Ах, какой у нас получился роскошный отдых! Лыжные прогулки, вкусная еда, глубокий здоровый сон! Ну, и, конечно, любовь…

Но прожить в лесу все запланированные десять дней нам, к сожалению, не удалось.

На седьмой день к Мелиссе на коммуникатор прорвался Георг Розетти, теперь уже подполковник, которого она не так давно забрала к себе из Департамента «К». Прежний помощник Мелиссы в Главном Управлении, полковник Клара Перес, временно покинула службу в связи с рождением ребенка, и Мелисса решила, что Георг ей подходит больше других кандидатур.

Я очень хорошо относился к Георгу, нас связывали дружеские отношения, если так можно сказать о людях, лично не встречающихся годами. Но когда в тот день он позвонил Мелиссе, мне очень захотелось его придушить. Однако дело оказалось достаточно серьезным.

Проблема возникла на орбитальной станции «Титан-2», представлявшей собой металлургический комбинат, который поставлял металл и металлоизделия на верфи Космофлота. МК-Т2 работал, в основном, на вторичном сырье, утилизируя списанные космические суда, а иногда перерабатывая и вещество металлосодержащих метеоритов после того, как ученые завершали исследования этих космических странников.

Никаких претензий к качеству продукции МК-Т2 до сих пор никогда ни у кого не возникало. Но, как оказалось, прибывшие в декабре на «Титан-2» представители «Верфи-9» отказались принимать выполненный для них заказ. Они мотивировали свой отказ тем, что все технические характеристики металлоизделий имели крайние, предельно допустимые значения. Руководство комбината не было согласно с такой мотивировкой отказа приемки готовой продукции и формально было право. Тогда кораблестроители потребовали провести не выборочные анализы и испытания отдельных изделий из каждой партии, а полные приемо-сдаточные испытания ВСЕХ поставляемых изделий, на что, в принципе, тоже имели полное право. Но это требовало значительного времени и срывало сроки поставок продукции по другим заказам МК-Т2. И, конечно же, срывались сроки схода со стапелей «Верфи-9» космических кораблей, предназначенных для экспедиционного флота Майкла…

Представитель Генерального Заказчика, Космофлота, постоянно присутствующий на МК-Т2 генерал Осипян, не сумел найти в данной ситуации приемлемого решения и обратился в Управление Технического Обеспечения и Вооружений Космофлота, но там также никто не рискнул взять на себя ответственность за принятие того или иного решения. Следующей инстанцией было ГУ, и, в итоге, Мелисса. Я прекрасно понимал, что именно подобными проблемами, помимо вопросов стратегического значения, Мелисса и занимается последние годы.

Мелисса пообещала Георгу, что уже завтра будет в Москве и сразу же отправиться на МК-Т2. А Георг должен был убедиться в готовности к рейсу ее яхты.

– Понимаешь, – отключив коммуникатор, задумчиво сказала мне Мелисса, – проблема не в сроках готовности флота. Никаких жестких сроков отправки экспедиции нет и быть не может. Конечно, медлить нежелательно, однако гораздо важнее безупречное техническое состояние всех без исключения экспедиционных кораблей. Ты не хуже меня это понимаешь. Меня беспокоит другое: почему качество изделий МК-Т2 вдруг так резко упало? И почему все это время все занимались исключительно организационно-юридическими вопросами, а не научно-технической стороной дела? Может, проблема в технологии, а, может, в людях? Я должна разобраться сама. У нынешних людей, даже уровня крупных руководителей, существуют определенные стереотипы мышления, которые могут помешать увидеть суть проблемы и найти правильное ее решение. Помнишь, я тебе рассказывала историю, случившуюся в Институте БиоКомпьютеров?

Да, ту историю я прекрасно помнил.

Года четыре назад в ИБК таинственным образом пропали все образцы нового, только что сконструированного, штамма бактерий. Эти бактерии создавались для компьютерных ячеек, в которых должна была осуществляться некая математическая операция, являющаяся ключевой в алгоритмах программного обеспечения системы управления технологическими установками, покрывающими наши корабли защитными ро-структурами. В принципе, геноинженерные технологии хорошо отработаны, но создание устойчивого штамма бактерий с жестко заданными свойствами является работой весьма трудоемкой.

Этот же заказ был, понятно, чрезвычайно важным и срочным, поскольку от его выполнения зависела, в итоге, безопасность полетов всех земных кораблей.

Но проблема заключалась не только в том, что работу приходилось начинать с самого начала, но и в том, КУДА же делся уже готовый штамм.

Василь Штосс, начальник лаборатории, в тот несчастный день готовился к проведению окончательных испытаний нового штамма перед отправкой бактерий в промышленное производство. Он достал из гермошкафа и поставил на свой рабочий стол чашки Петри со всеми шестью образцами штамма, чтобы выбрать образец, имеющий наибольшую живую массу. В этот момент его вызвали к начальнику отдела на «маленькое совещаньеце», которое продлилось, как водится, часа три.

Вернувшись на рабочее место, господин Шосс образцов ни на своем столе, ни где бы то ни было еще, не обнаружил.

Скандал разразился, естественно, страшный. Разработки института никакой опасности для здоровья людей не представляли, поэтому повышенных мер безопасности не предпринималось, однако порядки в институте были строгие, и проникновение в лаборатории посторонних людей абсолютно исключалось.

На первом этапе расследование инцидента вело руководство института, надеясь обнаружить исчезнувшие образцы в целости и сохранности и при этом «не вынести сор из избы». Были опрошены все без исключения работники института, как специалисты, так и вспомогательный персонал, состоящий из универсалов. Все сотрудники отвечали абсолютно искренне, что никто пропавших чашек Петри не видел, и, соответственно, не брал.

Искренность ответов проверялась с помощью соответствующей аппаратуры, подключенной к встроенным процессорам опрашиваемых, так что ни малейших сомнений в правдивости ответов быть не могло. Следствие зашло в тупик.

Обескураженное руководство ИБК было вынужденно сообщить о происшествии Генеральному Заказчику. И только когда расследованием занялся Департамент «КР» Космофлота, удалось установить, что и почему произошло.

Работники контрразведки были хорошими психологами, поэтому не стали спрашивать у сотрудников ИБК «не видели ли вы и не брали ли чашки Петри с новым штаммом бактерий?», а просто показывали подключенным к аппаратуре людям очень похожие на пропавшие у господина Штосса стеклянные емкости с колониями микроорганизмов, развившихся на питательных средах.

Показываемые предметы опознал один из универсалов, Йоханес Йорк, уборщик, принятый на работу в ИБК как раз накануне происшествия.

Постоянная работа в ИБК считалась у универсалов очень престижной, и на вакансию, открывшуюся в связи с уходом на заслуженный отдых уборщика-ветерана, претендентов было немало.

Из всех кандидатов был выбран Йорк, поскольку в его личном деле особо отмечались аккуратность, добросовестность и повышенная ответственность при выполнении порученных ему работ. Менеджер по персоналу, инструктируя нового работника, особо подчеркивал необходимость наведения и поддержания должного порядка, в первую очередь, в лабораторных помещениях закрепленной за новым сотрудником убираемой территории. Менеджер сетовал на то, что научные сотрудники «злостно пренебрегают правилами внутреннего распорядка, постоянно демонстрируют безответственность и расхлябанность, не способны поддерживать элементарную чистоту в занимаемых ими помещениях, целыми днями пьют кофе и едят прямо на своих рабочих местах, посуду не моют, за собой не убирают, мусор всякий накапливают…»

Что было дальше, понятно.

Йорк в первый же день рьяно взялся за уборку помещений на вверенном ему этаже. Он мыл полы, вытирал пыль, освобождал мусорные корзины, содержавшие, и правда, бог весть что, добросовестно перемыл десятка три кофейных чашек… Когда он добрался до лаборатории Василя Штосса, находившегося в то время у руководства, то обнаружил именно то, о чем и рассказывал ему накануне менеджер: на рабочем столе в простых стеклянных то ли тарелках, то ли блюдцах, находились испорченные остатки еды, уже покрытые зеленой слизью. Странные тарелки были плотно закрыты крышками, наверное, чтобы их содержимое не портило воздух в помещении. Посуда была явно одноразовая, поэтому мыть ее, как он мыл кофейные чашки, не было никакого смысла. Так что Йорк с чистой совестью все емкости с их неприятным содержимым просто бросил в мешок с мусором. Через час он покончил с уборкой на этаже и мешок с мусором немедленно отправил в утилизатор…