Дождь обломков посыпался на меня с робота, широкий черный след луча задымился на обломках механизма. Подняв шлем и держась обеими руками за свой лучевик, я сжал зубы, чтобы не заорать от страха. В лесу грохнула базука, пара тирококсовых зарядов угасла в трех метрах от «Воина». Где же эти двойники? Но я не должен отвлекаться, главное – станция, главное – взрыв! Скорее мимо второго робота ползком к лестнице!
К внушению присоединился знакомый зуд массы живых существ. Новая стая фламбойянов, заслоняя небо и лес, опустилась к самой платформе и сплошным хороводом закружилась вокруг «Воина», заслонив обзорные окна и эжекторы двигателей. Золотистое сияние окружило катер плотным облаком, а зуд был такой силы, что я засветился не хуже фламбойяна и был готов сорвать с себя экзоскелет. Новые и новые фламбойяны присоединялись к хороводу, подлетающие окулумы кружились ниже, будто охраняя безумный танец, а может быть, меня.
Я вскочил, но тут же упал за вторым роботом, сбитый с ног скачком гравитации. Удар, другой, третий – рейдеры уже стреляли всерьез. Обломки робота падали рядом со мной, и я снова пополз вперед. Золотые знамена фламбойянов, трепеща и хлопая, одно за другим гасли и падали на платформу и станцию. Через несколько секунд от светящегося хоровода ничего не осталось, но я был уже рядом с краем воронки ловушек. Теперь можно было встать – черные блестящие шестиугольники прикрывали меня сверху, а чуть дальше с края воронки свисали мертвые фламбойяны, как серые овальные одеяла.
Пора входить. Что там, в лесу? Я присмотрелся. Среди полиморфов и лиан что-то зашевелилось. Яркий свет, быстрые движения – полуголые двойники-каутильцы, босые, в мешковатых рабочих штанах, бежали к платформе. Крича и ругаясь на неосанскрите, они бежали мимо энергостанции к «Воину», как будто пытались взять катер штурмом. Крича и стуча кулаками по опорам, они рассыпались вокруг рейдерского катера. Оружия ни у кого из них не было, экзоскелетов тоже. Пилот «Воина» не стал тратить на них энергию деструктора – три широких луча из лучевой пушки, рассыпавшись радужными бликами, ударили по двойникам. Гневные вопли сменились надрывным воем – обожженные, корчащиеся двойники покатились по платформе. Пилот «Воина» планомерно и сознательно истреблял двойников. Они были такие же, как я, а я ничем не мог им помочь. Смотреть на это было невозможно.
«Вперед, скорее, настает минута, когда ты выполнишь свое предназначение! Вот оно, рядом! Огонь взрыва и холод воды, они ждут тебя…» – снова проснулось внушение. Звезды великие, а вечного слияния с Логосом мне еще не обещают? Я снова пополз, а окулумы опять закружились над «Воином», то и дело заглядывая в обзорное окно и интроды двигателей. Сколько же их еще на Вите!
Рейдеры не стреляли из деструктора и не били лучами – то ли решили не тратить энергию, то ли ждали, пока живности наберется больше. Кислотные волны колодца плескались, будто начался шторм, ветер понес над платформой жгучие брызги. Скорее, скорее! Предназначение ждет! Я не сопротивлялся внушению, я и сам понимал, что от моей быстроты сейчас зависит все. Я вскочил и, скользя на полиморфах, побежал к лестнице. Скорее!
Вот она! Восемь метров, пятьдесят ступенек, площадка с легкими перилами, а вот и дверь в серой регдондитовой обшивке! Краем глаза я увидел легкое движение у самой платформы – Славка и Патрик осторожно переползали, скрываясь в тени зарослей и полиморфов. Отец и Кевиан, то и дело хватаясь за лианы, двигались в просветах между перьями, то и дело поднимая головы к станции. Все ждали меня.
39
Так. Теперь все делать только через чип – он, по крайней мере, принимает биоволны двойника. Какой я там у меня был первый пароль? Чип дал сигнал, замок запищал, завибрировал, и в оконце над ним показалась короткая надпись: «Блок». Звезды великие! Почему сразу блок? Пароли же принимаются по умолчанию до трех раз! Неужели мои старания в очередной раз стали сизифовым трудом? Нет, так не пойдет! Надо подумать. А, понял! Рейдеры и Патрик столько раз уже пытались открыть дверь, что пульт автоматически заблокировал замок да еще задвинул механический блок, похожий на средневековый засов! Как же я открою? А рейдеры вот-вот заметят Славку и всех остальных!
Надо быстро срезать замок и засов. Сколько там заряда? Семьдесят процентов, должно хватить. Опираясь о перила площадки, я прижал дуло лучевика к обшивке возле замка и накрыл спуск для верности свободной рукой. Давай! Зудящие руки задрожали от напряжения, дверь вокруг квадратного дула раскалилась, регдондит оплавился, теплоизоляция задымилась… Глубже, еще, давай-давай, Сизиф, давай… Вот уже дыра стала размером с кулак в перчатке, вот уже металл засова… Пистолет тонко запищал под моей рукой и сигнал на рукоятке мигнул красным – аккумулятор сел, а засов не разрезан даже до половины! Да что с этими лучевиками? Когда я был обычным человеком, их аккумуляторы не садились так быстро у меня в руках! Я сунул оружие в петлю на поясе.
Так. Дыра в двери уже есть. Пульт может принять сигнал через промежуточный датчик внутри шлюза, но для этого надо просунуть руку с чипом внутрь. Причем просунуть по локоть – обшивка двери толстая! Я выхватил чип из пакета на шее и сжал его в кулаке. А пройдет ли моя рука? Срезая с руки обрывки поддельного рукава и обдирая собственную кожу, я принялся торопливо просовывать зудящий кулак с чипом в прожженную дыру. Радужные отблески заметались по платформе – рейдеры снова жгли фламбойянов. Хорошо, что с «Воина» не видно площадку лестницы! Скорее, скорее! Славка высунула голову из зарослей, готовясь бежать к лестнице, а я еще не открыл шлюз!
«Прошу уточнить команду, прошу уточнить команду» – сигнал пульта зазвенел и дал, наконец, сигнал. «Проверка второго пароля», – начал я мысленную диктовку. Автоматика послушно принимала все команды чипа. Лучи снова засверкали, фламбойяны тучей закружились над платформой. «Открыть механический блок, открыть наружную и внутреннюю дверь шлюза!».
Засов с шуршанием поехал в сторону, дверь распахнулась настежь, едва не сбросив меня с лестницы, я влетел в шлюз и потянул вторую дверь. «Скорее, скорее сделать главное!» – надоедало внушение. Окулум завис напротив двери, будто ждал приглашения внутрь. Я вбежал в коридор, а за спиной загремела лестница.
– Ты что, горшок с ушами, столько копался? – заорал от двери мой отец. Что-то недовольно крикнула с лестницы Славка, снизу отозвался Патрик и что-то просвистел Кевиан. Я не стал прислушиваться. Потом хлопнула внутренняя дверь, и все, топая и толкаясь, ввалились за мной в пультовую. Внушение замолчало, отгороженное от меня регдондитом обшивки, а пульт зазвенел, отзываясь на сигнал чипа. Где лучевик? Я снял оружие с пояса и поставил на зарядку.
Лихорадочно дергая застежки, я вытащил из карманов резервные блоки связи и поставил их на места. Они вошли отлично, будто при штатной проверке – должно быть, рейдеры рассчитывали вернуться в станцию, и Мануэла не прикасался к резервным портам соединения. «Активизировать резерв связи!» Готово! Мои руки сияли, несмотря на грязь, о светящемся лице даже думать не хотелось.
Скорее сигнал бедствия, пока «Воин» не включил помехи! Сигнал SOS забился в мираже на все лады. Над пультом взлетел голубой мираж, помигал пару секунд и мгновенно сменился сине-черными полосами и свистом. Кевиан прошипел что-то невнятное, дергая всеми рожками одновременно, то ли от помех, то ли от моего электрического поля.
– Глушилку включили! Убирай звук! – вскочила с кресла Славка, пытаясь перекричать режущий уши звук.
– Но первый-то сигнал прошел! Прошел! – восторженно зачастил Патрик, – Ты вообще, командир! Теперь дойдет!
– Что дойдет-то? Тире с точками! – проворчал мой отец.
– Гудок, но один сигнал точно прошел? – спросила Славка, стоя у пульта. Я молча кивнул. – Ладно, не на Дубле, так на «Дмитрии Донском» сообразят, это точно!
Я не надеялся ни чью сообразительность, кроме своей собственной и следователя Калюшенко. Но даже следователь не мог прийти нам на помощь раньше, чем через три часа – по чисто техническим причинам. К тому времени, когда помощь доберется сюда с Дубля, все будет кончено. Весь вопрос, в чью пользу… Сейчас я мог рассчитывать только на себя и на тех, кто сидел в пультовой.
Яркий белый мираж грависвязи взметнулся над пультом прямо перед моим лицом поверх миража с помехами.
– У них, оказывается избирательное глушение стоит! Это от них сигнал! – проговорила Славка.
– Это же «Воин», у них полный комплект, вообще! У нас даже на Меркурии таких было только два! – подхватил Патрик.
– Тихо, ты, горшок с ушами! – рявкнул мой родитель. Я отключил звук и изображение с нашей стороны. Теперь рейдеры не могли нас ни слышать, ни видеть, а из белого миража загремел звучный голос, и глянуло на нас всем знакомое лицо.
– Ольсен, зачем дал SOS? Я же сказал, автоматический сигнал отключи! Ольсен! Роди, отвечай!
– Фред? – Славка зажала себе рот и откинулась в кресле, потрясенно глядя в мираж. Фредерик Гонта, герой войны и начальник охраны «Энергосектора», в чистом «Центурионе», сидел за пультом «Воина», и над ним не было никакого сияния. Гонта был настоящий, и он был рейдером. Ну почему я был таким наивным! Ну конечно, рисковый парень, который всего-навсего не издевался над глупым Гудком в школе, только поэтому казался мне хорошим человеком! Но именно он мог организовать и нападения на транспорты, и захват станции! Именно он взял с собой в охрану старых приятелей с криминальными наклонностями! Все сходилось, как школьная задачка в одно действие! А его двойник стал рейдером, имея характер, судьбу и память Гонты именно потому, что Гонта и сам рейдер! А я-то ему верил, больше даже, чем собственному отцу! Но как Гонта дошел до такого? Или это я дошел до полной глупости от новой должности командира энергостанции? Какой же я все-таки Гудок!
– Энергостанция Х-10! Отвечайте начальнику охранного предприятия «Бастион»! – Гонта сменил тон на официальный. Кажется, он понял, что дело пошло не по плану. – Требую освободить незаконно захваченную вами энергостанцию, принадлежащую объединению «Энерго-Вита»!
Кевиан подошел, переваливаясь на ластах, и воззрился на изображение в мираже, выставив перед собой маленький микрокомп.
– Эта запись будет свидетельством правоты следствия! Слово чикальтинана! – просвистел он торжественно. – Даже если не вернется длинношерстный Сигемон, у меня будут доказательства вины этих людей для Его Величества Санулана!
Я промолчал. Доказательств, способных убедить следователя Калюшенко, я пока не видел и не слышал. А чтобы запись стала хоть каким-то доказательством, ее надо хотя бы отправить на Дубль или на Регдонд. Гонта усмехнулся в мираже, зло ударив кулаком по ребру своего пульта.
– Эй, кто там в станции! Хватит играть в молчанку! Сдавайтесь, все равно пойдете под суд!
Все молчали, хотя звук и изображение передаваться не могли.
– Сопротивление бесполезно, – продолжал Гонта. – Ваш ненормальный командир Гудок уже кормит проглотов в лесу, а начальник строительства Борский сейчас сам будет вас упрашивать, чтобы вы сдались.
Так. Гонта не знал, кто именно сейчас его слушает в станции. О моей гибели он уже соврал, о гибели Василя Симакова не знает, но что он сделал с Борским?
Изображение сменилось, весь мираж заняло лицо Борского крупным планом – осунувшееся, обросшее черной щетиной, постаревшее за сутки на десять лет. Обугленные следы ожогов на лбу, черная корка крови на пол-лица, мутные глаза, бессмысленно глядящие перед собой.
– Да зачем они его пытали, вообще? Он же не знал ни одного пароля, мы с ним вместе пытались подобрать! – проговорил Патрик.
– Видите? Вы будете виноваты в его смерти, если попытаетесь поднять станцию! Имейте совесть! – загремел Гонта за кадром.
– Это ты мне о совести говоришь, сопля зеленая? – гаркнул отец, забыв о том, что Гонта его не слышит.
– Что делать, Гудок? – Славка повернулась ко мне сосредоточенным, злым лицом. – Он мирного заложника взял!
Все молчали, я тоже. Что-то здесь не вязалось, что-то было не так! Борский был здесь, но кто тогда был в развалинах модуля? Нина?
– Нельзя соглашаться с рейдерами и преступниками, надо подниматься! Честь зовет! – шипя от волнения, изрек Кевиан.
– Да заткнись ты, жаба небритая! – отмахнулся отец. – Вы и своих-то не выкупаете!
Верно, долонаны никогда не выполняли требований террористов или похитителей. А если рейдеры Гонты получат станцию, они будут диктовать условия уже не только мне, но и Дублю, и правительству ССП – заложниками станут не только мои союзники, но и каутильская экспедиция, и вся жизнь Виты. Достаточно взорвать хотя бы один маневровый двигатель, и с экологией Виты можно будет проститься навсегда. Даже Галактический Арбитраж пойдет на уступки, если в заложниках у рейдеров окажется целая планета. А если Гонта получит энергостанцию, он получит и «Энерго-Виту», и легальный источник дохода, а победителей не судят.
Но что не сходится с Борским? Мираж снова показал его лицо. Начальник строительства беззвучно шевелил распухшими губами – звук его голоса был отключен. А если звука в мираже нет, может, это запись? Будто в ответ на мои мысли, звук появился, но лучше бы его не было! Хрип Борского при каждом вдохе был страшнее свиста помех. Мираж показал его, прикрученного к креслу креплениями, в разорванном строительном комбинезоне с надписью «Борский», и левой руки ниже локтя у него не было.
Так все-таки это был он! Замученный задолго до моего прихода и спрятанный в модуле начальник строительства должен был исчезнуть бесследно, но я видел его! В развалинах был именно Борский! У него не было левой руки и была буква «Б» в надписи на экзоскелете! А то, чем пытается шантажировать нас Гонта, это запись! Пусть Кевиан хорошенько запишет на свой микрокомп это доказательство, и рейдеров будет судить не только Регдонд, но и Земля, и Галактический Арбитраж! Если, конечно, я подниму и доведу до Дубля станцию.
– Это запись, а Борский погиб! Не верьте рейдерам! – закричал я на всю пультовую,– Я видел, когда они жгли модуль! Борский тогда уже лежал там – мертвый и без руки, они сожгли его вместе с остатками стен!
Мираж выключился. Что теперь будет делать Гонта? Ответ пришел из миража гравилокатора – на него помехи глушилки не влияли.
Полтора десятка людей в явно поддельных мерцающих «Берсерках» побежали от «Воина» по платформе, то и дело оглядываясь по сторонам. Лица за пленками шлемов светились не хуже окулумов и фламбойянов. Новые двойники? Но почему они бегут, то и дело меняя направление? И почему они стреляют из лучевиков не по «Воину», как раньше, и не по энергостанции, а друг в друга? Фламбойяны закружились над головами двойников, окулумы спустились к ним, не пытаясь уйти от ударов лучевиков. Шеренга гладенцов помчалась на двойников, сбивая их с ног и хватая широкими пастями. Что им всем приказывает внушение?
Ответ последовал сразу. Как и в день появления двойника-Нины, волна гладенцов и мозговиков подхватила двойников и потащила к колодцу. В тот день мы, люди, не завися от внушения, могли бегать по спинам гладенцов и отбиваться, но двойники не хотели и не могли. Они мчались в общей волне, то погибая под тяжелыми тушами чудовищ, то прыгая по их спинам к бурлящей от миксинидов воде. Волна живых существ во главе со светящимися человеческими фигурами достигла берега и с плеском, брызгами и криком обрушилась в кислотный колодец. Тучи брызг повисли над водой, как пар, а под ними кипела, погибая, поддельная жизнь, сделавшая свое дело на этой планете.
Фламбойяны, разорвав хоровод, и бросились к энергостанции. Золотые тела замелькали вокруг станции, заслоняя окно и закрывая камеры локатора. Хозяева внушения, похоже, совсем ничего не понимали в космической технике. Мельтешение живых существ могло сбить с толку локатор только при работе по живой органике, например, по мне, но не могло помешать изолированному пульту поднять станцию. Но видимо, они на это и не рассчитывали, я же должен был взорвать ее немедленно вместе с собой!
Но как теперь поднимать станцию с прожженной наружной дверью? Да и если рейдеры захотят выйти и занять энергостанцию, как я рассчитывал, прочная дверь тоже не помешает. А они захотят, они же готовились захватить станцию и не знают, кто здесь! Чип немедленно вызвал ремонтного робота, он принялся возиться и шуршать в тамбуре, а я приготовился ждать.
Давай-давай, Сизиф, давай,
И камень свой скорей катай
Уже работе виден край,
Коль боги не солгут.
Но если даже боги врут,
Увидят люди и поймут -
Твое терпение и труд
Все беды перетрут.
40
Рейдеры не выходили из «Воина», зато гладенцы и мозговики сплошным потоком потекли из леса на платформу. Локатор энергостанции поднял над пультом сразу четыре миража и сомкнул их, показывая круговую панораму. Со стороны колодца было почти пусто, над открытым ветру берегом неспешно летали окулумы. С трех других было одно и то же: в бирюзовом небе вились бесчисленные фламбойяны, ниже кружились окулумы, а по платформе, как плот из бревен, двигался сплошной строй гладенцов. Возле ящиков и опор плот разваливался на части, гладенцы изгибались, подпрыгивали и снова мчались вперед, обтекая бурлящим потоком рейдерский «Воин» и собираясь вокруг опор энергостанции бархатистой шевелящейся массой. Временами чудовища вставали на хвосты, будто собирались подняться по опорам или превратиться в кого-нибудь, но тут же падали и устремлялись к нашей лестнице. Некоторые уже забрались на ступеньки и тянулись присосками к двери.
А как в «Воине»? Я дал команду, и чип немедленно включил локацию катера. Живой органики внутри не обнаружилось. Странно! Гонта показывал запись с Борским явно из какой-то военной пультовой, да и сажать катер на одной автоматике на поврежденную платформу даже рейдеры не стали бы.
– Там их еще много может быть, – быстро заговорил Патрик, – У них внутренний щит стоит! У «Воинов» такие щиты особые стоят, чтобы число десантников не светить, вообще! У нас на «Донском» тоже такие есть…
– Рядовой Берри, отставить! – вступила Славка. – Гудок, чего они хотят?
Мои руки засветились с новой силой.
– Захватить станцию, причем целой. Они уже пытались захватить ее в засвете.
– А животины эти откуда? Ну, вообще, не сами же они сюда приползли? – сказал Патрик. – У нас на Фобосе один майор был, он говорил: если что-то неестественно, ищи, кому это надо!
Я и без майора это понимал, но кому надо? Кто так хорошо управляет природой Виты? Даже виртуозы-биополевики с таким не справятся! И это не Чандра, потому что он уже погиб, и не кто-то из его экспедиции, потому что их работа почему-то зависит от пропавшего аппарата, да и защитой природы Виты они не занимаются, скорее, наоборот. Локатор зазвенел, привлекая наше внимание.
– Гляди, ты, горшок с ушами! Чего расселся! – хлопнул меня по плечу отец. – Вон рейдеры поперли! Да вон они, уже на полпути!
Как я их пропустил? Среди подпрыгивающих и встающих на хвосты коричневых гладенцов мелькнула согнувшаяся человеческая фигура в сером «Центурионе» без надписей. Золотого света вокруг нее не было. Чуть дальше рядом с гладенцами упала на платформу другая фигура без свечения, еще две фигуры в экзоскелетах прыгали по широким коричневым спинам. Сколько их там всего?
– Давай, сопляк, бей их, чем ты там стрелять собрался? – проворчал над ухом отец. «Ствол пробной переброски! Прицел минус семьдесят градусов! Готовность три!» Технический локатор показал плавно поворачивающийся ствол. Все было готово, но спешить было опасно. Пусть выйдут все рейдеры! Минута, две – возле «Воина» мелькнула еще одна фигура в «Центурионе» и, взмахнув рукой, скрылась между гладенцами. Четыре фигуры остановились и по следующему взмаху двинулись к станции. Кто были эти четверо, я не знал, но делающий знаки командир был определенно Гонта. Пусть подойдут ближе, еще немного… «Готовность два! Один!» Я не успел дать последнюю команду – на платформе началось что-то невообразимое.
Фламбойяны заметались над головами «Центурионов», задевая их краями тел, рейдеры отстреливались из базук и «Амфибий». Небо закрыла огромная стая окулумов, висящих, как пышное мерцающее одеяло. От краев платформы отламывались куски величиной с человека, а из-под них поднимались трехметровые горбы гигантских полиморфов. Гладенцы, не обращая внимания на тирококсовые патроны, изгибались и сбивали с ног рейдеров, пытающихся бежать по их спинам или взобраться на лестницу энергостанции. Вот один рейдер упал, придавленный налетевшим гладенцом, как бревном. Другого сбил с ног налетевший фламбойян, еще двоих унесло потоком гладенцов в сторону от станции. Гонты, самого рослого из пятерых, видно не было.
– Честь зовет! – засвистел вдруг родовитый долонан. – А вы, длинношерстные, только сидите и смотрите, как ваших соплеменников бьют чужие!
– Морали он мне тут будет читать, жаба небритая! – отозвался мой родитель, – А заложника бросить хотел!
Но сейчас долонан был прав. Кем бы ни были погибающие на платформе люди, пусть хоть трижды преступниками, я не имел права бросить их на съедение чудовищам. В конце концов, для расследования необходим хотя бы один арестованный преступник, так почему бы его не задержать сейчас?
Я вскочил с кресла и остановился. А если это западня? Если хозяин рейдеров пожертвовал частью своих людей, чтобы выманить нас и захватить станцию с оставшимися? Тогда я могу рискнуть только собой! А кто будет делать главное, поднимать станцию?
В миражах по-прежнему продолжалась расправа. Двоих упавших рейдеров я уже не видел, а еще двое барахтались среди наступающих гладенцов. Гладенцы несли рейдеров к берегу на спинах, как на плоту. Сейчас их утопят! Прибрежные полиморфы уже расстелились ровной площадкой у черной воды, а их соплеменники встали трехметровыми стенами вокруг плота из гладенцов. Бело-красные обрывки перьев, сбитые летящими фламбойянами, сыпались, как разноцветный снег.
– Рядовой Берри – со мной! Капитан Хальс и Кевиан – охранять пультовую! – Патрик помчался к двери, я тоже, но Славка встала на моем пути.
– Отставить, Гудок! Тебе станцию поднимать надо, не хватает еще тебя потерять! – крикнула она, выпуская из шлюза робота, сделавшего свое дело. – Если через пять минут не вернемся, поднимайте! Кевиан поможет!
Что она делает? Я хотел возразить, но она уже открывала дверь. В миражах не осталось ни одного рейдера, но Гонта был где-то рядом. Может быть, я рано доверился ей? Я схватил наполовину заряженный лучевик и шагнул к шлюзу. Отец и Кевиан замерли рядом с оружием наготове.
– Стой, Фред! – услышал я голос Славки. – Стой! Руки вверх!
Что-то сверкнуло и зашипело в шлюзе, шипение сменилось тяжелыми ударами, топотом и глухими криками, что-то загремело по лестнице. Гонта здесь! Что он сделал со Славкой? Я влетел в шлюз, закрыв обеими светящимися руками лучевик и держа палец на спуске. Боец в сером «Центурионе» и Патрик в синем, сцепившись руками, боролись у наружной двери, не давая друг другу выстрелить. Где Славка? Неужели… Серый «Центурион», ударив о стену Патрика, освободил руку с «Амфибией», и в тот же миг черное дуло и знакомые глаза из-за пленки шлема глянули на меня в упор. Гонта! Выстрел оглушил меня, что-то ударило в левое плечо, я покачнулся, но светящиеся руки вцепились в лучевик мертвой хваткой, направляя луч прямо в пленку серого «Центуриона». Огонь, клочья плавящегося пластика, выстрелы Патрика из «Амфибии» – я плохо понимал, что происходит, только жал на спуск лучевика, пока не кончился заряд. «Центурион» с телом Гонты вывалился в наружную дверь. Над площадкой лестницы выросла пасть гигантского гладенца. Чудовище свалилось с площадки прямо на энерголовушки, на лету заглатывая добычу. Но где Славка, что с ней? Неужели ее тоже?
– Скорее, лейтенант там, вообще! – глухо крикнул из-под шлема Патрик, выскакивая из шлюза. Я рванулся к лестнице и едва не упал. Кровь потекла из развороченного пулей плеча, перед глазами поплыла золотистая пелена, я оперся на дверь, чувствуя, как намокает от крови поддельный экзоскелет. Это что, я теряю сознание? А Славка?
Я мешком упал на площадку лестницы. Поток коричневых тел и огромных открытых присосок набегал на нижние ступеньки. Несколько гладенцов уже ползли ко мне, поднимая мерцающие огоньками морды. Патрик, отпихивая их ногой, всматривался в коричневые спины на платформе. Рейдеров не было видно, но Славки тоже. Ни живой, ни мертвой.
– Я же видел, она под лестницу, на воронку упала, а потом туда этот глаз со щупальцами залез! Ну где же она, ну вообще? – растерянно повторял Патрик.
При чем тут окулум? Или он Славку тоже…как гладенец Гонту? Или ее уволокли в кислоту? Или в лес? Теперь я не мог надеяться даже на ее возрождение из гладенца! Никаких надежд не было и больше не могло быть! Славка, Славушка! Я подозревал ее во всем, на что хватало воображения, а она спасла всех ценой собственной жизни! Теперь мне осталось только последовать за гладенцами в колодец! Больше я ничего не заслужил!
Гладенцы бросились в кислотные волны, вода закипела от налетевших миксинидов. Стая фламбойянов закружилась вокруг станции, огромный фламбойян помчался на меня, пытаясь оттеснить от стены и сбросить с площадки. Патрик подхватил меня под мышки и потащил в шлюз, отец выскочил навстречу.
– Ранен, сопляк! Быстро в кресло, я регенератор поставлю! – заворчал отец, захлопывая за нами двери. Вдвоем они подняли меня на ноги и повели в пультовую. Перед глазами плыла золотистая дымка, ноги не держали – если бы на мне был настоящий «Берсерк», все было бы куда легче!
Ну вот и пультовая! Патрик усадил меня в кресло и сел рядом, в голове немного прояснилось, а отец тут же исчез. Все казалось лишенным смысла. Кто я теперь после этого? Никто, даже не Гудок! Глупое прозвище теперь казалось мне трогательным, ведь это Славка звала меня так. Спасти станцию, поднять ее, стать человеком? Но зачем мне это теперь, когда нет Славки? Зачем мне все это – бои, рейдеры, внушение и его хозяева? Но если я не узнаю, кто они, так что же – я должен сдаться? Отдать или взорвать станцию в угоду неизвестно кому? Нет, этого не будет! Сигнал о помощи я уже дал, Гонты нет, помощи ждать еще рано, значит, надо перевязать рану и работать дальше. Давай-давай, Сизиф, давай!