Глава десятая, в которой выясняется, что прошлую главу пропускать не стоило
– Фух, вроде, унесли ноги, – выдохнул Коба.
Повисла неловкая пауза. Гуркишу хорошо, он сидит на козлах и правит Росинантой, а что теперь делать с этой огршей… огршой… огрессой. Огриней? С Кашкой.
Женщина-огр смотрела на Кобу с интересом и заботой. Но ему были такие взгляды непонятны, поэтому он спросил:
– Ты голодная, наверное? Если что, у меня очень жёсткий зад. Ну прямо совсем. Так что ешь Гуркиша, если что.
– Не, – качнула головой Кашка.
Снова молчание. Повозку трясло.
– Гурк, а куда ты нас везёшь вообще? – крикнул зеленокожий пассажир своему вознице.
– Я не знаю, патрон, но дорога тут вообще-то одна. Надеюсь, она выведет к тракту.
Коба выглянул из-под полога. То, по чём они двигались, трудно было назвать дорогой, и даже тропинкой. Это был ряд мшистых кочек среди огромного болота. Судя по солнцам, они двигались влево-вниз (на юго-запад по-нашему).
Гоблин втянул голову обратно. Огрша всё ещё смотрела на него. Он почесал затылок и потянулся к недоеденному окороку.
– Руки! Руки убрал, лысая скотина! – тут же заорал Гуркиш.
Оказывается, этот морщинистый пройдоха установил наполированную железяку, как зеркало заднего вида, чтобы следить за сохранностью провианта.
– Жадюга… – буркнул лидер похода. И снова обратился к огрше. – Так ты Кашка, да? А что с той огромной жабой?
– Завалила, – улыбнулась та и продолжила пялиться на гоблина.
И опять повисла пауза, перемежаемая скрипом колёс и бурчанием зелёного водителя лошади.
– А куда ты, собственно, направляешься? – спросил Коба.
– Не то. Ты должен был спросить о том, откуда я родом, как сюда попала и всё такое.
– А ну… – начал свой вопрос гоблин, но не успел его задать.
– Здорово, что ты спросил, маленький вонючечка, – начала повествование Кашка. – Как я говорила, назвали меня Какаякрошка. Звучит мило, но для огра это приговор. Отец сразу сказал, что такая малявка – позор на его клыкастую голову. Поэтому в основном меня игнорировал. Папаша всегда больше любил моего братца. Лучшее игрушечное оружие ему, лучший кусок мяса тоже ему. Может, если бы меня кормили, как брата, я бы и выросла до нормальных размеров. Ну да ладно. Сам же брат меня не обижал. Просто делал вид, что меня вообще нет. И от этого ещё больнее.
Кашка уже лежала на скамейке, глядя в потолок, а Коба сидел рядом.
– Итак, – сказал гоблин. – В том что ты такая вот… Э… своеобразная, виновато раннее детство?
Огрша шмыгнула носом.
– И как ты оказалась в том лесу? – спросил новоиспечённый псих-и-терапевт.
– Да погоди ты, всё по порядку надо. Когда я подросла, мои сверстники часто шпыняли меня. И я поклялась, что научусь защищаться. А когда научилась, то решила, что буду защищать не только себя, но и всех малышей. Так я встала на путь героя. Даже в гильдию героев хотела вступить. Но меня не взяли.
– Потому что ты – женщина?
– Нет.
– Потому что ты – огр?
– Не-а.
– Тогда почему?
– Потому что я – женщина-огр!
– Весьма… – протянул Коба.
– Но, если они узнают, какие подвиги я совершила, то сразу сделают меня героем.
– Ну и что ты успела сделать героического?
– В своём странствии (Коба услышал «сранствие» и заржал, но Кашка не обратила внимание) я сначала прибыла в деревню Ними́я…
***
Давайте-ка оставим наших героев и перенесёмся в селение Ними́я, на пару месяцев назад. Благо, что мы имеем такую возможность.
Жители этой деревни страдали от нападений плотоядной антилопы макупа. Говорили, что она была гигантских размеров. Многие люди, орки и их скот гибли от копыт и зубов этого чудовища. И когда казалось, что спасения уже не будет, в селение забрела женщина-огр, которая заявила, что справится с напастью.
– Такая малютка? – удивлялись местные. – Ты же на один зуб этой антилопе.
Но та просто проигнорировала их. Она заточила прямые палки, сделав из них копья. Вооружилась крепкой деревянной палицей и пошла в горы.
Отыскав пещеру макупы, Кашка (неужели этой огршей оказалась она?!) притаилась в ней и стала ждать, когда зверь вернётся с охоты.
На закате солнц в гроте раздался грохот громадных копыт, и хозяйка пещеры появилась перед Кашкой, затаившейся во тьме. Изо всех сил будущая героиня метнула одно из копий в зверюгу. Но снаряд лишь поцарапал крепкую шкуру. Тогда огрша стала метать копьё одно за другим.
Антилопа быстро вычислила место засады и решила с разбегу атаковать укрытие Кашки своими рогами. Одновременно с прыжком макупы, огрша нанесла удар палицы прямо в бронированный лоб.
Вложенного героизма и превозмогания хватило на то, чтобы зверь рухнул без сознания. Кашка выяснила, что макупа ещё дышит и принялась душить бесчувственную тушу своими тоненькими – по меркам огров – руками.
И когда Нимийская макупа окончательно окочурилась, то огрша отнесла тушу жителям деревни. По этому случаю был большой пир.
***
– Красиво заливает, – крикнул Гуркиш со своего места.
– Точно. Чем докажешь? – поддакнул Коба.
– Так вот же шкура этой антилопы. – И Кашка натянула лацканы своего самодельного наряда, который был просто обмотанной вокруг тела шкурой, к которой зачем-то были приделаны лацканы. А потом указала на свои пожитки: – Тут и на спальный мешок хватило.
Гоблины уважительно закряхтели.
– А ещё подвиги были?
– Я поймала златолапого койота.
– Мы про такого даже не слышали. Быстрый?
– Да, только пришлось его в живых оставить. Только мне уже шкура была не нужна. Да и бог охоты вступился за него. Я не могла ему отказать.
– Чего? Есть бог охоты?! – удивился Коба. – Я думал, что есть только два бога – кирки и незаживающих фингалов.
– О, ну это гоблинский пантеон, – махнула рукой Кашка и продолжила: – Кстати, о кирках и лопатах. Был у меня подвиг…
***
Неподалёку от Стол-пиццы стояла ферма знатного гнома, которого звали Полковник Вагий. И славился он своими курицами. Полсотни желтых, как золото квочек проживали на той ферме. Только Вагий был или жадным или тупым или ленивым, а скорее все три фактора вместе взятых, так что никто не поддерживал порядок в курятниках. Само собой, помёта там скопилось так, что даже курицы научились сдерживаться, дабы не приумножать эту фекальную массу. От этого они ходили раздувшиеся и кряхтели.
На борьбу с такими завалами была нанята Кашка, проходившая мимо. Ничтоже сумняшеся героиня эвакуировала всех куриц с территории, затем выломала по две стены в каждом курятнике. Вооружилась киркой, лопатой и прокопала каналы от ближайшей речушки. Течение пронеслось по владениям Полковника Вагия, смывая нечистоты. Потом стены были водружены на места, а ошарашенные такой чистотой курицы согнаны на прежнее место.
Хитрый гном, правда, так и не заплатил Кашке, за что получил по бороде, а огрша отправилась дальше.
***
– А тут какие доказательства? – спросил Коба, когда рассказ был закончен.
– Ты хотел, чтобы я прихватила немного куриного помёта или что? – уточнила Кашка.
Гоблин только развёл руками.
– Ладно, вот борода Вагия, – показала огрша на прядь светлых волос, вплетённых в одну из множества её чёрных косичек.
Уже смеркалось, когда путники со своей повозкой выбрались из болота на твёрдую почву. Перед ними открылась обширная степь. Настоящий травяной океан.
Было решено остановиться на ночлег. Уже через полчаса стреноженная Росинанта радостно паслась неподалёку от повозки. Гоблины разломали ящик и развели костёр в ямке. Огрша обошла дозором округу. Всё было тихо. Когда она вернулась к лагерю, на небосклон выкатилась полная луна.
– Опять дыра разошлась окончательно, – глядя в небо сказала Кашка.
– Где дыра? – поинтересовались парни.
– На ночном покрывале неба, который тянут великаны. Видите? Круглая. А потом её начнут зашивать нурты.
– Кто? – не понял Гуркиш. Он был занят модификацией своей чудо-палки.
– Ну вы, малявки, и темень. Нурты – это такие червяки с ногами, они ползают по покрывалу неба, прибивают блёстки-звёзды и зашивают большую дырку. А она потом снова расползается.
У гоблинов отвисли челюсти от такого лютого невежества.
– Что за бред? – возмутился Коба.
– Все знают, что это просто лунное печенье, – пояснил Гуркиш, подбросив ещё доску в костёр. – Его грызёт по ночам небесная крыса. Иногда даже крошки сыплются. А потом Жымкуши печёт новое.
– Кто такие эти ваши жыкуши?
– Не такие, а такая, – поправил Коба. – Это умная змея с восемью руками.
– То есть небесные швеи – это бред, а змея с руками – это нормально?!
– Вообще, если подумать, – скукожился Гуркиш. – Что то безумно, что это. Пока сами не разведаем, не узнаем наверняка, как там обстоят дела.
– Всему своё время, – сказал Коба. – А сейчас давайте лучше поедим.
Путешественники достали несчастный окорок, который уже задумался о том, чтобы стухнуть, разделили примерно поровну и стали жевать.
– Есть ещё один подвиг, – прожевав начала Кашка. – Там я съела полсотни сосисок.
– Тоже мне подвиг, – возмутился Коба. – Я бы тоже столько съел. Лучше расскажи, как ты с жабой разделалась. Она же почти тебя проглотила.
– Хорошо, поведаю вам на ночь о ещё одном своём героическом деянии…
***
К низу от дороги находился небольшой лесок, который отделял болото от самого тракта. Но то была не единственная его функция. В нём находилось великой Сквозьдрево. Разумеется, попасть к нему просто преодолев болото не выйдет. Только пара гоблинов, видимо, в этом усомнилась. Они уже забрели на первый уровень защиты. И перед ними тут же возник страж.
– Вторжение на запрещённую территорию Сквозьдрева, – проквакала жаба…
Погодите. Всё это мы уже знаем. Давайте перейдём непосредственно к сражению Кашки и мехо-жабы.
И вот мы наблюдаем, как пара знакомых нам гоблинов удирают в случайном направлении, а огрша помещена в пасть чудовища. Верная секира лежит на земле.
Растопырив руки и ноги, Кашка становится своеобразной распоркой во рту жабы. Та, в свою очередь, использует пару безобразных отростков на голове, чтобы пропихнуть свою добычу. Внезапно героиня хватается за один из этих мерзких отростков и кусает его.
Страж от неожиданности ревёт и встряхивает укушенной частью, тем самым высвобождая своего противника. Огрша спрыгивает, катится по земле, хватает топор и снова ударяет по чудовищу. Удар на сей раз приходится в область живота. Рана глубже, чем предыдущая. Из неё сочится слизь вперемешку с маслом. Жаба отскакивает. И, ещё не коснувшись земли после прыжка, выстреливает своим ужасным языком. Кашка получает этот выстрел прямо в грудь. Она кувырком летит через полянку и падает лицом в лужу. Вдохнуть тяжело не только из-за воды, окружающей лицо, но и от боли.
«Огрское чутьё!» – пронеслось в голове у Кашки, и она быстро откатилась в сторону. Вовремя: на то место, где она лежала, приземлилась жаба-страж.
Она вскочила на ноги, решив…
Хр…
Хр…
***
– Вы что уснули посреди моего рассказа?! – возмутилась Кашка.
Но ответа не последовало. Гоблины дрыхли возле костерка.
Будучи героем, огрша героически превозмогла желание задавить двух зелёных носатых клопов. Ей бы следовало встать в дозор, потому что тлеющий костерок посреди степи был подобен маяку и мог привлечь нежеланных гостей, но разговоры о былых подвигах погрузили Кашку в воспоминания, а те быстро перетекли в сновидения.
Зря-зря. Потому что по волнам травяного океана проплыл плавник чьей-то фигуры в мантии, а позже в свете гаснущего костра блеснул знакомый нам золотой зуб.
Глава одиннадцатая, последняя
Следующим утром гоблин Коба проснулся мёртвым.
К счастью, это имя у гоблинов не самое редкое, так что проснулся мёртвым совершенно другой Коба. Хотите я расскажу о нём? В любом случае, я не хочу этого делать. Так что вернёмся к той истории, о которой шла речь до этого.
Знакомая нам повозка катилась на низо-лево под лучами вращающихся друг возле друга солнц. Вот только правил Росинантой уже не морщинистый гоблин, а её старый хозяин Мстивобор.
– А вы думаете, что меня зря зовут Мстивобор? – ухмылялся он самому себе.
Гоблины ещё спали, а во рту огрши находился кляп, и была она так крепко связана, что даже кряхтеть не могла. Только яростно сверкала глазами, как бы говоря: «дай мне выйти из этой ерунды скотина лицотебенафиг раскурочу!!!». Тем временем чернокнижник продолжал свои рассуждения:
– Вот приедем в Столицу, начну новую жизнь. Сделаюсь фокусником, например. А натравливать скелетов на академиков больше не буду. Точно не буду. Ну только если очень захочется. – Он помолчал. – Бесово зелье, да мне уже хочется! Давай, Росинанта, скорее в Столицу! Поджарим какого-нибудь умника.
– Получается, что в Стол-пиццу мы не заедем? – спросил проснувшийся Коба. Он ещё не понял, что положение его слегка изменилось.
– Зачем нам такой крюк делать? У тебя там что, какие-то дела? – спросил Мстивобор.
– Не. Мне бы как раз в Столицу попасть, в библиотеку тамошних академиков.
– Считай, что тебе повезло.
– Пожрать бы ещё, – заметил Коба. А ещё он заметил, что связан. И что его спутники тоже связаны. И повозку уже не так трясёт. Хоть на том спасибо.
– Ну тут уж звиняйте, сударь гоблин. У меня только три сухаря, а до Столицы нам ещё пару дней катить.
От слова «сухаря» проснулся и голодный Гуркиш.
– Героиня, мы в плену у чокнутого колдуна, – сказал он Кашке, быстро сориентировавшись в происходящем. – Время подвигать своими подвижными частями для нового подвига.
– Лихо загнул, – крякнул Коба. – Правда она двигать может только глазами.
– Вот именно, – кивнул Гуркиш. – Представляешь легенду или балладу о «Кашке, задушившей чернокнижника бровями».
Все присутствующие начали представлять.
– Я сам тебя сейчас бровями задушу, – возмутился Мстивобор, который всё слышал. – Прекратите планировать своё спасение! Вы что не понимаете, что это совершенно неправильно?!
– Почему? – поинтересовался Гуркиш.
– Потому что если вы спасётесь, то я не смогу обменять вас троих на себя. Чтобы вас казнили, а меня перестали разыскивать. Я-то уже решил вести честную жизнь. Ну почти решил. Так что лежите там молча.
Они полежали молча.
– Но если ты нас не покормишь, мы умрём, – заявил Коба спустя десять секунд молчания. – А за дохлых нас живого себя ты не выкупишь.
– Что ж, тогда продам вас в Гоблин-кинг, и вы станете бутербродами с гоблинятиной и огрятиной. На вырученные деньги куплю живых рабов и обменяю на себя.
– План хорош и прост, как Мимезакская соль, – одобрил Гуркиш. – И точно также заставляет меня плакать.
Ближе к полудню чернокнижник остановил повозку возле какого-то родника, чтобы напоить лошадь и набрать воды.
– Выдавай план, груша вялая, – шепнул Коба своему сородичу, когда колдун отошёл к ключу. – У тебя всегда есть планы.
Гуркиш скукожил свою физиономию.
– Мне верёвки передавили всё, что можно, так что кровь в голову не поступает, – пожаловался гоблин.
– А мне казалось, ты планы не из головы достаёшь, а из совсем другого места.
– Огрызок ты смердоплюнутый! – заверещал Гуркиш.
– Тихо, тихо, – шикнул Коба. – Давай мозговой шторм устроим.
– Штурм, – поправил его напарник. – Ладно. Смотри, ты можешь плевком перешибить верёвку на Какойкрошке.
– Так я же, скорей всего, её проплюну насквозь.
– Поэтому я себя и не предлагал в качестве мишени. Ладно, тогда давай ты перекатишься ко мне, а я перегрызу верёвки.
– Не выйдет. Я к скамейке привязан. Давай лучше, ты ко мне перекатишься.
– Так я ко второй привязан.
– Отстой магичный, – вздохнул Коба.
Похоже, Мстивобор предусмотрел все очевидные способы побега. Неужели так и закончится героический путь Кашки и кривая тропинка жизни, по которой ковыляли два зеленозадых приятеля?!
Пол повозки качнулся, а это значило, что чернокнижник вернулся на облучок. Транспорт снова тронулся в путь.
– Гуркиш, а ты можешь как-нибудь сделать грозу? – шепнул Коба, немного подумав.
– Запросто. – Он напрягся и совершил то, чего и следовало ожидать от глупого гоблина: пустил ветры. У Кашки аж слёзы на глаза навернулись.
– Идиот! Я про молнии всякое такое.
Гуркиш снова напрягся, но уже в размышлениях. Внезапно он откапал в своей голове знания, которые поступили ему от съеденного когда-то гнома-изобретателя Ардаша.
– Статистическое электричество! – шёпотом провозгласил морщинистый парень.
Он начал тереться жидкими волосёнками, которые остались на его висках о свисающую с сундука эзотическую малиновую штанину. Вскоре волосы встали дыбом, а от штанины отскочила пара искр.
– А зачем я это делаю? – в перерыве между трениями спросил Гуркиш.
– Громовьи́. Они придут и перегрызут верёвки.
– Да это же тебе в тот раз привиделось! – возмутился Гуркиш, но тереться головой о малиновые штаны не перестал.
– А если нет? Плана лучше всё равно нет. И делать тут больше нечего. Хоть посмотрю, как ты смешно башкой ворочаешь.
Спустя несколько минут Гуркиш накопил достаточно статического электричества.
– Надо коснуться чего-то или кого-то, кто примет заряд, – сказал он.
– Кашка почти около тебя, дотянись.
– Она убьёт меня.
Глаза огрши подтверждали это.
– Крошка, представь, какой это будет подвиг, – зашептал Коба. – Героиня Кашка, призывательница громовьёв!
Такая примитивная манипуляция сработала, и взгляд огрини из убийственного стал готовым к превозмоганиям. Гуркиш потянул ногу к голове Кашки. Он скрипел, вытягивая большой палец в её сторону. Она, в свою очередь, самоотверженно тянула к пальцу нос. Просто «Сотворение Адама» какое-то.
Гуркиш даже не успел коснулся Кашки. Электрический заряд сорвался с ногтя ноги и так шандарахнул обоих, что гоблин зашипел, а огрша рыкнула, напрягла мышцы, и верёвка с треском лопнула на её могучем бицепсе.
– Будь осторожна, он так-то колдун. Молнии пускает и всё такое, – шепнул Коба, когда девушка-огр встала перед ним и вынула кляп изо рта.
Она одним прыжком покинула багажное отделение и оказалась на козлах, а дальше связанные гоблины ничего не видели, только слышали и рисовали в головах картины происходящего.
Сначала раздался хруст.
– Может быть Мстивобор отломил кусок сухаря, чтобы предложить Кашке? – задумчиво произнёс Коба.
– Не, ей куска мало будет. Она весь захочет, – откликнулся Гуркиш.
Раздалось ржание и повозка резко остановилась, больно дёрнув гоблинов в их путах.
– Росинанта тоже проголодалась.
– Ага, бастует.
Потом раздался присвист рассекаемого воздуха и звук катящегося по земле тела.
– Уронили сухарь.
– Точно, а Мстивобор кинулся искать его.
Ещё раз хруст и звук выпавших зубов.
– Зачерствел, – вздохнул Коба.
– А может это Кашка двинула ему по зубам?
Предводитель похода с непониманием глянул на своего друга.
– Разве она похожа на того, кто будет бить людей по зубам? – спросил он.
– Вообще-то да.
– Ты, в целом, довольно умный парень, Гуркиш, – заключил Коба. – Но иногда прям совсем тупой.
За пределами повозки послышалось электрическое «бз-з-з» и звук маленького взрыва. Потом беззубые угрозы чернокнижника. Всякие катания по земле и пыхтения.
– Вас развязать надо что ли? – раздался уверенный баритон возле уха Кобы.
Гоблины закрутили головами, насколько это позволяли верёвки.
– О, это ты, Двести Десять Сорок Четыре, – обрадовался Коба.
Громовей флегматично покачал головой:
– Меня зовут Восемьдесят Девять Двадцать Три, балбес. Запомнить не так уж и сложно.
Своей электровспышечной лапкой он шустро перепилил верёвку сначала на Кобе, а затем и на Гуркише. Во время работы он не выпускал сигарету из крошечного рта.
– Ты обрёл новый смысл жизни? – спросил Коба.
– Так, – пожал электро-плечами громовей. – Вот олухов всяких спасаю.
– Скажи, а я случайно не сломал вашу супную машину?
Но громовей уже исчез.
Гоблины решили, что нужно помочь их новой спутнице. И принялись подбадривающе кричать, не показывая носа из повозки.
– Чё орёте, зеленушки? – Под полог нырнуло клыкастое лицо огрши. Оно было закопчённым, а половина её косичек подпалена.
– А где Мстивобор? – растерянно спросил Коба.
– Позвать его? – ухмыльнулась Кашка.
– Не надо, – сказал Гуркиш. – Ты лучше скажи, сухарь прям совсем чёрствый?
Наскоро перекусив чернокнижником, фаршированным двумя сухарями, товарищи отправились в дальнейший путь. Карта на спине Кобы была стёрта ещё на болотах, но Кашка утверждала, что знает дорогу до Столицы.
Двигаясь строго влево, повозка из бескрайней степи вырулила на какую-то узенькую дорогу. Девушка-огр сказала, что скоро эта тропка выведет на основной тракт, аккурат перед въездом в Столицу. Нужно только пересечь ущелье и мост через другое ущелье.
Росинанта шла уныло, явно оплакивая своего старого хозяина и опасаясь, что на ужин гоблины приготовят конину. Гуркиш бубнил ей что-то утешительное.
– У нас уже четыре главы подряд сплошные махачи, – пробормотал Коба. – Интересно, будет ли полоса пьяного дебоша?
– Главы? – уточнила Кашка.
– То есть дебош тебя не интересует?
– Это как-то не по-геройски, – возмутилась огрша. – Кстати, а зачем вам в Столицу? У вас там дом?
– Дом… – протянул Коба, смакуя это слово. – Пока нет, но думаю, будет.
Мирную беседу прервал заглянувший под полог Гуркиш:
– Ты, патрон, на драки жалуешься, а погони у нас уже были?
– Не помню.
– Сейчас будет. Там сзади столб пыли был, а сейчас я вижу какую-то угрожающую чёрную фигуру, которая всё ближе и ближе к нам.
– Так поднажми. Давай оторвёмся.
– Я поднажимал, но педаль, кажется, немного неисправна. – Гуркиш с укоризной посмотрел на Кашку.
– А чего я? Лучше бы чернокнижник жив остался? – ОГРессивно оскалилась огресса.
У повозки эзотических вещичек и правда завёлся преследователь. Метрах в пятистах позади на странной трёхколёсной машине, исторгающей клубы пара, мчал облачённый в чёрные доспехи тип. Телега двигалась сама, без лошадей. Она гремела с каким-то зловещим ритмом «ту-туту-ту-ту-туц» и неслась с ужасающей скоростью.
– Догоняет, – обречённо заявил Гуркиш. – Коба, готовь плевальную пушку и задощит.
– Раскомандовался тут, – пробурчал главарь банды, но, тем не мене, сосредоточился на генерации слюны. – Может он не за нами?
– Лучше перестраховаться, – сказал морщинистый и полез под облучок чинить педаль.
– Да хлестни её просто! – рявкнула Кашка.
– Что?! – удивился Гуркиш.
Вместо ответа огрша замахнулась ремнём, который нашла в повозке и ударила им по крупу Росинанты. Скорость значительно возросла. Вход в ущелье начал приближаться. Правда и трёхколёсная паровая телега тоже сокращала разрыв.
– Слушай, – сказал Коба. – Мы не можем всё время называть транспорт того типа «трёхколёсная паровая телега», это очень долго. Надо короткое название. Как насчёт «пароезд»?
– Отлично, но мне всё равно, – откликнулся Гуркиш. – Главное, чтоб он нас не догнал.
– Да он может только дорогу спросить хочет, – отозвался его соплеменник.
Но это было не так. Над пароездом поднялся баннер с надписью «Остановитесь и сдавайтесь, жабьи дети!!!».
– Может это каким-то другим жабьим детям? – неуверенно произнёс Коба.
Кашка только закатила глаза и приготовила свою секиру.
Повозка влетела в ущелье, набрав приличную скорость, но чёрный всадник был уже на расстоянии арбалетного выстрела. Этот выстрел он, как раз, и осуществил, пристроив орудие на руль своего пароезда. Болт рассёк полог повозки наших героев.
В появившуюся прореху Коба и Кашка теперь могли лучше разглядеть преследователя. Рога чёрного полного шлема упирались в небо и блестели своими остриями на солнцах. Мощные шипастые наплечники звякали о кирасу из-за постоянной тряски. Восседал этот мрачный воин на воистину улётной штуковине. Скорее всадник даже полулежал, уперев ноги в специальные подставки недалеко от двух колёс, располагавшихся спереди. Руками он сжимал руль, напоминающий рога буйвола. Над задним единственным колесом торчали трубы, исторгающие пар.
«Гуркишу бы понравилась эта штуковертина», – подумал Коба.
Только Гуркишу было не до этого: ущелье изобиловало множеством одиночных скал, резкими поворотами и другими неприятностями. Росинанта их и сама видела, но вот учитывать габариты повозки она не умела, поэтому гоблин рулил кобылой со всем умением, которое успел приобрести за эти несколько дней.
Рогатый пароездист зацепил арбалет стременем за крючок на руле, одной рукой взвёл тетиву и снова выстрелил. На сей раз болт вообще пролетел мимо, так как повозка резко вильнула, уклоняясь от большого валуна на дороге.
– Гуркиш, не гони ты так. Подпусти ближе, чтоб я отстреливаться мог. Ну или хотя бы спросил, что ему надо, – крикнул Коба.
– Ему надо, чтобы мы остановились и сдались! Там же так и написано, – ответил морщинистый гонщик. – И это явно не для того, чтобы покормить нас.
Но он уже не так гнал, потому что сузившийся проезд между стенами скал не позволял разогнаться.
Следующий выстрел арбалета угодил точно в обод заднего колеса. Болт обломился, но его пенёк заставлял повозку подпрыгивать на каждом обороте, что тоже не добавляло скороходности.
Чёрный хмырь уже находился в десятке-другом метров от повозки. И Коба плюнул первый раз. Слюна не долетела только чуть-чуть и оставила дыру в скале.
Тут Гуркиш резко вильнул в сторону, осадил Росинанту и бросил тормоз. Пароездист не успел среагировать, поравнялся с телегой, и в этот миг Коба харкнул второй раз, прямо в ничего не выражающий шлем преследователя. Слюна прошла насквозь, оставив дыру точно в том месте, где должен был быть лоб воина в доспехах. Но паровой трицикл не остановился, а его всадник только угрожающе вскинул кулак.
– Идиоты, вам не убить того, у кого нет души, – крикнул он своим металлическим голосом и проехал мимо повозки, так и не успев затормозить.
Тут Гуркиш снял тормоз, хлестнул Росинанту и ринулся вперёд.
– План прост и гениален! – закричал он. – Теперь он нас не преследует. Теперь мы гонимся за ним.
Пассажиры даже не успели зааплодировать такой глупости. Чёрный гонщик перегородил дорогу своим пароездом и нацелил арбалет точно в Гуркиша. Бронированный палец нажал на курок, отправив болт в полёт.