43
– Господин Подгорецкий, как представитель Галактического Арбитража, вы обязаны успокоить этот разум и объяснить ему его место! – брезгливо морщась, проговорил двойник-Балиани. Цунами в мираже немного успокаивалось. Перья в лесу снова поднимали пышные макушки, по платформе текла вода, а гладенцы уплывали по ней в глубину леса. Белые буруны бежали к берегу, превращаясь в горы кислотной воды, но теперь они едва достигали площадки лестницы перед дверью и били только по опорам и воронке энерголовушек.
– Вы совершенно неправы! Это вы были обязаны честно вести дела на своем собственном месте, как представитель… того, что вы представляли! – повернулся к нему Калюшенко. – А вы, Подгорецкий, что скажете? Как теперь общаться с этим разумом?
– Как? Поговорить, конечно! О политике, о природе, о погоде, только сначала успокоить. Но успокоить такую вселенскую злость даже у меня сил не хватит, хотя у меня триста пятьдесят бионтов биополя. Но если я прав, средство успокоения у нас есть! Антон, где твой экзоскелет? Капитан Хальс, дайте мне нож!
Патрик лихо нырнул под кресло и вытащил мой залитый кровью поддельный «Берсерк», отец сунул свой нож в руку Подгорецкого.
– Что тут резать-то? – пробурчал он недовольно. – Будто в этой гари эжекторной что-то ценное есть!
– Самое ценное и всеми любимое, золото Монтесумы и либерея Ивана Грозного в одной коробке! – объявил Подгорецкий, садясь на пол и решительно кромсая оболочку поддельного двигателя. Из обрезков освобождались твердые тяжелые волокна, похожие на лианы, за ними несколько слоев плотного вещества, похожего на тела полиморфов. Еще пара быстрых движений – и среди обрезков появился плоский серебристый аппарат, похожий на тот биополевой анализатор, который я видел в новом модуле у каутильцев.
– Вот он, аппарат профессора Чандры! – он вскочил, торжественно подняв прибор.
– И все это время он был здесь? Вы оказались не так уж неправы! – Калюшенко покачал головой, разглядывая аппарат.
– Здесь он не целиком! Вот без этого он работать не будет! Хорошо, что рейдеры не выбросили! – Подгорецкий вытащил из кармана узкую планку с такой же серебристой поверхностью, как у ящика, и длинным тонким шлангом, который хвостом потянулся за ней. Но я же видел этот тонкий шланг раньше в мираже из микрокомпа Нины – он свисал из свертка, который нес профессор Чандра!
– Так вот почему ты не включал двигатель, Гудок! – громко сказала Славка. – Его просто не было, точно!
Да, двигателя не было! А создание профессора Чандры было вместо двигателя у меня за плечами, закрытое слоями природной витанской изоляции! И именно за этим аппаратом охотились двойники, Вита, рейдеры Гонты и подполковник Радхаван! Именно из-за него внушение запрещало мне снимать поддельный экзоскелет и требовало прыгнуть в колодец или в огонь – Вита хотела, чтобы я уничтожил аппарат вместе с собой. Но что же в нем такого, из-за чего погиб молодой профессор и мог погибнуть я?
Подгорецкий открыл крышку аппарата. Сверху на панели было несколько сенсоров, экран и круглое оконце камеры, сбоку виднелось отделение для биоволновой дуги. Так что же это такое? Я должен был это узнать, несмотря ни на что! В конце концов, ради чего меня в течение двух суток трижды пытались убить?
– Этот аппарат – для контакта с Витой. – сказал Подгорецкий, посмотрев на меня, мысли он читал по-прежнему отлично. – Все ее тысячи бионтов имеют силу только в верхних слоях воды, но не ближе двух метров от поверхности или от мембраны. Именно там сосредоточены разум и личность Виты, они едины для всех колодцев и для всех морей. Разум Виты и есть главное открытие ученого с Каутильи, погибшего руководителя «Сатья-Локи-2» Аджита Лала. Я сам прослушивал колодцы и открытое море собственным биополем. Огромная сила! И реагирует спокойно, если не злить!
Злость Виты я и без него отлично видел, слышал и чувствовал. Грохот воды и гудение опор станции под ударами волн не умолкали ни на минуту. В панорамном мираже по-прежнему мчались к берегу черные валы с белыми гребнями, даже гладенцы куда-то скрылись от гнева всепланетного разума. Да, это не звезды и не Логос-Космос, это даже страшнее! Очередная волна со звоном и грохотом ударила по воронке. Если так будет продолжаться хотя бы еще час, энерголовушкам потребуется серьезный ремонт. Хорошо еще, что робот починил наружную дверь, а шлюз способен выдержать засвет и скорости до шести световых!
– То, что вы озвучили, есть псевдонаучная пустышка, не имеющая под собой никакого реального обоснования! – вступил в разговор двойник-Балиани. – Устройство не запатентовано, авторские права не зарегистрированы, автор погиб!
Кажется, двойник, как и его оригинал, знал толк в патентовании. Но если буря на витанском море будет продолжаться, через сутки патентовать будет нечего и некому.
– Ваши показания, господин директор, будут выслушаны позже! – строго сказал Калюшенко.
– После показаний противоположной стороны! – подхватил Подгорецкий. – А Вита, эта самая сторона, несомненно, разумна и сможет их дать, хотя абсолютно не имеет житейского опыта и не умеет общаться. Что вы хотите, когда вся жизнь прошла в одиночестве, а в последние двадцать лет ее пытаются не просто ограбить, а уморить энергетическим голодом? В общем, для чего бы ни создавался этот аппарат, нам он поможет начать переговоры с Витой!
– Подожди, но все-таки – как он работает?
Пусть я и был виноват в том, что разгневал Виту, но могу же я узнать хоть что-то!
– Много хочешь знать, командир Хальс! – засмеялся Подгорецкий. – Это тайна профессора Чандры и профессора Лала! Я знаю только принцип. Вся сила биополя Виты – в двух метрах от поверхности колодца, а в бурю и ближе, и живет оно в следующих трех-пяти метрах толщи воды. В глубине моря биополе рассеивается, оно только чуть сильнее, чем у человека. Поэтому, если дать сильную волну вглубь, можно с берега внушать, скажем, одному колодцу и находящимся рядом с ним неразумным существам. Я пробовал.
Ну да, Подгорецкий при мне успокаивал витанскую живность заодно с двойниками-рейдерами, стоя на берегу энергетического колодца! Правда, хватило этого всего на пять минут…
– Верно, Антон, одного человека, даже такого сильного биополевика, как я, хватает только на пять минут. А вот этот аппарат может усиливать биополе работающего с ним человека и многократно усиленное концентрированное поле по проводнику передает в нижние слои воды. И изоляция у него неплохая, из той самой рулонной регдондитовой заготовки. Если Вита спокойна, такая изоляция защищает надежно. По крайней мере, в микрокомпе Чандры сохранилась запись о том, что десятого апреля он сам полностью подчинил себе на час один колодец и наземных существ вокруг него в радиусе километра.
Вот что я видел в мираже Нины! Чандра возвращался после испытания, а мокрый шланг – тот самый проводник!
– Аппарат собрали по его проекту, но полных чертежей сборки и авторских расчетов по нему нет. Чандра не патентовал изобретение и не посвящал полностью в это дело никого. И правильно делал, судя по тому, что кто-то убил его самого и спрятал аппарат!
– Это разум Виты сделал или рейдеры? – Славка засверкала от волнения золотыми переливами, как окулум.
– Тайна следствия! Вам и так уже слишком многое известно! – строго глядя на Подгорецкого, изрек Калюшенко. Видимо, он считал, что представитель Галактического Арбитража наговорил много лишнего.
– Но зачем хилякам понадобилось внушать разуму Виты? – Патрик копал так же глубоко, как следователь. – Ну вообще, почему?
– Да потому! – Подгорецкий включал и настраивал аппарат, набирая команды на сенсорах, но не надевая к биоволновую дугу. – На Каутилье не хватает энергии, а добывать что-то на планете, где есть разумное население, можно только с разрешения этого самого населения. Аппарат для того и придуман, чтобы разрешение Виты было всегда наготове!
– Без официального признания открытия оно юридически ничтожно и никакого разума Виты не существует! – объявил двойник-Балиани, но он явно выдавал желаемое за действительное.
Волны гремели о лестницу так, что казалось, она сейчас развалится от ударов, если раньше не сдастся кислоте.
– Как ты будешь ее успокаивать, когда там такие волны? – спросил я.
– Успокаивать будешь ты! – немедленно последовал ответ. – Тут нет биоволновой дуги, рассчитанной на мое биополе, а любую другую я пережгу. И неизвестно, выдержит ли изоляция аппарата помехи разозленной Виты. А ты со стандартным чипом и своими нестандартными возможностями легко свяжешься с аппаратом при любых условиях! Давай!
Что он говорит? Я же собирался давать показания! Впрочем, когда я вернусь снаружи, все равно придется рассказывать об этих самых нестандартных возможностях! Если вернусь. Надо ведь еще выйти наружу и остаться в живых!
– За это не беспокойся, помогу! – пообещал Подгорецкий. Все замолчали, а я начал настраивать чип на перевод из биополя на евроамериканский и запись, держа аппарат на коленях. Подгорецкий стоял рядом, намотав проводник на руку, как веревку. Потом он потребовал от меня наружные экзоскелеты для работы в открытом космосе, помог одеться, и наконец, мы вышли на площадку лестницы, захлопнув за собой обе двери шлюза.
Снаружи оказалось относительно спокойно. Волны плескались между опорами станции, заливая лестницу и воронку до половины, окулумы шевелили щупальцами, зависнув над нашими головами, мертвый фламбойян висел на обломанных перилах, а живые гладенцы и миксиниды, хлопая хвостами, плавали рядом. Я сел на площадку, не доверяя ногам, и открыл аппарат, Подгорецкий встал рядом, держа наготове проводник биополя.
Окулумы заволновались, заметались над нашей площадкой, вода заплескалась сильнее, волны поднялись выше, и вот уже новый гигантский вал помчался на нас, поднимаясь среди белых гребней колодца. Волна мчалась, глянцевито сверкая чистой черной поверхностью, окулумы опустились к самой площадке, шевеля щупальцами и стараясь столкнуть нас в волны.
Озноб побежал у меня по спине. Может, отойти к двери? Но она все равно закрыта, мы одни перед этой силой, нас смоет, и мы погибнем, погибнем, даже в наружных экзоскелетах с запасами кислорода! И не лучше ли мне самому сейчас броситься в эту воду, унеся с собой гнусный аппарат и отвратительного человека с внушением, чтобы все было сделано раз и навсегда!
– Не слушай глупости, они нам не нужны… – вполголоса проговорил Подгорецкий, глядя в основание поднимающейся волны и поднимая конец проводника. Я почти не слышал звука его голоса в громе летящей к нам волны, но его биополе работало в полную силу, и я невольно повторял то, что слышал. Аппарат работал, но Вита не могла принять его сигнал – проводник еще не опустился в воду.
– Сейчас все успокоится, эта жизнь не стоит волнений и гнева…
Сонное спокойствие накрыло меня, мерцающие окулумы, черная вода, аппарат в моих руках – все закачалось перед глазами. Подгорецкий ткнул меня локтем в бок.
– Не спи! Пусть Вита спит! Повторяй за мной, а я брошу проводник!
Волна была уже рядом, Подгорецкий размахнулся и бросил в ее черную сверкающую стену конец проводника. Шланг размотался метра на три, и вода захлестнула его. Подгорецкий снова заговорил – спокойно, размеренно, простыми понятными фразами, без своих шуточек и лишних слов.
– Мы будем спокойно разговаривать, Вита понимает нас и хочет мира в своей жизни. Мы поможем Вите объяснить всем людям, что она разумна и способна вести переговоры.
Волна разбилась на жгучие брызги под площадкой лестницы, следующая растеклась под нами, заливая платформу ровным глубоким потоком, окулумы поднялись к самому верху энергостанции. Кажется, Вита не против разговора через проводник!
– Люди намерены лишить Виту жизненной силы, как сегодня, но не желают ничего понимать! Они нарушают течение ее жизни своей ложью и обманом! – передал мне аппарат через мой чип. По крайней мере, перевод работал!
– Разве люди могут обмануть Виту, которая знает все их мысли, как знает ощущения всех своих живых существ? Люди ничего не хотят скрывать!
Волны возмущенно заплескались под площадкой, окулумы грозно зашевелили щупальцами.
– Люди лживы по природе! Они не знают мыслей даже своих соплеменников. А если знают, используют это для обмана! Они не желали говорить и слышать разумную личность Виты! – обличала Вита через аппарат профессора Чандры.
– Если бы ты, Вита, рассказала бы о своем разуме голосами и словами двойников-людей, люди бы прислушались! – спокойным голосом убеждал Подгорецкий.
– Кто прислушался? Те, кто уже солгал за малую награду? – Вита явно была в курсе дела с комиссией и взятками. – Люди не желают слышать того, что им невыгодно, они, как гладенцы, понимают только силу! А тот, кто построил этот аппарат, был хуже всех, и другой злодей уничтожил его! Вита считала его своим другом, но он только убил злодея, а не уничтожил аппарат!
Кто этот другой злодей? Новая крупная волна поднялась далеко в колодце и я почувствовал, как дрогнула под ногами лестница, а гладенцы подплыли ближе к станции, высовывая присоски из воды.
– Спокойно, сначала надо думать, а потом делать. – сообщил Подгорецкий мне и Вите одновременно. – Сейчас мы впервые попытались поговорить, и ты, Вита, уже разговариваешь с нами. Ты видишь, мы не обманываем тебя, ты знаешь, что мы хотим жить в мире.
– Ваш аппарат может заставить меня делать и говорить то, что хотят люди! Я уничтожу его и тех, кто сейчас держит его, а до этого не буду разговаривать ни о чем!
Неужели сейчас будет снова уговаривать меня утопиться вместе с аппаратом?
– Это бесполезно, Вита. Чертежи и расчёты аппарата существуют, по ним всегда можно восстановить его, – возразил Подгорецкий. Волны мелко заплескались, будто смеясь над ним.
– Вита слышала мысли людей, которые хотели это сделать. Аппарат один, и они не могут сделать новый.
– То, что раз было создано одним человеком, может быть повторено другими. Это вопрос времени, Вита, и дело не в аппарате, а в желании договориться. – убеждал Подгорецкий. – В мире разумных существ есть Галактический Арбитраж, там они могут обсудить свои противоречия.
– Вита не нуждается в делах пришельцев! И ни с кем не хочет обсуждать свои дела!
Новое внушение спокойствия снова принялось клонить меня в сон. Новых крупных волн в колодце не было видно, а вода начала постепенно уходить с платформы. Подгорецкий сел рядом со мной на площадку и размотал проводник до конца, чтобы достать до уходящего внушаемого слоя воды.
– Видишь, Вита, ты уже их обсуждаешь со мной. – Подгорецкий говорил от своего имени, но я повторял за ним каждое слово. – Я здесь по поручению Галактического Арбитража, и аппарат в руках моего друга или в моих будет всегда безопасен для тебя. Дело только в том, чтобы не дать жадным людям употребить его во зло. Успокойся, Вита. Все налаживается, теперь люди знают о твоем разуме, и твоя жизнь будет продолжаться спокойно.
Вряд ли Вита могла себе представить, что такое Галактический Арбитраж, но разобралась же она в разнице между людьми с разных планет и в образе их мыслей…
– Если люди, говорящие со мной, не лгут, они должны уничтожить большую вещь, в которой они прилетели, и теперь отбирают жизненные силы Виты! – потребовала разумная всепланетная личность. Начались переговоры, а попросту говоря, торг.
– Энергостанция улетит через несколько часов по нашему счету, это мы обещаем, но для этого она должна оставаться невредимой. Она уже не отбирает твои силы, и ее нельзя заливать водой. Нас тоже нельзя. – упорно торговался Подгорецкий через меня и аппарат. Вита не уступала.
– Но негодяи, которые начали мучение Виты, должны исчезнуть!
– Они будут наказаны людьми, а Вита не должна посылать двойников-людей против людей обычных. Если люди и двойники, которые сейчас есть на Вите, погибнут и не смогут рассказать о ее разуме, сюда прилетят другие, и все начнется сначала.
– А их аппараты, которые летают?
– Летательных аппаратов будет меньше, но они должны быть – ведь люди, чтобы рассказать, должны добраться до дома. Иначе прилетят другие, и покоя тебе не будет! Все люди должны долететь до своих родных планет!
Должны, конечно, но вот смогут ли? В себе я был не уверен, но это сейчас никого не касалось.
Черная вода в колодце затихла, белые гребешки исчезли, а воды на платформе стало так мало, что конец проводника повис в воздухе над воронкой энерголовушек. Вода уходила, гладенцы уплывали от станции, а летучие жители Виты поднялись высоко в небо. Личность Виты успокоилась, теперь можно было продолжать работать.
Давай-давай, Сизиф, давай,
И камень свой скорей катай
Уже работе виден край,
Коль боги не солгут.
Но если даже боги врут,
Увидят люди и поймут -
Твое терпение и труд
Все беды перетрут.
44
Мы вернулись в пультовую, где шел спор не менее горячий, чем у нас с Витой. Подгорецкий все понял сразу, но молчал, то просматривая записи в аппарате Чандры, то поглядывая на мираж грависвязи над пультом. Никто, кроме Славки, Сигемона и меня, не светился, но воздух почти искрил от злости.
– Нет, господин следователь, вы не имеете права предъявлять мне какие-либо претензии по поводу деятельности «Энергосектора» или «Энерго-Виты». Все действия, в которых вы смеете меня обвинять, причем в отсутствие адвоката, совершены не мной лично, а моим, так сказать, оригиналом! Ричард Балиани погиб сутки назад от рук рейдера Фредерика Гонты, а я лично появился в лесу рядом со старым модулем экспедиции «Сатья-Лока-2» сутки назад! Я помню его противоправную деятельность, но я лично не несу ответственности за нее и на данный момент юридически ничтожен! Как клон!
– Как клон? А вы не так уж неправы! – Калюшенко торжественно выпрямился в кресле. – Согласно Государственному Закону Ф- 138-733 от 2420 года, на территории Союза Северного Полушария полное клонирование человеческих организмов запрещено. Созданный в нарушение закона клон поражается в правах вплоть до утилизации! Вита является по закону владением ССП, и если вы клон, вы подлежите…
– Но тогда подлежу утилизации не только я! – торопливо перебил его двойник-Балиани. Куда только делась его официальная важность! – Вот эти трое – командир Хальс, лейтенант Стрельцова и этот длинношерстный Сигемон – посмотрите, они тоже клоны! Они светятся! И их показания как свидетелей так же ничтожны, как мои! Они подлежат утилизации еще с большей вероятностью, чем я!
Калюшенко брезгливо поморщился.
– Вы не так уж неправы, за одним исключением. Все они, как и до своего перерождения, действуют в рамках законности, борются с рейдерами и относятся к закону с уважением. В отличие от вашего оригинала и вас самого! Вы же только что при свидетелях предлагали мне взятки и грозили противозаконными действиями ваших охранников из «Бастиона»!
– Да что вы понимаете! – заорал мой отец. – Здесь природа такая! Здесь все электрическое, вся планета – одно сплошное электричество! Антон, горшок с ушами, да скажи ты им, кто ты!
Ну, все! Настало время говорить начистоту. Пусть потом все делают, что хотят.
– Кто я? Я – Антон Хальс, но не тот, которым был трое суток назад, – начал я, – На вторые сутки после посадки на Вите я был убит в лесу, но Вита восстановила мое тело и память. Я двойник, созданный природой Виты, но я сохранил самостоятельное мышление.
– Какое такое мышление? Как это не тот Антон, горшок ты с ушами?
– Помолчите, капитан Хальс! Вы сами-то кто? – взорвался Балиани. – Я, то есть мой оригинал, надеялся на ваш опыт тренера и инструктора, посоветовался с Фредериком Гонтой…
– Нашли с кем советоваться, с рейдером! – злорадно забурчал отец, глядя на двойника-директора, как разозленный окулум. Подгорецкий ехидно улыбался, прислушиваясь к их мыслям.
– Мой оригинал, рассчитывал получить командира энергостанции, который не будет вникать в административные вопросы и сделает все, что ему велят. А вы кого ему подсунули? Что оригинал, что двойник! – Двойник-Балиани возмущенно указал на меня рукой. – Агрессивные субъекты с дикими понятиями об инициативе! Ни малейшего понятия о субординации! Вместо того, чтобы молча подчиняться, этот командир только препятствовал административной работе!
Молча подчиняться? Так вот почему меня сделали командиром, а я-то думал, что за ум и деловитость! Так значит, мне дали эту работу только за то, что я – жирдяй, неудачник и, в общем, Гудок? А я-то верил, что меня считают способным инженером, что меня уважают! Не надо было верить! И вообще хватит мне делать знамя из мнения окружающих! И что такое, кстати, административная работа? Уклонение от налогов или сотрудничество с рейдерами?
– А мне какое дело, на что вы рассчитывали! – гаркнул папаша. – Хватит с меня вашей вони словесной! Фред Гонта сказал, что вам нужен дурак, чтобы перед начальством расстилался да сопли на кулак мотал! Конечно, я ему подсказал, надо же помочь сыну получить хорошую работу!
– Мой оригинал хотел, чтобы командир был только инженером, и не больше! – закипел двойник-Балиани. – А тут взорванный катер «Арджуна», убитые охранники, захват энергостанции!
– Искали бы сами, если у вас голова на плечах, а не горшок с ушами! – отрезал отец.
– А вы думаете, капитан Хальс, вас самого за вашу голову в «Бастион» взяли? – злорадно поинтересовался Балиани.
– А за что?
– Да за то, что более неадекватного идиота, чем вы, на всех базах Космофлота не найти! Вы должны были отвлекать вашего сына от нашей работы, но вы и этого не смогли!
Да что они, двойник директора с настоящим папашей, совсем с ума сошли? Балаган какой-то! Кто бы прекратил этот их идиотский разговор!
– Значит, мы все переродились, как сказал господин Калюшенко? – громко проговорила Славка. – И мы – бывшие гладенцы? Но я же все помню, и Дубль, и войну, и школу, точно! И потом, все двойники слушаются этого внушения Виты, а я не слушаюсь! И Антон тоже! И Сигемон!
– И не будешь, Славица, Антону спасибо скажи! – быстро вставил Подгорецкий.
– За что? За регдондит? Но я же его упустила, когда лежала раненая, а гладенец был рядом!
– Но и гладенец, и регдондит успели сделать свое дело, из тебя получился самостоятельный двойник! Ты помнишь свою жизнь?
– Я все помню, совершенно точно! И родителей, и Дубль, и «Дмитрия Донского», и войну, и наших ребят, и Василя Симакова погибшего – все помню!
– Я тоже помню все! – выкатился на середину пультовой Сигемон, пьяно пуская слизь, как гладенец, и собирая на новую яркую шерсть мусор с пола.
– Этот зеленый инопланетянин так же юридически ничтожен, как и предыдущие клоны! Все его показания не имеют никакого значения! – снова запротестовал Балиани.
– Как это не имеют! Я – квалифицированный эксперт-криминалист, учился у лучших на Регдонде… да будет им речное дно вечной тишиной! Я докладываю его высокородию Кевиану с Большой Реки… что … слава четырем стихиям!.. довел расследование по рейдерским нападениям на транспорты с благословенным камнем путешественников до полного конца!
Кевиан подпрыгнул и выкатился из своего кресла, грозно шевеля рожками.
– Тайна расследования! Честь зовет! Болтун равен предателю! Двойник ты или оригинал…
Сигемон пьяно пустил струю прозрачной слизи на собственную шерсть.
– Не болтун! Я все нашел, а человек с внушением, да хранят его стихии… меня из склада вытащил… я не понимал и не видел ничего… и он все равно все мои мысли знает!
Кевиан взялся за церемониальный багор, повернув рожки-глаза в сторону Подгорецкого. Назревал чудовищный межпланетный скандал. Скорее отвлечь этого чванливого чикальтинана!
– Скажи, почему Вита разумна, а никто до сих пор этого не замечал? Ведь она открыта двадцать лет назад! – быстро спросил я Подгорецкого.
– А кто должен был замечать? – отозвался он, крутя пальцем мираж грависвязи над пультом. – Аппаратура возле колодцев загибается в один момент, а нас, биополевиков, никто на Виту не допускал.
Да, по закону Вита – владение ССП, а на территории ССП биополевик может появляться только в шлеме. Много ли в нем услышишь? Впрочем, кажется, Подгорецкий этот закон постоянно и успешно обходит. Я посмотрел на биополевика, но он сделал вид, что на этот раз мои мысли ему совершенно недоступны.
– Разумная Вита никому не была нужна, ни вашему «Энергосектору», ни каутильцам. Даже пресловутый аппарат был только страховкой на случай скандала, – продолжал он. – Планета без разумной жизни – колония, сплошной доход и прибыль. А разумная жизнь – это контакты, изучение, в общем, одни затраты без результатов. И если всеми правдами или неправдами на такой планете установить энергостанцию или завод, комиссия Галактического Арбитража должна была немедленно остановить производство. Как и в случае недопустимого воздействия предприятия на природу. В Галактическом Арбитраже еще будет расследование вашего дела с поддельными записями, господин Балиани!
– Если юридически и биологически я являюсь самостоятельной дееспособной личностью, значит, я не отвечаю за действия своего оригинала! Это он нарушал закон и провоцировал на противоправные действия сотрудников вашей организации! – мстительно глядя на Подгорецкого, сообщил двойник-Балиани.
Ответственность «Энергосектора», взяточников и Балиани меня не беспокоили. Но станцию мне было жаль – труд, вложенный в нее, надо было беречь, уважать и находить ему применение. А какое применение можно придумать энергостанции, построенной специально для Виты?
И Виту вполне можно понять – на нее наступали два сильных противника. Один из них не признавал за Витой никаких прав, кроме права быть ограбленной и убитой с помощью энергостанций. И не важно, кто представлял на Вите этого противника – государство ССП, объединение «Энергосектор» или Фред Гонта – результат был один.
Другой противник действовал деликатнее, признавая разум Виты и собираясь ее убеждать – но точно с тем же результатом. И вот Вита нашла доступный и относительно безопасный для себя способ борьбы. И как это было исполнено! Никто даже мысли не допускал, что двойники – не настоящие солдаты Каутильи или ССП. Я и сам ничего не понимал, пока сам не стал двойником, светящимся и слышащим внушающий голос Виты.
– Хотел я Виту сейчас убедить в том, что я ей мысленный родственник, да слов не нашел! – засмеялся Подгорецкий, услышав мои мысли. – Верхний слой океана Виты – вот настоящий биополевик! И внушает, и слушает мысли. Потому двойники и выходят настоящие – все бойцы знают боевые приемы, все гражданские помнят родной язык, никого не надо кормить из ложки и учить ходить. Вита все сохраняет, когда делает двойника.
– А Нина?
– Нину Робертс Вита изначально хотела сделать диверсантом, даже чертежи запомнила – частично, правда. Диверсант получился качественный, послушный, готовый взорвать по первому слову. Но тут вмешался я с внушением, Нина-двойник начала что-то понимать, и Вита приняла меры…
И он снова посмотрел на мираж связи. Чего он ждет?
– Единственное, что ей не удалось сделать – уничтожить ее микрокомп с миражами. – сказал Калюшенко. – Вы, командир Хальс не так уж были неправы, когда срочно обыскали ее комнату и перепрятали его. В нем был заинтересован и рейдер Гонта. Он пытался искать микрокомп, но не нашел, к тому же хотел уничтожить тело умершего под пытками Борского, а потому при первой же возможности сжег строительный модуль.
Вспоминать искалеченного и убитого Борского было жутко, но оставалось еще много вопросов.
– А двойник самого Гонты? Мы же видели его около каутильской базы! – спросил я.
– Это Гонта сам устроил! Рейдер! Мальчишка! – потерял самообладание двойник-Балиани. – Сначала устроил эксперимент на мне, то есть моем оригинале! Потом и себя раздвоил! Не поддается описанию, какая это была мерзость – гладенцы!
Вообще-то он сам теперешний тоже был этой мерзостью.
– А ваш оригинал? – спросил Калюшенко.
– Погиб в колодце, Гонта сделал это у меня на глазах, чтобы я знал, чего бояться.
– Он был не так уж неправ, но для чего ему потребовались именно вы, как двойник? – допытывался следователь.
– Он видел покорность внушению Виты у других двойников и хотел добыть аппарат, чтобы вы были у него в полном подчинении вместе с Витой, – объяснил Подгорецкий. – Но сначала он запер оригинального директора Балиани в складе регдондита, и тот был весь пропитан регдондитовой пылью. Что-то в этом роде было и с тобой, Антон, только у тебя был сверток разлохмаченной регдондитовой обшивки. Гибель фламбойянов, окулумов или гладенцов вдали от Виты всегда происходила именно от того, что они теряли ориентацию в пространстве, у них переставали работать условные рефлексы, да и безусловные инстинкты работали вразброд. У тебя ничего подобного нет – ты сохраняешь память и нормальное мышление и внутри изолированных регдондитом модулей, и в станции, где общение с разумом и любыми ментальными проявлениями Виты невозможно. Возможно, ты сможешь и улетать с Виты. Так же и у Славицы – ты ей дал половину регдондита, и это сработало…
– Как изоляция, ты изолировал себя, вообще! – воодушевленно перебил Патрик. – У нас тут на Вите был без тебя случай – мы с Брачичем закрыли двигатель регдондитом, и он заработал, хотя и плохо. Вот и ты, командир, так же!
– А я думаю, просто характер у сопляка этого поперечный! – проворчал отец. – Я его и ругал, и лупил в детстве, а что толку? Все равно упрямый!
Кое-какой толк все-таки был, я стал еще упрямее.
– Минутку, – вступил в разговор доктор Григорьев. – Но господин криминалист Сигемон тоже оказался неподдающимся! Впрочем, учитывая размеры рейдерского склада и его любовь к регдондитовой пыли…
– Пьянство позорит честь подданного Его Величества! Честь зовет! – мрачно просвистел Кевиан на долонанском, неуважительно направив на регдондского сыщика все рожки.
– Зато я непод… неподдающийся… криминалист….да пройдут мои дни в тихих водах! С камнем путешественников!
– Сам себя не похвалишь – как в болоте посидел! – пробормотал доктор Григорьев на долонанском, подхватывая пьяного сыщика под правый средний ласт. – Посмотрим, как на двойника подействует противорегдондитный состав!
И потащил сыщика-двойника в медпункт – протрезвлять.