П: «И че?»
Я: «Я просто подумал, тебе нравится сидеть в одиночестве у подъезда, или ты боишься что-то пропустить?»
П: «Нет, не то и не другое».
Я: « А зачем тогда?»
П: «Ты же знаешь, что у меня есть только мать, отец умер, когда я еще был совсем маленьким».
Я: «Ну и?»
Петька тяжело вздохнул, несколько раз проморгал и сказал: «Я до этого вам не говорил, все-таки это не ваше дело, ай!» В этот момент он выкидывает со злостью вичку: «Короче, моя мама болеет и уже давно, что-то там с головой».
Я: «И че это значит?»
П: «Да я сам не до конца это понял, мельком услышал, когда она взяла меня с собой к врачу», – отрывисто сказал Петька.
Я: «И че теперь? Это как то заметно, что-ли?»
П: «Не знаю что теперь, но…»
Я: «Но что?»
Петька, еще раз вздохнув и уставившись в одну точку, сказал: «Она меняется».
Я: «Меняется?»
П: «Ну да, иногда, когда она что-то говорит, я даже не понимаю что, от этого она нервничает, и, чтобы ее не нервировать, я ухожу до того, как она проснется».
Я: «Ну, может, ей тогда в больничку? Нет?»
П: «Вот поэтому я был у бабки, ее в больничку положили, увезли с каким-то приступом на скорой».
Я: «И че? Вылечили?»
П: «Ну, вроде получше, но она какой-то постаревшей вернулась, как будто я был у бабки несколько лет».
Я: «Ну все, круто же, главное, что вылечили».
Петька улыбнулся и начал медленно, еле заметно качать головой вверх вниз, все так же глубоко вздыхая: «Да…да».
Я, пытаясь вывести Петьку из этого состояния: «А мы тут с Игорьком дымовухи делали и в какого-то деда кинули, он испугался и за дом спрятался, а потом так смешно выпинывал ее со своего огорода».
П: «Ну вы, конечно, дураки».
Я: «А че дураки-то? Когда мы с тобой че попало делаем, ты себя дураком че-то не называешь».
П: «Ну, потому что только вы дураки, а я нормальный!»
Я: «Да, да. Особенно когда в урне сидел, прямо смотрел и думал – нормальный парень, ну, сидит в урне, че с того-то?»
С каждым воспоминанием Петька становился все веселее, и буквально через минут пятнадцать он пришел в норму и был именно тем Петькой, которого я знаю.
Я: «Пошли в лес, он уже оттаял, можно шишками в войнушку поиграть!»
П: «Пошли!»
Мы пошли в лес, попутно вспоминая всякую чушь из прошлого.
Я: «А помнишь, когда у нас в Новый год отключился свет и все сидели со свечками за столом?»
П: «Да, неплохо было, все взрослые тогда вели себя как-то по-другому».
Я: «Уж понятно, никто не спешил к телевизору и все были на улице, катались на горках и смеялись».
П: «Там еще какой-то старик говорил, что ночь лунявая и света не надо».
Я: «Да, круто было».
П: «Кстати, это старшаки тогда подстанцию взорвали?»
Я: «Взорвали?»
П: «Ну, не взорвали, они рассказывали, что можно кинуть палку на два провода, и она взорвется, я хотел попробовать, но все решиться никак не мог»
Только Петька договорил это, мы подошли к подстанции. Он посмотрел с надеждой на меня, как бы приглашая сделать это.
Я: «Нет, неет, раньше мы, конечно, что-то делали, но это».
П: «А че такого-то?»
Я: «Ладно, серебрянка, да даже акум херня, по сравнению с этим».
П: «Да тут даже палки есть!»
Вокруг подстанции видимо для того, чтобы избежать попадания молодого ивняка в провода, лежали скошенные ветки, аккуратно сложенные, но так и оставленные около сетчатого забора.
Я: «Да ну, Петька, если нас поймают, нас потом до самой старости из дома не выпустят!»
П: «Да не поймают нас, кто в это время ходит по лесу?»
Я, вздохув: «Ладно, уговорил». Мы подошли к сетчатому забору, около нас шли 6 проводов, сгруппированных по двое, около каждой пары было написано, за что эти провода отвечают.
Я: «Смотри, можно не на сосны кидать, вон, какие-то отчесные есть».
П: «А че за отчесные?»
Я: « Я-то откуда знаю, давай на них кинем, хоть мультики вечером посмотреть можно будет».
П: «Ща!»
Петька достал из сложенного снопа веток ивняка одну, очистил ее от засохших листьев скользящим движением руки и попытался закинуть на эти два провода. Палка пролетела мимо. Петька не отчаивался и кидал снова. Один раз палка задержалась на полсекунды на двух проводах, издала звенящий звук и упала.
П: «Слышал?»
Я: «Да, давай еще одну!»
Следующая почищенная палка прилетела на пару проводов и идеально легла на них, слегка провиснув. Послышался нарастающий звенящий звук, который остановился на долю секунды, и прогремел взрыв невероятной громкости. Он сопровождался огромной вспышкой, оставившей на сетчатке черное пятно. Вдалеке послышались чьи-то кричащие голоса.
Я: «Ты ж говорил, что в это время тут никто не ходит».
П: «Да я просто так сказал, чтоб ты согласился».
Не дожидаясь приближающихся голосов, мы убежали в глубь леса.
Я: «Стой, вроде никто не бежит за нами».
Мы оба, развернув головы и наклонившись, тяжело дышали. Повернув головы обратно, увидели вынырнувших из-за угла, буквально в десяти метрах от нас, идущих нам навстречу в серых робах двух мужиков. У одного из них в руке был тяжелый ящик с инструментами, второй шел налегке.
П: «Если сейчас побежим, они нас догонят!»
Я: «Петька, мы просто гуляем, ничего не видели, ничего не слышали».
Мы пошли быстрой походкой в сторону идущих навстречу нам мужиков. Они что-то обсуждали между собой. Мы прошли мимо них, слегка задев, потому что тропинка была достаточно узка. Пройдя несколько шагов, мужики развернулись и крикнули: «Эй, вы!» Мы и без того были на взводе, но когда услышали голос, окликнувший нас, растерялись и побежали в разные стороны в лес: там было легче от них скрыться и вероятности, что они нас поймают, было меньше.
Кто-то из них крикнул: «Это точно они!» – и помчались вдогонку за нами, тоже разделившись. За Петькой побежал тот, который был без чемодана, а за мной с чемоданом. Зачем мой преследователь не выкинул чемодан? – загадка, без него он бы меня вмиг догнал, но цепляясь им за ветки и неся тяжелый груз, он не мог приблизиться ко мне, более того, даже запомнить. Выбравшись из леса, я побежал в сторону своего дома. Быстро забежал в квартиру, переоделся в другую одежду и надел кепку, убрав волосы под нее, вышел на улицу дожидаться Петьку.
Петьки не было уже достаточно долго, тогда я пошел его искать: мало ли он просто спрятался и боялся выйти. Около противоположного дома я встретил Игорька.
И: «Сначала Петька пропал почти на неделю и ничего не сказал, теперь еще и ты».
Я: «А ты че ко мне домой заходил?»
И: «Нет, вы обычно сидите вдвоем у вашего подъезда или, если куда-то собрались, зовете нас с Геркой, а тут ни вас, ни приключений, как-то даже не привычно».
Я рассказал Игорьку о случившемся.
И: «Да ладно, Петька бегает быстрее нас всех, раз уж ты убежал, он точно».
Я: «Я убежал, потому что дядька не выкинул свой чемодан, а за Петькой бежал другой».
И: «Чё, как бахнуло-то?»
Я: «Жестко, на весь лес эхо разлетелось!»
И: «А че меня-то не позвали?»
Я: «Да ты же сам говорил, что наша компашка на бандитов становится похожа».
И: «Ну, говорил и че?»
Я: «Так-то не известно еще, поймали ли Петьку, ты как бы тоже мог попасться».
И: «Это все потому, что вы вдвоем пошли!»
Я: «Да мы вообще ничего взрывать не хотели, просто так мысль в голову пришла, мы просто пошли в лес шишками обкидываться»
И: «Да, так я и поверил!»
Я: «Че, ты идешь его искать?»
Только мы собрались идти его искать, как увидели, что Петьку ведет мужик. Схватившись грязной рукой ему за плечо и крича на него, он пытается задавать вопросы.
Дядька, крича: «Кто с тобой был?»
П: «Не буду я ничего говорить!»
Д: «Веди, давай домой тогда, сейчас с твоими родителями поговорю, ох и всыплют они тебе!»
П: «У меня мать только».
Д: «Последний раз спрашиваю, кто с тобой был? Вон эти?»
Дядька неожиданно показал на нас пальцем. У меня екнуло в груди.
П: «Нет, я этих лохов ваще не знаю, че зырите?»
Мы проводили Петьку взглядом.
Игорек истерично: «Ну, все, чё, доигрались, рано или поздно бы это случилось!»
Я: «Так – то если бы мой мужик выкинул свой чемодан, скорей всего я бы рядом с ним сейчас шел».
Мы подбежали к подъезду, в который завели Петьку, и, затаив дыхание, ждали, пока он выйдет, но вместо этого через полчаса подъехала скорая, и через мгновение на носилках вынесли маму Петьки. Двое мужчин в белых халатах были, как статуи, с каменными лицами, один был высокий с обвислыми щеками, а второй – лысый, немного толстый, но с добрым лицом, с круглыми очками на носу. За ними, разводя руками и крича, вышел дядька, который вел Петьку домой: «Да откуда я знал-то, что она такая?»
ДЛ спокойно: «Вы, молодой человек, не мешали бы нам выходить из подъезда, а то размахались руками, ненароком заденете носилки и опрокинете, ничего хорошего из этого не выйдет».
Махавший руками сразу же успокоился и, выходя из подъезда, спросил у лысого с очками: «А что будет с пацаном?»
Лысый, закатив носилки в скорую помощь, развернулся и, стерев пот коричневым платком и поправив очки, посмотрел на махавшего руками, сказал: «Не знаю, я вообще удивлен, что он все еще с матерью живет, когда у нее такой диагноз…» Махнув рукой, он быстрым шагом запрыгнул в машину. Вскоре из подъезда с рюкзаком за спиной и зареванными глазами медленной походкой вышел Петька, в полном молчании он прошел мимо нас и сел в карету скорой помощи. Они уехали с включенной сиреной, лишь на прощанье Петька посмотрел через окно на нас и помахал рукой, выдавив из себя последнюю скупую улыбку.
Как оказалось позже, этот дядька завел Петьку домой, начал кричать на него и на его мать, говоря, что она вырастила бандита и хулигана, который ничего не добьется в этой жизни, кроме того, что сядет в тюрьму по малолетке. От этих слов мать Петьки пришла в ужас и, не выдержав такого стресса после лечения, упала в обморок. Ну, а дальше вы знаете сами. После чего было долгое разбирательство, в состоянии ли эта женщина воспитывать малолетнего ребенка, и решение было не в ее пользу. Ребенка было решено отдать бабушке, а ее отправить на принудительное лечение в психиатрический диспансер. К сожалению, Петьку мы больше ни разу не видели, а ведь не получилось даже нормально попрощаться, в памяти осталась только его последняя скупая улыбка и яркий жест его сильной воли и смекалки, спасшей меня от незавидной участи.
Заключение.
С отъездом Петьки как будто ушла целая эпоха, понятно, что на этом наши приключения не закончились, но поначалу чего-то явно не хватало. Также открылись многие тайны, которые при его присутствии, скорей всего, никто бы и не стал раскрывать. Например, первым о том, что у Петьки больна мать, узнал Сотыга, ему об этом рассказала его мать, которая работала в больнице в регистратуре. Как я уже говорил, Петька чем-то был обязан Сотыге, как раз тем, что он никому и ничего про это не говорил. Рассказал он это нам только тогда, когда все про это уже узнали. Возможно, поэтому Сотыга и относился к Петьке хорошо, он, конечно, был фриком, но, как оказалось, фриком с большим и честным сердцем. Еще одной тайной было то, что они уже несколько лет не платили за квартиру, и поэтому, как только они съехали, их квартира перешла в муниципальную собственность.
Мы продолжали жить и надеяться, что Петька когда-нибудь приедет повидаться, но этого так и не произошло. Через некоторое время про него совсем забыли, и редко можно было услышать что-то вроде: «А вы помните такого Петьку?». Сначала отвечали, что помнят все, потом не отвечала и половина, ну, а вскоре остались только мы втроем, кто запомнил его навсегда. Ведь он был частью нашей компании, а значит, и частью нашей души, оставленной, но не забытой где-то далеко в детстве.
Что касается остальных. Герка устроился на наше градообразующее предприятие, несмотря на то, что он до сих пор немного отстает в развитии – он примерный семьянин, у него двое детей и жена, которой не важно, насколько он умен. Он предан им без остатка, кажется, что он так и остался на шухере, только теперь он стережет счастье своей семьи.
Игорек уехал практически сразу после школы в Москву, там он заинтересовался языками программирования, а уже вскоре устроился в одну из самых известных компаний по созданию компьютерных игр. Как и хотел в детстве, он стал фокусником, только теперь его фокусы масштабнее, ведь из обычных букв и цифр он создает целые вселенные, которые нравятся миллионам его фанатов.
А я стал учителем. Современные дети очень сильно отличаются от нас. Да, они точно так же, как и мы, хотят приключений, но у них явно не хватает смелости и безрассудства для этого. Недавно я навещал свой родной поселок. Там все по-старому и все на своих местах, но есть одна особенность: все заборы целы, свет горит, а яблоки лежат на земле, дожидаясь хоть кого-нибудь.