– Хорошие сны или плохие?
– Не хорошие и не плохие. Иногда я на Сережку со стороны смотрю, а подойти не могу. Вчера тоже такой сон приснился. Только стоял он по колено в сугробе. Я ему кричать пытался, но голос был такой слабый, будто мне горло сдавили. Все что я хочу в этих снах, это увидеть его лицо, его взгляд. Но в то же время для меня это и самое страшное. Больше всего на свете боюсь увидеть в нем разочарование, понимаешь? Осуждение.
Тетя Надя покачала головой.
– Не хорошо, Андрюша, так себя изводить. Ты лучше ко мне заезжай почаще. Я понимаю, как тебе тяжело сюда возвращаться, но ты все равно заезжай. Я-то с этого места уже никуда не денусь. Чего мне остается?
– Мне все одна вещь в этих снах не дает покоя, – продолжал Андрей. – Я сны все запоминаю и каждую деталь помню. И желтую вязаную шапочку, и синий пуховик. Только цвет сапожек не помню. Вот хоть об стену головой бейся. Ты можешь меня сумасшедшим считать, но я должен вспомнить.
– Зачем, Андрюша?
– Вдруг я сначала их цвет забуду, потом шапочку его, курточку. А потом и вовсе лицо его из памяти сотрется. А ведь у меня даже фотографий хороших нет. Нет, не могу я так. Ты не помнишь какого цвета сапожки на нем в тот день были?
– Ой Андрюша… – вздохнула тетя Надя. – Не помню я, родной. У меня последнее время из памяти все, как ластиком, стирается. Я уже и лицо Юры бы забыла, если бы он у меня на полочке в комнате не стоял.
Андрей опустил голову и выпил чая. Здесь он ответов тоже не найдет. Когда тетя Надя вышла провожать его к калитке, он еще раз ее обнял.
– Андрюша, ты себя береги. Сны эти, что тебе снятся, они не хорошие. Ты за них не держись. Я женщина старая, но что люди говорят, слышу. Раньше все говорили о заговорах, о порчах, чертовщине всякой. Так вот враки все это было. А теперь времена такие настали, что и не скажешь, что не было всего этого. Не знаю почему, но мир меняется, Андрюша. Я только за последние два года такого наслушалась и навидалась, что волосы дыбом встают.
– И ты береги себя, теть Надь, – Андрей запер калитку и снова пошел вдоль грязных сугробов, только в сумке теперь лежали две банки соленой капусты. Он не мог не держаться за эти сны. Каждый вечер Андрей закрывал глаза, только чтобы снова их увидеть.
***
Ровно в семь вечера пошел снег. Андрей заметил первые крупные хлопья, еще когда ехал в электричке обратно в город. К вечеру дороги опустели и в свете желтых фонарей выглядели так, словно их устлали серым пеплом. Андрей подумал, что такой пейзаж шел этому городу куда больше. Когда он вышел у дома, узкие лавочки уже покрылись белыми шапками. Он шел не спеша, наблюдая за редко проезжающими машинами. Во дворе Андрей снова встретил бездомного пса. Был ли это тот же пес, которого он видел раньше, сказать было трудно. Пес трусил через двор между припаркованными машинами. От мысли о том, что он искал место, где бы мог переждать холодную ночь, пока Андрей возвращался в теплую квартиру, ему почему-то стало стыдно. Но это чувство тут же исчезло, когда он заметил у подъезда худую фигуру в коротком пуховике. Андрей подошел ближе и сердце сжалось в комок.
– Валерка, ты чего тут делаешь так поздно? – спросил он.
Валерка вздрогнул от неожиданности и сбросил с головы капюшон. Андрей заметил покрасневшие, мутные глаза.
– Дядь Андрей, а я тут это, – Валерка вел себя неуверенно и нервно. – Тебя жду.
– Зачем?
– Помнишь, ты дал мне пять тысяч?
– Да, – у Андрея защемило в груди.
– Я их это, потратил на справку. У тебя не будет еще тысячи, а то мне совсем чуть-чуть не хватает.
– На какую справку?
– Ну на эту, медицинскую. Для того, чтобы меня сторожем в цех взяли.
– Ты же говорил, что уже устроился.
– Да, почти. Парни сказали, что только справку нужно сделать. Но я уже сделал, ты не волнуйся. Просто немного не хватило, пришлось у парней немного взять. – Валерка переступал с ноги на ногу. Он сильно замерз. Наверняка простоял тут не меньше часа, ожидая Андрея.
– А чего к Татьяне не поднялся? – спросил Андрей. Он машинально достал бумажник и протянул Валерке тысячу.
Валерка взял деньги и не глядя сунул в карман.
– Да я не хотел беспокоить.
– Мы тебе всегда рады. Пошли, чаю попьем. Или давай я хоть провожу тебя до остановки, поговорим.
– Да нет, спасибо, дядь Андрей, – он шмыгнул носом. – Меня парни подвезли, ждут. Так что я уже пойду.
Андрей обернулся на стоявшую во дворе «копейку». Тусклый свет фар подсвечивал падающий на асфальт снег.
– Может хоть на пару минут зайдешь, – не сдавался Андрей.
– Да нет, я чаю не хочу.
Андрею наконец удалось поймать взгляд Валерки. Ему вдруг захотелось кричать.
«А чего ты хочешь? Водки хочешь?».
Он представил, как Валерка возвращается в копейку и протягивает тысячу какому-то Вадику. Андрей дал ее племяннику, чтобы единственный родной человек, который еще остался в его жизни, нашел работу. Чтобы вернулся на учебу. Чтобы наконец зажил, как человек. Он каждый день проливает пот за эту тысячу. Для чего? Чтобы какой-то Вадик купил себе на нее водки? Но Андрей ничего не сказал. Он просто развернулся и пошел к подъезду. Он знал, что Валерка смотрит ему вслед, но не обернулся. Только в плохо освещенном подъезде он все-таки выглянул в высокое узкое окно. Заметил, как «Копейка» сделала круг по двору, и оставив длинный след на снегу, скрылась за соседним домом.
– Прости, Сашка, – тихо сказал он.
Андрей аккуратно повернул ключ в замке и заметил, что на кухне горит свет. Татьяна в такое время обычно спала. Жена сидела за столом, отвернувшись к окну. Каштановые волосы спадали ей на шею и плечи, уже не такие густые, как раньше, но все еще красивые. На секунду Андрей увидел в ней ту самую девушку, на которой женился двадцать пять лет назад. Он тихо подошел к жене и положил грубые ладони ей на плечи. Татьяна тяжело вздохнула. Андрей понял, что она плакала.
– Ты как вчера вспомнил Сережку, так я теперь сама не своя. Он тебе снится? – она повернула к нему круглое заплаканное лицо.
Андрей кивнул.
– Ты думаешь я о нем не вспоминаю? – снова спросила она тихо. – У нас ведь поэтому все наперекосяк пошло, – Татьяна вытерла глаза кухонным полотенцем. – Я видела вас в окно. Андрюша, ты же знаешь, он ведь не Сережка.
– Да, я знаю, – спокойно ответил Андрей.
– И ты ни в чем не виноват.
Андрей опустился перед женой на колени и поцеловал во влажную щеку.
***
Верно говорят. Ночная смена самая тяжелая. Добираться до работы тоже стало сложнее, а уж о сне Андрей вообще не вспоминал. Он считал, что теперь весь день будет думать о Валерке, но с самого вечера, после дневного сна перед сменой, у него из головы почему-то не выходил Рома Трофимов. Андрей чувствовал, что теперь история, которая так занимала новичка Пашу, теперь отчего-то занимает и его. Что-то было в этой истории такое, что притягивало его мысли. Андрей уже несколько раз решался позвонить Валерке, но каждый раз передумывал. Не из-за гордости или упрямства. Скорее из-за страха перед бесконечными длинными гудками.
Андрей понял, что случилось неладное, когда заметил бригадира Валю в компании Сергея. Эти двое и парой слов перекидывались то редко, а увидеть их вместе, тихо что-то обсуждающих, ему и вовсе никогда не доводилось. Андрей подошел медленно, чтобы ненароком не подслушать разговор.
– А где Дима? – спросил он.
Валя тяжело вздохнул. – Я его еще вчера пораньше домой отпустил.
– А сегодня он не вышел, – закончил за него Сергей.
– А что случилось?
– Строго говоря, ничего, – протянул Валя. – Мужики говорят, ему вчера плохо стало. Вышел из перегона на станцию в поту, весь бледный. Может, заболел. Мужики, давайте работать, а то мне через три недели сюда дренажников запускать нужно, – Валя сморщился, вынул из нагрудного кармана сигарету и отошел в сторону, наблюдать за работой новых вверенных ему монтеров.
Андрей уже раскрыл рот, чтобы расспросить о случившимся Сергея, но тот остановил его взглядом. Сергей покачал головой и указал пальцем вверх. Андрей этот жест понял. Под землей он эти темы обсуждать не будет, и до конца смены больше его ни о чем спросить не пытался. Единственный, с кем Андрей мог еще поговорить, был Миша. Он чувствовал, что обязан разобраться в происходящем, что это как-то поможет ему самому. Но как, Андрей пока не знал. Он нашел Мишу на третьем отрезке и отозвал в сторону для разговора.
– Слушай Миш, – начал он неуверенно. – Я все тебя спросить хотел.
– О чем? – насторожился Миша. – Если ты это, с просьбой, то ты же знаешь, я недавно машину в кредит купил. Много не смогу дать. Но тебя выручу, ты не сомневайся. Ты мужик дела.
– Нет, нет, – торопливо ответил Андрей. – Мне деньги не нужны. Я просто поинтересоваться хотел.
– А, – протянул Миша, но казалось напрягся еще больше. – О чем?
– Помнишь, ты мне про парня рассказывал, ну того, который на эту станцию с друзьями лазил. Помнишь?
Миша нахмурился.
– Нет.
– Ну про того, который потом самоубийство совершил, – нехотя уточнил Андрей. Он надеялся, что не придется об этом напоминать.
– А! – вскрикнул Миша и вытер нос. – Про того, как его? Диггера что-ли? – на его лице засияла неуместная улыбка.
– Да, – кивнул Андрей.
– Ну помню.
– Ты помнишь, когда это произошло? Когда их на станции этой искали?
– В прошлом году. В мае это было, – сказал Миша. – А что?
– А ты не помнишь, через какое время тот парень самоубийство совершил?
Андрей ожидал, что Миша скажет, что естественно не помнит или начнет задавать неудобные вопросы, но монтер ответил ровно и с прежней улыбкой.
– И недели не прошло. Я еще почему запомнил, потому что та история у всех тогда воедино слилась. Не успела она утихнуть, как весь дом узнал, что он из окна вышел. Все сначала про него плохо говорили, а когда узнали о смерти, так «Ах какой мальчик хороший был, как жаль». А толку – то. Был и нет мальчика, – Миша зачем-то изобразил звук, с которым пробка вылетает из бутылки.
– Ясно, – сказал Андрей. – Спасибо, Миш.
– Да всегда пожалуйста, – он весело махнул молотом и насвистывая вернулся к работе.
Андрей подумал о том, что у Ромы, после таинственного происшествия на станции, времени было еще меньше. Он умер всего через два дня.
***
Всю ночь монтеры проверяли пути. Выправляли перекосы, ставили датчики. Андрей снова взял с собой Пашу заканчивать демонтаж кабеля в перегоне. В какой-то момент он сам не заметил, как оказался один. Он осмотрел слабо освещенный, уходящий направо тоннель. Слева доносились глухие звуки работающих инструментов и гул мотора дрезины. Андрей попробовал продолжить работу, но внезапное чувство тревоги каждый раз заставляло его опускать руки и прислушиваться. Справа, в той стороне, куда ушел Паша, послышались шаги. Андрей повернулся на звук, рассчитывая увидеть парня, но тоннель оставался пустым. Он стоял и отчетливо слышал шаги, отдающиеся в металле рельса. Андрей узнал звук, который недавно перепутал со звуком капающей воды. Шаги приближались и были слишком легкими, неустойчивыми, словно шагал не взрослый человек, словно шел ребенок. Он закрыл глаза. Шаги стали совсем отчетливыми, с каждой секундой нечто приближалось ближе. Вот оно уже в пяти метрах, вот уже совсем близко, почти впритык. Лампы освещения мигнули и звук затих. Андрей разжал веки и увидел, как из темноты показалась фигура Паши. Парень шел по деревянным шпалам и звук его шагов сильно отличался от того, что Андрей слышал секундами ранее.
– Все, – сказал Паша. Он посмотрел на куски кабеля у ног Андрея и криво улыбнулся. – Домой понесете?
– Что? – Андрей смотрел на него и старался понять, что парень от него хочет. Он все еще слышал детские шаги, они отдавались эхом от ребристых стен тоннеля и в его голове.
– Я закончил, – произнес Паша раздраженно. Он считал, что Андрей дал ему недостойную работу. Наверняка хотел орудовать молотом или таскать кабели, как в первый день.
– Ты что это сейчас про кабели сказал? – наконец пришел в себя Андрей. – Ты здесь и двух недель не пропахал, а уже в воровстве меня обвиняешь?
– Я не обвинял, – ответил Паша с обидой в голосе. – Мне мужики рассказывали, что все так делают. У них доход от кабелей больше, чем зарплата. Они же все равно уже демонтированные. Наверняка бригадир…
– Запомни, – Андрей угрожающе взял в руки инструмент. – Я никогда ничего не воровал и воровать не собираюсь. Бригадир, говоришь? Ну так давай мы сейчас на станцию выйдем, и ты Валю сам спросишь, сколько он метров кабелей отсюда вынес. Давай?
Паша не ответил. Он покосился на инструмент в руках Андрея и наверняка вспомнил размер кулачищ бригадира Вали. Наступила долгая пауза. Андрей заговорил первый.
– Давай список. Я Вале передам.
– А мне что делать?
Андрей взглянул на дисплей старого телефона.
– Скоро конец смены. Собери все инструменты, жди дрезины и давай за мной. Кабели не забудь собрать. И чтобы под запись.
– А вы что?
– А я покурю и посмотрю, как ты бегаешь, – съязвил Андрей.
Паша сжал губы.
Андрей не стал реагировать, он пошел по шпалам к станции, обдумывая услышанное. Когда он вышел из тоннеля, за ним сразу загрохотала дрезина.
– Отлично, – протянул Валя принимая у него из рук помятый блокнот. – А то мне начальство всю душу вытрясло. Ну и как наш малец?
Андрей посмотрел, как Паша со злобой стягивает бухты кабелей с дрезины на платформу. Парень заметил, как Андрей говорит с бригадиром, и лицо его исказила злость.
– С работой справляется, – коротко ответил Андрей.
– Оно и ладно. Уйдет, так незаменимых у нас нет. Все Андрюха, давай до завтра, а я домой. Отсыпаться.
Андрей попрощался с Валей и вернулся проверить как справился с работой Паша.
– Ты инструменты все на дрезину погрузил?
– Все, – огрызнулся Паша.
Андрей начал считать, и как ожидал, недосчитался натяжных клещей.
– Я же тебе сказал, все под запись, – вспыхнул Андрей. Паша захлопал глазами, как пятиклассник. – Ты хотя бы фонарем там себе посветил бы что ли, раз не видишь ни хрена. Мне теперь тут из-за тебя еще торчать. Давай бегом на перегон и неси обратно клещи.
Паша засуетился и полез на дрезину.
– Куда? – вскрикнул Андрей. – Все! Дрезина одного тебя туда не покатит. Давай пешком, и чтобы мигом.
Паша слез с платформы и поплелся в темный тоннель. Андрей достал сигарету и закурил. Через двадцать минут компанию ему составил Сергей. Андрей закурил в третий раз, от чего запершило в горле.
– А там, наверху, уже и небо светлеет, – произнес Сергей задумчиво.
– Я думал, ты под землей не куришь.
– Слишком устал, чтобы ползти наверх.
Больше они не разговаривали и просидели так еще пятнадцать минут.
– Надо идти, – спокойно сказал Сергей.
Андрей это уже и сам понял. Парня не было слишком долго. Он неохотно встал, кряхтя спустился на пути и пошел в тоннель.
***
Андрей шел вперед, проверяя все сбойки, но Паши нигде не было. Он рассчитывал, что тот уже идет к нему навстречу, но чем дальше Андрей шел, тем больше убеждался, что случилось плохое. Наконец он добрался до места, где оставил клещи. Инструмента тоже не было. Андрей посветил в ближайшую сбойку и заметил согнувшуюся фигуру у ржавой решетки.
– Ты чего там расселся, – крикнул Андрей.
Паша не ответил. Только поднял голову, и Андрей заметил, как блестят его щеки. Он подошел ближе и осветил сбойку фонарем. На Андрея уставились глаза безумца. На черных щеках застыли дорожки от слез.
– Эй, ты чего тут? – уже спокойней сказал Андрей.
Паша не отвечал. Андрей заметил, что его зрачки не реагируют на свет фонаря. Парень умоляюще смотрел на Андрея, его рот открылся, но сказать он нечего не мог.
– Так, – Андрей сел на корточки перед Пашей. – Все хорошо. Нам нужно выйти отсюда, понял? Сейчас сюда утренняя смена придет.
Парень все еще не реагировал, он крепко вцепился в оранжевый жилет Андрея словно ребенок.
– Слушай, Паша, – Андрей с трудом разжал его пальцы. – Надо идти! – он повысил голос и взяв парня за плечи, встряхнул.
Взгляд Паши изменился, и он тихо ответил:
– Хорошо.
Андрей поставил его на ноги, и они медленно пошли обратно к станции. Когда до освещенной платформы осталось метров двадцать, Андрей снова посмотрел Паше в глаза, оценивая его состояние.
– Пришли, – сказал он. – Возьми себя в руки и сделай лицо попроще, а то ты сейчас тут всех распугаешь, – Андрей стянул почерневшую шапку с головы парня, вывернул ее наизнанку и вытер ему лицо. – На, – он сунул шапку ему в руки. – Сейчас сразу пойдешь и вымоешься. Ни с кем не говори. Я тебя буду у эскалатора ждать. Понял?
Паша кивнул.
Они взобрались на платформу. Парень, как ему и сказали, сразу поплелся в бытовку. Андрей закурил и встретился взглядом с Сергеем. Тот заметил, что у Андрея дрожат пальцы. Заметил, но ничего не сказал.