А может, в его или Стики интересах будет мой возврат на энергостанцию? Не отдавать же ее рейдерам! А без меня Борский мог только открыть ее, но не поднять – у него никогда не было прав пилота. Но зачем мне вообще поднимать и уводить станцию? Я не обязан рисковать собой в интересах сомнительного «Энергосектора» или еще более сомнительной «Энерго-Виты»! А человечества? Ну это если я – человек. А кто меня им признает? Так что же остается – спасать энергостанцию от рейдеров в своих собственных интересах? А пожалуй, что и в моих. Сколько труда вложил в этот проект я сам вместе со всем конструкторским отделом, а сколько изобретательности и ума вложила Нина! Что же теперь, все это снова окажется бесполезным и бесплодным сизифовым трудом, и я должен отдать свою работу рейдерам, которые окажутся еще хуже «Энергосектора»? Нет, нет, это не то! Никому мои чувства или профессиональная честь не интересны! А вот если я спасу энергостанцию, то человек я или нет, я смогу доказать свою нужность и полезность людям! Я выведу станцию на орбиту, отведу на Дубль, а там сообщу обо всех происшествиях следователю Калюшенко, генерал-лейтенанту и всем, кого это будет интересовать. Это мой единственный путь к спасению и в очередной раз – к тому, чтобы стать для всех человеком.
Но зачем мне вообще нужно быть человеком для кого-то? Какая разница, кто что обо мне подумает? А если я погибну, как фламбойян, на полпути? Лучше уж остаться на Вите и жить спокойно! А как? Скрываясь в лесу без еды и крова? Спасаясь от подозрительных отрядов двойников? Сражаясь со всем миром Виты, в котором я так и не смог разобраться? Нет, все-таки поднимать энергостанцию! Но как поднимать ее без связи?
«Почему на станции нет связи?» – поинтересовалась в моем сознании биоволна Подгорецкого. Звезды великие, он слышал все мои рассуждения! Какой стыд! Не успел я опомниться, как под биополевым нажимом уже мысленно рассказывал всю сегодняшнюю историю со связью. Теперь я полностью зависел от него и, наверное, от спецслужб Стики. Но с другой стороны, его внушение, если у биополевиков оно такое всегда, вовсе не было похоже на внушение в лесу. И вообще, больше мне здесь надеяться было не на кого. Пока он не заставлял меня в открытую вредить ССП, я мог положиться на него. А когда заставит? Как жаль, что нет биоволнового шлема! «Спокойно, я не шпион из миражного романа и не рейдер, но все устрою», – пообещал Подгорецкий мысленно, и мне осталось только гадать, а что же такое это «все».
30
Дверь снова распахнулась настежь, и голос Радхавана крикнул на неосанскрите:
– Гандхар, вывести пленного! Пусть видят, что он живой!
Постовой, казалось, только этого и ждал – он торопливо схватил меня и потащил по коридору к открытой двери. Что у них за тревога, кому надо видеть, что я жив? Похоже на обмен заложников. Неужели Борский пришел меня освобождать? Но Борский, берущий заложника, это совершенно нереально. Или это Подгорецкий что-то успел устроить? Вот он, уже бежит следом за мной, подполковником и Гандхаром.
Меня скинули со ступенек и заставили распрямиться около крыльца. Терпеть зуд от оборудования стало легче, но зуд от живых существ оказался еще сильнее. От кого же это? Я присмотрелся.
Передо мной был открытый берег энергетического колодца и лес, из которого я недавно вышел к базе экспедиции. Над вершинами перьев безмятежно плавали крупные окулумы. На краю леса, в тени красно-розовых перьев, выстроился десяток людей в экзоскелетах с открытыми шлемами. Лица были видны плохо, но рост, крепкое сложение и светлая кожа были определенно земные. Все были в новых блестящих «Центурионах» без надписей и значков, на одном был потертый «Берсерк», кажется, настоящий. Над головами и плечами у всех мерцало смутное сияние, переливающееся при каждом движении. Двойники! Снова отряд двойников, но на этот раз в форме ССП, как и рассказывал Радхаван.
Один из двойников, темноволосый и крепкий, вышел из тени, решительно шагая по горбам полиморфов. Плечи его не светились, на нем был настоящий экзоскелет «Центурион», с которого была стерта надпись. Это Гонта? И он с этими? Он конечно, хам и всегда хочет быть главным, он и меня пытался оттеснить с командирского места, но он же не преступник! Ну да, госпожа Белль-Черняховская что-то говорила про его историю с угоном машины в школьные годы, но какое это теперь имеет значение? Кто мальчишкой делал глупости, не обязательно должен стать рейдером.
Гонта повернул голову, и яркое сияние разгорелось над его головой. Ну конечно, это не настоящий Фред Гонта, это двойник, просто экзоскелет у него настоящий. А где настоящий Гонта? Жив или погиб, как мы с Брачичем? Но когда это могло произойти, ведь прошло всего несколько часов после моего ухода от энергостанции? Впрочем, мне же хватило этого времени и на поход по лесу, и на гибель, и на плен…
Я снова присмотрелся. Двойниками в отряде были все, настоящих людей – ни одного. А может, настоящий Гонта жив и организовал двойников, чтобы выручить меня? Тогда чего же ждет его двойник? Какие у него условия? Двойник-Гонта вытащил из-за спин своих соратников спотыкающегося каутильского солдата. Это был тот самый рядовой Ананд, который час назад привел меня на базу экспедиции. Он был настоящий, а у его горла двойник держал лезвие тоже подлинного армейского ножа. А это кто за ними? Здоровяк с ярким сиянием над головой, в блестящем, явно поддельном, «Центурионе» и с лучевиком в руке. Но это же Брачич! То есть не он, а тот самый двойник, который переродился из гладенца в последние минуты жизни настоящего Брачича! За ним, едва заметно мерцая, вприпрыжку скакал по спинам полиморфов низкорослый, щуплый светящийся двойник. Опять Мануэла – третий экземпляр! Но сколько может быть двойников, и где настоящий вечно хихикающий охранник? Но если у его двойника, как и у меня, сохранились личность и память, может, удастся его допросить, куда настоящий Мануэла дел резервные блоки? И даже если прятал не он, он может знать! Или память не у всех двойников сохраняется? Нет, наверное, у всех, иначе они заново учились бы ходить и говорить. И если бы Нина-двойник не сохранила память, она не чертила бы поддельные чертежи.
Двойник-Гонта с заложником, Брачичем и Мануэлой сделали несколько шагов вперед, за ними потянулись незнакомые двойники. Зачем они подходят? Похитители обычно этого не делают, во всяком случае, в инструкциях по технике безопасности полетов говорилось именно так. Но все-таки они шли ко мне, они были люди одной расы со мной, люди с Земли! Я должен был сейчас же идти к ним, бежать от этих тощих, злобных каутильцев! Я вырвусь из цепких костлявых рук, я буду ломать тощие шеи, разнесу в пыль блестящий красный модуль – что может быть лучше?
Опять внушение! Только его мне сейчас не хватает! Не двигаться, не пытаться ничего сделать – я тоже заложник, а заложник должен вести себя спокойно. Хоть бы Подгорецкий помог, что ли! Я повернул голову в поисках биополевика, но Гандхар ткнул меня ножом в шею, и воротник поддельного «Берсерка» мгновенно стал скользким от крови. Я замер.
– Эй, хиляки! Подлецы, предатели, мерзавцы! Отдавайте Гудка, не то прирежем вашего урода! Считаю до трех, отвечайте, или ему конец! Скажите спасибо, что вообще предлагаем обмен! – загремел голос двойника-Гонты так, что даже окулумы взлетели метров на десять над лесом. Брови двойника сдвинулись, ноги в тяжелых ботинках притоптывали от возбуждения, руки решительно сдавливали горло каутильца-заложника. Это не переговоры, а верная гибель для заложников!
– Командир энергостанции задержан законно, – хладнокровно вышел вперед подполковник Радхаван. Он говорил медленно и спокойно, как настоящий переговорщик. Окулумы подлетели ближе к модулю и закружились над начальником каутильской охраны. У меня зачесалась спина – видимо, я почувствовал их электромагнитное поле.
– Экспедиция «Сатья-Лока-3» находится на официально одобренной для исследований территории, а незаконные вооруженные формирования и случайные посетители не имеют права на ней находиться, – продолжал он.
– Вон с нашей планеты, хиляки! Вита принадлежит ССП! – прокричал двойник-Гонта. Он что, нарочно провоцирует? – А если хотите видеть своего урода живым – отдавайте Гудка немедленно!
– Тот, кто хочет получить командира Антона Хальса, должен обменять его на рядового Ананда, – спокойно объявил Радхаван.
– Сказано тебе, отдавай Гудка, хиляк! Считаю до трех, рыло драное! – нож двойника-Гонты сделал движение рядом с горлом пленного, Гандхар снова ткнул ножом в мою шею, но больше ничего не произошло.
– Только при условии одновременной передачи! – ответил Радхаван. Он бросил какое-то слово на неосанскрите, и Гандхар повел меня к берегу колодца, где у черной сверкающей воды виднелся большой, округлый, как спина полиморфа, камень. Ветер швырял мне в лицо жгучие брызги воды из колодца. Когда они попадали в рану на шее, хотелось завыть от боли. Гонта-двойник не двигался с места, по-прежнему сдавливая шею своего заложника.
Дождавшись, пока я дойду до кромки воды, Гонта-двойник быстрыми движениями вонзил нож над ключицей каутильского постового, откинул тело от себя и навел на меня дуло «Амфибии». Тело среагировало быстрее сознания – подогнув колени, я упал за камень, увлекая за собой держащего меня Гандхара. Выстрелы «Амфибий» загремели над колодцем, пули осыпали круглый бок прибрежного валуна.
Отчаянным усилием я вывернулся из сомнительных объятий каутильца и всем весом навалился сверху. Гандхар задергался, пытаясь вырваться из моих рук, но уже потерял свое единственное преимущество – подвижность. Я вывернул нож из его руки и приставил к его собственной шее. Сев на Гандхара верхом, я мучительно пытался понять, что происходит. Зачем двойник-Гонта сорвал переговоры?
Или все так и было задумано? Если те, кто внушает двойникам, работают на рейдеров, они знают, что просто так я станцию не отдам. Поэтому меня надо убить. На штурм нового каутильского модуля сил у них маловато, да и отряд подполковника Радхавана был всегда наготове. И весь этот спектакль с переговорами затеян именно для того, чтобы убить меня, какого угодно – двойника или настоящего. Если не спецслужбы Стики и не Подгорецкий, то кто-то явно был заинтересован в том, чтобы избавиться от меня.
А если бы они избавились? Да очень просто! Двойник-Гонта помнит пилотаж, а он скорее всего, помнит, он легко смог бы поднять на орбиту станцию. Это ему было бы так же просто, как его оригиналу-герою, умеющему водить всё, что летает в атмосфере или в космосе. А если даже двойник не сможет жить в космосе, ему достаточно только вывести энергостанцию на орбиту, а пристыковаться к ней на катере и заменить его обычным человеком – дело одной минуты. Рейдеры в космосе – это уже классика. Так значит, хозяева лесного внушения – это не разведка Стики, а рейдеры? А почему я решил, что нет? Почему у них не может быть под рукой ученого или инженера, знающего конструктивную генетику и разбирающегося во внушающей технике? А профессор Чандра? Может быть, это был он, и рейдеры убили его, когда он сделал свое дело и стал неудобным свидетелем? С чего я взял, что ученый или инженер обязательно должен быть благороден и бескорыстен? Чандра мог бы нажить немало денег и проверить свои самые безумные теории на практике, участвуя в их сомнительных опытах с двойниками и внушением. Но как было на самом деле? Чтобы разобраться в его роли, я должен разобраться в делах рейдеров, а моим союзником в этом мог быть только Подгорецкий, на кого бы он ни работал.
31
Отчаянный крик раздался со стороны берега, и я увидел, как что-то крича и увертываясь от лучей, к камню мчится Подгорецкий. Пару раз удары лучей скользнули по его экзоскелету, но повредить не смогли.
– Убери нож и пошли! – крикнул он мне, упав рядом со мной и Гандхаром за камень. Убрав, я попытался встать, но залп двойников заставил меня снова упасть рядом с ним. Окулумы заметались над колодцем, шевеля щупальцами. Что я тут разлегся? Надо бить модификантов, а не трусить! Вот он, Гандхар, рядом…
– Все спокойно, все тихо, все в порядке! – тихо и спокойно заговорил Подгорецкий. Его внушение было куда сильнее неизвестного, все на свете стало мне безразлично – и розыгрыш рейдеров, и рана на шее, и гибель рядового Ананда. Прислонившись спиной к камню, я смотрел, как рассеянно остановился возле ступенек модуля Радхаван, как лениво обмахиваясь перчаткой экзоскелета, прислонился к стене нервный доктор Гопал. Похоже, Подгорецкий внушал всем сразу. Двойникам тоже досталась своя доля внушения – они разом присмирели, хотя и не опустили оружия. Окулумы плавно закружились в хороводе над берегом.
Он поморщился, тряхнув лохматой рыжей головой.
– Это внушение не только тебе слышно, внушают всем двойникам. Но я не могу держать своим внушением всех, их слишком много!
Внушение как будто только и дожидалось, чтобы он отвлекся. У меня потемнело в глазах от ненависти к лежащему Гандхару, я нащупал среди полиморфов камень, чтобы разбить ему голову, и удержался только в последний момент.
– Бей хиляков! – крикнул кто-то у леса. Двойники рванулись к нам, будто кто-то подтолкнул их в спину. Кто-то из них пустил широкий луч из лучевика прямо над камнем. Значит, лучевики работают в руках любого двойника. Надо иметь в виду!
Гандхар выскользнул из-под моей руки, вскочил и выстрелил из огнестрельного пистолета. Один из двойников упал. Другой двойник, без лучевика, с ярко светящейся бритой головой бросился на Подгорецкого. Биополевик пропустил его мимо себя и сцепленными руками ударил по толстой шее. Двойник скатился мимо меня в кипящий от миксинидов колодец. Подгорецкий заставил меня снова упасть на прибрежные камни и подтолкнул к модулю. А как же он сам?
– Ползи, я догоню!
Я пополз. Боль в шее и зуд одолевали, лучи мелькали над моей головой, я даже не пытался укрыться от них. Так что, опять сизифов труд мне не помог? Я проиграл, и все уже безнадежно? Меня выгнали с поля боя с пустяковой раной, как мальчишку из класса. Где колодец, где кислота и миксиниды? Мне только среди них и место! Я пополз наугад, пока не попал рукой в жгучую морскую воду. От боли позеленело в глазах, голова закружилась, и я пришел в себя.
Опять внушение! Оно толкало меня к колодцу, как бессмысленного гладенца! Я откатился под защиту зеленого полиморфа, но он вздулся и с силой вытолкнул меня на открытое место. Вот как? Два часа назад живность Виты помогала мне, а теперь всеми средствами старалась помешать. Ну нет, такого удовольствия хозяевам внушения я не доставлю и в колодец не прыгну! Пока я жив, я буду бороться за себя!
Пусть камень в гору не втолкнешь,
Шагами горы ты сотрешь,
Свободу обретешь.
Я быстро развернулся и пополз к модулю. Прямо передо мной солдат каутильской охраны в падении ударил ногой под ребра двойника-Мануэлу. Тот покатился по земле, крича тонким жалобным голосом. На секунду мне даже стало его жаль – за сегодняшнее утро Мануэлу при мне убили уже дважды. Может, оттащить его? Я схватил его за откинутый шлем экзоскелета, но двойник в ужасе рванулся из моей руки, потеряв один ботинок. Экзоскелет с треском разорвался, и в руке остался только кусок гибкой пленки, напоминающей резину или тонкую кожу, но никак не армированную ткань с пленочным покрытием. На двойнике-Мануэле была такая же подделка, как на мне. Каутильский охранник вскочил, в его длинной руке мелькнул десантный нож, и Мануэль Кантор был убит в третий раз. Из-за мозговика выполз небольшой гладенец и, открыв пасть, направился к телу двойника, по пути захватив упавшую обувь. Проблем с поеданием поддельного ботинка у него не обнаружилось.
Двойник-Гонта с криком пробежал мимо меня к модулю, обстреливая на бегу каутильскую охрану. Зачем им этот безнадежный штурм? Там даже меня нет! Огнестрелы охраны били в ответ, но двойник-Гонта зигзагами мчался по полиморфам и мозговикам, будто знал направление следующего выстрела. Из-за толстой лианы, лежащей на земле возле крыльца, высунулась рука с каутильским огнестрелом. Загремела очередь, спина двойника будто взорвалась, и больше я его не видел.
– Держись, Фред! – двойник-Брачич промчался мимо меня на помощь двойнику-Гонте, но базука оглушительно громыхнула с другой стороны, и я во второй раз увидел гибель Брачича. Огонь тирококса, вихрь обгоревших клочьев, тяжелый удар о камни– и вот он уже лежит неподвижно, уткнувшись лицом в обломки.
– Смерть хилякам! Вперед!
Уцелевшие двойники бросились в беспорядочную атаку. Крики, выстрелы, гром базуки, вспышки лучей, кровь и плоть, в точности похожие на настоящие, разлетающиеся на части ботинки… Но когда это космофлотовские ботинки на ходу распадались на части? Я крепче сжал в кулаке лоскут, оторванный от поддельного комбинезона Мануэлы.
– Все кончено! Отходите! Спасайся, кто может! – услышал я голос Подгорецкого. Стоя на полиморфе у самой кромки воды, он пристально смотрел в воду, и требовал от колодца сдаться. Что он там видит? Или ему тоже кто-то внушают?
– Сопротивление бесполезно, все пропало! Все кончено, все тихо, все спокойно… – продолжал биополевик. Кипящая от миксинидов вода успокоилась, одна зубастая морда показалась из черноты и тут же исчезла. Толстый гладенец, перестав шевелить присоской, разлегся на берегу, будто захотел отдохнуть на солнышке. Двойники, замедлив бег, подняли над головой руки. Три мелких окулума мирно закружились над головой Подгорецкий.
– А теперь – брысь все отсюда! Пошли вон! Все пошли! – заорал он в сторону колодца, и гладенец мгновенно плюхнулся с берега в воду. Вода снова закипела от миксинидов, но они уже не боролись за добычу, а удирали изо всех сил. Окулумы исчезли в сиянии неба, а оставшиеся четыре двойника, как были с поднятыми руками, на бегу развернулись и с разбега влетели в воду, подняв тучи брызг. Подгорецкий поднял голову. Он не улыбался, но вид у него был довольный, как будто он только что с блеском защитил диссертацию.
– Почему ты им внушал, глядя на воду? – спросил я, вставая на ноги.
– Секрет фирмы, коммерческая тайна, скелет в шкафу! – легкомысленно, как на Дубле, затараторил биополевик. Меня теперь не смущали никакие скелеты, у меня самого их было целых два. Но кажется, сражение действительно закончилось. Шея у меня болела, голова немного кружилась, но в остальном я был вполне работоспособен. Куда бы деть обрывок подделки?
– Давай сюда! – Подгорецкий забрал у меня обрывок и засунул поглубже в карман. Потом подхватил меня под локоть, как я ни сопротивлялся, и повел к модулю.
32
Подполковник Радхаван стоял на крыльце вместе с доктором Гопалом, который громко требовал внимания к своим проблемам.
– Собеседник видит, что подполковник Радхаван не хочет искать! Собеседник не удивится, если аппарат, созданный талантом погибшего руководителя, похищен преступниками из Союза Северного Полушария!
Что же это за таинственный аппарат? Даже если профессор Чандра сотрудничал с рейдерами, аппарат был его официальной работой, на которую возлагали надежды, и которая была нужна для какого-то исследования. Но какого? Может быть, это исследование нужно было и рейдерам? Я остановился на крыльце, сделав вид, что у меня нет сил идти. Подгорецкий заботливо остановился рядом, моя симуляция его вполне устраивала.
– Если доктор наук Санджай Гопал хочет иметь аппарат, пусть в конце концов соберет его заново! – отвечал подполковник. Доктор наук так и подпрыгнул на крыльце.
– Собеседник подполковника не будет унижать свое достоинство спором с тем, кто ничего не понимает в науке! Профессор Чандра не запатентовал свое изобретение и не собрал полного комплекта чертежей! Воссоздать аппарат невозможно! Но если предпринять усилия по возвращению Федерации Каутилья старого модуля экспедиции «Сатья-Лока-2» и участка леса вокруг него, можно предпринять настоящие поиски пропавшего аппарата!
Кажется, он не сомневается, что аппарат спрятан именно рядом со старым модулем. Я тоже был в этом уверен, но я видел миражные записи, сделанные Ниной, а он? Опираясь на Подгорецкого, я попытался выпрямиться, но он немедленно свалил меня возле открытой двери в коридор. «Тихо! А то светишься как опознавательный маяк!» – ударила по моему сознанию его мысль. Я несколько раз вздохнул, чтобы успокоиться, а Подгорецкий принялся успокаивать доктора Гопала, попутно, прислушиваясь к его мыслям.
– Доктор, не принимайте это близко к сердцу! Ну дался вам этот модуль пыльный! У вас свой есть, куда лучше! А поискать, конечно, можно, но вам легче, наверное, восстановить чертежи и запатентовать! Вы же все прекрасно восстановите, у вас такой богатый опыт, вся жизнь в науке!
Откровенная лесть вывела профессора из себя.
– Слова господина консультанта нелепы! Что он понимает в науке, не имея Галактической научной степени!
– Ну что вы, доктор Гопал, глядите на меня, как окулум на фламбойяна! – болтал Подгорецкий. – Есть у меня Галактическая кандидатская, два стандартных года как защитил диссертацию!
– У собеседника ученая степень?
– Ну конечно, доктор Гопал! И не пытайтесь меня проглотить, как гладенец мозговика! На Вите я еще и докторскую диссертацию напишу!
Гопал сделал шаг к биополевику, готовый если не проглотить, то сейчас же побить его самым простонародным способом, но Радхаван, грозно шевеля усами, встал между ними.
– Прекратить скандал! Кто хочет заниматься наукой, должен ей и заниматься, а не устраивать драку!
Довольный Подгорецкий подхватил меня и потащил в медпункт. Кажется, он не случайно разозлил доктора наук, и теперь обдумывал что-то полезное, услышанное в его мыслях. На крыльце затопали и зашумели, Подгорецкий оттолкнул меня к стене. Двое каутильских охранников бегом внесли в коридор рядового Ананда, убитого двойником-Гонтой. Парень уже не дышал, но после его гибели прошло совсем немного времени, и медицинский робот вполне мог восстановить работу мозга.
Подгорецкий похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли обрывок поддельного экзоскелета Мануэлы. «От твоей подделки ничего отрезать не буду, а этот лоскут посмотрю, что с ним можно сделать», – мысленно объяснил он. Я слушал рассеянно – пустяковая рана болела так, что не давала думать ни о чем больше, к тому же голова у двойника кружилась от голода точно так же, как у обычного человека.
– Пока постового лечат на основном роботе, подключу тебя к резервному, – громко сказал он вслух, направляясь следом за бойцами. Радхаван и Гопал скрылись в другом конце коридора, за дверью пультовой.
В медпункте, который по оборудованию и удобству мог сравниться только с больницей Григорьева на Дубле, я взобрался на морфоместо. Зуд от соседства с электрооборудованием усилился, но я уже начал к нему привыкать. Гибкие складки теплого пластика немедленно обхватили меня и стянули с плеч поддельный экзоскелет. Регдондитовый рулон покатился по полу, чип выпал на морфоместо. Подгорецкий подхватил рулон, а я – чип.
– Это что за свиток доисторический? На каких раскопках добыл? – спросил он, раскручивая регдондит.
– Нашел около старого модуля.
– Подойдет! Мы всеядные, все берем, ничем не побрезгуем! – Подгорецкий быстро отрезал ножом кусок обшивки и спрятал в карман вместе с клочком поддельного «Берсерка». Я не пытался ему мешать – просто не знал, нужно ли мне хранить регдондит в целости, а сил совсем не осталось. И может быть, хоть Подгорецкий узнает что-то об этом куске?
Подгорецкий, взяв мой поддельный экзоскелет, отнес его на стол в углу и принялся поворачивать под камерой медицинского анализатора. Рядом он положил кусок, оторванный от подделки двойника-Мануэлы.
– Да не молчи ты, эрзац-продукт, давай отвечай, что же я из тебя данные тащу, как клещами! Терпенье и труд все перетрут … – приговаривал он себе под нос, крутя мой экзоскелет. – Посмотрим, что тут у тебя… Ага! Тому везет, кто сам везет, однако не сегодня…
Робот начал мыть меня прямо на морфоместе из синего гибкого шланга, я зажал в кулаке чип и локатор. Приборы были водостойкие, но вода могла унести их в канализацию.
– Дай на минутку! – Подгорецкий подвел к моему кулаку анализатор медицинского робота. Все данные были самые обыкновенные, это мне и самому было видно на его экране. Потом, не говоря ни слова, биополевик сунул мне в руку маленький пакет от регенератора со шнурком, я спрятал в него чип и локатор. Потом робот под его руководством закрепил на мне этот пакет вместе с пакетом регенератора для раны на шее, заправил под кожу пару игл, подвел синтезированный кровеконцентрат, и лечение пошло своим порядком. За следующие полчаса я пришел в себя, в основном заживил рану и при участии биополевика уничтожил пересоленный и осыпанный острейшими специями обед, приготовленный на пятерых охранников. За это время Подгорецкий, продолжая болтать ерунду, успел мысленно вытащить из меня все мои намерения относительно энергостанции заодно с моими предположениями о роли стикской разведки во всей истории. Когда он во всем этом разобрался, сразу замолчал стал очень серьезен.
«Хочешь верь, хочешь не верь, но я не из разведки, а лучше бы был оттуда. – объявил он мысленно. – Тебе придется действовать самому. Шансов на успех мало, но другого выхода у тебя нет. Главное – продержись хотя бы сегодня до двадцати часов по стандартным суткам. Экзоскелет я оставлю у себя, анализатор его просмотреть не может. Там на спине – органика вроде шкуры гладенца, но приборы не берут, мешают наведенные магнитные поля. Буду вскрывать».
– А для тебя я найду что-нибудь подходящее, – пообещал он вслух. Найдет-то он найдет, но даст ли мне здешняя живность и хозяева неизвестного внушения дойти до энергостанции без поддельного экзоскелета?
Подгорецкий вопросительно поднял рыжие брови и нажал своим собственным внушением. Через пять минут он знал о моих приключениях с экзоскелетом столько же, сколько я.
«Сначала попробуем! – оптимистично передал мне свои мысли Подгорецкий. – Если они не дадут тебе отойти от модуля, наденешь снова поддельный, а вскрою я его потом. Если моя гипотеза подтвердится, я это еще успею, а ты его не потеряешь, если до сих пор не потерял. Главное – продержись до двадцати часов».
Двадцать часов на Вите в это время года ничем не отличались от восьми утра, но судя по часам в локаторе, сейчас было пятнадцать пятьдесят две. На дорогу и на то, чтобы против кого-то держаться, у меня оставалось немногим больше четырех стандартных земных часов.
Подгорецкий помог мне натянуть каутильское белье – тесноватое, но свежее, а потом принес откуда-то каутильский экзоскелет. «Радхавану не до тебя, а если он захочет тебя найти, я его отговорю. Ты сейчас – единственный двойник, который может сопротивляться, в этом твое преимущество. А может, и тема моей докторской», – мысленно напутствовал меня Подгорецкий, помогая натянуть узкий длинный экзоскелет с лучевиком и каутильским военным ножом на поясе. Рулон регдондитовой обшивки я опять спрятал за пазуху, а ботинки мы оставили поддельные – по моей ноге у каутильцев ничего не нашлось.
– Ну, давай! – он подтолкнул меня к двери. Я вышел на крыльцо, протопал по ступенькам, но не успел шагнуть на мембрану, как поднявшийся под ногами полиморф подбросил меня на своем горбу, а внушение взорвалось в моем сознании вихрем отчаянных угроз. Что я наделал? Зачем я снял экзоскелет? Как я буду теперь выполнять свое предназначение? Я должен немедленно вернуться, надеть его и соединиться с тем, что мне предназначено! Будто подтверждая это требование, целый десяток окулумов рванулся ко мне с неба, теснясь и пытаясь прижать меня к стене модуля. Огромных размеров гладенец бросился на меня из-за угла и ткнул мерцающим лбом под колени. Два каутильских солдата бросились на него с ножами, а Подгорецкий едва успел подхватить меня и втащить в коридор.
– Отрицательный результат – тоже результат! – торжественно объявил он вслух, захлопывая дверь. Гладенец с грохотом ударил хвостом в дверь, солдаты возмущенно закричали, потом грохнул выстрел базуки, и все затихло. «Значит, подделку мы оставим на тебе. Устраивать такой цирк по пути тебе нельзя. И вообще, кое-кому не надо знать о моих гипотезах и о том, что я в курсе твоих дел», – закончил он. Хоть бы сказал, кому, каких дел и что там у него за гипотезы! В конце концов, это ведь меня хотят убить двойники-рейдеры и отправить в колодец хозяева внушения! «Не скажу ничего, потому что сам толком не знаю. Ты разберешься со своей точки зрения, а я буду здесь искать по-своему», – таинственно закончил он мысль.
Я не стал больше расспрашивать, молча натянул на себя подделку, перевесил на ее пояс лучевик с ножом и заново устроил за пазухой рулон регдондита. Мы еще не успели попрощаться, когда пол под ногами качнулся и подбросил нас обоих. Подгорецкий приземлился привычно, будто ждал чего-то в этом роде, я едва устоял на ногах. Это еще что? Настоящий скачок гравитации, так бывает на космодроме, когда садятся или взлетают катера с мощными гравидвигателями. Но откуда здесь катер? Это рейдеры? Но как они здесь, у всех на виду? И даже охрана экспедиции не обращает внимания…
«Здесь они летают с опознавательными маяками ССП, и никто не придает значения. Вита – владение Союза Северного Полушария, с его маяками кто хочет может сесть. Раньше, говорят, еще и катера со стройматериалами садились. А сейчас рейдеры не садятся, а взлетают, – кивнул биополевик, продолжая разговор мысленно. – Площадка у них по ту сторону колодца, бывшая строительная».
Ну да, я тоже знал о ней, но так и не увидел. Если бы был жив Сигемон, он быстро нашел бы!
«У них тут «Арджуна» был, – продолжал Подгорецкий мысленно, – Но похоже, именно его ты разбил на днях, тогда только спасательная капсула на Виту вернулась. У них остался «Воин», это он взлетел. Пока летает, все будет спокойно, а вот когда вернется – осторожнее! И рулон этот регдондитовый береги, и чип, и все, что было на тебе при твоем перерождении. Мало ли что там сработало, чтобы новый ты не поддавался этому внушению?»
Он вывел меня из модуля через боковой выход. Внушение немедленно набросилось на меня с требованиями броситься в колодец, окулумы многообещающе закружились, но я решительно отмахнулся от всех и пошел в направлении энергостанции.
Подгорецкий не предложил мне передать через связь каутильского модуля сигнал о помощи, а я не просил – возможное вмешательство разведки Стики все еще смущало меня. Сегодня, здесь и сейчас, я мог надеяться только на себя и на то, что меня не убьют в ближайшие четыре с половиной часа. Но надежд было мало, и это было вполне естественно.