Глава IX
Всякая усиленная привязанность ко всему земному – страдание.
Будда
Внимательно слушая Клауса, Элиан не могла избавиться от тревожных мыслей о Филиппе. Прошло уже несколько часов, а он так и не появился. День клонился к вечеру, а о Бьянчи никаких известий. Он никогда так не поступал. Элиан все больше охватывало волнение и непонимание происходящего. Вопреки советам Нименда, она несколько раз обошла всю территорию CERN в надежде случайно встретить Филиппа. Все попытки оказались тщетными.
Элиан решила ждать Филиппа в кабинете профессора и все-таки использовать это время, чтобы разобраться в загадках жизни Нименда. Его относительное спокойствие потихоньку передалось и ей. Элиан было комфортно рядом с Клаусом, несмотря на то, что ее разрывало на части от неприятного предчувствия.
– Мистер Нименд, еще раз простите за неудобные вопросы, – голос Элиан прозвучал виновато. Формальные слова извинений подталкивали профессора поскорее пролить свет на терзавшие ее вопросы.
Клаус поддался напору. Он с легкостью мог перевести тему разговора в другое русло, не будь Элиан такой красавицей и девушкой Филиппа. К ее немалому удивлению, Клаус начал неторопливо рассказывать свою историю. Что на него повлияло? На этот вопрос сложно было однозначно ответить. Возможно, она ему нравилась или причиной стало то, что он сегодня увидел. Как же им не хотелось верить собственным глазам. Все человеческое естество противилось принимать увиденное. Быть может, совокупность всех этих обстоятельств повлияло на внутреннее состояние ведущего ученого CERN. Загадочное исчезновение Филиппа сбивало с толку Клауса, добавив в его нелегкую жизнь дополнительную проблему. Он чувствовал вину, считая себя ответственным за молодого ученого – своего непосредственного подчиненного. Но Клаус еще верил, что ничего страшного с Филиппом не могло произойти и что нелепая ситуация разрешится с минуты на минуту. Прервав затянувшуюся паузу, он обратился к Элиан:
– Раз тебе это интересно и ты с таким нескрываемым любопытством пытаешься выудить информацию о моей личной жизни, я попробую рассказать все, что посчитаю нужным. Сразу хочу предупредить, дорогая Элиан, что я прошу не распространяться о том, что я тебе расскажу.
– Конечно, мистер Нименд, – пообещала Элиан, не понимая, что же такое таинственное происходит в личной жизни Клауса, что должно быть закрыто за семью печатями.
Нименд знал, что должен рассказать Элиан о самых важных событиях своей жизни.
– Элиан, послушай меня и постарайся не перебивать. Шесть лет назад я был рядовым ученым в Европейской организации по ядерным исследованиям. Возможно, не более подающим надежды, чем остальные. Хотя мои работы заинтересовали многих именитых ученых, в том числе и в других научных исследовательских институтах и лабораториях. Что конкретно их заинтересовало, точно не могу сказать. Возможно, моя работоспособность или нестандартный подход к вещам. Но факт остается фактом – мои работы были одними из лучших среди работ других ученых. Теперь расскажу о личной жизни. В то время я был женат на прекрасной девушке. Кстати, она занималась квантовой физикой. Ее звали Мия. Познакомились мы на научной конференции. Вскоре у нас родился сын. Куда квантовой физике тягаться с тем, что мы чувствовали! У нас появилось маленькое, родное существо, которое требовало постоянного внимания. Мы его обожали. Мои родители и родители жены души в нем не чаяли. Но счастье продлилось недолго. Через несколько лет Мия и ее родители попали в аварию. Она и отец погибли на месте, а мать получила многочисленные травмы и через полгода скончалась.
– Простите меня, ради бога, за излишнее любопытство. Я ничего не знала. Мне искренне вас жаль.
– Все нормально, не беспокойся, – Клаус попытался сгладить неловкую ситуацию. – Я остался один с маленьким сыном на руках, – продолжил он. – Конечно, мои родители взяли основные заботы на себя, ведь я должен был работать. Скажу больше, только благодаря работе мне удалось худо-бедно выкарабкаться из депрессии. Шли месяцы, работа поглотила меня. Я старался, чтобы мои утраты не влияли на мои отношения с другими людьми. Родители как могли, помогали мне. Они переживали за меня, и все свободное время посвящали Матиасу. Я не могу их ни в чем винить. Никто не хотел верить, что мой малыш особенный. Этого маленького человечка я обожал каждой своей клеткой. Видеться с ним для меня было абсолютным счастьем. Как и взять на руки, прижаться к нему. Матиас – ребенок с особыми потребностями. Дело в том, что он долго не разговаривал. Мы поначалу не придавали этому значения, считая, что каждый ребенок индивидуален, а после смерти его матери подумали, что это из-за стресса. В столь юном возрасте мальчик не знал, куда делась его мама. Тем не менее, мы ошибочно полагали, что отсутствие матери отразилось на его развитии. Итак, ребенок к трем годам не произносил ни одного слова. Я много работал, и моим родителям пришлось забрать малыша к себе. Они первыми начали замечать странности в его поведении. Результаты обследования оказались неутешительными. Они долго не решались сообщить мне о них. Вскоре и я заметил, что Матиас не развивается как обычный ребенок. Не реагирует на попытки общения с ним. Никогда не смотрит в глаза и даже не пытается что-то сказать. Словно избегает общения с людьми. К сожалению, мы просто не поспевали за количеством его новых поведенческих реакций. Они трансформировались из одного вида в другой. Я и мои родители не успевали подстроиться к прежним, сложным для нашего понимания потребностям Матиаса. Как замечали все более странные действия малыша. Мы никак не могли выяснить причину этого. Но постепенно мы научились взаимодействовать с ним. Это нельзя было назвать контактом. Мы выработали определенную модель поведения, при которой мой особенный мальчик чувствует себя более или менее комфортно. Мне казалось, что он был с другой планеты или мир расслоился, и мы попали в разные слои. То, что в нашем повседневном мире принято считать логичным, мой беззащитный ребенок воспринимает полнейшим хаосом. Причем настолько мучительным для него, что зачастую у него случались припадки. – Клаус сел в кресло, на несколько секунд замолчал, в его голове всплыли тяжелые воспоминания, которые он снова пережил. Профессор на мгновение пожалел, что начал этот невыносимый разговор.
– Элиан, если бы ты знала, как тяжело смотреть на душевные страдания и муки собственного ребенка. Еще ужаснее, когда не знаешь, как ему помочь. Нам не под силу перейти в другой слой параллельного мира. Твой разум, даже если он в миллион раз умнее самого титулованного ученого, к сожалению, не в состоянии постичь того, что происходит в голове этого малыша, не похожего своим внутренним миром на своих сверстников. Иногда я сравниваю сына с микрочастицами, которые мы изучаем, пытаемся постичь их свойства через обычные и классические фундаментальные науки. Чем больше мы узнаем этот микромир, тем больше склоняемся к мысли, что никогда не сможем его осознать посредством того, чем руководствуемся сейчас. Так и с моим сыном. Мы все пытаемся следовать шаблонным действиям, которые заложены в нас с раннего детства. Например, если ребенок плачет, мы легко можем выявить причину этого плача и устранить ее. В случае с Матиасом все наоборот. Он будто в другом измерении, где наши законы не работают. И все же он здесь, с нами, и я этим периодически успокаиваю себя. Успокаиваю мыслью, что все происходящее кому-то необходимо…
Клаусу тяжело было обнажать свою душу. По его удрученному лицу легко было догадаться, что ему хотелось как можно скорее закончить мучительный разговор. Глядя в понимающие глаза притихшей Элиан, профессор подумал: «Наверное, эта девушка – единственный человек в его жизни, с которым он смог поделился тем, что терзало и изматывало его столько лет».
– Мистер Нименд, из ваших слов, я сделала вывод, что у Матиаса аутизм?
– Да, верно. Это единственное, что врачи могли выяснить после обследования моего мальчика. Причем результат наблюдений так и остался под вопросом. Среди выявленных особенностей малыша были и такие, которые попросту не подходили ни под один диагноз.
– Профессор, – тихо сказала Элиан, – у меня есть опыт работы с такими детьми. Если вы позволите мне познакомиться с Матиасом, я постараюсь вам помочь, чем смогу.
– Дорогая Элиан, неужели ты считаешь, что обладаешь способностью путешествовать между мирами – нашим и тем, в котором люди, как Матиас, застряли в коварной ловушке? – с недоверием в голосе спросил Клаус.
– К чему мне путешествовать, я всего лишь выполняю свою любимую работу и стараюсь делать ее хорошо, – обиженно парировала девушка. – Мне всегда хотелось помогать детям. Это мое предназначение. Дар, если хотите, – уверенно и без лишней скромности произнесла Элиан.
Ее слова звучали так убедительно, что Клаус даже подумал, что надо познакомить Элиан с сыном. «От того, что они встретятся, хуже не будет», – пронеслось в его голове. Ее слова дали надежду, что возможно существуют люди, способные контактировать с теми, кто по прихоти злого рока оказался за бортом привычной жизни. С теми, чье сознание не способно принять обычное мироустройство. Несчастные люди, скрытые за глухим, непробиваемым панцирем хитроумных нейронных цепей. Существа, отдаленные бесконечной пропастью загадок человеческого разума, заколдованные злым волшебником в образы призрачных теней, превращенные потом в людей. Будто они не состоят из того же материала, что и мы – молекул и атомов.
Клаус иногда проводил параллели между своей работой и тем, что его окружает в повседневной жизни. Это помогало ему рассуждать о сакральных вещах, над которыми ломали головы многие религиозные деятели и философы разных времен.
Когда профессор на секунду задумался о проблеме в его семье, зазвонил телефон. Клаус невольно вздрогнул. Резкий вибрирующий звук тревожным копьем пронзил мимолетную тишину. У Элиан бешено забарабанило в груди. Она и профессор подумали, что звонит Филипп. Клаус быстро вынул телефон из кармана. Приложив телефон к уху, Нименд нахмурил брови. Элиан не находила себе места. Ее кинуло в жар, руки похолодели, сердце бешено застучало в груди и висках. Она старалась разобрать еле доносящиеся из трубки, нечленораздельные звуки.
– Да, все ясно, я сейчас приеду, – пообещал ученый.
– Мистер Нименд, что случилось с Филиппом? Это он? – выпалила Элиан.
– К сожалению, нет, хоть я и очень надеялся, что это он, но позвонили мои родители, они сейчас с Матиасом у меня дома. У сына очередной приступ. Элиан, извини, мне срочно надо ехать. Продолжу свой рассказ позже. Сейчас в голове полный сумбур. –Неприятности на работе, куда-то пропавший Филипп, приступ сына. У Клауса были проблемы, и их надо было решать.
После звонка родителей Клауса Элиан стало еще хуже. Она не могла справиться с нарастающим чувством тревоги за Филиппа. Если с Клаусом девушка еще как-то держала себя в руках, отвлекаясь на его рассказ, старалась не выдавать своих мрачных мыслей, то сейчас ей попросту не хватало воздуха от волнения. Голос дрожал, глаза застилали слезы. Она почувствовала: случилось что-то ужасное. Она не знала, что ей делать. Девушка в очередной раз набрала номер Филиппа. Холодный автоматический голос сообщил, что абонент вне зоны доступа, и хладнокровно предложил перезвонить позже. Элиан почувствовала слабость во всем теле, ноги стали ватными, она не могла встать, не могла произнести ни одного слова, ей очень захотелось пить. Казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Прежде она слышала длинные гудки надежды, этот же оборвал последнюю ниточку.
– Мистер Нименд, настало время обратиться в полицию, – собравшись с силами, сказала Элиан.
– И я подумал об этом, – ответил Клаус, надевая серое пальто.
– Пожалуйста, возьмите меня с собой, у меня огромный опыт работы с детьми, в том числе и такими, как Матиас. – Элиан не хотела оставаться одна. Паника накроет ее и будет сложнее принимать правильные решения, в том числе организовать поиски Филиппа, к которым следовало приступить немедленно. Она точно знала, что сможет быстрее нормализовать состояние ребенка.
Глава X
Терпение – это противоядие от гнева.
Будда
– Нет, нет и еще раз нет! – выкрикнул Нименд. От мыслей, о знакомстве Элиан с Матиасом, которые посетили его несколько минут назад, не осталось и следа.
– Это исключено! – Клаус явно сердился, будто Элиан просила его о чем-то недозволенном.
«Странная реакция, – подумала Элиан. – Интересно, что мне не следует знать ни при каких обстоятельствах? Неужели это настолько запретная тема для Нименда, что он не подпускает к ней никого? Какая тайна скрывается у него дома на втором этаже, за дверью с табличкой Mathias Nimend? Мало мне исчезновения Филиппа, что еще истерика Клауса. Зачем так все усложнять, мучить себя и окружающих? Как убедить этого странного человека переменить свое решение?»
Элиан хотела добра Клаусу, его несчастному сыну и Филиппу, который наверняка нуждался сейчас в помощи. В то же время она осознавала, что сейчас не сможет воспользоваться преимуществом, которым частенько пользовалась. Она была очень красива и обаятельна и привыкла к восхищенным взглядам сильного пола. Но Клауса ее красота не трогала. Элиан снова предприняла попытку убедить Клауса познакомить ее с ребенком, но в ответ услышала:
– Элиан, этого не будет, – Клаус был рассержен. – Ты не должна ехать к моему сыну. Твое присутствие ему навредит и знание психологии не поможет. Традиционная психология в этом случае бессильна. – Слова Клауса больно ударили по самолюбию Элиан.
«Да откуда ему знать, поможет или нет? Неужели он и вправду думает, что люди с аутизмом всегда предсказуемы», – размышляла сама с собой Элиан.
Проблема усугублялась еще и тем, что Клаус не слышал никого кроме себя. Диалога с ним не получалось.
«Хорошо, я соглашусь с ним», – решила девушка, выслушав напористый монолог Нименда.
Резкий голос Клауса вывел ее из оцепенения и позволил мобилизовать все внутренние ресурсы. Она бесцеремонно перебила профессора.
– Я все поняла. Я не стану противиться вашему решению и не поеду к вам домой. Езжайте к сыну, а я поеду в полицейский участок и заявлю о пропаже Филиппа.
Резкий тон Элиан отрезвил Клауса. Он понял, что не должен был давать волю эмоциям. Смутившись, ученый попросил у девушки прощения. На его щеках проступил румянец стыда. Тон его стал извиняющимся.
– Прости еще раз… Здоровье Матиаса – больная для меня тема. Обещаю закончить рассказ о нем и моей жизни в следующий раз. Ты приняла правильное решение. Как только улажу все свои дела с Матиасом, присоединюсь к тебе. Я тоже все время думаю об исчезновении Филиппа.
Они вместе вышли из института. Девушка бросила взгляд на парковку – автомобиль Филиппа стоял на том же месте, где они его оставили утром. Подойдя к машине, она заглянула внутрь через боковое стекло, но никаких изменений не обнаружила. Она не могла объяснить, что хотела там увидеть.
Клаус спешно отправился к сыну, а Элиан в ближайший полицейский участок.
Все попытки связаться с Филиппом закончились неудачей. Автоответчик механически повторял одну фразу. Элиан быстро добралась до полиции, где дежурный отправил ее к худощавому, с яркими серыми глазами и гладко выбритым лицом молодому офицеру. Он внимательно выслушал девушку и подумал: «Да мало ли куда мог деться молодой человек. Поднимать тревогу еще рано». Мундир на нем выглядел щеголевато, будто он соревновался с другими коллегами в опрятности. В его взгляде было что-то мальчишеское. Именно так и должен был выглядеть офицер полиции – образец законопослушного гражданина. Но это не наделяло его самым главным – опытом, интуицией и правильным распределением приоритетов.
Офицер действовал строго по протоколу, стараясь соблюсти все предписанные законом формальности.
– Ваша фамилия и имя? – прозвучал первый вопрос.
– Элиан Мейер, – представилась девушка. Ее раздражала медлительность полицейского.
– Имя и фамилия человека, который, как вы утверждаете, пропал, – продолжал офицер.
– Филипп Бьянчи, ученый, работает в CERN, Европейском совете ядерных исследований, он один из ведущих ученых, – Элиан попыталась убедить представителя правопорядка, что это – отнюдь не рядовой случай.
– Кем вы приходитесь Филиппу Бьянчи? – офицер продолжал заполнять протокол.
Элиан еле сдержалась, чтобы не нагрубить полицейскому, – зачем задавать эти формальные вопросы, совершенно не относящиеся к сути проблемы? – Вы понимаете, что пропал человек? Филипп не выходит на связь с самого утра. Он пошел выпить чашку кофе в буфет и с тех пор его никто не видел. Он, учтите, известный ученый. – В ее голосе появились язвительные ноты. – Он не мог исчезнуть по собственному желанию.
– ОК, – отреагировал офицер, – я постараюсь максимально быстро оформить и запустить в работу ваше заявление. Полицейский улыбнулся ей. На него подействовала ее красота. На ее щеках от гнева вспыхнул румянец, а глаза заблестели ярче обычного. Офицер полиции был молод, и ему было приятно находиться в обществе такой красотки.
Элиан почувствовала, что представитель закона тянет время с целью более длительного общения с ней. Ей было не до флирта. Она так и выпалила:
– Не надо строить мне глазки! Займитесь делом!
– Я вас понял! – Офицер слегка опешил. – Постараемся помочь вам. Как только у нас появится информация о Филиппе Бьянчи, мы незамедлительно свяжемся с вами, – серьезным и официальным тоном добавил полицейский.
– Спасибо, господин офицер, я буду очень признательна, за любую информацию о местонахождении моего друга. Очень надеюсь, что она будет положительной.
Последняя фраза далась девушке с большим трудом. У нее перехватило дыхание, и огромные зеленые глаза наполнились слезами. Она встала и направилась к выходу, боясь разрыдаться при всех. Нервы были на пределе.
На улице Элиан с наслаждением вдохнула прохладный свежий воздух. Порция леденящего кислорода вернула часть утраченных сил, но тяжесть, которую она испытывала в течении этого дня, давила все сильнее. Девушка до последнего надеялась, что Филипп объявится прежде, чем она обратиться за помощью в полицию. Ей надо было быть сильной. Прошел день, а о Филиппе никто ничего не знал.
Элиан сжимала в руке телефон. Надеялась, что вот-вот он позвонит. И тогда огромный камень, который с каждой минутой превращался в растущую глыбу у нее на душе, исчезнет как случайное одинокое облако в ясный жаркий день. Ничего не происходило. Что-то она еще могла предпринять. Можно было бродить по улицам, надеясь на встречу с Филиппом. Эта прогулка давала надежду. Ее разум пытался найти решение, но его не было. Банальную надежду, самую крохотную и почти неуловимую, однако позволяющую разуму цепляться за хрупкую соломинку здравомыслия, не давая сойти с ума.
Чуть более минуты потребовалось, чтобы выйти из стопорного состояния безысходности и собственного бессилия. Вечер подходил к концу, плавно перетекая в ночь. «Что делать?» – крутился в ее голове единственный вопрос.
Она застыла на тротуаре возле дороги, хорошо освещенной уличными фонарями. Редкие машины, проезжая мимо, озаряли ее одинокую фигуру на обочине. Как бы ей хотелось, чтобы одна из них остановилась и оттуда вышел Филипп. Ее отчаявшийся мозг начал рисовать радужные картинки, далекие от действительности. Он пытался выдавать желаемое за действительное, стараясь упростить неразрешенную параноидальную задачу, глубокой занозой засевшую в голове Элиан.
Снег припорошил тротуар, нарядив его ровным блестящим белым покрывалом. Элиан смотрела на блестки снежинок и мысленно представляла себе невероятные картинки, разгружая мозг от навязчивых мыслей, что могло произойти с Филиппом. Вдруг одна из машин, остановилась чуть поодаль от девушки.
Элиан бросило в жар, бешено заколотилось сердце. Мозг лихорадочно связывал мысли, которые он только что генерировал, с желанием увидеть Филиппа. Девушке непреодолимо захотелось броситься к этой машине, надеясь на чудо. Прижаться к самому дорогому человеку. Облегченно выдохнуть и обессиленно упасть, изнуренной негативными эмоциями и переживаниями.
Разум Элиан мыслил более рационально, чем ей хотелось. Она смотрела на машину и ждала, что произойдет дальше. Возможно, в машине влюбленная пара? Или человек, которому надо срочно позвонить. Сделать очень важный звонок, вот он и остановился, чтобы не отвлекаться на управление автомобилем. Возможно у машины какие-то технические неполадки. Все, что угодно могло стать причиной остановки машины в нескольких метрах от Элиан. Такое случалось и раньше, но она никогда не придавала этому значения.
Простояв полминуты, автомобиль медленно попятился назад. У Элиан защемило под ложечкой и бешено заколотилось сердце.
«Нет, не может быть», – говорила она себе, даже не замечая, что делает это вслух. Противоречия между разумом и сердцем разрывали ее душу на части. Ей хотелось, чтобы все, что она недавно нафантазировала себе, оказалось реальностью. Она прекрасно осознавала, что вероятность этого ничтожно мала…
Автомобиль остановился напротив Элиан. Девушка была уверена, что все связанное с этой машиной, напрямую имеет отношение к ней. Но если бы в машине находился Филипп, все происходило бы иначе. Элиан почувствовала угрозу, исходящую от машины.
Стекло медленно открывалось, у нее не было сил убежать. То, что еще несколько секунд назад представлялось Элиан ниспосланным свыше, в одно мгновение стало пугающим. Стекло опустилось, из машины донесся знакомый тембр:
– Элиан!
На водительском сиденье сидел Стефан Бриннер. Она не успела удивиться, как прозвучал вопрос:
– Как вы здесь оказались, Элиан?
Девушка с неменьшим удивлением ответила Стефану вопросом на вопрос:
– А вы как здесь оказались? Вы за мной следили? – Ее слова выражали удивление, от их случайной встречи.
– Как вы могли такое подумать? – сразу ответил Стефан. – Садитесь в машину, довезу, куда прикажете.
Девушка успела промерзнуть и нуждалась в тепле. Пребывание на улице отразилось на ее красивом лице покрасневшим носом и зарумянившимися щеками.
Элиан села на переднее сиденье уютного, представительского класса автомобиля.
– Неплохая у вас машина, – невольно вырвалось у нее, причем это было сказано не в качестве комплимента, а скорее, упрека. Стефан же, как и все самовлюбленные самцы, расценил слова Элиан как комплимент.
– Спасибо, мне нравятся хорошие машины и очень красивые девушки, – сказал Бриннер.
Элиан ничего не ответила, она думала, что делать и куда ехать, чтобы не потратить время зря в поисках Филиппа. Девушка попыталась отключиться от вопросов Стефана, порой даже не замечая, как тот задает вопросы. Но один из них она услышала очень четко.
– Как дела у Филиппа? – спросил Стефан.
– Почему вы спрашиваете?
– Вспомнил, что вы искали его? И где же он был? – поинтересовался Стефан.
– Филипп пропал!
– Что значит, пропал? Куда пропал? – удивленно спросил Бриннер.
– С того момента, как я разговаривала сегодня с вами, Филиппа больше никто не видел, на связь он не выходил. Девушка наивно поделилась своим горем. Ей казалось, что она не зря рассказала все Стефану. Будто шансы на то, что Филипп найдется в ближайшее время, возрастут в разы.
– Это очень любопытно, – сказал Стефан.
– Ничего любопытного я в этом не вижу, – резко бросила девушка.
– Извините, надеюсь, Филипп скоро найдется и все будет хорошо. Куда вас подвезти?
Элиан не знала ответа. Куда? А действительно, куда? Какие действия нужно предпринимать, чтобы увеличились шансы найти Филиппа.
Элиан решила обратиться за помощью к профессору. Она очень ему доверяла и уповала на его ум и интуицию.
– Вы знаете, где живет Клаус Нименд? – спросила девушка у Стефана.
– Конечно, – коротко ответил Бриннер.
– Отвезите меня, пожалуйста, к нему домой, – попросила Элиан.
– Не поздновато для визита? Я знаю, что Клаус не любит принимать гостей, – предостерег Стефан.
– Если мне не удастся стать его гостьей сегодня вечером, я вызову такси и уеду домой.
– Я могу вас подождать, – пошутил Бриннер, но по лицу девушки понял, что его шутка не прошла. – Извините, мы уже направляемся к Клаусу.
Они поехали к дому профессора. Элиан вспомнила, что Клаус обещал связаться с ней, уладив все домашние проблемы. Он не позвонил. Значит, дома еще не все наладилось или он ничего не узнал о Филиппе. Профессор почему-то категорически запретил ей приезжать к нему. Был ли его сын тому причиной или не был, можно было лишь догадываться. Клаус никого не посвящал в свою личную жизнь. Вторжение в чужой дом в столь позднее время не сулило ничего хорошего, кроме как неудобного положения, в котором Элиан могла оказаться. В этом Бриннер был прав. Однако организация поисков Филиппа куда важней, чем неловкое чувство. Поэтому Элиан, пренебрегая всеми правилами этикет, решила отправиться к Нименду. Другого выбора не было.
Подъезжая к дому Клауса, Элиан заметила еще издалека свет во всех окнах. «Наверняка Клаус дома», – подумала она. Скоро она избавится от компании Бриннера. Ехать домой и остаться в одиночестве она не могла.
Возле дома Нименда Элиан поблагодарила Стефана за помощь, попрощалась и направилась к профессору. Она дождалась, когда автомобиль Бриннера отъедет, ругая себя за бестактность.
Находясь под дверью, она никак не могла решить, стоит ли нарушать установленный Клаусом порядок или все-таки есть основания не тревожить его. Но что может быть важнее, чем исчезновение самого дорогого ей человека? Где он сейчас? Что с ним? Жив ли? Пока она не выяснит, где находится Филипп, все остальное не имеет значения.
– К черту все! – И она позвонила в дверь.
Как отреагирует на ее вторжение Клаус? Скорее всего, он возмутиться. Элиан повторно нажала на кнопку звонка. Она снова испытала неприятное чувство тревоги, которое не покидало ее с самого утра.
Возможно, Клаус что-то знает об исчезновении Филиппа, но не хочет ей говорить. Он так и не позвонил. Элиан сочла это странным и подозрительным.
Неожиданно дверной замок клацнул и дверь открылась. У Элиан все оборвалось внутри, в висках забарабанило, во рту пересохло. Она испытала мгновенную слабость во всем теле, еще до реакции Нименда на свое появление.
В проеме появилось осунувшееся лицо Клауса. На удивление он никак не отреагировал на ее приезд. По крайней мере, совершенно не так, как представляла себе Элиан. Нименд устало посмотрел на нее и пригласил войти. Элиан попыталась подобрать слова извинения, но Клаус пропустил эти стандартные фразы мимо ушей. Он будто находился в прострации. Сейчас его не интересовали пустые слова.
– Это все лишнее, – устало проговорил Нименд. Он был поглощен лишь сутью проблемы, которая свалилась на него после эксперимента.
Элиан немного успокоилась. Хорошо, что ей не пришлось выслушивать упреки Клауса. Он проводил ее в кабинет, где совсем недавно они были с Филиппом. Клаус не отличался красноречием. Усадив гостью за стол, он сообщил, что ему придется оставить ее одну на пару минут. Элиан отчетливо услышала, что профессор направился на второй этаж, где, как она предполагала, находился Матиас.
Девушка неподвижно сидела за столом. Она пыталась быть настолько тихой и незаметной, насколько позволяло ее дыхание и сердцебиение, и совершенно не могла понять, почему чувство скованности овладевает ею снова. Элиан услышала глухой голос Нименда, но не могла разобрать, что он говорит и кому. Возможно, своим родителям. Кроме голоса Клауса, ничто не нарушало тишину, царившую в доме. Из этого следовало, что приступ у Матиаса прекратился. Но Элиан не была в этом уверена, так как понятия не имела, в чем выражается приступ сына Клауса.
Наконец кто-то начал спускаться по лестнице. Девушка снова замерла. Она давно была знакома с Клаусом и его постоянные причуды иногда ее пугали. Нименд был не такой как все. Поведение профессора сложно было предугадать, и это настораживало. Он мог азартно участвовать в беседе, а через мгновение, не сказав ни слова, одеться и уехать в неизвестном направлении. Мог, замкнувшись, весь вечер молчать. Он был непредсказуемым человеком, но одновременно невероятно умным и интересным собеседником.
Клаус Нименд вошел в кабинет. Серый цвет лица, впалые глаза и щеки, очень изменили его. Несмотря на удручающий вид, профессор пытался быть галантным и обходительным. Сказывалось воспитание. Хотя казалось, что этот человек кардинально пересматривает общепринятые принципы общения с людьми и окружающим миром. Клаус однозначно был неординарной личностью.
– Извини, Элиан, – начал Нименд, – тут еще, вдобавок ко всему, и с моими родителями не задалось.
– Что произошло?
– Ничего особенного. Они уехали. Просто взяли и уехали, – с обидой продолжал Клаус. – Не волнуйся, все хорошо, – слукавил он, пытаясь закрыть неудобную тему.
– Ладно, не буду, – настороженно ответила Элиан. Девушке стало не по себе.
– Какой чай тебе предложить? Есть зеленый, черный, возможно ты любишь с бергамотом?
– Спасибо, мистер Нименд, не утруждайте себя, вы прекрасно понимаете, что я пришла к вам не за тем, чтобы выпить чаю.
– Да, ты права, – присаживаясь напротив, он внимательно посмотрел на нее, ожидая, что Элиан первой начнет беседу. После непродолжительной паузы, он все же спросил: – Ты была в полицейском участке?
– Да, была.
– И каковы реальные шансы, что они незамедлительно приступят к поискам? – спросил Нименд.
– Я ничего не могу ответить, – с разочарованием сказала Элиан. – Офицер отделался стандартными фразами и обещаниями.
– Ты права, – согласился профессор. – Учитывая, что мы не располагаем средствами и информацией, нам остается только ждать. У меня, увы, нет никакой власти.
– И сколько мы будем так ждать? – озабоченно поинтересовалась Элиан.
– Пока мы с тобой можем обзвонить родственников Филиппа и общих знакомых. Остальное – задача полиции.
– Вы правы – мы бессильны, – согласилась с Клаусом Элиан, с трудом сдерживая слезы.
Профессор почувствовал ее состояние. – Успокойся, – попросил он, – слезами ты ничего не добьешься.
– Простите, – Элиан попыталась взять свои эмоции под контроль. Если дать им волю, будет только хуже. Там, где царят эмоции, холодному расчету места нет.
– Милая Элиан, сейчас все твои мысли посвящены тому, где Филипп. Но поверь, глобальные проблемы, которые в одночасье нависли над человечеством, поражают своим масштабом. Я сомневаюсь, стоит ли посвящать тебя во все это, но есть большая вероятность, что катастрофические события вскоре могут произойти со всеми нами.
Элиан внимательно слушала Клауса и отчасти понимала, что его сейчас больше беспокоят проблемы, связанные с экспериментом в ускорителе частиц. Но ставил ли Клаус проблему исчезновения Филиппа рядом с той катастрофой, которая могла уничтожить весь мир. Как и большинство женщин, Элиан отдавала предпочтение решению насущных проблем, а не глобальных. Беда, которая уже постигла Элиан была гораздо реальнее, того, о чем говорил Клаус.