Приснись мне. Я не хочу просыпаться

3. Поход

2010 год

Екатеринбург

Вечные психологи, разговоры с родителями, непонимание – как же все достало. Каждый день одно и то же, как бы я не старался все изменить. Хотя чего врать, я и не стараюсь. Уже не стараюсь. Никто не хочет меня принимать? Ладно. Переживу.

Кто сказал, что одиночество не может быть другом человека? Оно, как самый верный пес, везде ходит за тобой, оно единственное поддерживает тебя, даже когда абсолютно все отвернулись, даже собственные родители.

– Эй, мелкий…

В моей комнате без стука появился старший брат. Чертов школьный любимчик. Почему его любят, а меня нет? Какого черта у него так много друзей, когда мне даже «привет» сказать некому. Это не справедливо! Не справедливо!

– Проваливай из моей комнаты… – безразлично говорю я и откидываюсь на подушки, что лежат на кровати.

Зачем все эти любезности? Я знаю, что меня все вокруг ненавидят. Даже родители. Не знаю только за что.

За то, что я когда-то родился? Или, может быть, за то, что в принципе существую? Я не просил меня рожать, так что это не мои проблемы.

– Ты можешь меня выслушать или нет?

Брат резко приблизился к моей кровати и схватил за воротник моего свитера, резким движением поднимая меня. Я крепко сжал челюсти, стараясь сдерживать ярость внутри меня. Главное сдержаться, иначе будет очередная вспышка гнева.

– Катись к черту отсюда, – рычу, сквозь плотно сжатые зубы. – Тебя не приглашали.

Он тут же ослабил хватку и отпустил меня. Весь как-то сжался, сразу будто уменьшаясь в размерах, и мне на секунду даже стало жаль этого всеобщего любимчика. А я что? А я жалкий неудачник, которого ненавидят. Интересно, а сколько бы смог протянуть старший братик в моей шкуре?

– Ты делаешь больно родителям, идиот, – тихо говорит парень, избегая смотреть мне в глаза.

Я безразлично завалился на кровать, взял в руки маленький мячик и стал подкидывать его в воздух.

– И что дальше?

– Маленький говнюк, у тебя мозги вообще есть? – кажется, брат постепенно выходит из себя. – Единственные люди, которым ты дорог, которые любят тебя, страдают, а тебе вообще все по-барабану! Мама каждую ночь плачет из-за такого куска дерьма как ты!

– Ты пришел меня отчитать? – я резко сел и швырнул мяч в противоположную от себя стену. – Я же сказал тебе, проваливай, маменькин сыночек! Радуйся, что не ты в моей шкуре, а тебя все любят. Убирайся и не смей больше заходить ко мне в комнату без стука или в мое отсутствие!

Парень сжал кулаки, зло посмотрел на меня, развернулся и ушел, хлопнув дверью моей комнаты.

Как же они все достали меня. Все такие правильные, такие хорошие, а я просто жалкий кусок дерьма. Ох, идеальные люди, простите что так осквернил вашу идеальную жизнь своим мраком.

* * *

2018 год

Екатеринбург

– Эй, Лия. Вот почему тебя родители Соней не назвали?

Настя возмущалась и одновременно толкала меня в плечо, пытаясь разбудить. Я, нехотя, открыла глаза и сонно посмотрела на нее.

– Чего тебе? – спрашиваю и потягиваюсь, сдерживая зевок.

– Мы уже приехали и даже палатки поставить успели, а ты все спишь! – продолжает возмущаться подруга и делает пару шагов назад, заметив, что я все же проснулась. – Так же все на свете проспать можно!

Сон – это святое. Особенно для человека, которому его так не хватает. Например, такому человеку как я.

– Ты же прекрасно знаешь, что я полночи не спала, и еще полночи мне снился слишком чудесный сон…

Никак не прокомментировав мои слова, девушка закатила глаза, повернулась ко мне спиной и направилась в сторону костра, который успели развести ребята, пока я спала.

Вышла из машины и захлопнула за собой дверцу. Услышав хлопок, Женя тут же повернул ко мне голову, и, когда я заметила как расширились его глаза, поняла, что слишком сильно это сделала. Кажется, мне пора писать завещание и думать о том, как бы я хотела, чтобы меня похоронили.

– Черт, Лия, ты чего такая грубая! – закричал парень и бросился мимо меня к своей машине. – Боже, Малышка, с тобой все нормально?

Темноволосый крутился вокруг той дверцы, которую я слишком сильно захлопнула и осматривал ее на возможные повреждения.

Я засмеялась, наблюдая за ним.

– Малышка?! – переспрашиваю его, подняв левую бровь. – Ты так машину назвал?

Я, конечно, не раз слышала, что парни любят давать имена или ласковые прозвища своим машинам, но до сих пор мне такие не встречались как-то. Женька стал первым таким моим знакомым.

В чем смысл вообще давать имя машине? Она будет на него откликаться, как верная собачка? Или как?..

– Да. Малышка.

Парень недружелюбно зыркнул на меня и пошел к костру, вокруг которого собралась вся наша компания.

Место, в которое привез нас всех Женя оказалось просто… волшебным. Здесь какое-то круглое озеро, не особо крупное по размеру, с чистой водой, что бывает довольно редко. Вокруг него лес и никаких дорог. Кажется, люди не знают про это место, иначе от природной красоты не осталось бы и следа. Единственное, что огорчает, это прохлада, исходящая от воды и насекомые.

Возвращаюсь к машине, забираю из салона свой рюкзак и стараюсь как можно аккуратнее закрыть за собой дверцу, чтобы – не дай Боже! – снова не разгневать Евгения.

– Кому спасительный баллончик? – улыбаюсь, останавливаясь возле костра и поднимаю вверх руку, в которой зажат спрей.

Ребята тут же повернули ко мне головы, и я заметила сверкнувшие пять пар глаз.

– Черт, Лия, ты же наша спасительница! – Соня подошла ко мне, чмокнула в щеку и забрала из моей руки спрей.

Раньше нас было пятеро, ибо Соня появилась в нашей компании совсем недавно. Марк, до появления этой белокурой особы в его жизни, был тем еще бабником. Но после ее появления его будто подменили. Это не плохо, но я до сих пор отношусь к его девушке с некой опаской и недоверием, хотя все остальные уже давно приняли девушку в свою компанию. Но мне постоянно кажется, что я вижу фальшь и притворство в ее голубых глазах, да и пухлые нежно-розовые губы растянуты в какой-то неестественной улыбке… А впрочем, возможно, мне все это просто кажется.

Ребята и правда уже поставили все палатки и распределили кто с кем спит. Меня лишь поставили перед фактом, но уж намного лучше спать с Настей, чем с кем-либо из парней. Марк, явное дело, в одной палатке с Соней. Я с Настей. А Жене достался Максим.

– Блин, ребят, ну вот почему бы мне с Лией не поспать? – ворчит парень, присаживаясь около меня. – Как будто я ей что_то сделаю. Макс храпит и черт его заткнешь. Я однажды даже носки ему в рот засовывал!

Я засмеялась, представив спящего Макса, у которого вместо кляпа свернутые носки во рту.

– Да кто знает что у тебя в голове, – хмыкнула Настя и притянула меня на свою половину бревна, которое откуда-то вытащил Женя. – Я свою Лию в обиду не дам!

– Ну вот какого черта вы из меня фиг пойми кого делаете? – завозмущался сам Максик, выпятив нижнюю губу. В его зеленых глазах явно читается веселье. – Марк, можно я тогда с вами посплю?

Соня тут же округлила свои голубые глаза, вылупившись на рыжеволосого друга. Она теснее прижалась к Марку, чьи серые глаза смотрят на всех нас с интересом, и положила свою голову ему на плечо.

– Еще чего! Тебя-то нам только не хватает, ага!

Я закатила глаза, встала с бревна, приблизилась к Максиму и обняла его за шею со спину.

– Вот чего вы все его обижаете? – говорю я и поцеловала парня в щеку. – Я могу с ним спать, ему я доверяю, но вот Наська…

Максим тут же вскочил с места и запричитал, что нет, Женя замечательно поспит с ним и все будет хорошо. Я давно заметила, что это рыжеволосое создание неровно дышит к моей подруге, но старалась не вмешиваться в их дела любовные, чтобы потом не быть крайней. Не думаю, что у Насти есть к нему чувства, но если я вмешаюсь, то сделаю только хуже для них обоих.

День медленно сменяется ночью, ребята уже успели искупаться в ледяной воде озера, поддавшись уговором бесшабашных Жени и Макса, а я предпочла остаться вместе с Марком у костра.

С детства родители говорили мне, что я очень наблюдательна. Мне удается увидеть то, чего не замечают остальные. Все видят общую картину, а я обращаю внимание на ее детали.

И сейчас я могу сказать с уверенностью, что с Марком происходит что-то странное. Обычно он за любой движ, а сейчас первые дни лета, но он какой-то не такой, как всегда.

– Что-то случилось? – спрашиваю его, подсаживаясь к нему на бревно. Ребята все еще плескаются в воде, то и дело визжа и смеясь.

Пледом, что вытащила из машины Жени, я накрыла его и себя, потому что стало заметно холоднее на улице.

– С чего ты взяла, что что-то не так? – спрашивает парень низким голосом.

Он достал из кармана синих джинс сигарету и закурил, выпуская дым изо рта.

– Сегодня ты явно не такой, как всегда. Мы не первый год общаемся, так что я сразу все вижу.

Парень хмыкнул и ухмыльнулся, отчего на его впалых щеках появились ямочки. Его нижняя челюсть напряглась, отчего выдвинулась слегка вперед. Он всегда так делает, когда о чем-то напряженно думает.

Мы знакомы с Марком больше, чем с Женей. Так получилось, что мои родители знакомы с Марком еще когда они были молодыми студентами. Они общаются даже спустя столько лет, поэтому иногда семья Марка приходит в гости к моей семье и, так или иначе, нам с Марком нужно было общение, иначе мы бы сошли с ума от болтовни взрослых.

Зачастую, мы просто уходили ко мне в комнату и разговаривали. О учебе, о жизни, о родителях. Но мы никогда не общались вне стен наших домов. Даже если встречались где-нибудь случайно на улице, то делали вид, будто не знаем друг друга.

Но чуть больше года назад мы вдруг начали общаться, когда, по великой случайности, нам пришлось вместе, обоими семьями, ехать отдыхать. Там-то мы и нашли общий язык, ибо неделя на свежем воздухе, вдали от цивилизации и друзей казалась адом. Так мы и пытались скрашивать наш так называемый отдых с родителями. После него мы с Марком продолжили общения, он познакомил меня со своими друзьями, а я познакомила их с Настей. Такой компанией мы дружим до сих пор… только еще с появлением его девушки, которая вполне могла бы разбить нашу дружбу.

– Просто недавно я наткнулся на одного человека и… – начал он, но вдруг запнулся. – Впрочем, не заморачивайся, Ли. Все хорошо!

Он потрепал мои волосы, бросил окурок в огонь и подошел ближе к воде, оставив меня наедине со своими мыслями. Очень люблю, когда так делают. Сначала заинтересуют, а потом «впрочем, не заморачивайся». Это лишь подогревает мои интерес, и мне сразу хочется все узнать, но приставать к Марку я не стала. Захочет – расскажет. Нужно лишь подождать.

4. Ночь

Ближе к ночи, когда уже совсем стемнело, ребята начали жарить над костром зефир. То и дело слышалось как кто-то обжегся или уронил зефирку в огонь. Кто-то начал играть на гитаре, кто-то лезет обниматься со всеми, кто-то что-то поет. Весело.

– Вот Черт! Опять!

Женя вскочил на ноги и бросил на землю свою веточку. У него сгорела очередная порция зефирок, поэтому кареглазый до сих пор не смог отведать мягкие белые вкуснятины.

– Ли, ты же сказала, что не хочешь больше? – спрашивает меня парень и подходит ко мне, отнимая мою ветку.

– Вообще-то хочу! – усмехаюсь я, наблюдая, как кареглазый снимает одну зефирку с веточки.

– Меня это уже не волнует, – ухмыляется Женя. – Нужно было раньше говорить… Приготовишь еще?

Усмешка растянулась на моем лице. Это ж сколько наглости нужно иметь, чтоб вот так себя вести? Ответ прост и очевиден: вести себя нужно так, как ведет себя Женя. Да, он хороший парень, хороший друг, но иногда появляется ощущение, что у него в отдельные моменты начинает детство играть в кое-каком месте.

– Нет уж, – говорю я, наблюдая за парнем. – Сам себе готовь, не маленький ребенок уже.

Парень обиженно надулся и со всего маху плюхнулся на бревно.

Раздался животный крик.

Мы все покатились со смеху, посмотрев на перекошенное от боли лицо Жени. Он соскочил с бревна и начал материться на весь белый свет. Мы тоже оказались виноваты в том, что этот взрослый с душою ребенка приземлился прямо на выпирающую часть ветки своей пятой точкой. В следующий раз пусть смотрит на что он садится.

– Нет чтобы пожалеть, вы ржете! – обиженно ворчит кареглазый, потирая больное место. – Тоже мне, друзья называется.

– Эй-эй, не мы виноваты, что ты не смотришь на что садишься, брат! – смеясь, говорит ему Марк. Двусмыслие в этой фразе заставило нас взорваться новым приступом смеха.

– Да ну вас всех!

Женя встал с земли, повернулся к нам спиной и пошел в сторону своей палатки.

– Эй, ребят, он на нас обиделся, – проговорила девушка Марка, перестав смеяться. Никогда не замечала раньше, чтобы Соню волновало что-то кроме ее самой.

– Остынет, – фыркнула Настя, пожав плечами. Мы все, – кроме Сони, ясное дело, – прекрасно знаем, что Женя быстро отходит. Сейчас обижается, а завтра уже словно ничего и не было.

Все снова занялись своими делами. Марк взял в руки гитару, с нежностью проводя по струнам, а рядом с ним пристроилась его девушка. Максим снова полез обниматься к Насте, а та, в свою очередь, начала его отпихивать и ворчать, как же он ее достал. Я очень люблю своих друзей. Для счастья большего и желать нельзя. Ночь. Костер. Звезды рассыпаются над головой. И рядом лучшие друзья.

Раньше мне хватало одной только Насти, с которой мы уже очень давно дружим. Но как только образовалась вот такая наша небольшая компания, я стала реально очень счастлива. Друзья всегда рядом, и я знаю, что могу позвонить любому из них, и они мне помогут, если я буду нуждаться в помощи.

– Эй, Ли, о чем задумалась? – тяжелые ладони легли на мои плечи, и я услышала голос Марка.

Оглядываюсь и замечаю, что ребята разошлись кто куда. Полянка осталась совсем пустой, если не считать меня и Марка, который, почему-то, остался.

– Задумалась о том, что у меня есть, – я улыбнулась и подвинулась, освобождая парню место рядом с собой. – Моя семья, друзья, книги, любимые читатели. На самом деле я имею много больше, чем некоторые люди…

– И ведь это чертовски классно! – заметил он, улыбаясь своей фирменной улыбкой, а-ля «я красавчик». Именно по этой улыбке я узнала того самого Марка до отношений с Соней.

– В какой-то степени классно, а в какой-то нет, – пожимаю плечами и перевожу взгляд на тихую гладь озера. – Замечаешь иронию, сначала ты сидел какой-то грустный, а сейчас я?

Легкий ветер коснулся моих оголенных плеч, вызывая мурашки на коже. Я потеплее закуталась в плед, стараясь защитить кожу от холода.

– Заметил…

Почему-то сейчас, когда над нами открытое небо, когда слышится треск костра, когда я сижу закутанная в плед, мне захотелось о очень многом поговорить с ним. Но как всегда я не знаю с чего начать разговор…

– О чем ты думаешь сейчас? – спрашивает Марк, после затянувшегося молчания.

– Хочу прогуляться, – отвечаю я. – Может быть похожу здесь неподалеку и вдохновение нагрянет.

Подмигиваю парню и поднимаюсь с бревна, придерживая плед. Марк поднимается следом за мной, становясь напротив.

– Ну, прогуляйся… – как-то рассеянно говорит парень. – Только осторожнее. Не очень-то хочется потом тебя ночью искать по всему лесу.

Улыбаюсь ему и говорю, что ничего со мной не случится. Он пожимает плечами в ответ, обнимает меня за плечи, а потом уходит в сторону своей палатки.

Провожаю его фигуру взглядом, а после поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и иду к деревьям. Я даже не знаю зачем толком и иду туда, там же может быть опасно, мало ли, что за чудики ждут меня в тени… Просто почему-то тянет туда и все.

* * *

2018 год

Пермь

Я всегда был трудным подростком для своей семьи и окружающих меня людей. Ни один человек не увидел лучика света в моей душе. Они видели во мне только тьму. Поэтому тот последний лучик однажды погас.

– Что делаешь? – слышу голос Маши за своей спиной.

Она подошла ко мне и встала рядом, устремив взгляд темно-зеленых глаз на ночной город.

Что я делаю? Стою, курю, думаю насколько я ущербный и, наверное, в сотый раз вспоминаю тот чертов сон, который никак не выходит из моей головы. Мне кажется, что каждый раз, когда я думаю о той девушке, мой мозг начинает воспаляться. Но мне очень часто вспоминается образ милой девушки из сна, хочу я этого или нет.

– Просто стою, – отвечаю ей, в очередной раз делая затяжку.

– Ты какой-то странный в последнее время, – замечает она и повернула голову в мою сторону. – Много куришь, часто погружен в свои мысли.

Равнодушно пожимаю плечами. Мы с ней довольно давно уже договорились, что я живу у нее, а взамен расплачиваюсь со своим долгом перед ней и обеспечиваю ее. Она же не должна лезть в мои дела и мою жизнь. Хоть Маша в свое время и заменила мне мать, в юном возрасте взяв меня под свое крыло, я не хочу рассказывать ей что творится в моей голове. Я просто возвращаю ей то, что потратила на меня.

– Пару минут назад я разговаривала с твоими парнями, – говорит Маша, нахмурив темные тонкие брови. – Они потеряли тебя. Сказали, что ты не берешь трубку, а им нужно связаться с тобой. Решили связаться через меня. Почему ты их динамишь? Что-то случилось?

– Мы договорились, помнишь? – напоминаю ей и тушу окурок о пепельницу в виде змеи, которую в том году мне подарила Маша. Она сказала, что я ей эту рептилию напоминаю. Такой же скользкий.

– Ладно, извини, – выдыхает она и идет в сторону двери. – В случае чего, они предупредили, что будут на вашем месте.

«Наше место» – это обычный паб, в котором мы любим зависать. Всегда новенькие девочки, алкоголь и популярная музыка.

Маша вышла из моей комнаты и прикрыла за собой дверь.

Я постоял еще какое-то время возле подоконника и смотрел на город. Яркие огни, проносящиеся туда-сюда машины, вечно куда-то спешащие люди. Так устал от этой суеты.

Подошёл к шкафу возле двери, достал из него ветровку, взял с полки над кроватью ключи от машины и вышел из своей комнаты.

Прошел мимо кухни и спальни Маши, обулся в коридоре и, проигнорировав вопрос Маши о том, куда я, вышел из квартиры.

Привычный шум мотора, руль, зажатый в руках, откидываюсь на спинку сидения и просто закрываю глаза. Выдыхаю и, не пристегиваясь, нажимаю на педаль газа.

Выезжаю со двора, на дороге прибавляю скорость и еду уже знакомым путем.

Мне нужно отдохнуть и подумать. А сделать я это могу только в одном месте, где меня точно никто не будет трогать.

Я не помню точной дороги туда. Обычно папа куда-то сворачивал, но я излазил тут вдоль и поперек, но не нашел никаких тропинок, которые вывели бы меня в то место. Поэтому мне приходится пробираться напролом к нему.

Оставляю машину у окраины леса и захожу в гущу веток, которые изначально приходится преодолеть.

Так люблю здесь гулять. Только один я, ветер и деревья.

* * *

2018 год

Екатеринбург

Крепче кутаюсь в плед и сажусь около какого-то дерева. Крапива уже искусала мне все ноги, они жутко зудят и будто горят. Я уже несколько раз умудрилась вляпаться в паутину и теперь постоянно кажется, что у меня кто-то шевелится в волосах.

Неожиданно рядом со мной хрустнула ветка. Я вздрогнула от неожиданности и повернулась голову. В темноте мне показалось, что я увидела чей-то силуэт.

– Здесь кто-то есть? – тихо спрашиваю я и медленно поднимаюсь на ноги.

В ответ только тишина.

Через какое-то время опять хруст. С каждым разом он все ближе и ближе.

…хрусть-хрусть-хрусть…

– Эй, кто здесь? – снова спрашиваю я дрожащим голосом. Стало страшно до такой степени, что даже внутри все начало дрожать.

Но снова тишина. И снова хруст. И снова страх в душе.

Поворачиваюсь и со всех ног убегаю от этого чертового места. Мало ли какому больному пришло в голову прогуляться поздно ночью в лесу. Лучше быть с ребятами в лагере, чем совсем одной в лесу. И чем я думала, когда шла сюда?

Возле костра уже никого не осталось. Все разошлись по своим палаткам и, вероятно, уже спят. На свежем воздухе, после плотного ужина, всегда быстро вырубает.

Прохожу мимо палатки Макса и Жени, направляясь в свою и Насти, но в следующее мгновение останавливаюсь возле палатки парней.

– Я отправил Макса погулять. У нас есть с тобой около получаса! – слышу голос Жени, раздавшемся изнутри.

– Что ты сказал ему делать? – отзывается, к моему бескрайнему удивлению, голос Сони.

– Собрать кучу дров, чтобы нам потом не приходилось ползать по лесу и искать их.

– Ладно. Я заходила в свою палатку – Марк спит. Девочки, вроде, тоже. Так что нас никто не потревожит.

– Ты же моя красавица! – ласково шепчет Женя и я отчетливо слышу звуки поцелуев.

Вот же Черт! Соня изменяет Марку с Женей! Женя предал лучшего друга! Что за чертовщина здесь происходит?

У меня в голове не укладывается то, что я только что узнала. Сомнений быть не может, я все поняла правильно. Эта парочка вместе за спиной у всех.

В полнейшей растерянности как на это реагировать, иду к своей палатке, залажу в нее и ложусь в свой спальный мешок.

«Безумие какое-то!» – думаю я прежде, чем уснуть.