Боже, как глупо. Я не могу умереть вот так. Мне нельзя умирать. Я не могу оставить Генри одного с этим монстром. Кроме меня и Свена у сына никого нет.

Сил все меньше, зрение плывет. Я понимаю, что вот-вот умру, с такими ранами не выживают. Мне почему-то даже не страшно, только чувствую огромную вину перед Генри. Из-за моей неспособности выносить Свена он останется без матери в пять лет.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, мне нельзя умирать! – отчаянно шепчу я молитву. Молитву? Я не знаю. – Господи, если ты есть, помоги мне.

Я знаю, что никто не поможет, но не могу перестать просить.

– Мне нельзя умереть вот так. Помогите, хоть кто-то!

Сознание словно уплывает от меня, но я вижу размытый силуэт у окна и слышу голос.

– На что ты готова, чтобы выжить?

– На что угодно, – с отчаянием отвечаю я, даже не задумываясь, с кем говорю.

– Ну что ж, я помогу тебе, – голос все так же спокоен, но становится немного громче. – Ты не просто выживешь, ты будешь жить вечно и перестанешь стареть. Возможно, у тебя появятся еще какие-то необычные способности. Но я не помогаю просто так. Взамен мне нужна твоя душа.

Наверное, при других обстоятельствах я бы десять раз подумала, прежде чем согласиться на такую сомнительную сделку. Но сейчас… Будем честны, я никогда не задумывалась о подобном и вообще слабо верила в существование души и прочего. Зато я точно знала, что в соседней комнате плачет мой ребенок, которому нужна мать.

– Ах да, еще тебе нельзя будет любить. Ты погубишь того, кого полюбишь.

Любовь? Боже, опыт семейной жизни со Свеном многому научил меня. В частности, держаться от мужчин подальше.

– Я согласна, – на одном дыхании выпаливаю я. Плевать мне на все, главное, выжить и спасти Генри.

Я не помню, что было дальше. Возможно, прошло пару минут, а может, и несколько часов. Я очнулась на полу. Мои раны пропали и все произошедшее этим вечером показалось мне дурным сном. Вот только на полу так и лежал окровавленный нож.

Все это было реальностью.

***

Мне нельзя. Я погублю того, кого полюблю. Я помнила эти слова и была одна почти восемьдесят лет. Но с этим парнем все иначе. Не могу сопротивляться, притяжение, возникшее между нами, сильнее меня. Я чувствую, как Эрни стаскивает с меня футболку, едва мы заходим в квартиру. Губы горят от его поцелуев, и я сдаюсь.

Я нарушаю правило.

Сегодня утром меня разбудил солнечный свет и шум, доносящийся из кухни. Так, стоп. Шум? Я ведь живу одна. Я резко села в кровати, и в то же мгновение в памяти начали всплывать события вчерашнего дня. Прыжок в скайпарке, симпатичный инструктор уговаривает меня выпить с ним кофе, потом мы едем в бар, а затем… Я закрыла лицо руками. Мы приехали ко мне домой. Боже, сколько же я выпила.

Быстро выбираюсь из кровати и надеваю халат. В тот же момент в дверях появляется Эрни с чашкой кофе в руках. Видимо, он недавно принял душ: его волосы влажные, а из одежды на парне только шорты. На мгновение я залюбовалась его накачанным торсом и татуировками на мощных руках.

– Доброе утро! – Эрни улыбнулся и протянул мне кофе. – Завтрак будет минут через пять. Надеюсь, ты любишь тосты с яйцами и беконом.

С этими словами Эрни снова отправился абсолютно беззастенчиво хозяйничать на моей кухне. Я поплотнее запахнула халат, глотнула кофе (кстати, очень даже вкусно!) и отправилась следом за ним.

– Все нормально? – Эрни на секунду отвлекся от приготовления бекона и повернулся ко мне. – Прости, если разбудил, просто через час мне нужно быть на работе.

– Да… – я все еще была растеряна. – Все хорошо. Просто я не привыкла что у меня дома кто-то есть.

Эрни сверкнул глазами и хитро улыбнулся.

– Ну значит привыкай.

Ничего себе заявление.

– Кстати, а у тебя на сегодня какие планы? – продолжил Эрни, вытаскивая тарелки из сушилки так, словно это была его кухня.

– У меня выходной.

– Оу, супер, – Эрни явно оживился. – Хочешь поехать со мной?

– В скайпарк? – непонимающе переспросила я. – Что мне там делать?

– А нет, я забыл сказать, – парень хлопнул себя по лбу. – На мою вторую работу. Я каскадер. Сегодня как раз съемки.

За всю свою долгую жизнь я ни разу не была на съемочной площадке. Да и Эрни смотрит так… Просяще и соблазнительно.

– А это удобно? – я все еще сомневаюсь. – Меня туда вообще пустят?

– Ну, если я попрошу, то пустят, – спокойно отвечает Эрни. Он садится за стол, и мы принимаемся за еду. – Давай, Лиса, будет круто! Сегодня будем взрывать машины и прыгать с крыши. Машины немного дорогие, так что у нас будет всего один дубль и важно сделать все хорошо. А ты будешь придавать мне уверенности…

Слушая веселую болтовню Эрни, я понимаю, что должна отказаться. Я должна попрощаться с ним сегодня же и больше никогда в жизни не видеть. Но что-то в нем цепляет меня слишком сильно. И вместо решительного «нет» я говорю всего лишь:

– А сколько дублей ты будешь прыгать с крыши?

Эрни рассмеялся.

– До тех пор, пока мой прыжок не понравится режиссеру. Хоть весь день.

Я знаю, что пожалею, но…

– Поехали.

***

С того самого дня мы с Эрни больше не расставались. Я сама не заметила, как его вещи постепенно разместились в моей квартире, а он сам все чаще оставался на ночь. Через несколько недель Эрни окончательно переехал ко мне и мне стало казаться, что он был всегда. Словно все прошлые восемьдесят лет были сном, а сейчас я, наконец, проснулась для жизни. Нам было хорошо вместе в любом месте и в любое время. Я частенько бывала у него на съемках, а Эрни сидел рядом и наблюдал, как я часами работаю над украшениями. В какой-то момент он даже сам попробовал заняться ювелирным делом и у него отлично получилось. Эрни учил меня быть смелой и ничего не бояться. Странно, но иногда мне казалось, что в нашей паре именно он ведет себя как бессмертный. И, должна признаться, меня это здорово беспокоило. За три месяца наших отношений мы успели прыгнуть с парашютом, поучаствовать в ночных уличных гонках, испробовать все самые страшные аттракционы местного парка развлечений, прожить три дня в лесу и сплавиться по горной реке.

Это выглядело как идеальные отношения, но я слишком часто часами лежала ночью без сна и размышляла о том, что будет с нами дальше.

Мне было двадцать три года в ту страшную ночь 1945 года и с тех пор я не постарела ни на день. По моему нынешнему паспорту мне двадцать восемь. Сколько еще лет я смогу жить своей нынешней жизнью, прежде чем исчезнуть, переехать и начать все на новом месте с нуля? Сколько лет Эрни не будет замечать того, что я ни капли не меняюсь внешне? Сколько времени пройдет прежде чем он посчитает слишком подозрительным отсутствие у меня семьи и близких друзей? Порой он пытается расспросить меня о детстве и школьных годах, но я всегда резко обрываю подобные разговоры. Я не хочу ничего придумывать, но как сказать ему, что мое детство прошло в Чикаго и пришлось на времена Великой депрессии? Как объяснить Эрни, посвятившему мне свою новую татуировку, что я никогда не смогу ответить ему тем же вовсе не потому, что не хочу, а просто потому, что человеку в моем положении лучше не иметь никаких особых примет на теле?