Глава 7. Ох, уж эти женщины
В Медянск мы въехали под вечер.
– Надеюсь, я не нужен, и никаких бумаг мне подписывать не надо? – это я спрашиваю у Дарела.
– Привет Камню передавай.
– Хорошо, – а сам не сразу сообразил, что имелся в виду хозяин того дома, в который я сейчас иду, горец мастер Демид фон Други Камень.
Дорогу я нашёл сразу, Комп у меня работает, это мне источник напрягать нельзя, а мозги – можно. Зашёл через калитку во двор. Поскольку никого не видно, я негромко позвал:
– Эй, хозяева!
В ответ грохот в конюшне, вот дверь слетает с петель и из строения вылетает разъярённый Конь. Он встаёт передо мной на дыбы, молотит по воздуху копытами, потом опускается на все четыре конечности, и толкает меня головой так, что я впечатываюсь спиной в доски ворот. Животное лижет моё лицо, я делаю шаг вперёд и обнимаю его за морду. Жеребец кладёт голову мне на плечо и что-то бурчит, жаль я не понимаю его языка. Сам глажу его морду, уши, шею. Отмечаю, что грива и хвост отросли очень длинные, а в гриве заметна седина, как у людей бывает в волосах на голове. Когда я пытаюсь пройти к дому, конь не хочет меня отпускать, он прихватывает меня зубами за одежду и тянет назад. Возвращаюсь, снова глажу его, говорю всякие ласковые слова.
Вот из дома выбегает девушка. Она не видит моего лица и обрушивается на коня:
– Ах, ты, предатель, ты к кому это так ластишься?
Увидела меня и замерла:
– Ты?
– Катя, как ты подросла, даже повзрослела!
Девушке сейчас около шестнадцати лет. Представьте себе красивую старшеклассницу. Женская фигура уже сформировалась, но ещё не хватает мягкости, женственности. Это и будет та Катя, что сейчас с обидой смотрит на меня.
– Я его столько времени жду, а он с лошадью обнимается!
Я с ужасом понимаю, что мне предстоит семейный скандал по типу «Где ты шлялся?», и я начал смеяться, держусь за голову лошади и хохочу, чуть не падая. У Кати на лице обида и непонимание, что тут смешного?
Из дома вышли Кристина и Демид, узнали меня, Кристина сразу захлопотала, мол, гость в доме, надо баньку, надо ужин, постель для гостя. Она схватила Катю за руку и утащила в дом. А Демид полюбопытствовал, чего это я так веселюсь. Рассказал ему анекдот, где жена мужу заявляет: «Да бог с ней соседкой, это минутное дело. А где ты шлялся?» Посмеялись вместе. Потом пошли в моечную, на улице тёплая погода, и вода в баке в моечной не холодная. Обмылся непосредственно такой, без подогрева, и пошли в дом, на ужин.
Конечно, все ждут от меня рассказа, где я «шлялся», но я всё время перевожу вопросы на них. Как они живут? А где Полина? Работает ли Катя? Идут ли ей выплаты от руководства шахты? Сделали ли там модернизацию?
Живут они хорошо, ведь в доме двое работающих. Полина вышла замуж, родила ребёнка, сейчас второго ждёт. Катя работает не просто писарем, а секретарём у хозяина шахты. Это модное слово и вид деятельности привезли из столицы. Она полностью справляется. Пай ей выплачивают, и накопилась уже приличная сумма. В банке Кате не захотели открывать счёт, из-за возраста, поэтому все деньги на счёте у Демида, но он готов всё передать ей или мне по первой команде. А дальше мне стали совершенно откровенно намекать, что Катя девушка уже взрослая и вокруг неё вьётся стая женихов, тем более, что в городе все считают, что это её пай в экономике шахты. Желающих стать мужем этого пая очень много.
– Катя, а ты сама-то замуж хочешь?
Фыркнула и убежала. Демид пожимает плечами. Кристина смотрит на меня как на врага народа.
– Кристина, ты приведи сюда Катю, я буду рассказывать, где был, что делал. Если не приведёшь, рассказывать не буду.
Пока Кристина уговаривала девушку вернуться в комнату, я расспросил Демида про Коня. Жеребец вернулся домой два года назад, был худой, имел несколько ран и шрамов. Был очень пугливым, болезненно реагирует на собак. В упряжи ходит, но неохотно, а вот под седлом просто радуется, готов нестись как ветер. Обычно на нём катается Катя. Её несколько раз пытались поймать на конной прогулке, но жеребец легко уходит от любой погони, и, как будто, чувствует ловушки.
Я взял краюху хлеба посыпал солью и вышел на крыльцо. Конь стоял посреди двора и смотрел то на Катю, то на меня. А Катя со слезами сидела возле конюшни, около неё стояла Кристина опустив руки, типа не смогла уговорить.
Подошёл к ней, тих произнёс:
– То, что я остался жив, это просто чудо. Повезло, просто несказанно повезло! Домой приехал, а мне капризы демонстрируют. Вот держи. Коня угости.
Положил ей на колени хлеб и пошёл в дом.
Сели с Демидом за стол и выпили по чарке, потом по второй. Стоп! Напиваться нельзя, могу такого нарассказывать! Отставил чарку. В это время в комнату вошли Катя и Кристина, присели к столу. Чувствуете разницу? Мы сидим за столом, а они присели к столу. Ну почему труднее всего найти общий язык с близкими людьми?
– Чтобы я мог рассказывать нужно, чтобы вы трое поклялись, что никогда никому этого не передадите. Клянётесь? Каждый должен сам сказать «Клянусь!»
Поклялись. И я начал свой рассказ. Решил рассказать всё, кроме того, что у меня есть пороховое оружие – огнестрел.
Началась моя история с приключений в городе Северный форт. Как меня чуть не обвинили в присвоении дворянского титула. Как договорился с заместителем командира городской Стражи, что он выдаст мне документ, позволяющий носить оружие. И что пришлось сделать, чтобы заслужить такой документ.
Поведал, как спасал графиню фон Штольц, и как мне за это отплатили. Даже погоню с собаками устроили. Рассказал про встречу с магом отшельником, и что от него узнал историю создания огромного магического кристалла. Было понятно, что мой приятель маг должен быть где-то в той стороне, он ведь туда поехал после пропадания магии.
О сынке барона, подручные которого убивали и грабили путников, тоже рассказал. И о нечестном поединке, и о результатах поединка. Потом о приключениях совместно с шевалье фон Брюс на постоялом дворе. Когда рассказ дошёл до города Рудного, где я и успел-то, всего лишь, вытащить из неприятностей мэра города, пришлось рассказать, что кто-то отлавливал подобных искателей хрустального яйца, или магического кристалла огромной величины.
И вот кульминация моего рассказа, я нашёл своего приятеля, но он застыл в этом странном пространстве Замедлителя времени. А потом пришлось откровенно врать. Я сказал, что маг отшельник дал мне много амулетов с запасами магической энергии, и я с этими амулетами пошёл через это пространство с замедленным временем, и отдал часть амулетов моему приятелю. И он сумел разрушить Замедлитель времени. Но когда магия вернулась в этот мир, там, где мы были, возникла магическая буря. И я получил сильные повреждения своего внутреннего источника магической силы. Поэтому сейчас я не могу заниматься магией. Но всё должно восстановиться, мне просто нужно пожить спокойно какое то время.
– Теперь, самое главное! Если вы следили, я указывал, где и сколько времени я провёл. Набирается от двух до трёх месяцев. Попробуйте поставить себя на моё место. Вот меня провожает девочка, которой должно исполниться двенадцать лет, через два месяца, меня встречает девушка в возрасте шестнадцати лет, и предъявляет мне претензии, что я по ней мало скучал, и не воспринимаю её как любимую женщину. Катя, я умом понимаю, что ты прожила четыре года, говоря себе, вот вернётся Владимир, и мы будем как жених и невеста. Я это понимаю умом. А сердце этого не чувствует, в нём ты всё ещё маленькая девочка. Поэтому не предъявляй мне претензий и не злись, что я реагирую не так, как ты ожидала. Пусть пройдёт какое-то время. Всё встанет на свои места. Жизнь она всех заставит привыкнуть или забыть, смириться или восстать, полюбить или разлюбить.
– Я тебе не верю!
– А вот с такой категоричностью, ты ко мне даже не приближайся. Мне женщина-диктатор абсолютно не нужна! Я больше ничего доказывать не буду. Женихов у тебя куча, денег много, живи, как считаешь нужным. А я спать пошёл, устал в дальней дороге.
Через два дня меня вызвали в управление шахты.
Для начала мы поговорили о делах шахты, не появилось ли у меня новых предложений по модернизации шахты? Я сказал, что в моих странствиях всё время стоял вопрос, как остаться в живых, вот, уважаемый Дарел присутствовал при некоторых эпизодах. Я отдохну пару недель, потом попрошу провести экскурсию на шахте. Может, что и придёт в голову…
– Владимир, нам крайне неудобно задавать вопросы о вашей личной жизни, но ваша сестра третий день находится в нерабочем состоянии. Как вы приехали, так она в очень расстроенных чувствах. У нас сейчас оживлённая переписка со столицей, и нужен переводчик на дворцовый язык. Можете ли вы повлиять на свою родственницу?
– Мы дома поговорим, и с завтрашнего утра у вас будет переводчик. Если Катя не сможет перестроиться быстро, несколько дней я поработаю переводчиком.
На этом и расстались.
Вечером, за ужином, когда все поели, я устроил Кате «головомойку». Типа ты уже не ребёнок, ты работаешь на важном производстве. На тебя рассчитывают, надеются, а ты считаешь возможным не выполнять порученную работу. В детстве ты считала, что все должны жить ради тебя. Люди за тебя погибали, жили в ужасных условиях, всё ради того, чтобы ты по-прежнему жила как привыкла. Так и сейчас, ты привыкла в своих мечтах, что всё будет так, как ты себе нафантазировала. А как другие люди должны жить, могут ли они иметь свои планы, ты просто не думала. На шахте нужна работа переводчика. Если ты не начнёшь, как положено, выполнять эту работу, то придётся это делать мне. Но тогда уважения к себе не жди!
На следующий день встал рано, вместе с идущим на работу Демидом, позавтракали. Не обращая внимания на Катю, я потребовал, чтобы Демид проводил меня до кабинета хозяина шахты. А там занялся канцелярской работой. Рассортировал письма в хронологическом порядке, составил их перевод, успевая между этими делами отвечать на вопросы о нахождении хозяина шахты и степени его занятости. При этом Катя сидела напротив меня и молчала. После обеда она не появилась. На следующий день всё повторилось, с точностью до наоборот. Теперь, мне нужно было переводить ответы местного руководства с народного языка на дворцовый. Одно письмо было подготовлено на горском языке. Когда я перевёл его с горского сразу на дворцовый, Катя не выдержала и заговорила.
– Как это ты так? Нужно же сначала перевести на народный язык.
– А зачем?
– А как начальство будет проверять, правильно ли ты перевёл?
– Катя, если бы начальство настолько хорошо знало дворцовый язык, что могло бы проверять мои переводы, переводчик был бы не нужен. А вот горский язык начальство понимает лучше меня, так зачем лишний перевод. Если ты не знаешь горского, тогда да, нужно, чтобы тебе перевели на народный, а потом ты переведёшь на дворцовый. Так ведь?
– Мне не приносят текстов на горском.
– Значит, эти хитрецы проверили, знаю ли я горский язык.
– Катя, я перевод сделал, но у меня ужасный почерк. Посылать такие письма в столицу, это моветон. Пожалуйста, перепиши их своим красивым почерком.
– Моветон? А откуда ты такое слово знаешь?
– То, что я говорю и пишу на дворцовом, тебя не удивляет. А отдельные модные словечки тебя удивляют? Скажи, ты готова продолжать нормально работать? У меня есть ещё дела, я тут долго сидеть не могу.
– Ночевать-то домой придёшь?
– Катя, нет у меня никого. Просто и ты пока не стала той единственной, на ком хотелось бы жениться, не торопи меня.
Девушка грустно мотнула головой, в знак согласия. И я пошёл к своему жеребцу, он мне не простит, что я уже три дня дома, а мы с ним ещё не выезжали на простор дорог. Поэтому я прошёл к дому, оделся по-походному, оседлал Коня, и поехал на рынок. Седло, на котором ездила Катя, было женское. Здесь подобрал мужское седло, причём я советовался с самим жеребцом, на что собрались посмотреть все соседние торговцы.
– Конь, я буду примерять сёдла, а ты выбери, какое тебе удобнее, не давит, не трёт, – на что жеребец трясёт головой.
Я меняю сёдла, а он пошевелит спиной, и снова на меня смотрит. Когда примерил пятое седло, он вдруг привстал на задние ноги, потом подбросил задние вверх, обошёл меня и встал не около прилавка торговца сёдлами, а как бы в стороне. Это седло было не новое, но крепкое, и оно походило на сёдла жителей степных ханств. Они много времени проводят в седле, поэтому веками выработали определённое строение седла.
Внимательно осмотрев приобретение, потребовал заменить ремни на подпруге, оседлал жеребца новым седлом, отвёз женское седло домой и мы выехали на полевую дорогу. Два часа скачки утомили нас обоих. Домой вернулись уставшие, но довольные. Потом я мыл коня, обтирал и всё время разговаривал с ним. И у меня сложилось впечатление, что он видел, как я вошёл в поле замедлителя и застыл там. Возможно, он сам пытался идти ко мне, но почувствовал, что с окружающим миром твориться что-то неладное, например, смена дня и ночи начинает происходить очень быстро, в течение часа или ещё быстрее, и вернулся в обычное пространство. И, только, не дождавшись меня обратно, ушёл домой. А шрамы и раны получил от волков, поэтому очень не любит собак. Как он переправился через реку Злая остаётся только гадать.
Вечером, когда Катя вернулась с работы, я спросил её, как будем делить Коня. Предложил купить ей другую лошадь, и в выходные мы поехали на лошадиный базар в Сосновск. Конь ворчал, но я выпросил у руководителей шахты двуколку, и она его не сильно стесняла, это не деревенская телега.
Домчались за несколько часов. В городе посетили несколько магазинов, рынок и главную цель нашей поездки, лошадиный базар. Однако Кате ни одна из лошадей не понравилась. Я угостил одного из ошивающихся около базара мужичков, и он поведал нам, что через пару недель должна прийти новая партия степных лошадей. Решили приехать к этому времени. Попытался узнать о судьбе семьи барона фон Други. Нам сказали, что баронесса вышла замуж. Новый барон недолго терпел пухлого отпрыска, и отправил его служить в армию. Больше его в городе не видели, а у баронессы появились маленькие дети.
Вот и ладно, мстить нам никто не будет.
Две недели пролетели быстро. Я восстанавливал свою физическую форму. Для этого уезжал на берег лесного ручья, и тренировался до полного изнеможения, потом отдыхал, умывался в ручье и мы возвращались домой. К луку я прикупил полсотни обычных местных стрел и навыки лучника тоже отрабатывал. Катя работала, по вечерам мы гуляли по городу. Местные кавалеры, увидев около неё мужчину при оружии, очевидно дворянина, разочарованно уходили в сторону. Никто ни разу не пытался спровоцировать драку. Было даже странно, но у жителей этого города свой менталитет, здесь практически нет бездельников, так называемой «золотой» молодёжи. Через две недели мы снова приехали на лошадиный базар. Только мы подошли к территории, на которой разместились группки лошадей на продажу, Конь сделал стойку.
– Так, Катя, похоже, что тебе придётся ездить на кобыле. Держи Коня, держи жестко, не давай ему выйти на площадку, иначе он нам всё испортит. А ты стой здесь, я пойду посмотрю на твою избранницу, – последние слова относились к жеребцу, и он смотрел на меня с ожиданием.
Я прошёл к той группе лошадей, на которую смотрел мой конь, причём заходил я с другой стороны, лошадники они ведь очень наблюдательные, а мне не нужно, чтобы хозяин лошади увидел не только мой интерес, но и интерес жеребца. Здесь были только породистые лошади, которые и стоили почти как целая деревня. В этой группе была очень красивая кобыла чисто чёрной масти, но когда я встал около неё и посмотрел на своего жеребца, он стоял, опустив голову. Странно! Кто же его избранница? Рядом стояла кобыла, у которой окрас был не совсем понятный, знаете, как у лосей или быков, бока светлее, по хребту тёмная полоса. У этой кобылы темный цвет шёл не по хребту, у лошадей так не бывает, тёмными у неё были шея, грива, задние ноги и хвост. Кобыла не блистала статью степных коней, но была высокого роста, практически с моего коня и ноги у неё были жилистые, а круп – мускулистый. Когда я подошёл к ней мой жеребец попытался заржать, но Катя дернула его за узду, и стала что-то шептать ему на ухо.
Я поторговался по поводу этой кобылы, сбил цену со ста золотых, до восьмидесяти. В это время Конь вырвался у Кати и подбежал к своей будущей подруге, и они закружились в хороводе ухаживания, как это бывает у лошадей. Конь пытался приблизиться к её морде, она отворачивалась, отталкивала его крупом, но при этом хвостик слегка приподнимала.
Увидев такой сюжет, торговец тут же заявил, что дешевле ста двадцати золотых кобылу не продаст.
– Уважаемый, во-первых, мы уже сторговались за восемьдесят, и если ты откажешься от сказанного слова, я тебя ославлю на весь базар, как непорядочного человека. Во-вторых, у тебя уже нет кобылы, есть просто лошадь. Ты же понимаешь, что она теперь ни одного другого жеребца не подпустит к себе.
– Откуда ты-то это знаешь? – тихо прошипел торговец.
– Ладно, чтобы не портить всем настроение в первый день торговли, даю девяносто, отдаёшь?
– Ну, ты и змей! Ведь когда подошёл сначала уже знал про интерес своего жеребца!
– Если бы ты только знал, из скольких передряг мой друг меня вытаскивал, ты бы ему эту подругу просто подарил бы, – произнёс я, обнимая морду Коня.
Лошадник хмыкнул, но моего жеребца посмотрел с уважением. Я отдал ему чек на девяносто золотых, мы пожали друг другу руки и разошлись довольные друг другом.
Вернулись в трактир, перекусили, я запряг в двуколку новую лошадь, и мы покатили домой, пока выбирались из города, многие с удивлением смотрели, на нас, так как Конь был не привязан, но шел рядом с тянущей коляску лошадью бок о бок, как будто тоже был в упряжке. За городом я пустил лошадей махом, то есть, быстрой рысью, и наша покупка легко справлялась с этой нагрузкой. Когда мы проехали половину пути жеребец неожиданно отстал от своей подруги, приблизился ко мне и заржал, я бы сказал, возмущённо.
– Вот это любовь! – произнёс восхищённо, – И ведь с первого взгляда! Отчего же у нас, у людей всё так сложно?
Катя не ответила, только тяжело вздохнула. Я остановил коляску, выпряг кобылу, и произнёс:
– Ну, иди, заступник, мы тут что, до утра стоять будем.
И конь сам подошёл ко мне, я впихнул его между оглоблей и впряг в коляску. И мы тронулись дальше. Доехали ещё до темноты. Распряг жеребца, начал его обтирать и обмывать. Рядом ту же работу делала Катя с новой лошадью.
– Ты ей имя уже придумала?
– Я её назову Красоткой!
– Катя, имя Красотка подошло бы той чёрной, помнишь, была на рынке. А эта лошадь, это верная боевая подруга. Вот и придумай что-нибудь такое: Подруга, Сестричка, Невеста, Любушка. Это ведь не срочно, но лучше – побыстрее, чтобы она поняла, её теперь так зовут.
Уговорил девушку на мужское седло. Для неё седло было шире и мягче, чем мужское, но предполагалась посадка «по-мужски», ноги на разные бока лошади. Пришлось и новые наряды сшить для неё. Юбка-брюки и просто очень широкая плиссированная юбка, а под неё штаны типа лосин, позволили девушке и принятые здесь приличия соблюсти, и сидеть на лошади «по-мужски». Теперь нас с Катей дома удержать было невозможно, при любой возможности мы седлали коней, и уезжали в поля. Ну, и доразвлекались. Всё строго по Высоцкому: «Они стояли молча в ряд, их было восемь».
Когда мы остановились, они начали говорить то, что всегда говорят бандиты в подобной ситуации. Мол, парень, ты нам не нужен, оставляешь лошадей и девку, и можешь идти домой. Катя потянула свою Любушку назад, но двое из бандитов вытащили из-за спины арбалеты и наставили на нас.
– Не рассчитывайте убежать!
Чёрт, если я сейчас начну стрелять из пистолета, второй арбалетчик успеет выстрелить, а я совсем расслабился, даже непробиваемую рубаху не одел. От злости на самого себя, на свою беззаботность, интуитивно без участия мыслей и разума я задействовал магию. Из выставленных вперёд рук я выпустил два плазменных шара. Они ударили в арбалетчиков, сбивая им прицел, и поджаривая некоторые места их давно не мытых тел. Я выпустил ещё два шарика плазмы и ещё два бандита упали на дорогу, остальные с криками типа «проклятый маг» бросились бежать в разные стороны. Тот, кого я посчитал руководителем этой банды, получил плазменный шарик между лопаток и рухнул в траву. Мой конь обиженно заржал, мол, ты что творишь, чуть уши мне не поджарил?
– Так ты маг? – Катя смотрела на меня с непонятным выражением.
– Если ты помнишь, я был болен, после своих приключений в горах, и пока не знаю, чем сегодняшние упражнения для меня закончатся. Давай вернёмся домой.
Ехали молча, и после ужина разошлись по своим комнатам. Я, успокоившись, лёг на кровать и начал анализировать своё состояние, состояние своего источника, просмотрел свои энергопроводящие каналы. Этим осмотром я был приятно удивлён.
Мой внутренний источник магической энергии полностью восстановился. Чтобы определить его емкость мне не хватало точки отсчёта, да это и не срочно. Главное, что он снова функционален, я могу заниматься магией. Энергоканалы стали мощнее, их проводимость тоже возросла, причём, прилично, в несколько раз. Я решил «выходить из тени», поэтому немного ослабил затемнение моего источника, теперь для других магов я буду выглядеть, как слабый маг земли. Пошарил в своём рюкзаке и нашёл шесть накопителей, из числа тех, что использовал на плато в горах. Два из них были заряжены, а четыре разряжены почти полностью. Я осторожно выкачал энергию из одного разряженного накопителя так, чтобы он был полностью опустошён. Потом зарядил его до полного состояния из своего внутреннего источника. При этом мой внутренний источник разрядился наполовину. Значит, мой резерв составляет около двух тысяч единиц магической энергии. Совсем неплохо. Архимаги этого мира имеют от тысячи до полутора тысяч единиц.
На следующий день я начал знакомство с шахтой.
Я не был здесь до модернизации, но то, что увидел сейчас, не вдохновляло. В горизонтальной штольне были проложены деревянные рельсы в одну колею. Штольня имела такие габариты, что рядом с вагонеткой протиснуться было проблематично, не говоря о второй колее. Уходила эта штольня в гору метров на двести. Во все стороны от неё отходили забои. Высота штольни и забоя была ниже, чем средний рост человека, и мне приходилось передвигаться пригнувшись. Только постоянные физические тренировки и развитая мускулатура спасали мою спину от того, чтобы в ней возникли ужасные боли от постоянного напряжения одних и тех же мышц. Я потребовал, чтобы меня сопровождал маркшейдер. Я его долго пытал на предмет, где находится рудное тело, почему забои идут туда, а не сюда.
Потом осматривал гору, в которой велась выработка, чертил схемы и планы. С этими схемами я пришёл на совет руководителей шахты. Тут были и хозяин шахты, то есть владелец этой горы, и директор шахты, и главный мастер, по-нашему главный инженер, и маркшейдер. То, что я им предложил, вызвало у них шок. Потом директор сказал:
– После таких вложений, это будет ваша шахта, а не наша.
– Мне не нужна ваша шахта в собственность. Вы здесь живёте, вы тут всё знаете, может быть, сможете мне помочь. Мне нужен дворянский титул, идеальный вариант, это титул графа. Если для этого нужны деньги, я их найду. Прошу в этом вашей помощи. Мне самому в голову приходит только один вариант: найти бедный или разорившийся род, заплатить им деньги, чтобы они меня усыновили. Можно записать, что усыновление с передачей титула, но без передачи земель и имущества. Это чтобы они не боялись, что я буду претендовать на наследство.
– Если у тебя есть такие деньги, зачем тебе титул?
– Вы живёте своим миром, своим народом, у вас другие критерии. А я живу среди людей. Я могу заниматься магической практикой, но у меня нет на это документов, значит, нет и права это делать. Я свободно говорю на дворцовом языке, но считаюсь простолюдином, и любой баронский сыночек со мной разговаривает: «Эй, ты!» Если кто-то из них будет лапать мою девушку, то я его убью, и меня посадят в тюрьму, или отправят на каторгу. Поэтому мне нужен титул, чтобы быть хоть чуть-чуть защищённым в обществе людей.
– Знаешь, есть, конечно, варианты, но мы подумаем.
– Пока вы будете думать, вот чек на сто золотых. Это доход шахты за неделю. На эту неделю я беру шахту под своё управление. Рядом со мной пусть будут главный мастер и маркшейдер, это чтобы я не сделал чего-нибудь неправильно.
Со следующего дня я начал перестраивать главную штольню шахты. Сначала сделал широкий вход и заставил закрыть его прочными воротами. Потом выгнал всех из шахты, очистил главную штольню и начал работать плетениями из группы магии земли. Руной Щебень, задавая координаты воздействия, я превращал часть стен и потолка в щебень, то есть породу, раздробленную на мелкие камешки, так, что оставшаяся порода образовывала арку. Всё это осыпалось на пол, а стены рунами Бетон и Кирпич превращались в прочный монолит, и никаких крепежей эта штольня уже не требовала. Она имела ширину около пяти метров, высоту около четырёх метров и арочный потолок в сечении имеющий вид вытянутого вверх полуэллипса. По моей команде рабочие быстро вывозили эту породу из штольни. Потом Зыбун превращал участок пола в штольне в мелкодисперсный порошок, который тёк, как вода, и образовывал ровную поверхность. Руна Бетон, превращала этот порошок в монолит. Процесс повторялся, и эта новая штольня, просторная и прочная уходила в гору всё глубже. На пол уложили две колеи и вагонетки шли в две стороны, в гору – пустые, обратно – заполненные. Через три дня меня попросили сделать перерыв, так как вся территория перед шахтой была заполнена рудой.
Я главному мастеру нарисовал эскиз тачки. Раньше им тачки были не нужны, так как в штольне было тесно, стоял деревянный крепёж, и с тачкой там было не развернуться. Теперь же от забоя до вагонетки можно было руду не в мешках таскать, а перевозить на тачке. Через двое суток мы продолжили процесс строительства центральной штольни.
Короче говоря, через две недели, эта штольня дошла до края рудного пласта. Может, был просто разрыв пласта, или он ушёл вверх, или вниз, или просто имел ограниченный объём. Словом дальше идти было не нужно. Перед шахтой высились горы дроблёной руды, сравнимые с двухгодовой выработкой шахты. Я решил, что мой вклад на этом завершён, попрощался с главным мастером, а маркшейдеру сказал:
– Веди два забоя, от середины штольни вправо и влево. Разведай объём пласта в этих направлениях. Даже если меня не будет, вы вырастите своих магов. Пусть они вам подобные штольни прокладывают. Конечно, у меня были очень мощные накопители, другие маги так не смогут. Но вам ведь такие темпы и не нужны. Пусть ваш маг накрошит руды на один день работы медеплавильного завода. За сутки рабочие вывезут эту руду, а он ещё накрошит. И так, понемногу, каждый день. Это будет ваш маг, ему здесь жить, и спешить некуда.
Неделю я отдыхал, потом меня пригласили в управление шахты. Находились ту те же руководители, но зачем-то пригласили ещё моего приёмного родственника мастера Демида фон Други Каменя, и приёмную сестру Катю. Ну ладно Катю пусть будет как секретарь, а Камень тут зачем? И начались «танцы с бубнами», мол, Ваше Могущество, как мы рады.
Оборвал это всё.
– Охотник и следопыт Кохар Быстрое Копьё однажды сказал мне, что для меня есть место у его костра. Ты, Дарел, поил меня вашей горской водкой из своей фляжки, мы с тобой ели из одного котелка, так чего вы сейчас начинаете разговаривать со мной как с говнюком из столицы. Две недели назад мы с вами разговаривали как компаньоны, так что изменилось? Или вы боитесь, что и всё же начну свою долю требовать. Я вам своё слово сказал, я своего слова не меняю.
Посидели, помолчали, потом заговорил хозяин шахты.
– Вы молодой человек сделали такой объём работы, какой мы делаем за два года. Сделали вы его с помощью магии. Вы представляете себе, сколько это может стоить по расценкам магов.
– Очень смутно, думаю, что тысяч двадцать. А что?
– На самом деле ещё больше, но, тем не менее, вы готовы вот так просто отказаться от таких денег.
– А вы представьте себе, что идет горец по пустыне, он там нашел много золота, и несёт его на себе, но при этом умирает от жажды. Когда вы его встретили, он готов всё это золото отдать за флягу простой воды. Вы возьмёте у него это золото?
– Мы вас поняли. Тогда перейдём к вопросу о титулах. Там, где стоит город Рудный, начинается горная страна под названием Табел. Она огромна, в несколько раз больше этого королевства. Это страна горцев. Много лет назад наши предки заключили договор с этим королевством о дружбе и взаимной помощи. Первое время обе стороны выполняли договорённости и приходили на помощь друг другу в трудную минуту. Между государствами процветала торговля. Но в какой-то момент всё стало рушиться. В королевство пришли церковники, и они заставили всех молиться Блестящему. Горцы не захотели отказываться от своих богов, и дружба распалась. А потом в горы пришла страшная болезнь, вымирали целые города до последнего горца. Остались только населённые пункты типа нашего городка, или Рудного, которые были на границе с человеческими королевствами. Но Табел, это всё ещё наша территория. У нас есть Совет старейшин, который является верховным государственным органом. Мы хотели бы возродить своё государство. Но как-то плохо представляем себе, что для этого нужно.
– Для этого нужно территорию заселить людьми, которые на этой земле производили бы всё необходимое для жизни, и кое-что – для продажи. А ещё они должны быть готовы с оружием в руках защищать свою земли, свои города, свою свободу и жизнь. Потому что, как только появятся богатые города, найдутся желающие стать главными над этими городами. А вы уверены, что болезнь уже ушла с ваших территорий?
– Про болезнь, да мы уверены. Про население могу сказать, что севернее Рудного есть район старых гор. Они низкие и заросшие лесом, как предгорья. Наши соотечественники давно поселились там. Они добывали руду и производили железо, медь, олово и свинец. Тот район называется Малый Горный, он снабжал этими металлами всё королевство, но руды там истощились за много лет. Наши соотечественники там влачат жалкое существование, но церковники и столичное правительство не разрешают им разъехаться по стране. Только несколько семей смогли перебраться в Рудный.
– И что вы предлагаете мне?
– Наш Совет готов провозгласить тебя Князем княжества Табел, при условии, что ты будешь набирать подданных, исходя из соотношения, что половина жителей княжества будут горцы, и ты не будешь нам навязывать веру в Блестящего.